В какого бога лучше верить?

В КАКОГО БОГА ЛУЧШЕ ВЕРИТЬ?

    Подтягивать провисшие верёвки для белья смысла уже не имело. Я решил их полностью поменять на тросик, более надёжный и долговечный. Кошки, как обычно, крутились под ногами, лезли в ящик с инструментами, запрыгивали на подоконник и очень мне мешали.  Я терпел, терпел, но, в конце концов, пожаловался хозяйке, и она вышла на лоджию, чтобы забрать их в квартиру. Двух самых наглых котов Мааян заперла в своей спальне и, вернувшись в салон, продолжила разговор по телефону со своим старшим сыном.
     Через несколько минут она закончила беседу и тут же стала мне что-то пересказывать из их разговора. Я почти её не слышал, а и не слушал, занятый своими мыслями, однако из вежливости поддакивал и вяло реагировал на её  слова. Но в один момент я понял, что хозяйка начала рассказывать очередную историю из своей жизни. Почти при любом моём визите к Мааян после уточнения того, что требуется починить, она довольно непосредственно переходила к своим устным мемуарам. Надо сказать, меня это всегда радовало. Так работать было веселее и спокойнее…
     Вот и сегодня, я уже заканчивал работу, когда Мааян от довольно длинных и пространных рассуждений про то, как важно проводить песах в кругу семьи, наконец, перешла к интересному случаю, произошедшему много лет назад, как раз во время песаха,  когда ещё был жив её отец. По её словам он тогда лежал в больнице ''РАМБАМ'' в совсем плохом состоянии.
     Мааян держала на руках любимого кота, поглаживая его, к их общему удовольствию. Она на минуту задумалась, улыбаясь своим воспоминаниям, а потом подняла взгляд на меня и продолжила.
     - Нет, это правда: он передумал умирать! До этого лежал несколько дней пластом, как говорится, ничего не ел, ни с кем не разговаривал. Ему уже 88 лет исполнилось. Совсем плохое состояние было… Мы с мамой дежурили по очереди в этой интенсивной терапии. Там, как в реанимации, можно только пару часов в сутки находиться, но они пошли нам навстречу. Только на ночь нас всё-таки прогоняли. - Рассказчица опять сделала паузу, запнувшись, словно ей не хватило воздуху, но справилась со спазмом. - До этого папа совсем не хотел разговаривать, он уже собрался умирать. И все-все показатели у него были… Ну, вы понимаете… Даже врачи нам сказали, чтобы мы готовились, ну… как бы, к самому плохому…
        Я оторвался от своей работы, повернулся к Мааян и слушал её, понимая, что это ещё не конец истории. Было теперь в её голосе, что-то такое, что не настораживало, а наоборот, подбадривало, подсказывало, что продолжение будет неожиданным. Веселье было в голосе Мааян, я бы даже сказал, задор.
     - Вот тогда-то они и пришли, эти товарищи. Свидетели, или как их там… Миссионеры эти, которые по домам ходят, на улицах всех останавливают. Я не понимаю, как их вообще в такое отделение пускают?! Но они всюду проникают… - Женщина немного возбудилась от собственных слов, видно ей очень хотелось рассказать эту историю и, при этом, ей было явно приятно использовать такой раскованный стиль рассказа, которым она не пользовалась давным-давно, наверное, с тех пор, как сильно углубилась в религию. И, в то же время, она не могла решиться хотя бы на время полностью вернуться к тому образу мыслей, который не подразумевает оглядки на отца нашего и, как бы, вообще не учитывает наличие всевышнего…
     - Ну, если Ваш папа даже на вас не реагировал, то, какое дело ему было до этих миссионеров? Мало ли, кто там ходит по отделению! - Я попытался немного подогнать рассказчицу, которая заинтриговала меня, но всё топталась на месте, не выдавая никакой новой информации.
     - Да что Вы! Он так рассердился! Вы не представляете, как он разозлился, что какие-то там пришли к нему и его, старого еврея, глубоко верующего человека, понимаете, пришли переманивать к себе… ну, как это…
     - Обращать в свою веру, - подсказал я, и Мааян тут же кивнула, поскольку сама не могла вспомнить подходящие слова.
     - Ну да, ну да, именно, в свою веру. И это кого? Это его, старого еврея,.. Какой-то там спаситель, как-то поможет… его душе! Папа так на них разозлился, что передумал умирать. Представляете, он столько дней лежал, а тут вскочил и стал их прогонять! Он им  кричал: ''Я евреем родился и евреем умру!'' Вот, представляете? Он раздумал умирать! Он после этого ещё года два прожил. Да, два года! - Мааян уже закончила свой рассказ и эмоции, которые она сдерживала, чтобы довести повествование до конца, вырвались наружу, она громко смеялась и охала, как после тяжёлой работы. От смеха всё тело её слегка тряслось, и кот Матроскин в её руках подрагивал мелкой дрожью.
     Я, конечно, тоже рассмеялся, но сдерживался, не зная, насколько можно выражать своё отношение к этому рассказу. Но, подумав с минуту, решил, что сейчас Мааян находится в том состоянии духа, когда можно и пошутить.
     - Так получается, что всё-таки их Спаситель помог Вашему папе: от смерти его уберёг, жизнь продлил!
     Мааян, продолжая улыбаться и ойкать от перенапряжения, не согласилась с такой постановкой вопроса.
     - Нет, наоборот! - возразила она без тени обиды. - Это наш бог его спас. Папина вера в  единого бога, а не в какого-то спасителя-человека!
     - Так это Вы так думаете, а эти миссионеры, если бы узнали, что он поправился после их визита… - Но этого я уже не сказал, а подумал про себя, продолжая смеяться в унисон с хозяйкой.
               
                29.03.2020. Хайфа.