Глава XIX Шлагбаум

Захар думал о том, что Наталия, возможно и есть та самая женщина, которая может дополнить Ипполита чем-то новым, ещё не знакомым ему ранее в нём.
Невольно, в глубине души Захар завидовал Ипполиту в том, как тот легко принимает свои решения в отношении конструкций дома, покупки машины, поездки в отпуск. Он не мог себе позволить жить так же беззаботно, и от этого каждое принятое им решение требовало тщательно выверенного расчёта. Он не имел права ошибаться, в отличие от Ипполита, который каждую свою ошибку мог исправить одним росчерком пера.
А, вот интересно, сможет ли Наталия разглядеть в нём, Захаре, ту же решительность, что и в Ипполите. Нет, конечно же, она её не увидит. Ведь он не вправе предпринимать неподкреплённых финансово действий. Нет, проезд в сторону Наталии был для Захара закрыт.
На, что способны мужчины, если бы не их женщины? Иногда именно те, с кем не состоят они в официальных отношениях и важнее для них в жизни, чем те, с кем прошли через многие испытания.
Девяностые. Как много наделали вы дел, нарубили дров, в судьбах тех, кто вошёл в вас уже самостоятельным человеком. Всё, как будто перевернулось в мире, встав с ног на голову. То, что раньше было неприлично, стало в порядке вещей, что отталкивало, теперь является гордостью многих.
Пора возможностей и перемен. Время, когда те, кто ничего не умел, превратились во всемогущих, кто не способен был созидать, теперь стоят у руля огромных «механизмов» и структур. Как всё непредсказуемо коварно поменяла в людях смена приоритетов.
Да, человек меняется и то, что он говорил и думал раньше, уже через год способно удивлять его. Проблема лишь в том, с какой целью происходят перемены. Если это последствия духовного роста и становления, как личности – одно. Если, попытка приспособиться, присосавшись к хлебному месту, поступившись человеческими принципами – совершенно другое.
Захар видел, что вокруг него, в этом городе, многие стали жить лучше. И верил, что и сам сможет изменить свою жизнь, выйдя на другой уровень. Но, не понимал ещё, что не способен на это, слишком честен и открыт для других. Да, смел и решителен, порою готов даже обойти закон, нарушить, но, единственное и самое важное, на что никогда не решиться – разрушение. Разве, что это может произойти случайно. Но, тогда он предпримет все меры, чтобы исправить ситуацию, начав вновь созидание. Но, окружающее его общество развивалось, улучшало свою жизнь, внешне стремясь к созиданию. Это радовало Захара, обнадёживая в вере в светлое будущее.
Он не понимал, что основная толпа людей живёт по другим, собственным, сочинённым законам, меняющимся в зависимости от условий самой задачи, в которой они находятся. Он не понимал, что весь мир лишь только прикрывается законами земными, давно уже не боясь небесных. Да и Господь Бог попускает такое на земле лишь только для того, чтобы легче проводить то, что в народе называют промысел Божий. Ведь, как же ещё можно сотворить чудо, если не лавировать среди всех противоречащих друг с другом, сочинённых чиновниками для возможности их же и обходить, законов? Именно Бог и пытается управлять всеми нами через хитросплетения ситуаций, наводя на откровения, которые приходят только после того, как мы, люди, упираемся во что-то непреодолимое, считая, что это конец. На самом же деле, всего лишь самое начало. Ибо именно в тупиках и происходят прозрения.
Глупые люди стремятся к успеху. Они делают ошибки на каждом шагу. Но их глупость настолько велика, и движет с такой силой, что их не остановить. Господь сейчас словно бы дал им фору. Он что-то задумал в следующем веке. Но, что именно, узнают те, кто сможет переступить за эту черту двух тысячелетий.
Но, что-то теперь тревожило Захара. Он сегодня первый раз поймал себя на мысли, что непроизвольно сравнивает Марину с Наталией. И все эти сравнения были не только внешние. Скорее пытался моделировать различные семейные ситуации, так, если бы они происходили именно с Наталией. Ведь это же ещё не измена. Но, что же тогда? Зачем его мозг занимается этой ерундой? Для чего потребовались сейчас эти сравнения? Захар не понимал, но чувствовал, что Наталия запала в его душу. Он не старался отгонять от себя мысли о ней, но и не стремился к каким-то отношениям. Ему было приятно так мечтать.
Он сравнивал.
Зачем? Для чего? Это уже не так важно, главное, его мозг работал.
И сейчас Захар поймал себя на непроизвольной мысли, что возможно женщины для него, так же, как и архитектура, могут быть совершенно разных стилей, тая в себе не только внешний вид, но и психологию их основных форм. И те, что ранее раздражали, теперь, вдруг, становятся приятными, а может быть даже и нужными.
Сам, удивляясь этому своему невольному сравнению, Захар развивал его дальше, словно бы упражнялся в проектировании. Он менял декоративные элементы, нагружая фасады лепниной, или тут же срубая её, увлекался остеклением, и большими пролётами, вообще не уделяя никакого внимания эркерам и балконам. Длинные колонны, недавно возбуждавшие его своей стройностью, заменялись на высокие арки, с кессончатыми сводами.
Как же непостижима ты архитектура в своих стилях и формах. И мы, люди, несём в себе все твои обличия, думал он.
И сейчас, впервые в жизни, ему показалось, что все, такие ненавистные ему, отжившие свой век стили, не так уж и плохи, особенно, если стараться понять их.
Захар никогда никому не изменял. До жены у него были женщины, но все эти истории заканчивались так же неожиданно, как и начинались, не оставляя после себя никакого следа. В двадцать лет он даже влюбился. И это была первая, и пока последняя любовь в его жизни, которая, как и положено всему тому, что бывает впервые, закончилась разлукой. Вспыхнув моментально, она сошла на нет, так же быстро. Что такое измена, думал он сейчас над вопросом, никогда раньше не задумываясь. Это попытка разделить чувства, полагающиеся одной женщине на двоих? Но, в чём же тут подвох? В том, что разделены они будут неравномерно, или женщины окажутся обманутыми, оставаясь в неведении, надеясь на то, что все чувства, исходящие от него, принадлежат каждой полностью? Значит измена – это обман, понял он, никогда ещё никого не обманывая. Неужели способен на это? Захар испугался себя, своих мыслей, поступков, спящих в нём. Но думать так, всё же было приятно, ведь только из-за своей профессии он любил творчество, подразумевающее свободу. Оно, пробиралось в него, во все закутки, скрытых, ещё не заполненных обманом мыслей.
Сейчас, когда заканчивался век, и начиналось новое тысячелетие, ему требовалось определиться во многом. Он метался в своих мыслях, не зная, что выбрать, чему посвятить себя в архитектуре. То, что он проектировал на основной работе, было неинтересно, и даже неприятно. Придумывая планировки, он закрывал глаза, словно бы в слепую рисуя фасады, которые было запрещено проектировать в современном стиле. Он давно смирился с этим и научился жить, не расстраиваясь. Захар переключал свой мозг на другое направление мысли, говоря себе, что теперь, с этого часа и до самого конца рабочего дня, он не он, а, какой-то придворный, а может быть даже полукрепостной архитектор, при знатном, очень богатом помещике. Так ему было легче. Порою, казалось, что начинает понимать и даже любить, созданные им фасады. И, тогда останавливался, задумываясь, что важнее для него, хотя ещё минутой назад, всё было так ясно. Он жил сразу в двух обличиях. Но, боялся этого, так, как понимал; то, что с ним происходит в профессии, легко может распространиться и на его личную жизнь. Захар не хотел раздваиваться, и, что вынужденно был подвержен этому на работе, сильно угнетало, возможно, как оборотней, при наступлении ночи, меняющих свой внешний вид. Но, ему, в отличие от них приходилось перестраиваться внутри, внешне оставаясь прежним. А это было гораздо тяжелее. И, сейчас уже не мог иногда определить, где именно лучше, в каком из своих обличий.

* * *

- Я жду тебя на КПП Мосфильма, - сказал Аркадий.
Всё началось с метаний Ипполита. Он никак не мог определиться с мебелью. Точнее, как догадывался об этом Захар, причина была, прежде всего, в том, что он не был уверен в самих решениях Захара. Ему, и Тамаре не нравились интерьеры.
Захар видел это, но продолжал работать над, новыми и новыми вариантами картинок с Виктором. Аркадий же внезапно разочаровавшись в кресле, заказанном в Макслевеле, ждал новых предложений от Захара.
Полина, хозяйка мебельного салона, была найдена Тамарой. И Аркадий так же, как и Ипполит, захотел купить себе там хотя бы кресло, приобщившись, таким образом, к его вкусам.
У Захара была сегодня двойная цель. Выбрать кресло для Аркадия и проработать предложение по мебели для Ипполита.

Захар приехал раньше и, попытавшись проникнуть на территорию Мосфильма в машине, получив отпор охранника, припарковался перед шлагбаумом, в самом углу, на случайно оказавшемся свободным месте. Тогда он прошёл на КПП и спросил женщину, выдающую пропуска, почему нельзя проехать на машине. Этот шлагбаум сильно раздражал, показывая его неполноценность. Он хотел преодолеть это препятствие.
- Нельзя. Только для работающих, - очень строго, ответила она. И в этот момент шлагбаум открылся перед огромным Американским джипом без номеров, с тонированными стёклами.
- А этим можно?
- Это свои, с Мосфильма.
- Как же вы их определяете, ведь у них нет гознака?
- По памяти.
- Нет ли меня в её недрах?
- Нет. Вас там нет, - особенно подчеркнув слово Вас, пояснила она.
- Понятно, - взял пропуск Захар и прошёл на территорию пешком. Перед его глазами открылась обширная, полупустая парковка для «своих», заполненная огромными джипами всех мастей, с преобладанием тёмных тонов, и тонированными стёклами. Судя по их номерам, можно было подумать, что Захар сейчас не на Мосфильме, а на территории, какой-то зоны, куда съехались воры в законе со всей Москвы. Три «Светланы», три «Алёны», три «Ольги», красовались на госномерах, беспорядочно разбросанных на парковке машин. Красивые сочетания букв, чередовались в недоступных простым людям вариантах с цифрами. 001, 002, 003, … и, конечно же, 007. А так же три девятки, семёрки, и, попроще, три тройки, так же попадались на них.
Захар хотел оказаться по ту сторону шлагбаума, но, теперь понимал, что будет выделяться своей машиной среди остальных. А может быть и хорошо, что меня не пустили на территорию Мосфильма? Подумал он, отчётливо понимая теперь причины падения качества Российского кинематографа.
Он шёл по территории. На встречу, походкой хозяина, двигался Фёдор Бондарчук. Захар сразу узнал его. Поравнявшись с ним, Федя посмотрел ему прямо в глаза, так, будто бы давно знал. И Захару, от этого взгляда, показалось, что и он его знает уже много, много лет.
Бондарчук, прошёл мимо, сантиметрах в пятидесяти. Захар поймал себя на мысли поздороваться с ним. Но, не стал этого делать, скорее интуитивно понимая, что это всего лишь видение, чем настоящий Бондарчук. Ведь, если бы он и был настоящим, Захар всё равно не смог бы с ним общаться, находясь в этой, земной реальности мира, в отличие от небожителя, на территорию которого он попал сегодня совершенно случайно, по работе, вовсе не связанной с кинематографом.
Но, в то же время — это видение говорило о том, что он в этой жизни играет, написанную кем-то именно для него роль. И здесь, на территории Мосфильма пересеклись две реальности – его и кинематографическая. Это порадовало Захара, но и насторожило, некоей ответственностью за каждую сыгранную сцену из его персональной роли.
Они разошлись, как в море корабли.
Какое-то время, Захар хотел обернуться, но, что-то сдерживало. Когда он, всё же посмотрел, как он думал, в спину, удаляющемуся, актёру, то встретился с таким же любопытным его взглядом. Но, тот уже показался иным, скорее оценивающим, как возможную кандидатуру для массовки, или роли второго плана в очередном мракобесии с элементами фантастики в обрывках здравого смысла, в героическом бреду его ярких героев.
Захар тут же отвернулся.
Войдя в главный корпус Мосфильма, шёл коридорами с высоченными потолками, из которых огромные, скорее ворота, чем двери, вели в колоссальных объёмов помещения.
Студии, понял он.
В самом конце длинного павильона, где потолки стали ниже, или было, в своё время возведено дополнительное перекрытие, Захар обнаружил мебельный салон. Он находился, почему-то сразу же после магазина электронных товаров, где торговали компьютерами.
Мосфильм менялся на глазах, сдавая свои помещения кому угодно, только бы там не снимать фильмы. Ибо кому они были нужны сейчас в этой стране, занятой делом. Она становилась богаче и современнее, дорвавшись до всех благ развитой Европейской цивилизации, тем ни менее делая акцент на американском кино. Спилберг богател на «просвещении» Россиян, давно поняв, что Американцы уже дошли до предела своего развития.
- Добрый вечер. Вы Полина? – поздоровался Захар.
- Да, - ответила девушка с фигурой плотно откормленной Израильтянки.
- Я от Ипполита, - представился Захар, озираясь по сторонам. У него складывалось впечатление, что он находится на сцене театра Сатиры, во время идущей на ней пьесы «Маленькие комедии большого города». В любой момент из-под дивана могла показаться нога Мишулина, в роли вора, спрятавшегося там, в неожиданности от застигнутого дома Миронова, играющего хозяина квартиры. Захар улыбнулся.
Полину он застал в тот момент, когда она несла кучу каталогов клиентам, мужу и жене, лет тридцати, присевшим рядышком на шикарном диване, попивая чай из красивых чашечек. Они были спокойны и скорее всего никогда не видели той театральной постановки, что вспомнилась Захару.
- Присядьте пока вот здесь, я скоро освобожусь.
- Хорошо.
Вид современных бизнесменов радовал Захара своей значимостью и, каким-то скрытым в их лицах тайным знанием, которым они тщательно скрывая в себе, не желая ни с кем делиться. Но, что-то говорило о том, что всё это наносное и искусственное. Захар вспомнил, как выглядят Американские миллионеры, внешний вид которых рассказывал о какой-то открытости и, вместе с тем, грусти от того, возникшего, барьера, сооружённого со стороны простых обывателей, по отношению к ним, сильным мира сего. Здесь же, в России, было всё наоборот. Почему? Отчего это происходило с людьми, стремительно ставшими богаче остальных? Они будто внезапно начинали ощущать в себе какое-то превосходство, чувствуя окружающих их неудачниками, не способными на обман, который, по их мнению, могли творить только избранные, подобные им.
Аркадий не опоздал.
Захар успел к его приезду проработать с Полиной варианты для Ипполита с Тамарой.
Кондрат, получивший, наконец, свободу, вырвавшись из Лесаниных рук, вбежав в мебельный салон Полины, тут же пропал в лабиринтах мебели. Лишь изредка, то там, то тут, показывалась его мордочка из-под различных мебельных сооружений, имеющих ножки.
С этого магазина и надо было начинать. Думал четвероногий член семьи Аркадия. Он резвился, рычал из разных углов, словно бы поймав кого-то, теперь играл там с ним, прежде чем съесть. Ему определённо нравилось здесь.
- У вас тут нет домашних животных? – спросила на всякий случай у Полины Лесана, когда та, поздоровавшись с ними, указала на уютное местечко, у окна, состоящее из огромного, кожаного дивана и двух кресел.
- Животных!? Зачем?
- Просто я не понимаю, с кем он ТАМ может тогда играть?
Играть!? Да, я ни с кем не играю! Мне просто очень хорошо и раздольно среди всей этой, так плотно напиханной сюда мебели. Вот так бы и у нас дома надо сделать, а то, куда ни бросишь взгляд – везде один пол и стены. Минимализм! Минимализм! Какой же это минимализм, когда так много простора кругом. Нет, с этим надо бороться всеми силами. Как хорошо, что Аркадию в голову пришла идея, приехать именно в этот мебельный салон.
Если бы была моя воля, то я бы вообще строил дома из мебели. Ведь это же прекрасно. Можно каждый день недели спать на разных местах, выискивая неожиданно в конструкциях дома новый диван, или кровать, не говоря уже о креслах, где так уютно сворачиваться калачиком.
Вы, люди, просто боитесь себе признаться в том, что много мебели – это плохо. На самом деле, это замечательно. Не надо бояться делать так, как лучше именно вам. Нужно уметь находить в себе смелость. И я, ваша собака гораздо смелее вас.
- Как бы он там не потерялся.
- Нет, что вы!? У нас тут всё герметично. Только входная дверь может способствовать бегству. Но, она, в данный момент закрыта, - успокоила Полина, убирая со стола каталоги с мебелью, оставшиеся после того, как она поработала с Захаром.
- Вот он, твой Кондрат! – заметил его первым Аркадий.
Нахальная собачья морда с каким-то взлохмаченным шерстяным клубком в зубах, торчала из-под кресла в дальнем конце огромного зала с мебелью.
Вот! Вы только посмотрите, сколько тут всяких интересных вещей! И там, в самом дальнем углу, есть ещё очень много чего интересного, как бы говорили глаза собаки.
- Откуда это он мог взять? – удивилась Лесана.
- У нас много образцов, имитирующих жилой интерьер, - выкрутилась Полина.
Да, такие люди, как Аркадий, нигде не пропадут. И даже домашние животные, как их продолжение, способно везде найти себе праздник. А ведь для этого так мало нужно. Всего лишь вести себя, как будто все кругом тебе обязаны, думал Захар.
Последнее время он старался наблюдать за людьми, не имея возможности влиять, изучая их.
- А, что это за кресло такое у вас? – поинтересовался Аркадий, переведя свой взгляд с Кондрата чуть выше, на кресло, из-под которого тот только что вылез с клубком в зубах.
- Это старый образец. От него отказались клиенты…
- Интересное кресло, - встал и подошёл к нему Аркадий.
- Но, оно очень хорошее и продам с солидной скидкой, - спохватившись, моментально уловила возможность спихнуть лежалый товар Полина.
После часа работы с мебельными каталогами Захара у Полины, кресло было найдено случайно. Кондрат помог в этом, обнаружив именно под ним шерстяной клубок. Сам по себе ничем не выдающийся, но манящий, наводящий радость от одного только прикосновения к нему, он ждал их на Мосфильме.
- И, действительно Аркаш, какое хорошее! – подошла к мужу Лесана, щупая рукой кожаную обивку.
Я всё же незаменим. Мои хозяева ни на что не способны без меня, возгордился Кондрат, откинув в сторону даже только что найденный, пыльный трофей.
Кто бы мог подумать!
Кресло, в кабинет Аркадия было найдено!
Кресло! ...  Как много в этом слове слилось для Русского человека! И статус, и качество жизни, и способ показать свою незаменимость. Но, больше всего, конечно же то чувство комфорта, что получает каждый, погружаясь в него весом своего тела, постепенно поглощаемым в мягкую составляющую его конструкций. Это целый мир со своими пружинами, швами, кожными складками, наконец, поролоном, и, конечно же незабываемым скрипом сыромятной, качественной, забытой многими в наши дни, толстой кожи.

 Все возвращались обратно. Захар был рад тому, что заказчик, наконец-таки определился окончательно. Лесана, как любящая жена, счастлива за мужа. Кондрат, получил неимоверное удовольствие от множества громоздкой, пахнущей жизнью мебели. И, только Аркадий был удовлетворён. Это чувство, словно то, что приходит во время секса, требовалось ему, и он получил его сегодня. И, теперь нужно было ждать следующего раза. Где он будет, и что послужит причиной этому, сейчас не было так важно Аркадию. Главное то, что ему хорошо и уютно от мыслей об удачной покупке.

Подходя к КПП, ещё издалека Аркадий нажал на пульт от своей машины, и она отозвалась, моргая ему фарами, среди всех остальных Мосфильмовских джипов, с крутыми номерами.
- Как же тебе удалось проехать на территорию?
- Очень просто. Захотел и проехал, - горделиво улыбнулся Аркадий.
- Но, я тоже захотел, но не смог. Не пустили.
- Ты просто не так сильно захотел.
- Возможно. Для меня было не главное припарковаться с этой стороны забора.
- А мне это важно. К тому же тут были пустые места.
- По-моему, дело в том, что у тебя машина соответствует тем, что пускают сюда.
- Нет, Захар. Ты не прав. Вот давай поспорим.
- Как это? То есть на что?
- А просто так. Ну, или хотя бы на бутылку Советского шампанского. Я возьму и заеду на твоей машине.
- Да ладно, ладно Аркадий. Я тебе верю.
- Нет. Ты не веришь! – загорелись азартом игрока глаза Аркадия. Он взял Захара за руку и разбил другой рукопожатие, несопротивляющегося партнёра, добавив: -  Всё, поехали. Жди меня у своей машины, я сейчас подъеду.
Захар прошёл КПП, и встал у своей «восьмёрки». Он не хотел этого шоу. Но, в то же время и не имел никакого желания спорить с упрямым заказчиком, познавшим все секреты жизни, так и жаждущим, словно миссионер современной Американской церкви, научить им своих прихожан. Но, обучение это угрожало дорогой расплатой в виде больших взносов на пожертвования. Одной ванны тут было явно мало.
Аркадий припарковался рядом с машиной Захара, и быстро перебравшись на его водительское место, с запрыгнувшим к нему на руки Кондратом, взяв ключ зажигания, завёл мотор.
Я не могу упустить случая получить удовольствие от Аркадия, когда он опять окажется победителем, думал Кондрат, гордо восседая на ногах у своего хозяина, слегка придавленный его брюшком.
Через пару мгновений, они уже были перед шлагбаумом.
Кондрат зло смотрел вперёд. Захару показалось; собака гораздо увереннее сейчас чувствует себя, чем сам Аркадий.
- Пропуск! – огрызнулся охранник.
- Ав-ав-ав-ав-ав-ав-ав-ав! – залился лаем Кондрат. Он не понимал, как можно задать такой вопрос его хозяину, именно в тот момент, когда он сидел у него на руках.
- Какой пропуск!? Я тебе сейчас такой пропуск сделаю, на всю жизнь запомнишь! Открывай шлагбаум сейчас же! Не видишь, кто едет!?
- Кто? – несколько даже растерялся от такой наглости охранник.
- Я еду! Аркадий.
- А ты кто?
- А тебе так важно, кто я? Я еду по работе и припаркуюсь там, где захочу. А хочу я не территории Мосфильма, понятно?
- Понятно, - нехотя, словно обиженный, открывал шлагбаум охранник.
Проскочив шлагбаум, они припарковались на парковке задом, чтобы тут же, не разворачиваясь, выехать обратно.
- Вот видел! А ты говорил!? С тебя шампанское... - радостно объявил Аркадий, затем, подумав, снисходительно добавил: - …Ну, да ладно. Ты и так сделал соответствующие выводы, - (погладил по голове Кондрата) - Поехали обратно теперь. Лесана ждёт.
Волна удовлетворения, совсем ещё недавно набегавшая на Аркадия, вновь накатила с новой силой. Кто бы мог подумать, что так скоро она повторится?
- Уже обратно?
- Скучно тут у вас. Негде душе развернуться, - с ехидной улыбкой, признался Аркадий, в приоткрытое окно, только, что закрывшему шлагбаум охраннику в чёрной форме.
Кондрат же злобно рычал. Он с детства не любил охранников, не понимая, для чего вообще они были нужны, если так просто сдавали свои позиции.
Захар поймал себя на мысли о том, что пытается понять, кто всё же сильнее, Аркадий, или Ипполит. В этом, суровом, капиталистическом мире, где каждый день нужно, буквально доказывать свою значимость, у него было два, явно конкурирующих между собой заказчика. И сейчас очень хотелось с кем-то поспорить, пускай и ещё раз на шампанское о том, кто всё же сильнее из этих людей? Кто достигнет большего? Интуитивно Захар был на стороне Ипполита.
Кто его знает, может, на этот раз бутылка достанется Захару?

Люди давно уже жили по своим придуманным законам и если, что-то путали, то сами менты шли им навстречу, словно бы они не являлись представителями власти. ДПСники прощали нарушения, порою даже не требуя вознаграждения, набрасываясь словно коршуны лишь на тех, кто пытался оправдываться. Экипажи ППС обходили стороной уверенных в себе головорезов, распивающих спиртное на детских площадках, стараясь обнаружить наркотики у смиренно позволяющих это сделать, мирно беседующих друг с другом прохожих, остановившихся по своей глупости в тёмном переулке. Ведь так было проще и безопаснее для жизни.
 Парадокс.
Захар, живя в соответствии с государственными законами, встретившись с представителями правоохранительных органов, всегда был виноват априори. Вот так вот и этот охранник, словно мент, в глубине души такой же, как Аркадий, подумал Захар, ощущая себя гостем в своей машине на пассажирском месте.

* * *

- Смотри, вон эта сука!
- Какая?
- Ну, та, что «шестёрку» притёрла на МКАДе, Помнишь? – наблюдал в правое зеркало заднего вида, Захар бандитов на Ауди. ВМВ, по близости не было.
- Я тебя умоляю Захар. Будь осторожен.
Мимо, справа от них, по обочине пролетела Ауди, с отваливающимся задним бампером.
- А, где же БМВ? – посигналил фарами и бибикнул, своим «знакомым» Захар.
- Она может появиться, откуда угодно. Захар, будь внимателен.

Какое-то время они ехали молча.

- Это блуждающая подстава. Что это за люди? Кто они? Да и люди ли вообще? Им нужен адреналин и плевать на чужое горе…
И я вот о чём подумал…
Аркадий, к примеру…  Он же спокойный человек, а чем лучше этих, что промчались сейчас мимо нас? – нарушил тишину первым Захар.
- Он никогда не будет заниматься такими вещами Захар.
- Я и сам знаю, что не будет, просто пофантазировал, после того, как он сегодня сделал невозможное, проехав на спор, на моей машине без пропуска на стоянку при Мосфильме, в отличие от меня, не ставшего никому доказывать, что не хуже всех. Эти люди не остановятся ни перед чем, ради своего спокойствия и благополучия, сами ища себе проблемы, а затем, мужественно борясь с ними, как та подстава.
- Почему ты так думаешь Захар? Аркадий нормальный человек, как и все.
- Он не помещается в ванной.
- Надо было это предвидеть.
- Предвидеть то, что он начнёт толстеть!?
- Да.
- А ты знаешь, что у него в загородном доме, ванная не больше той, что теперь стала моей!? Я сам её, лично видел.
- Зачем же он тогда отказался от неё?
- Он не может без проблем. Они помогают ему самоутверждаться, подкармливая своей негативной энергией.

Они подъезжали к дому. Каждый новый день приносил с собой приключения и события, от которых кровь стыла в венах, но, для них, тогда это было нормально, в порядке вещей. Кончалось второе тысячелетие. Оно на прощание показывало себя со всех, таких ярких и незабываемых для тех, кто сейчас находился в нём, сторон.