Дочка священника глава 51

Тишину в доме нарушало лишь тиканье механического будильника. Его монотонное «тик-тик-тик», звучало так по-домашнему и просто успокаивало душу. Я сидел на диване и листал старую, потрёпанную книгу, случайно найденную на печи, в горе забытого хлама бабушки Ани. Книга пахла пылью, сыростью и той ветхостью, которой обычно пахнут старые книги. Страницы шелушились свойственным звуком, рябея выразительным шрифтом, повествуя о невероятных приключениях выдуманных героев.
Хильда бесцельно бродила во дворе. Она то наматывала круги вокруг дома, то дразнила бестолкового пса бабушки Ани, а то гоняла кота Телевизора. Тот опрометью карабкался по стволу тонконогой липы, то слазил опять, или протяжно мяукал, требуя, чтоб его оставили в покое. Наконец, девочке надоело её занятие, и она вошла в дом, тут же с порога заявив:
— Папа, уже почти пять часов. Помнишь, я говорила тебе, что приглашена к Маричке?
— Но, мы же, кажется, с тобой договорились. Ты не пойдёшь, сегодня, никуда!
— Мы ни о чём таком не договаривались! Во-первых! Во-вторых, это похоже на дискриминацию! Почему я не могу отдохнуть с друзьями? Скоро совсем одичаю в этом селе! У тебя даже телевизора нет! Я ж не старуха девяностолетняя, в конце концов, которой покушать, да полежать. Я ребёнок, мне гулять хочется, общаться. Ни тебе, ни матери, нет до меня дела.
— Вот именно, ребёнок, — я резко поднялся с дивана. — Мне не хотелось, чтоб ты шла в дом к этой Маричке. Маринка рассказывала, что там…
— Маринка рассказывала, — передразнила Хильда. — Я не хочу быть такой, как Маринка. Хочу быть сама-собой! Дома, я могла ходить в гости, общаться с кем пожелаю, и вообще делать, что хочу. А тут, как в тюрьме! Как в концлагере!
— Ты про концлагерь не болтала бы!
Но, Хильда отвернула в сторону голову, сложила на груди руки, обиженно засопев. Конечно, понять, как ей нелегко, не составляло труда. Сам хорошо такое понимал. Только где выход? Сёла, да что там сёла, мелкие райцентры медленно загибаются. Молодёжь, если таковая имеется, при первой же возможности стараются уехать, искать удачи в большие города, за границу, оставляя, после себя, пустыню из заброшенных домов - никому не нужных, веющих холодом и тоской.
— Ладно, — тяжело вздохнув, сказал я. — Пожалуй, ты права. Всё равно, со временем, начнёшь сбегать, таиться. Сходи, посмотри, ощути атмосферу праздности местной «золотой» молодёжи.
Хильда, поломалась, для вида, ещё минут пятнадцать, подулась, затем наспех оделась и выглянула в окно.
— Ну, я пойду? — сказала она, а в голосе лёгкая дрожь. — Бунин уже у колодца. Ожидает.
— Сегодня он твой кавалер? – спросил я, чтоб немного разрядить обстановку.
Хильда улыбнулась и неожиданно подбежала ко мне, повисла на шее и чмокнула в щёку.
— Всё будет хорошо, обещаю, — тихо проговорила она.
Я вышел следом, во двор. Данька, заметно скучавший у забора, мигом выпрямился и учтиво поздоровался со мной.
— Вы не волнуйтесь, — сказал, улыбаясь он, — ручаюсь, всё будет хорошо.
— Это меня и беспокоит, — тихонько проговорил я, когда ребята отправились по проулку в направлении дороги.
Шли практически не разговаривая. Жёлтое солнце запуталось в тонких стволах деревьев, возвышавшихся на склоне. Ещё немножко и оно начнёт прятаться за холмами, оставляя село на произвол ночи. Прохлада становилась всё ощутимей, так что Хильда несколько раз пожалела, о том, как она легко одета.
Маричка жила в Покровском, в районе, так называемой, «Волчьей горы». Её дом, ничем особо не отличался от тех строений, выстроившихся вряд, вдоль улицы ведущей к мосту, на Заречье. Такие домишки считались архитектурным новшеством в начале семидесятых прошлого столетия. Кирпичные стены, как правило, покрывали водяной краской белого, красного, или реже жёлтого цвета. А окна и углы, выделяли дополнительной кладкой, окрашивая в синий, зелёный, тот же жёлтый цвет, или кому как нравилось.
Ещё с улицы Хильда услышала глухой гул басов сабвуфера, пробивавшийся сквозь стены дома. Вероятно, вечеринка была в полном разгаре.
— А Руслан тоже придёт? – зачем-то спросила Хильда, чувствуя, как робеет в душе.
— Сдался тебе этот Руслан, — хмыкнул Данька. — Хотя уверен, он не пропустит такую тусу.
Данька громко постучал в окошко, располагавшееся первым у входных дверей веранды. Тюль и шторы, за окном, пошевелились и послышались приглушённые возгласы, то ли радости, то ли удивления. Но Хильде, почему-то, показалось, что они скорей всего, сходили за насмешки. Двери веранды распахнулись и на пороге появилась девушка. Именно девушка, в коротком, обтягивающем тело платьице, прозрачных капроновых колготках, лакированных туфельках ярко-красного цвета, и таким «густым» макияжем, что узнать за ним Маричку, казалось, весьма трудно. От неё, как говорится, за версту несло приторными духами, вперемешку с табачным дымом и алкоголем. 
— Вау, кого я вижу! – воскликнула девушка, искренне обрадовавшись новым гостям. — Хильда, ты ли это? До конца не верила в твой визит! Как хорошо, что пришла! Проходи же в дом скорей, нечего торчать на пороге.
Маричка обняла Хильду за плечо и властно потащила в дом. Даньку, она  будто, не видела в упор; он для неё как-бы не существовал. Парня, казалось, такое отношение нисколечко не оскорбляло. Он учтиво вытер ноги о коврик и поплёлся за девчонками в дом.
Не смотря на предположения Хильды, Маричкин дом особой роскошью не блистал. Складывалось впечатление, что здесь вообще живут не молодые люди, а какие-то пенсионеры, которым всё равно, в какой обстановке им обитать. Старые половики, бумажные обои, во многих местах теряющие свой узор от ветхости, древняя мебель советских селян.
В самом доме царила праздная обстановка. Из мощных колонок звучала клубная музыка в стиле «техно». Ей в такт сверкали четыре крохотных разноцветных прожектора. Тактовое «бухканье» басов и ударных, неприятно било по ушам. Все комнаты наполнял густой, табачный дым с примесью ментола, ароматизаторов, ванили и вишни. Взад-вперёд, бродили подростки, практически одни девочки, которых Хильда не знала, хотя некоторых видела в школе. Все они, по возрасту, были на порядок старше, и она начала чувствовать некий дискомфорт и робость. У окна, присев на узкий подоконник, курили два парня-старшеклассника. Один из них, высокий, худой блондин, с нестриженными волосами, учтиво пропустил её однажды, при выходе из школы. Второго, короткостриженого очкарика с веснушчатым лицом и одетыми на шее наушниками, видела впервые. Посреди гостиной, располагался стол, в сплошь накрыт всякими лакомствами, от вяленных фиников, до шоколадных батончиков. Главным украшением стола, были несколько бутылок шампанского, половина из которых стояли открытыми и разлитыми в хрустальные фужеры.
— Друзья, минуточку внимания! – всплеснув в ладоши, выкрикнула Маричка. — У нас новая гостья! Это моя одноклассница и просто отличная девчонка Хильда, с которой, я уверена, мы скоро станем лучшими подругами! Она приехала к нам из Европы, так что не обращайте внимание на её необычное имя.
«С каких это пор я для Марички отличная девчонка и желанная подруга?» - подумала Хильда, но в голос лишь учтиво поздоровалась с присутствующими, слегка кивнув головой. Находящиеся в доме, на какое-то мгновение, застыли с любопытством разглядывая новую гостью. Все они выглядели нарядно, в отличии от Хильды. Одетую в джинсы, обычную белую футболку поверх которой красовалась джинсовая куртка, под цвет брюк. Кроссовки пришлось снять в прихожей, так что дополняли весь наряд белые носки. Представив Хильду, Маричка потрясла её руку и шепнув на ухо: «проходи, не стесняйся, а я скоро», мгновенно пропала, растворившись в толпе гостей.
— Глядите-ка, Вейтиша, — с презрительной ухмылкой произнесла Хильдена одноклассница Ларка Мелихова, стоявшая в окружении незнакомых девиц. — Никогда не думала, что когда-либо увижу её здесь.
— Чего ты, сразу? Нормальная, вроде, девчонка, — осматривая каким-то странным, откровенным взглядом, отозвалась её подруга с ванильно-розовыми волосами, свисавшими хвостиками на грудь.
— Да она поповская дочка, — скривилась Ларка, загоготав поддельным смехом.
— Надо же, — просто ответила её подруга.
Хильде вмиг стало очень неуютно в этом доме. Громкая музыка, табачный дым, оценивающие взгляды гостей. Захотелось поскорей покинуть это место, сбежать, закрыться в своей комнате и почему-то, плакать.
— Меня Игорь зовут, — к Хильде подошёл тот самый высокий блондин, куривший у окна. — Чего застыла, словно не живая? Проходи, будь как дома.
Хильда лишь молча кивнула.
— Шампанское выпьешь? – предложил Игорь.
Хильда улыбнулась, отрицательно помотав головой.
— Тогда, может, сигаретку? – в руках Игоря появилась тонкая, женская сигарета с розовым фильтром.
— Я не курю, — девочка сделала пару шагов назад.
— Та, чего ты такая замкнутая? — удивился Игорь. — Выпей, расслабься, лови кайф от мгновения. В этой жизни нужно всё попробовать.
— Так, Игорёша, — не весть откуда, между ними выросла Маричка. — Не совращай мне подругу. Иди пробуй всё, в другую комнату. Там на столе, банка трёхлитровая. В ней точно не сок, отвечаю. А ещё тебя Виточка заждалась.
— Ладно, чё ты, я хотел, чтоб твоя подруга не скучала, — замахал ладонями Игорь и тут же исчез за шторками соседней комнаты.
Маричка отвела Хильду, также в другую комнату. Там никого не было и казалось не так шумно и накурено. В незанавешенные окна, Хильда увидела, как за окном начало темнеть.
— Ты всё же молодец, что пришла, — сказала Маричка, прислонившись к подоконнику спиной. — Хочешь жить с волками, надо по волчьи выть.
— Но, я не хочу жить с волками, — пожала плечами Хильда.
— Расслабься, — заулыбалась Маричка. — Это такое выражение. Аль… Алеее… Аллегория, вот.
— Ты когда говоришь на местном языке, я плохо тебя понимаю.
— Знаю. Но, сейчас, я говорю по-русски. Ты же понимаешь?
— Да, спасибо.
— Вот видишь.
— А можно мне спросить?
— Ой, Вейтиша, не будь занудой, — скривилась Маричка. — Говори ты нормально, без этих своих. Пора уже привыкнуть, что ты не в своём колледже, а в обычном селе, с обычными людьми.
— Я нормально говорю. Просто я так привыкла, это особенности родного языка. У нас манера разговора, чуть отличается, поэтому так выглядит. Я и так стараюсь. Немного начинаю понимать, как вы общаетесь.
— А вот я, порой, вообще не могу разобрать, чего ты там лопочешь. У тебя такой эм-м… акцент, до того неразборчиво всё.
 Хильда улыбнулась.
— Да уж, прибалтийский акцент, он странный, хотя многие говорят, что красивый. Если иметь ввиду литовский, латвийский. А вот эстонский, это вообще нечто. Самой не нравится.
— Инопланетянка, ты короче, — Маричка тоже усмехнулась. — Так что ты хотела там спросить?
— Да вот… Шла сюда, думала здесь всё по-другому будет.
— По какому другому? Ты о чём?
— А тебе мама разрешает устраивать вот такие? Как это сказать… Праздники, что ли, вечеринки.
— Не знаю, — пожала плечами Маричка, уставившись задумчивым взглядом в пол. — Я никогда не спрашивала у неё. Но, если бы пришлось, то думаю, она была бы против. Кстати, отец отпустил тебя без всяких проблем?
— Ну… Поворчал немного, для вида. Думаю, ему всё равно.
Маричка с удивлённым выражением лица повернула голову на Хильду.
— Ничего себе, — проговорила она. — А я думала… А мама твоя где?
— Понятия не имею, — тяжело вздохнула Хильда, чувствуя, как сердце её сжимается от какого-то странного чувства.
В гостиной сменили музыку. Заиграла спокойная мелодия, включили торшер и сквозь проём занавесок стало видно, как гости принялись танцевать медленный танец, элегантно обхватив друг друга за талии и плечи. Потянуло каким-то странным, дурманящим сознание дымом. Слегка закружилась голова и Хильду медленно начало обволакивать, неведомое до селя, состояние.
— Мать меня бросила, — продолжила Хильда, и сама удивилась своему голосу, настолько он звучал отрешённо, будто это говорил некто иной, рядом. — Припёрла меня сюда, наврала, что только до Нового года, а сама… Сама развлекается в своей Германии.
— Не надо! – спокойно, но как-то очень властно произнесла Маричка, не отрывая взгляда от мёртвой точки.
— Что, прости?
— Никогда так не говори о своих родителях! Какие бы они не были, и как бы Тебе не хотелось выразить гнев. Не нужно! Мы не знаем, всех причин. Не можем знать. А они переживают всё совсем иначе. Нам легко говорить, пока мы дети, а у них иная ответственность, понимаешь?
— Ты так говоришь…
— Как?
— Как взрослая.
— Такие, как мы быстро взрослеют. Это неизбежность. Мне без мамы тоже плохо. Я, часто обижалась на неё, сердилась, спорила, даже ненавидела. Но… Но, только сейчас, когда она уехала, понимаю, настолько люблю её, как она мне дорога. И я верю, она обязательно вернётся. И когда это произойдёт, я обниму её и уже никуда не отпущу, — Маричка повернула в сторону голову и наспех смахнула набежавшую слезу.
В гостиной послышалась возня, радостные возгласы, голоса парней. Хозяйка дома резко сорвалась с места и прильнув к проёму в шторах, обернулась к Хильде и махнув рукой, сказала:
— Там Руслан с Юркой каких-то красавцев привели. Пойдём посмотрим.
Красавцами, которых привели Юрка и Руслан, оказались трое взрослых парней, лет по двадцать. Тут же, вокруг них, образовался весёлый шум. Парни громко разговаривали, вызывая визгливый смех присутствующих девочек, потрясая набитыми чем-то до верху пакетами. Мигом на столе оказались бутылки с водкой, шампанское, пиво и кое-какая закуска к ним. Маричка выскочила с комнаты и, на правах хозяйки, принялась давать указания и вызывать всеобщее внимание именно к себе.
— Игорь, — прохождаясь властной походкой по комнате, говорила она, — я же просила не курить траву в доме. Ты хочешь, чтоб мы все здесь раньше времени забалдели?
Игорь что-то невнятно пролепетал и вышел в веранду. Вечеринка возобновилась с новой силой. Полилась по стаканах водка, коньяк. Практически все, даже Ларка Мелихова не отказались промочить горло крепкими напитками. Один из вновь пришедших парней, низкорослый в приземистой бейсболке крепыш, молча отошёл к окну и застыл в невозмутимой позе, глядя на всё происходящее с абсолютным равнодушием.
Хильду начало мутить. Закружилась голова и появился лёгкий озноб. Она вышла в гостиную и обрадовавшись приходу Руслана, решила, что теперь ей не будет так одиноко здесь и скучно. Руслан заметил её и хотел было уже подойти, приветливо улыбаясь, но рука Марички упала на его плечо. Девочка кокетливо защебетала ему под ухо и тут же стала уводить в тут комнату, где только что разговаривала с Хильдой. Руслан буквально растаял. Он быстро утратил интерес к невзрачной, на фоне экстравагантных гостей, Хильде, и предпочёл свою давнюю подругу. Сделалось немного обидно, даже не по себе. Голова закружилась ещё больше. Сквозь узкую брешь, между дверными шторками, было видно, как Маричка извивается перед Русланом, кружится, пытается обнимать его за шею. Хильда пыталась отыскать глазами Даньку. Ей неимоверно захотелось покинуть этот дом, всю его «чумную» обстановку, этих совершенно чуждых ей людей.
— Кого-то потеряла, Хильдочка? – хихикнула Ларка Мелихова, проходя мимо со своей странной, розововолосой подругой, держа в руках фужер с шампанским.
— Пойдём с нами, потанцуем, — вполне мирно, предложила Ларкина подруга.
— Она не может, — продолжала хихикать Ларка. — Русланчик сегодня, предпочёл Маричку, вместо неё.
— Тогда выпей, — не отставала розововолосая. — Парни ещё те козлы, нечего с ними связываться.
«Выпить?» - промелькнуло в голове Хильды. Она ещё ни разу не пробовала спиртные напитки. Иногда, видела, как при очередной драме, напивалась мать. Тогда мама становилась весёлой, доброй, говорила протяжным голосом и быстро засыпала. Взглянув, в очередной раз, в проём между шторами, Хильда неожиданно почувствовала тоску и неимоверное одиночество. Ноги сами пришли к столу, а рука потянулась к фужеру с шампанским. Захотелось стать взрослой, независимой, так, чтоб о тебя не спотыкались, кидая презрительные взгляды, а наоборот заметили и восхищались. Чтоб быть в центре внимания, чтоб сейчас слушали тебя, а не их, чтоб можно было делать, то, чего нельзя.
Сначала Хильде показалось, будто она пьёт лимонад. Прохладное шампанское, приятное на вкус, перехватило дыхание. «Как вкусно», - подумалось. Девочка отвела фужер, на расстояние, словно желая убедиться, действительно она пьёт шампанское. Послышался сзади голос Марички:
— Вау, Хильда, да ты, наконец, решила начать веселиться. Правильно, вот это по-нашему. Попробуй обязательно ликёр! Это крёстный привёз, откуда-то от вас. «Старый Таллин» называется.
— Ликёр? – с сомнением в голосе, проговорила Хильда, чувствуя, как ослабевают ноги, руки, закружилась ещё больше голова; алкоголь, понемногу принялся делать своё дело.
— Попробуй-попробуй, — весело хихикая, упрашивала Маричка, схватив пластмассовый стаканчик, доверху налитый вязким напитком, и поднесла к лицу Хильды. — Только выпей залпом, одним глотком!
Краем глаза Хильда увидела, как давятся смешками Ларка с несколькими девицами, и само это вызвало подозрения.
— Пожалуй, я откажусь… Уже стемнело, мне пора домой. А где Данька, не видела?
— Данька? Так ушёл давно, что ему здесь делать.
— То есть, как ушёл?
— Ногами. Стаканчик пива хлебнул, батончиком закусил, я его и отправила.
— Ничего не понимаю, а я как же?
— А ты здесь. С нами.
Хильда не заметила, как стаканчик с ликёром оказался в её руке. В голове всё перемешалось, закружилось и уже сложно было трезво оценивать происходящее вокруг.
— Ой, Хильда, — покачала головой Маричка, — какая же ты, всё-таки, наивная дурочка. Да это мы попросили Даньку привести тебя сюда. Сама бы ты вряд решилась, а вот за компанию с Данилком.
— Вы попросили? – мямлила Хильда, глядя в одну точку. — А кто эти вы?
— Да не переживай ты так. Молодец, что пришла. Я говорила искренне, вначале, правда хотела б с тобой дружить. Ты классная девчонка, с тобой хорошо, надёжно. Руслан оказался прав, ты пришла и вот сейчас с нами.
— Руслан? — Хильда совсем расстроилась.
Ей показалось, что все в этом доме сейчас просто смеются над ней. И Маричка, и Ларка, и девушка с хвостиками с розовым оттенком, и взрослые парни и даже Руслан, которого она никак не могла отыскать глазами. Плохо контролируя свои действия, Хильда крепче сжала пластмассовый стаканчик с темноватой, приятно пахнущей, вязкой жидкостью. Она резко поднесла стаканчик ко рту и залпом опрокинула в себя его содержимое, всё так, как советовала ей Маричка. Спирт обжёг горло, всё нутро, забил дыхание. Хильда хотела вскрикнуть от неожиданности, но не могла. Глаза наполнились слезами, тут же потекшими по щекам. Ларка и её подруги покатились со смеху. Маричка, также не унимаясь от смеха, прильнула к Хильде и принялась постукивать её по спине, так как бедняга стала кашлять, держась за живот.
— Ну, как? – хохоча говорила Маричка. — Увидела старый Таллин?
Алкоголь моментально ударил в голову, одурманил сознание. Хильда сделала несколько шагов, но пошатнулась и едва не упала, толкнув мимо проходящую старшеклассницу.
— Осторожней, — прошипела она, — вечно эти малолетки натягаются ликёров, потом на ногах не стоят!
— Хильда, куда ты? – задорно хохоча, кричала Маричка. — Туалет на улице. Вправо и прямо.
Но, она уже никого не слушала. Всё что она сейчас понимала — надо поскорей добраться домой. Как-нибудь, на ногах, на четвереньках, в полной темноте.
— Зачем я так напилась? — шептали губы, когда Хильда спотыкаясь, на автомате направлялась прочь из дома, на улицу.
В коридоре, возле веранды, ей сделалось совсем плохо. Отыскав свои кроссовки, она наспех натянула их, даже не расшнуровывая.  Игорь, продолжавший курить траву, прямо там в веранде, отчебучил недобрую шутку и указал на выход. Свежий воздух и ночная прохлада немного взбодрили. В желудке и в горле, по-прежнему, стоял ком, а в голове творился полный кавардак. Сделалось очень одиноко и страшно. Так хотелось, неимоверно хотелось, чтоб кто-нибудь сейчас обнял и просто прижал к груди, успокоив нежными словами. «Папа, я так хочу домой, - прошептали губы. — Боже, помоги мне».
Как раз, в это время двери веранды открылись и на порог вышла Ларкина подруга с хвостиками розового оттенка.
— Ну, ты как? – участливо спросила она, прильнув к Хильде. 
Та лишь отрицательно покачала головой.
— Вот, на выпей, — девушка протянула Хильде стаканчик, в котором что-то шипело и бурлило.
— Не буду, — отодвинула рукой стаканчик Хильда. — Я больше не поведусь на ваши хитрые уловки.
— На, выпей, сейчас же, — настаивала девушка. — Станет легче. Не бойся.
Хильда с недоверием покосилась на стаканчик, взяла его в руки и принюхавшись, сделала пару глотков. Безвкусная шипучка слегка исколола пузырьками горло. Легче не стало, зато тяжесть из желудка понемногу проходила.
— Первый раз, что ли? – спросила девушка, закуривая сигарету.
— Что первый раз? – простонала Хильда.
— Алкоголь пробуешь?
Хильда кивнула.
— Тогда понятно. Эти дуры не хорошо подшутили над тобой. Всякое могло произойти… Ты тоже хороша. Не всё же стоит без разбора в себя заливать.
— Я думала…
— Думала она. Рано тебе ещё быть взрослой.
— А тебе?
— Мне девятнадцать лет, на минуточку.
— Ого. А с виду так и не скажешь.
— Это расценивать, как комплимент? – кокетливо заулыбавшись, сказала девица. — Ну, ладно, меня Леся зовут. Леся Крук – лидер общественной организации, борьбы за права ЛГБТ «Радуга». Слыхала, наверняка?
Хильда опять отрицательно покачала головой.
— А ты прикольная. Ты мне сразу понравилась. Думаю, когда подрастёшь, станешь настоящей красавицей. Мы могли бы с тобой подружиться. Я умею дружить, правда-правда. Не то, что эти твои, так называемые подружки. И я могла бы…
Но, в этот самый момент, Хильда почувствовала, как у неё в желудке всё перевернулось, закрутило и её вырвало, буквально под ноги Леси, слегка обрызгав ей одежду.
— Вот дура! – крикнула Леся, отряхиваясь и махая руками. — Корова неуклюжая!
Девушка, бранясь и жестикулирую выбросила окурок и отправилась в дом.
— Да сама ты корова, — вытираясь проговорила Хильда. — Ванильная курица, права ЛГБТ она защищает. Меня бы кто защитил.
Постояв какое-то время у веранды, Хильда, шатаясь, отправилась к калитке. Куда идти, в какую сторону? То тут, то там послышался лай дворовых собак. Прохлада пробирала до костей и почувствовался озноб. Вдруг, неожиданно, за спиной включился дальний свет автомобиля. Хильда оглянулась, но фары её совсем ослепили, затем тут же погасли. Стукнула дверь и стройная фигура, неспешно приблизилась к ней.
— Оу, — послышался знакомый голос, — просто красотка.
— Ауксе, — продрогшим голосом произнесла Хильда. — Вы? Вы как здесь?
— Отец Виктор попросил забрать тебя.
— Отец Виктор? Причём здесь отец Виктор? А папа?
— Вероятно, ему звонил твой отец. Но разыскивать неразумных девчонок, меня может уговорить лишь отец Виктор. Всё остальное, кроме него, в этом мире меня не касается.
Ауксе подошла ближе. Она как-то странно, немного брезгливо осмотрела Хильду и скривив лицо, сказала:
— От чего пила? От горя, или…
— Я не пила! Я…
— Ага. Оно и заметно.
— Что хочу, то и буду делать! Вы мне не указ! Мне никто не указ! Я никому не нужна, и всем на меня наплевать! Всем!! Маме, отцу, Руслану, Даньке, а вам и подавно! Делаете лишь вид, будто переживаете, а на самом деле…
— Ты дерзкая, маленькая дрянь! В одном ты права, лично мне на тебя наплевать, хоть утони в водке, или задохнись в табачном дыме. Но, ни чья любовь на планете Земля, не сравнится с родительской.
— Откуда вам знать? У вас своих детей нет, а чужим лекции читать проще всего, и если б…
Хильда не смогла договорить. Она даже не сразу поняла, что произошло. Последовал такой сильный удар, что сложилось впечатление, будто искры посыпались из глаз. Хильда едва устояла на ногах. Отойдя от внезапного шока, она почувствовала на губе солоноватый привкус и тёплая струйка потекла к подбородку.
— Жду в машине, — холодно проговорила Ауксе, небрежно бросив Хильде носовой платок.
Губа оказалась рассечена, на неё пришёлся удар колечком Ауксе. Зато, это как-бы отрезвило. В голове немного прояснилось и даже прошла тошнота, неприятным комом стоявшая в горле.
Ехали молча. Ауксе лишь позвонила по телефону и сказала несколько слов: «Всё в порядке».
Я сидел в темноте, при тусклом свете лампады, когда Хильда, шатаясь вошла в дом. Вид у неё был измученным, волосы вразброс, нижняя губа распухла и походила на печерицу.
— Как вечеринка? – спросил я. — Вижу удалась.
Хильда, спотыкаясь прошла в комнату, щёлкнув включателем света.
— Да уж, — тихо проговорила она.
— Взгляни в зеркало. Если ты хочешь разглядеть, истинное лицо праздной жизни, то сейчас, как раз, самое время.
Хильда медленно, с некой опаской, подошла к зеркалу. Она стояла и долго смотрела в него, не шелохнувшись, наконец провела по отражению рукой, тяжело вздохнув.
— Ну, как, нравится? – спросил я.
Дочь молча, отрицательно помотала головой и смирно присела рядом на диван.
Дальше будет...