Люди на бетонке. Старший лейтенант - карьерист

   Как только наступает лето в эскадрилье наступает запарка. Задания сыпятся, как из рога изобилия: бомбардировщикам с «Лотосом» нужны целеуказатели, истребителям нужны дежурные поисковые экипажи на время полётов и так непрерывно, кому-то что-то необходимо.

   Но в это же время поступают и другие заявки на задания, в которых инспектирующие стараются совместить проверки боеготовности с рыбалкой, охотой или помывками в банях. Об одном таком задании я и хочу рассказать.

   В один из осенних дней я отбивал соконусность на вертолёте Гоши Плетёнкина, который стоял пришвартованным на газовочной стоянке. Работы были закончены и экипаж готовил машину, чтобы отрулить на свою стоянку. Не успел я отойти от газовочной, как услышал звук вертолёта, заходившего на посадку и через несколько минут мимо меня уже приземлялся на рулёжку борт № 29, который прибыл с задания из Дамгартена, куда они возили какую-то комиссию.

   Бортовым техником на 29-й машине был Толик Гончарук, но сейчас он был в отпуске и вертолёт принял Виталик Тимченко, так как его машина была со спецоборудованием для целеуказания, с системой РЫМ, и для перевозки пассажиров была не очень комфортабельной. Командиром экипажа был Юра Калугин и лётчик-штурман — Толик Теплоухов.

   Вертолёт, коснувшись рулёжки метрах в тридцати от меня, порулил дальше на свою стоянку, до которой было метров шестьдесят. Я тоже направился в их сторону, чтобы узнать, можно ли их планировать на завтра.

   Вертолёт этим временем зарулил на стоянку, развернулся и лётчики выключили несущую систему и двигатель, который чихнув, выбросил последние языки пламени. Бортовой техник вышел из грузовой кабины, установил упорные колодки и одел чехлы на ПВД.

   Я подходил к вертолёту с правой стороны и мне не видно было, что происходит на входе в грузовую кабину, дверь в которую находилась по левому борту. Но по звуку шагов я понял, что пассажиры выходят из вертолёта и направляются к рулёжке, куда подъехал за ними армейский «газик». После этого из-за вертолёта показались три старших офицера, точнее званий мне не было видно, которые несли два мешка, то ли из кожи, то ли из какой-то плёнки. Очевидно это были члены какой-то комиссии.

   Когда пассажиры остановились от вертолёта в пяти-семи шагах, к ним подошёл бортовой техник и обращаясь с заминкой к старшему, сказал:

    — Товарищ полковник! Командир экипажа разрешил обратиться. А можно и нам, экипажу, пару уточек? — и как-то неожиданно замолчал, под неодобрительным взглядом полковника.

   Полковник растерялся от такой наглости, но сразу пришёл в себя, даже поставил мешок на бетонную плиту:

    — Товарищ офицер, вы в каком звании?

    — Старший лейтенант, — сразу ответил Виталий.

    — Так вот, старший лейтенант, вы — карьерист! И передайте своему командиру, чтобы он занялся вашим воспитанием, — затем снова взял мешок и они втроём пошли к машине, погрузили всё это в «газик» и уехали.

   Я, слушая всё это, не понимал, что происходит, о каких уточках идёт разговор и почему Виталик карьерист.

   Но как только я вышел из-за вертолёта, Виталик набросился на меня:

    — Говорил же ему, ничего они не дадут, а он мне — пару уточек, пару уточек,  — и теперь я вообще перестал понимать происходящее, хотя Виталик обращался ко мне.

   Мы с Виталием подошли к остальным и он, теперь уже в адрес Юры Калугина:

    — Вот видишь, что получилось! А меня то за что карьеристом этот полковник обозвал? Вот и попросили уточек.

   Толик, лётчик-штурман, стоял и молча улыбался. А командир, капитан Калугин, бросил в сердцах куртку на бетон и тоже возмутился:

    — Надо же, политохотники хреновы нашлись. Мы трое суток с ними болтались по точкам и болотам, без нормальной пищи, одним печеньем обходились. А они за это время уток настреляли и хотя бы одну дали.

   Только теперь я понял в чём дело. Заявку на полёт в Дамгартен давал политотдел воздушной армии для какой-то комиссии, а местное начальство для этих членов комиссии организовало охоту на уток. Но поскольку эта охота, как правило, была на точках, где экипажу нет возможности нормально пообедать, то ребята и обходились печеньем. А для комиссии-охотников, конечно, в столовой специально готовили бутерброды.

   Юра Калугин, по прилёту домой и предложил борттехнику попросить у полковников пару уточек из их трофеев. Что из этого получилось уже пришлось услышать и мне. Скоро это забылось, вот только Виталику в эскадрилье иногда намекали, что он — карьерист.

         На фото: На следующий день экипаж уже выполнял другое задание.


    Следующий рассказ смотреть здесь: http://proza.ru/2020/01/29/2185