Глава XX Пожар

Захар чувствовал, что Ипполит не особо горит желанием продолжать работать с ним. Стройка шла своим чередом, и над домом уже возводили стропила. Другой бы на месте Захара, радовался. Но, он особо не обольщался. Теперь он понимал, как портит всю архитектуру, слегка выгнутый, радиусный коридор, ведущий от дома к бане. И кому только в голову могло прийти сделать такой. Карабас будто не замечал тех непоправимых ошибок, что были допущены предыдущим архитектором. Будь Захар чуточку опытнее, он бы легко исправил многие из них. Но, он только начинал понимать, что же всё-таки есть такое - хайтек.
Теперь он видел, что стал жертвой обстоятельств, связанных с экономией Ипполита на проекте дома, после того, как Савелий взял слишком много, за интерьеры его квартиры. И, как не уговаривала Тамара работать с прежним дизайнером, Ипполит настоял на своём, взяв верх над строптивой женой, которая теперь, как бы не старался Захар, оказывалась права.
У самого Карабаса был не простой дом. Увидев его впервые, Захар понял откуда берёт корни эта кличка и больше не боялся как прежде, когда ассоциировал её с бандитским прошлым обладателя. Строение, скорее напоминало загородный замок одноимённого Карабаса Барабаса, чем место для жилья. В нём можно было держать долговременную оборону, солить огурцы, квасить капусту, стрелять из башни по противнику, применяя ядровые пушки, или мушкеты. В нём удавалось заниматься многими делами. Единственное, что плохо получалось в его стенах, это сама жизнь. Жёны, с интервалами, в среднем не превышающем пять лет, покидали Карабаса, уезжая от него на новых иномарках, так и не получив ту полную свободу, что так рассчитывали приобрести под его крылом. Нет, Карабас вовсе не был деспотом, или незаботливым мужем. И уж точно не ел своих жён. Он, вообще, можно сказать, являлся хорошим человеком. Его все любили, особенно женщины, многие даже уважали.
Он, в свою очередь, ценил их и любил, но, ни в коем случае, ни перед кем не обещал быть постоянным. Впрочем, так же, как перед своими заказчиками и компаньонами.
Нет, он считал, что все его приключения, вовсе не измены, а некие мужские шалости. Карабас любил женщин, делая для них многое, но не более того допустимого, что могло повлиять на его финансовое положение, ощутимо сократив суммы месячных доходов.
Конец века совпадал у него с очередной заканчивающейся, длительной любовной историей, получившей формулировку – брак. Он даже хотел продлить её, с помощью венчания в том храме, где его люди восстанавливали колокольню. Но закономерность брала своё. На этот раз, жена уезжала на новенькой Ауди, увозя с собой и маленького сына, первого и единственного его официального ребёнка. И от этого кому-то возможно казалось, что в данном случае это всё же трагедия для Карабаса. Но, по самому ему не было заметно, что расстроен. Нет, он не то, что не показывал печали, просто был уверен; ещё не конец и впереди много интересных событий, женщин, любящих и стремящихся стать его жёнами, хотя бы на малый срок, но от всей души. Он вообще был оптимистом, и это помогало неоднократно в жизни. В начале девяностых Карабас был членом одной из кунцевских банд, и в самом их конце, когда всех его друзей и товарищей по большей части поубивали, или пересажали, он остался жив, невредим, даже, что называется на плаву, плавно переместившись в строительный бизнес.
Причиной всему этому была его коммуникабельность и, если хотите, доброта.
Вообще, несмотря на своё прошлое он был добрым человеком, любил людей и старался не обижать.
Почему он занялся именно строительством, никто не знал. Но, там ему было хорошо. Он не часто появлялся на стройках. То ли от того, что не любил их, то ли из-за своей природной лени. Но, те редкие моменты, когда он требовался, всегда были обеспечены его присутствием. Карабас хорошо чувствовал ситуацию и умел увидеть выгоду даже в полной катастрофе.
Колокольня, строительство которой подходило к концу, выглядела куда лучше, чем на старых фотографиях, устремлённая к небу, она являясь более уязвимой ветрам, внушая веру в будущее. Но Карабас уже не интересовался ей, забыв, как законченный объект навсегда. Только Пётр изредка заскакивал в храм, чтобы поторопить рабочих и поставить свечку Даниилу Московскому, помогшему ему в приобретении жилья.
Но, почему же Святой Даниил помогал Петру, не замечая проблем Карабаса? Может потому, что тот, так же, как и Захар, верил только в свои силы.
Дом оседал неравномерно. Утеплитель был уложен плохо. Брёвна начали покрываться чёрной плесенью. Всё шло наперекос у Карабаса. Он никого не винил в этом. И даже не орал на своих строителей, зная многих в лицо. На это у него был Пётр, который ходил с одним костылём по стройке, и иногда, когда рядом с ним оказывалась стена, опирался на неё для того, чтобы врезать кому-то из строителей этим же самым костылём по сутулой спине, в знак несогласия с его работой. Поэтому строители старались не подходить к нему близко и общались издалека, особенно там, где поблизости были стены.
Зачем посылались Захару такие испытания? Вспомнилось, как получал права на вождение автомобиля. Настроение ещё больше испортилось. И зачем он только ввязался во все эти халтуры? Что дали они ему? Ну, ладно, с Аркадием ещё, куда ни шло. Вроде квартира получалась ничего и нравилась даже Захару. Но, за что же все эти проблемы так плотно заполнили собой его свободное время. Почему он, как ни старается, не может продвинуть строительство дальше. Теперь, когда чувствует себя увереннее и смелее в принятие решений, полностью утеряно доверие заказчика.
Неужели здесь, именно на этом объекте, ему придётся держать ответ за всё, что удалось узнать по профессии в последние месяцы? Да и зачем, для чего это нужно, и кто бы смог объяснить, что могут дать Захару эти, так тяжело приобретаемые знания?
Он вспоминал колледж, который закончил перед армией, архитектурный институт, где учили всему тому, что имеет лишь косвенное отношение к профессии, ни капли не принесшее помощи при выходе на работу. Всё, чему он научился в своём деле, было приобретено самостоятельно, на собственном опыте, своим умом и стараниями, буквально раскрываясь перед ним по мере роста его способности постигать большее.
Неужели так опасно рваться вперёд? А, может быть следует всегда двигаться маленькими шажочками, опасаясь оступиться и не искать добра от добра? Эх, зачем же он стремился опередить отпущенное ему свыше время, стараясь познать больше чем мог уместить в себе?

Петру было неизвестно, кто так моментально доложил Ипполиту о пожаре, но, буквально через сорок минут, тот был уже на стройке. Ему казалось, что у таких людей, как Ипполит, везде есть осведомители, но вычислять их не собирался, не желая тратить на это и без того свои малые силы, как временный инвалид. И пусть приехал он сам, а не его жена Тамара, которая занималась объектом, наезжая пару раз в неделю, чтобы навести шмон, или поймать какого-нибудь из рабочих за, на её взгляд, неуместным для стройки дома делом. Петру уже было всё равно. В его функции входили вопросы урегулирования проблем с заказчиками. Это отбирало много сил и времени, лишая его жизненной энергии, которую старался сохранять для молодой жены. Он хотел только одного – как можно быстрее построить этот объект.
Пётр знал о случившемся, ведь он был на стройке в это время, но героически молчал. Он догадывался о том, что позвонить мог сосед по участку, Либерман, который, словно бы нигде не работая, постоянно находился у себя дома и наблюдал за всем происходящим из узких окон своего, похожего на средневековый замок строения, с одинокой башенкой, будто местный феодал.
Так уж получилось, что Захар приехал на стройку, как раз «вовремя», за пару минут до Ипполита. Нет, огня и даже дыма не было видно, но, как рассказывал тот же Либерман, подошедший, к воротам участка Ипполита, сразу после его появления, приезжала пожарная машина, которая уехала всего минут двадцать назад.
- Добрый день Ипполит, - успел сказать Захар, когда мимо него, стремительной походкой пролетел хозяин строящегося особняка, прямиком в самое его нутро. За ним хромал Пётр. По углам, в самом доме, прятались рабочие, изображая, каждый свою деятельность. Они старались в открытую не смотреть в сторону Ипполита. Но им было интересно, как же поведёт себя доведённый до бешенства хозяин.
- Где!? Я спрашиваю, где горело!? – еле сдерживаясь, не переходя на крик, спросил Ипполит.
- Что, где? – прикинулся идиотом Пётр. И, надо сказать, у него это хорошо получилось.
- Где горело? – повторил Ипполит, уже лично для него.
- Что горело? – стоял на смерть Пётр.
Ипполит жадно вдыхал носом запах полностью отсутствующего в помещении дыма. Как, каким образом удалось развеять все его следы рабочим, Захар не понимал. Ему было приятно наблюдать эту слаженность и поруку, которые так редко теперь можно встретить среди людей.
- Это я тебя спрашиваю, что?
- Ничего не горело, - стойко стоял на своём Пётр. И от этого Захар видел, что пожар всё же, где-то был. Пусть и маленький, но имел место. Как же строителям удалось не только потушить, но и ликвидировать последствия, Захар не догадывался, сам удивляясь происходящему, подыгрывая всем сразу. Ипполиту в гневе, Петру в придурковатой стойкости.
- Я ведь всё равно найду, - словно обиженный ребёнок, сжав беспомощно кулаки, угрожал Ипполит.
- Ипполит у нас тут ничего не горело.
За Ипполитом, сзади стоял Либерман. Он понимал, что выглядит сейчас идиотом.
- Но, пожарная же зачем-то приезжала? – обернувшись, ища поддержки, спросил его Ипполит.
- Да. Мне же она не привиделась, - с интузиазмом поддержал Либерман.
- Ну, что ты на это скажешь!? – спросил Петра Ипполит.
- Что ж, если пожарную видели, значит, она была. Но, зачем она приезжала, я не могу знать. Мне не докладывали, - сменил тактику хитрый строитель.
- Вот, ты посмотри на него! - искал поддержки Ипполит у Либермана. Тот, тут же, услужливо сделал шаг навстречу, не понимая, куда ему следует смотреть.
- Если строители ходят в таких же куртках, как и я…  - схватил за рукав Петра Ипполит.
- Это уже моё дело, - обиженно вырвалось у Петра.
- …то я ничего уже не понимаю! – продолжал Ипполит. - Нет, ну я знаю, что я не господь Бог и одеваюсь не за бешеные деньги. Но, извините, покупать куртку, равную по цене одной зарплате, не каждый может себе позволить, если он честный человек.
- Ипполит, сейчас много китайских подделок, - со знанием дела, попытался защитить Петра Либерман.
- Подделок!? Да они тут воруют мои деньги!
Пётр, обиженно отряхнул рукав, и посмотрев в сторону Захара, дурацки улыбнулся.
- Нет, ну я это дело так просто не оставлю! Где Карабас!? Почему он не приехал!? Я же звонил ему по дороге!
- Он сейчас занят. Просил меня извиниться перед тобой Ипполит, - не теряя собственного достоинства, держал марку Пётр.
- Занят! Я разгоню эту вашу шарашку!
Ипполит стремительно поднялся на второй этаж по временной, жалобно потрескивающей, прогнувшейся под его весом лестнице, и хотел сунуться на чердак, но передумал, и пошёл обратно вниз, выдохнувшись от резкого подъёма, потеряв весь свой пыл. Теперь он казался беспомощным и жалким. Ошибочно можно было подумать, что гнев его вышел. Решив удалиться ни с чем, но, явно сделав для себя, какие-то решительные, грозящие вылиться в скорое время в действия выводы, Ипполит шёл к выходу, где у ворот стояла его новенькая машина. За ним послушно следовал Либерман, потом плёлся Пётр. Захар стоял в прихожей. Проходя мимо него Ипполит, гневно, словно загнанный волк, взглянул на него, как будто, и он тоже был причастен к этому его обману.
- Ипполит у тебя новая машина? Поздравляю, - сменил тему Пётр.
- Что!?...  Машина? ...  Ах да…  За долги расплатились со мной, наконец-таки. Мерседес купешка. Ничего тачка, - оттаивало сердце Ипполита.

Когда он уехал, Пётр вытер пот с лица, сказав:
- Ну, и денёк. Дал Поля жару сегодня.
- Поля? - удивился Захар, возвращаясь в дом, за Петром, проводив Ипполита.
- Ну, да, а что?
- Какая Поля?
- Ипполит. Просто язык у меня не поворачивается его по-другому больше называть.
- Здорово ты его. Я даже и не понял сперва.
- Да, ерунда — это, на самом деле. Вот у меня один раз было, так было! – отвлёкся на принятую СМСку Пётр.
- Раз начал, так рассказывай.
- Я в сервисе работал в начале девяностых, в промзоне на Яузе.
Так вот, пригнал туда к нам один свою «шаху», тормоза поменять и оставил до вечера.
Я и поменял, как самый младший. Учеником меня взяли тогда. Ну, думаю, проверить надо, как работают.
- Зачем-проверять-то? Поменял и, слава Богу.
- Нет, ты ничего не понимаешь. Надо обязательно проверить мне было. Так вот, сел я в неё и дал газу. Вроде всего лишь «шестёрка», а мне молодому это, ну, как шестая БМВ, теперь, наверно.
А снегу нападало за день! А я по трамвайным пошёл обгонять всех. Ну, меня и занесло, под встречный трамвай.
- Господи! Ужас-то какой!
- Не говори. Проверил я тогда тормоза хорошо, на всю жизнь хватило.
- И, как же хозяин? – боясь своего вопроса, все-таки задал его Захар, в страхе перед ответом.
- Приехал к шести. Говорит: - «Ну, где моя красавица?» А ребята в сторонке стоят все, курят, исподволь наблюдают.
- А, что, починить-то можно было, наверно?
- Наверно можно. Но, не в этом же дело!
- И, как он?
- Вот, говорю, она стоит…  Поломалась она у меня…  чуть-чуть…  Вижу, глаза у хозяина закрылись, а сам он шаг в сторону сделал и к стенке кирпичной сервиса нашего прислонился…  Потемнело у него значит в глазах-то.
- Как отдавал?
- Частями. Два года вкалывал я на эту сраную «шестёрку». С тех пор ненавижу их. Даже если это и БМВ. Сама цифра за душу берёт. Не отпускает.
- Горячий ты человек Петь. Пожар.
- Не без этого. Но, сейчас поприостыл малька. Женился, дочка родилась, квартиру купил.
- Сам, или родители помогли?
- На первую, малюсенькую малогабаритку, двушку, у жены было чуток, да и родители помогли. На вторую, трёшку, сам накопил…  - поправив свалившиеся на лоб волосы, добавил: - Хотя, нет, у Карабаса в долг брал. Мужик должен иметь свою жилплощадь.
- Без ипотеки? – уточнил Захар, понимая, что ему ещё, как до неба до настоящего мужчины.
- Конечно! Какой дурак в неё будет ввязываться!? Это если уж совсем нет возможности. А, накопить всегда реально, если есть желание. Нужно только, чтобы обоюдное было.
- Можно. Но не всегда, - вздохнул Захар.
-Знаешь, у меня есть информация, что Поля с Тамаркой в кантри клубе поселились за городом, в бревенчатом доме. Не хотел я тебе говорить, но они, словно бы хотят сравнить качество того, что ты напроектировал, и мы ему строим, с тем, что строит фирма Хонка.
- Пусть сравнивают. Мы не в силах запретить.
- Теперь тебе туда к ним придётся ездить, картинки свои показывать.
- Такая значит у меня судьба.
Захар и сам видел, что не устраивает своим творчеством заказчиков. Но, его успокаивало, что не только его работой были недовольны Ипполит и Тамара. Карабас находился в такой же немилости, что и он.

* * *

- Я понял; настоящий архитектор — это ещё и доктор, - прервал тишину в машине Захар.
- Ты это к чему?
- Марин, я теперь вижу, что 99 % населения земного шара не дано знать о том, что цифры зашифрованы в словах.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, то, что, когда мне звонят прорабы, Алексей, или Пётр, они применяют термины, не поддающиеся определению, если ты не архитектор. Такие, например, как: «Ещё совсем чуть-чуть». Или: «Не более того». Очень много ещё сверху».
- А, вот ты о чём.
… И, что человек, назвавший себя архитектором, обязан всю свою жизнь быть личным психологом и психотерапевтом всех своих заказчиков. Понимая их с полуслова, предвидя капризы, чувствуя их заболевания. Он должен иметь при себе таблетки на все случаи, а также знать, какие их слова обозначают какие именно желания, не пользуясь, при этом словарями.
Одним словом, архитектор — это не просто профессия – это состояние души. Человек, захотевший им стать должен получить ещё, как минимум, образование, конструктора, дизайнера, психотерапевта, менеджера, экономиста, водителя, гонщика, юриста, экономиста, прораба, монтажника, каменщика, плиточника, а также электрика, водопроводчика, вентиляционщика, менеджера по продаже мебели, сантехники и электрики, садовода, агронома, чистильщика бассейнов, литератора и юриста, для переписки в суде. И это только самое основное из всех требующихся.
- Не психуй. Всё наладится.
- Я не психую Марин, а становлюсь умнее. Знаешь, у Петра есть своя квартира. Он сумел купить её сам. Может и нам стать экономнее?
- Нет. Мы и так экономим на всём! – Марина хотела, чтобы Захар путешествовал с ней. Но, купить машину, квартиру, и, при этом ещё увести её в отпуск за границу на новогодние каникулы, он пока ещё не мог себе позволить. Это не огорчало Марину, но, ей ни в коем случае не хотелось хоть в чём-то усмирять свои привычки.
- Тогда остаётся только ипотека, - улыбнувшись, вздохнул Захар.
- Ты знаешь Захар, а ведь я родилась у чёрного моря. И переехала в Москву из-за папиного повышения. Я никогда не рассказывала тебе об этом. Думала, что ты не поймёшь. Но, я не люблю море. Особенно северное.
- Почему!?
- Сама не знаю. Наверно от того, что оно пустынно и не имеет краёв.
- Почему ты не рассказывала о том, что родилась у моря?
- Потому, что я люблю город и не хотела тебе об этом лишний раз говорить. Ведь тогда ты бы сразу подумал, что я не твой человек.
- Можно любить город, ведь он тоже бескрайний, но тосковать по морю.
- Кто его знает, может я и тоскую. Но, для того, чтобы понять это, мне надо сначала до конца понять город, поселившись в собственной квартире.