Порченая Гл. 13

               
                Глава 13

   Плотно поужинав, Шура предложила молодежи укладываться спать. Постелила старенькую шубейку для Сашки возле печки, и дала подушку, набитую соломой.

— Извини, Саша, мягче больше ничего предложить не могу, — сказала Шура, — завтра пойдем за железом, в развалинах я видела железную кровать. Привезем ее, а ты подремонтируешь и будешь на ней спать. Согласен?

— Конечно, согласен, — бодро ответил Сашка, радуясь в душе, что будет рядом со своей возлюбленной.

На следующий день Зора и Саша отправились с тачкой к разрушенному дому. Там уже по кучам битого кирпича сновали те же пацаны. Увидев знакомых, вихрастый паренек подбежал к ним.

— Вы за железом, или что-то еще надо?

— Ты опять не поздоровался! — строго сказала Зора. 

— Блин, ну, забываю я здороваться! — огорченно воскликнул мальчишка. — Здрасьте вам!
И отвесил поклон, помахав перед собой кепкой, на манер мушкетеров.

— Привет, привет, клоун! — рассмеялась Зора. — Нам нужно железо на крышу. То, что вы достали, мы использовали, надо еще. Вот, вам в помощники привела мужчину, – и указала на Сашку.

Сашка гордый, что его назвали мужчиной, сразу взял «быка за рога»: с пацанами полез по обломкам на вершину завала. Вскоре оттуда полетели листы жести. Зора только успевала их складывать в кучу. Набрав приличное количество, Сашка и пацаны спустились вниз.
 
— Гоните расчет! — протянув ладошку Зоре, требовательно сказал мальчишка.

— У нас с собой ничего нет, я забыла дома кошелек, — схитрила Зора. — Если поможете довезти до дома жесть, то я вам заплачу еще больше. Как вам такой расклад?

Мальчишка, сняв кепку, яростно почесал затылок и шлепнул кепкой оземь: «Черт с вами, поможем! Только плату возьмем в два раза больше.

— И сколько вы запросите? — спросил Сашка.

Мальчишка опять почесал вихрастый затылок, пошевелил губами, что-то про себя бормоча: «Так, нас пятеро, каждому по два рубля. И того – с вас червонец».

— Пацаны, а не много ли вы заломили? — спросил Сашка.

— Не, в самый раз, — ответил вихрастый, — добыли вам железо – раз, поможем отвезти к дому – два. Впрочем, можем и не помогать, сами тащите, мы пойдем налегке, чтобы с вас получить хотя бы «пятерку».

— Ох, вымогатели, — рассмеялась Зора, — ладно, уговорили, заплатим, не обманем. Помогите найти железную кровать для этого парня, и указала на Сашку.

— Тут навалом всяких, — сказал мальчишка, — сейчас найдем.

Обыскав развалины, выкопали довольно сносную кровать с панцирной сеткой. Спустили ее вниз.

— Такая вам пойдет? — спросил пацан, — там есть двуспальные, как раз для вас двоих.

Зора от этих слов залилась краской до ушей: «Нам еще рано думать о двуспальной кровати, мы не муж и жена».

— Эт дело наживное! Седни не муж, а завтра потянет семейный гуж, — по-философски, серьезно ответил паренек. — Давайте, увязывать воз и поедем.

   С шутками, подсмеиваясь друг над другом, привезли железо к домику Шуры и Зоры.
Шура пригласила пацанов пить чай с пирогами.
Пацаны, словно взрослые люди, степенно умылись, и не торопясь, уселись за стол. Голод не тетка, куда исчезла напыщенность и важность: увидев пироги, налетели на них, словно галчата, и вскоре на скатерти остались лишь пустая тарелка, да хлебные крошки.

Шура поблагодарила мальчишек и рассчиталась с ними деньгами.

— Приходите еще, мы для вас добудем, что попросите, — сказал вихрастый, видимо, руководитель этой ватаги.

— Уговорили, придем, — улыбнувшись, ответила Шура.

— Теть Шура, мне надо в город мотнуться, есть кое-какие дела, — сказал Сашка, — с пацанами вместе уйдем. К вечеру вернусь, обещаю! Завтра с утра начну ремонтировать крышу.

Сашка пришел домой уже в полной темноте, усталый и пропыленный, измазанный в чем-то мазутном. Долго хлюпался на улице возле бочки с дождевой водой. Шура усадила его за стол, налила щей. Ни о чем не расспрашивала. Зачем в душу лезть – захочет, сам расскажет. Сашка наелся, поблагодарил хозяйку.
 
— Зора спит? — спросил он.

— Спит. Ты ушел, а она порядок наводила в огороде. На следующий год вскопаем, да картошку и мелочь посадим, — ответила Шура. — Ложись, отдыхай.

   Зоре снился страшный сон: громадные самолеты с крестами на крыльях сбрасывали бомбы на их поселок. Грохот стоял неописуемый. Со всех сторон раздавались крики, но не человеческие, а петушиные. Проснулась с колотящимся сердцем. За окном послышался равномерный грохот киянки по железным листам. На жерди забора вытянув шею навстречу восходящему солнцу, заливался своим «кукареку!» цветастый петух.

— Да чтоб тебя! — в сердцах воскликнула Зора.

Схватив в руки войлочный тапок, распахнула окно и кинула его в петуха.
Петух издал возглас, подавившись на крике: «Ккек–кур–куда-ку…» и кулем свалился с жерди. К нему озабоченно подбежали куры, словно спрашивая: «Не ушибся ли?» Петух бодро соскочил на ноги, отряхнув оперение, со злобой заклекотал, не сводя глаз с раскрытого окна. Не ладилась дружба у него с Зорой, никак мир не брал…

Девушка накинула ситцевое платьишко, и вышла на улицу. Во дворе вовсю кипела работа. Шура подносила Сашке мятые листы железа, а он киянкой выправлял их на разостланных плахах. Неподалеку горел костерок с булькающим в кастрюльке черным варевом. Сашка растоплял гудрон.
 
— Спишь, засоня! — бодро поприветствовал Зору Сашка, — а мы уже почти все листы выправили.

— Петух разбудил, проклятый, — сердито сказала Зора, — как только разосплюсь, так обязательно заорет под окнами. На зло, наверное, мне делает. То ли мест мало, где можно прокукарекать?

— Не берет их дружба, никак, — рассмеялась Шура, — с первого дня поругались и до сих пор враждуют. Петух уже старый, злой, как дед. Зарубить на суп жалко, давно у меня живет. Да и мясо надо варить полдня, иначе не разжуешь. Пусть уж живет до своей естественной кончины. Пойдемте завтракать, а потом займемся крышей.

Позавтракали и начали работу. На ремонт крыши ушло полдня. Сашка прибил последний лист на коньке. На веревке Зора подала ему кастрюльку с расплавленным гудроном. Сделав квач из старой тряпки на палке, Сашка промазал гудроном небольшие отверстия и разрывы в жести. Спустился с крыши.

— Теперь нужно ждать дождя, чтобы оценить работу, — сказал паренек.

Шура пригласила молодых за стол. Сашка опять удивился хлебосольству хозяйки. На столе, кроме картошки, сала и борща, стояла еще и солонина.
Промявшись, все навалились на еду. Пообедав, Сашка поблагодарил хозяйку и вышел на крыльцо. Следом вышла Зора.

— О чем задумался, Саша? — спросила она.

— Так, ни о чем, — уклончиво ответил парень. — Мне надо в город идти.

— Что ты там делаешь? Приходишь поздно.

— Работаю я, Зора, устроился на железную дорогу в подрядную бригаду грузчиков. К вечеру приходит состав со шпалами, мы их разгружаем с платформ. Жить-то на что-то надо. Не все время сидеть у вас на шее, и так уже неудобно. Еще пару дней побуду с вами, а потом буду искать жилье в городе. Ходить от вас до работы далековато.

Зора заметно огорчилась этой новости.
— Саша, а что ты упоминал в разговоре в день смерти твоего дяди, про каких-то «этих», к которым не хотел вернуться? — спросила Зора. — Кто они? И вообще, я не знаю твоего прошлого, чем ты занимался. Расскажешь?

— Расскажу, Зора, но позже, не хочется вспоминать прошлое.

— Оно было плохим? — не отставала девушка.

— Да, нечего там вспоминать, — помолчав, ответил парень, — давай, отложим этот разговор.

— Как хочешь, давай, отложим, — согласилась Зора.

— Я пойду, пора, — попрощался Сашка, — приду опять ночью, а если задержимся с работой, то ночевать буду на станции, приду утром.

— Хорошо, ответила Зора, — я буду ждать.

Сашка не пришел ни вечером, ни утром. Зора была, как на иголках, и постоянно выглядывала в окно. Выходила на улицу, и смотрела вдоль дороги. Прошел день. Его так и не было. Спать легли поздно, в тревоге.

— Что-то случилось… — метались смятенные мысли, — завтра пойду в город на станцию, все разузнаю.

Утром, как обычно крика петуха она не услышала, проспала. Проснулась от яркого луча солнца, проникшего через щелку шторки.
 
— Мам, я пойду в город, схожу на станцию, и спрошу про Сашку, — сказала Зора матери.

Шура собрала ей небольшой туесок, положила туда несколько пирогов, кусочек сала и луковицу. Насыпала в бумажный кулек соли.
 
— Иди, дочка, расспроси на станции у диспетчера, где разгружают составы со шпалами, там и ищи.

До города Зора летела, словно на крыльях.

— Что со мной? Почему я так волнуюсь за парня, с которым даже ни разу не поцеловалась? Неужели это и есть то чувство, о котором мне говорила когда-то няня Тося? Может быть, это и есть любовь?

В тревожных раздумьях Зора пришла на станцию. Нашла диспетчера и расспросила, где разгружают шпалы. Словоохотливый пожилой мужичок подробно все рассказал.
Зора пошла по железнодорожным путям к высоким штабелям шпал, пропитанных креозотом. Вокруг стояла удушающая вонь.

— Вот чем пахло от одежды Саши, — подумала она. — Значит, где-то здесь они работают.

Пошла дальше. В конце длинной эстакады увидела, как с пульмана сбрасывают шпалы двое мужчин. Двое других укладывали их в штабель. Подошла к ним.

—  Скажите, а вы не знаете, где можно найти Заречнева Сашу? — спросила она.

— Заречнева-то? Знаем… А вы кто ему будете? Жена? — спросил молодой парень.

— Нет, еще не жена, — ответила Зора, — мы просто друзья, учились в одной школе.

— А, понятно, — произнес парень. — Сашка в больнице лежит, с отравлением.

— С каким отравлением? — испуганно спросила Зора, — выпил что-то?

— Нет, красавица, он не пьет, — сказал парень, — твой друг уснул ночью рядом со штабелем шпал. А креозот очень ядовит. Ночь была теплая, он сильно испарялся. Вот, Сашка и надышался им. Не бойся, страшного ничего не произошло, жив, здоров твой друг!

— В какой больнице он лежит? — спросила девушка.

— Здесь, в железнодорожной, недалеко от станции. На вокзале спроси, как дойти до нее, тебе любой скажет.

   Зора словно на крыльях, полетела к вокзалу. Расспросила про местонахождения больницы и почти бегом, понеслась туда.
Сашка лежал на кровати бледный, как простыня. Глаза были закрыты, только слышалось хриплое дыхание. Девушка подошла, тихонько присела на край кровати. Осторожно взяла Сашкину ледяную руку в свои ладони. От прикосновения Сашка проснулся, хотел подняться, но зашелся в страшном кашле. Зора выскочила в коридор и крикнула: «Медсестра, больному плохо!» Прибежала сестра и врач. Поставили Сашке несколько уколов. Он обессиленно откинулся на подушки.

— Пойдемте, поговорим, — предложил Зоре врач.

Зашли в небольшую комнатку, увешанную плакатами с рисунками человеческих тел и органов. Врач усадил Зору на стул около стола, сам сел напротив. Открыл разрезанную пополам школьную тетрадь.

— Извините, вы кто будете Заречневу Александру? — спросил он.

— Вообще-то, никто, — ответила Зора. — Мы учились в одной школе, но в разных классах. Он старше меня. Скажите, как его состояние?

— В общем, все нормально, ответил врач, — но легкие сильно пострадали. Возможно, с возрастом, это скажется. А пока организм молодой, с отравлением справится самостоятельно. Пока мы ему ставим уколы, снимающие спазмы бронхов, чтобы облегчить кашель. Недельку полежит, и его выпишем. Сейчас ему нужно от вас только усиленное питание, желательно куриный бульон, и вообще, мясные блюда. Организму требуется белок, чтобы быстрее восстановить пораженные ткани легких.
Зора поблагодарила врача и понеслась обратно, домой.

   Прибежав, с порога, задыхаясь, сказала Шуре: «Все, мама, петуха… Заруби петуха… Вари бульон!»

— Подожди, не стрекочи, как сорока, отдышись и расскажи все по порядку, — сказала Шура. — Что с Сашей? Ты нашла его? Где он?

Отдышавшись и попив воды, Зора все подробно рассказала. Шура молча встала и вышла на улицу. Вскоре послышался истошный крик пойманного петуха и стук топора о чурку. Зора вышла на улицу. Шура сидела у крыльца и ощипывала петуха.
 
— Растопи печь, сейчас его поставлю в чугунке томиться.

Зора быстро растопила печь, набив в нее побольше дров. Приготовила чугун с водой.
Шура положила в чугун петуха, бросила несколько кореньев морковки, разрезанную пополам луковицу. Разместила во внутренностях печи, обложив посудину горящими поленьями.
 
— Сиди тут, и следи, — наказала она Зоре, — как прогорят полешки, подбрось еще. Я сейчас приду.

Накрыв голову платком, вышла на улицу. Вскоре вернулась, неся в котомке большой шмат сала и четок, наполненный чем-то белым.

— Что это? — спросила Зора.

— Барсучий жир, — ответила мать, — давно соседка мне предлагала, да не нужен был. Сейчас о нем вспомнила.

— Жиром лечат легкие? — с удивлением спросила Зора, — первый раз такое слышу.

— Да, дочка, им лечат болезни легких, — ответила Шура. — Сварим петуха, отнесем бульон, жир и мясо Саше.

Петух уварился только к вечеру.

— Вечером нас не пустят в больницу, пойдем завтра с утра, — сказала Шура. — Я еще настряпаю  пирогов, и заодно унесем.

Зора не заметила, как уснула, намучившись за день.
 
   Утром собрали небольшую сумку с едой. Шура с утра сходила к соседке, и выпросила бутылку молока. Взяли пироги, порезанного на кусочки сала, мясо петуха и банку бульона. Пошли в город.
В вестибюле больницы уже с утра толпился народ. Все пришли попроведовать своих знакомых и близких. Строгая вахтерша пытливо выспрашивала, с какой целью они пришли, и кто им является больной.

— Скажи, что ты жена, а я представлюсь матерью, — шепнула Шура на ухо Зоре.

Девушка опять залилась краской. Шура шутливо показала ей кулак: «Я, вот, тебе!»

Сегодня Саша выглядел получше. На щеках появился слабый румянец, и не было приступов кашля. Зора присела на краешек кровати, а Шура устроилась рядом, на табурете. Выложили на тумбочку еду.
 
— Вы с ума сошли! — тихо прошептал Сашка, — этим можно накормить всю нашу палату!

— Ты сам ешь, про друзей в палате не думай! — строго сказала Зора. — Вот, в бутылочке барсучий жир. Он помогает при болезнях легких. Вот, пироги, сало и куриное мясо. В банке – бульон, сам давай, ешь и пей!

— У нас в палате все общее, — сказал Сашка, — как в камере,— и резко осекся, поймав изумленный взгляд Зоры.

— В какой камере, Саша? — спросила Зора.

— Да, так …это…забормотал Сашка, поняв, что ляпнул непотребное, — у зэков в камерах всегда все общее, а мы тут, как в камере, нас тоже лежит шесть человек, — нашелся он.

— А-а-а, — протянула Зора, — понятное сравнение…

Но в душе зародилось чувство недоверия к честности парня.
 
— Надо после выписки расспросить его поподробнее, кто «эти», что означает «к прошлому возврата нет» и что за «камера», — подумала она. — Не прост, Сашка, ой, однако, не прост…

Зора понимала, что не имеет права вмешиваться в личную жизнь парня, но природное женское любопытство все же пересиливало.

— Не расскажешь добром, подключу свой дар, — решила она, — я хочу знать о тебе всё.

(продолжение: http://www.proza.ru/2020/04/05/1900)