О машине времени

Было это в ноябре одна тысяча девятьсот девяносто четвертого года. На двадцать шестое выпадала суббота. Но для меня это ничего особо не значило. Я работал сменно и с утра 26-го заступал на дежурство.
Итак субботнее утро. Я выскочил из дома пораньше, что бы не попасть на пиковый поток и не давится в переполненном автобусе. Звуки интенсивной стрельбы меня мало насторожили. Бывает. К тому времени в город с переменным успехом дважды, с попытками штурма, входил Беслан Гантамиров, для краткости именующийся в народе просто Бесом, еще разок входил Руслан Лобазанов, соответственно именуемый Лобзиком. Так что к стрельбе мы привыкли, а поводом не пойти на работу интенсивность стрельбы не являлась. И вот трясусь я в "Семерке", еще не зная, что эта стрельба, она не просто стрельба. Это оппозиция пошла на штурм Грозного. Впрочем про штурм мы пока говорить не будем. А неожиданно поговорим про коньяк. Если кто забыл, то в начале девяностых, и особенно в Чечне, зарплаты практически не платили. На работу народ ходил по принципу собачки, привыкшей бежать за возом. Впрочем, иногда можно было чего нибудь хапнуть натурой. Мало ли! Что выпускали, то можно и хапнуть. А потом обменять! Мы ничего не выпускали. Мы были Горэлектросеть. Но нам все были должны за полученную электроэнергию. Естественно, эти все, которые были должны, ничего нам не платили. Отчасти потому, что у них и у самих денег не было. А отчасти потому, что тогда вообще никто ни за что не платил. Но иногда нашему руководству удавалось кого нибудь прижать. И что нибудь отжать. И тогда в счет зарплаты можно было что то получить. К примеру стол фирмы "Терек". В пятницу наш веселый зам-директора отжал в счет долга машину коньяка. И его выдавали в счет зарплаты без всяких бюрократических заморочек. Идешь на склад и берешь сколько надо. А если ещё надо, то идёшь и берешь ещё. Ну и понятно, к чему это привело в субботу. Вернее сначала мне ни фига не было понятно. Я минут десять колотил в закрытые ворота, производя шум, иногда перекрывающий все возрастающую перестрелку. Поняв бесполезность сего действа, я перебрался через наш, довольно высокий забор, и с нехорошими предчувствиями направился к диспетчерской.  Где никого не застал у пульта. Зато в комнате отдыха в повал лежала вся ночная смена. Живая. Но пьяная в усмерть. Честно, меня удивила картина. Особых трезвенников у нас не было. Но так что бы все и в стельку???? И потом выбор напитков поразил. Не потртюша, не водяра самопальная, не спирт-роя;ль, а сплошь тебе марочные коньяки!  Впрочем, небольшое расследование и допрос единственного очнувшегося представителя ночной смены немного восстановил картину. Уточня;ть подробности уже было не у кого. Очнувшийся приложился к бутылке, сделал несколько глотков и снова ушел в нирвану.
Очень скоро мне стало не до пьяной смены. Подошли мои ребята, проверили машины, инструмент, все, слава богу, оказалось целым и сохранным. Машины ушли на заправку. Как обычно вместе с бригадами, что бы потом можно было сразу, без заезда на базу, приступать к работе. Я даже успел дать им по одному адресу из заявок. Но тут то все и началось. Проходивший сначала достаточно удачно штурм натолкнулся на подтянутые в город абхазские батальоны Басаева и Гелаева  и легкая перестрелка как то сразу переросла в войну со сгоревшими танками и сотнями убитых. Перепетии войны я описывать не буду. Ну её. Да и не до нее мне было. Я кидался от рации к телефонам и обратно к рации пытаясь определить, как безопасно вернуть бригады на базу, где им отсидется, как объехать танковый бой и заодно еще отвечал на звонки сумасшедших абонентов, которые не смотря на войну продолжали звонить и требовать починить им свет. Боковым зрением я иногда отмечал движение а комнате отдыха. Кто то из спящих приходил в себя, глотал коньяк и снова отрубался. Тем временем война подкатилась к базе. Через нас на Аргун отступил отряд оппозиции, оставив двух своих убитых и завернутых в плащ-палатки бойцов и пообещав, что их после боя заберут родственники. А на Гудермесской ичкерийцы подбили танк. Боезапас рванул нехило, наше здание вздрогнуло, но устояло, а один опорный каток оторвало и взрывом закинуло к нам на площадку.
Но все проходит. К вечеру стало понятно, что штурм провалился. По городу догорали танки. Мои бригады благополучно вернулись и мы наперебой делись впечатлениями...
А в комнате отдыха закончился коньяк. Начальник спящей смены столкнулся с этим первым . Он долго и безуспешно рылся в шкафчиках, перебирал бутылки на столе, забирался под стол и под кровати... Пусто! И тогда он пришел ко мне.
- Василич, дай машину.
- Ты бы хоть здравствуй сказал.
- Василич, здравствуй, дай машину!
- На фиг?
- Василич, все горит внутри. Не могу. Надо за водкой съездить.
- Сдурел? Какая водка!? Там война!
- Да и хрен с ней, с войной. Когда война водке мешала?
- Ты не понял. Там не просто стреляют, там настоящая война. Вот прямо настоящая-пренастрящая. Не веришь? Пойди сам посмотри
- Василич, на хрен мне смотреть на войну, что я ее не видел, что ли? Ты машину дай, за водкой смотаться. Я быстро.
- Такой войны ты не видел. Там у ступенек двое ребят лежат убитых, на дороге напротив танк взорванный. И части танкистов по деревьям разбросало. А каток с того танка отлетел к нам на волейбольную площадку. Какая там водка?! Все попрятались, а по городу патрули ловят тех, кто штурмовал и шлепают без разбора. Хочешь что бы и тебя шлепнули?! Ну тебя то ладно. Но как только твою дурь услышат, про водку в такое время, так сразу, с тобой заодно, шлепнут и водилу. А его мне жалко.
- Да ну на фиг! Василич, ты меня дуришь! Специально, что бы машину не дать! Вспомни! Я то тебе всегда давал!
- Ты выйди на крыльцо то. Далеко ходить не надо. Сам посмотри. Может водки перехочется?
- Это вряд-ли. - сказал мой собеседник, но на крыльцо, тем не менее пошел.
Его не было минут десять. Потом он влетел в диспетчерский зал весь взъерошенный и малость протрезвевший:
- Ни хрена себе! Ни хрена себе! Ни хрена себе... И повторяя эту фразу кинулся будить свою смену:
- Мужики! Вставайте! Мы с вами всю войну пр@бали!!!
Потом, несколько месяцев спустя, когда город горел, а мы жались к бетону подвальных перекрытий, я часто вспоминал эту машину времени, работающую на марочном коньяке, и позволяющую с лёгкостью про@бать войну...


Рецензии
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.