Как меня отец спас

- Хотите расскажу, как отец меня спас? - спросил Егорыч, закуривая сигарету.
- Да, - хором ответили мы. Егорыч всегда интересно рассказывал.
- Тогда слушайте и не перебивайте.   

Случилось это маленькое происшествие в летние каникулы, - начал говорить неспешно Егорыч, - учился я в то время в начальной школе. Как и большинство моих сверстников, летом я был предоставлен самому себе. Попробовали родители один раз отправить меня в пионерский лагерь за город, но неудачно получилось. Заболел я там, да еще клещ в спину укусил. Забрала меня мама раньше срока, лечить дома.
Время я проводил с ребятами во дворе. Мы сами себе придумывали игры и играли в них. Родители много работали. Нами им заниматься было некогда. Самая популярная игра у нас была в войну. Великая Отечественная всего лишь двадцать лет, как закончилась. Память о ней в народе была свежа, передавалась и нам, детям. В наших играх в войну противник был воображаемый: «немцами» никто из ребят быть не хотел. Игра настолько захватывала наши детские сердца, что мы не замечали, как своими криками, киданием «гранат» - в виде камней или деревянных чурок, мешали или докучали взрослым. Взрослые, потеряв терпение, делали нам замечания или прогоняли.
Этим летом у нас в доме ремонтировали трубы водоснабжения. Рабочие производили сварочные работы. Аппарат для сварки и резки труб был в то время примитивный. В специальный бак с водой засыпался карбид кальция и в результате химической реакции выделялся ацетилен, поступающий по шлангу под давлением в форсунку сварочного аппарата. На выходе из нее ацетилен смешивался с воздухом, превращаясь в горючий газ, поджигался сварщиком, производящим сварочные работы.
Из любознательности мы наблюдали весь процесс сварки и для себя решили сделать гранату, которая бы взрывалась по-настоящему. Нашли пустую бутылку из-под вина, в то время найти бутылку не являлось большой проблемой. Наполнили ее до половины водой и запихнули в горлышко несколько кусочков карбида, которые подобрали на земле около сварочного аппарата. Реакция пошла, судя по шипению в бутылке. Тогда камнем забили в горлышко бутылки пробку, заранее выструганную из деревяшки и подогнанную под отверстие. Быстро бросили бутылку под гусеницы воображаемого немецкого танка, а сами залегли неподалеку и стали ждать взрыва. Прогремел взрыв – это разорвалась бутылка, не выдержавшая давления газа. Над нами просвистели осколки стекла.
Никому из нас и в голову не пришло такие эксперименты проводить в лесу или другом безлюдном месте. Мы же играли в войну на школьном дворе, рядом с забором, за которым была пожарная часть. Хлопок и свист стеклянных осколков обеспокоили пожарников. Один из них, увидев нас – виновников опасного происшествия, перелез через забор и погнался за нами, очевидно, с целью надрать уши, чтобы неповадно было повторять взрывы. Мы естественно мгновенно поняли, что сделали что-то противозаконное, испугались и бросились бежать врассыпную.
Я бежал быстро, как только мог, не оглядываясь. Душа ушла в пятки. Добежав до противоположного забора, за которым находилась улица, где я был бы, как мне казалось на бегу, в безопасности, я мигом взлетел на него и прыгнул вниз. Но… . Вместо приземления на ноги, как мне думалось и хотелось, я приземлился на голову. Прыжок с забора не получился. Я зацепился штаниной брюк за большой гвоздь, вколоченный в верх доски забора и торчащий острием вверх. Описав в воздухе дугу, моё тело со всего маху ударилось об уличную сторону забора, и на мгновение я повис на гвозде вниз головой. Штанина не выдержала веса моего тела, затрещала, и порвалась. Я упал головой вниз на асфальт.
В этот драматичный для меня момент мой отец, совершенно случайно, шел по противоположной стороне улицы, возвращаясь с работы. Он прекрасно видел мое падение. А я сидел на асфальте не плакал, а соображал, почему так получилось. Из ссадины на голове текла кровь. Отец, не сказав мне ни слова, поднял меня, взял за руку и отвел в детскую поликлинику, благо она находилась рядом. Там мне промыли и перевязали рану, сделали противостолбнячный укол и отправили домой. Рана оказалась пустяковой.
Когда мы с отцом пришли домой, мама сильно перепугалась, увидев «раненного бойца» с перевязанной бинтом головой, но отец – свидетель происшествия – ее успокоил, сказав, что ничего страшного не произошло, что все необходимое сделали в поликлинике.
Егорыч задумался, погасив о подошву сапога окурок, и подвёл итог:
- В дальнейшем я много раз подвергал себя опасности. Наверное, потребность в испытании чувства опасности, риска свойственны мальчикам и юношам в возрасте становления личности. Но после этого случая, я старался пускаться в рискованные предприятия, предварительно предусматривая и просчитывая все возможные варианты их последствий. 

28.05.16г. 21.00