Три дольки мандарина 03

Часами сэр Генри просиживал в кабинете, обшитым дубовыми панелями. Домочадцы и слуги знали, что в это время лучше его не беспокоить. Особенно, когда он звонил в колокольчик и отдавал распоряжение принести ему поднос с напитками и закусками. Слуга входил с гружённым подносом, ставил его на столик и со словами: «Приятного аппетита, милорд!», удалялся. Сэр Генри закрывал дверь на ключ. Затем усаживался в кресло и, потягивая херес, выкуривал сигару. Его отрешённый взгляд был устремлён в стену, однако мыслей в голове не было, как и сожаления, или желания что-либо изменить. Стряхнув с себя оцепенение, он затем вставал и подходил к стене. Нажимал на панель со скрытым под ней механизмом. Замаскированная под книжный шкаф дверь плавно отъезжала в сторону. Прихватив с собой поднос, на котором оставлял еду и кувшин с водой, сэр Генри спускался в тайную комнату. Ему не требовалось брать с собой свечу. Внизу постоянно горели три лампы, свисающие с потолка на цепях. Даже если случится пожар, то каменные стены и железо не позволят огню распространиться. Большую часть помещения занимала железная клетка. Обитателем этой клетки был заросший волосами человек. Сэр Генри, кинув на него быстрый взгляд, ставил поднос на пол возле толстых металлических прутьев. Расстояние между ними - достаточно широкое, чтобы кувшин с водой и еда беспрепятственно пролезли, но слишком узкое для человека.

Пока узник поглощал пищу, лорд Уорсли садился на стул перед клеткой и ожидал конца трапезы. Всё это проходило в полном безмолвии. В первое время после заточения, узник мольбами и криками пытался прервать молчание, но сэр Генри не реагировал. Вот уже много лет — пленник и его тюремщик хранили молчание. Этим тайным заключённым был Том — племянник милорда. Когда-то тот не решился пролить кровь своего родича. Вместо этого он заточил мальчика в клетку. Нет, не такую которую придумал французский король Людовик XI, где в полный рост нельзя было встать. Клетка для Тома - достаточно просторная и вместительная. Кроме металлической койки стоял стол, и тоже из металла. Всё намертво прикреплено к полу.

Каждая новая встреча тюремщика и узника не отличалась от предыдущих. Вот и сейчас сэр Генри сел на стул перед клеткой, словна дразня. Но даже если бы узник высунул во всю длину руку, ему бы не позволило дотянуться до своего врага несколько футов.

Лорду Уорсли хватило беглого взгляда, чтобы понять - узник не сломлен. После этого он потерял к нему интерес. Зато Том не сводил с него глаз, в которых полыхала ненависть. Ему удалось сохранить рассудок благодаря силе воли. Он понял, чего добивается дядюшка и сопротивлялся этому изо всех сил. Каждый день делал гимнастику и повторял, усвоенные ранее уроки учитилей, вспоминал стихи, латынь, историю, географию, математику и слова молитвы. Одновременно расшатывал прут клетки в надежде когда-нибудь выломать его и выбраться на свободу. Наконец прут стал понемногу поддаваться его усилиям. Ещё чуть-чуть.

Жизнь в Хэмпшире шла своим чередом. Родственники графа Портсмута, воспользовавшись тем, что поведение становилось все более неустойчивым, созвали комиссию. В результате чего графа Портсмута признали сумасшедшим, брак аннулировали, троих детей Мэри Энн объявили незаконнорожденными. Титул и поместье перешли к его младшему брату.

Лорд Уорсли к скандальным новостям не проявлял заинтересованности. Старался не вникать, чтобы не делать ненужные сравнения. Граф Портсмут — сумасшедший, а его племянник Том — психически абсолютно здоров. Однако семья графа до последнего скрывала его болезнь. Родственники терпели до тех пор, пока его супруга не стала приживать детей от любовника.

Угрызения совести и досада за помехи его плану, мешали лорду Уорсли полностью наслаждаться жизнью. Любовь к жене прошла, к детям он относился с равнодушием. Охота больше не доставляла удовольствие. И незаметно подкрадывалась старость.

«Для чего всё это я затеял?» - думал сэр Ричард, слушая за завтраком болтовню дочерей, которые обсуждали, как Харвуды из Дина запутались в долгах и закладных. Теперь их старший сын не сможет жениться, так как вынужден будет выплачивать отцовские долги до конца жизни. А младший брат нынче из землевладельца превратился в простого фермера.

И милый Гарри Дигвуд — такая душка тоже на грани разорения.

Как они все его раздражали! И жена в том числе. Её переглядывания со старым другом семьи — сэром Джеймсом Холдером, который, несмотря на плешь и седые бакенбарды, не утратил репутацию ловеласа. Сэр Генри с усмешкой наблюдал за их романом. Софи он даже немного сочувствовал — стареющей кокетке любое внимание необходимо, как воздух. О чём думал он, когда вообразил, что влюблён в эту пустышку?! И дочери все в мать, такие же дурочки. Только из сыновей, которые сейчас учатся в Оксфорде, возможно, выйдет толк. Но стоило ли его преступление всего того, что имеет?

Ночью спал плохо. Утром встал и пошёл к себе в кабинет раздражённый и злой.

На этот раз он не стал звонить в колокольчик, чтобы принесли еду и питьё. Долго курил и пил херес, желая напиться и покончить раз и навсегда с племянником, которого так и не смог сломить. Покончить с ним одним махом, не дожидаясь, когда тот сам умрёт от голода и жажды. Размышлял над тем, какое выбрать орудие убийства — пистолет, или шпагу? Выстрел не услышат. Только самому захотелось почувствовать, как сталь вонзится в плоть Тома.

Сорвав со стены клинок, решил осуществить собственное намерение. Спустился вниз, хмелея от предвкушения. Однако в клетке узника не было. Куда он делся?! Звериным чутьём почувствовал опасность. Обернуться не успел — на голову обрушился удар железного прута,

Когда очнулся, то увидел, что привязан к стулу верёвками, сплетёнными из лохмотьев одежды Тома. Племянник натягивает его сюртук на себя.

- Я не буду убивать вас, дядя. Молитесь, чтобы поскорее нашли. Прощайте. Свобода дороже всех титулов и денег.

Сэр Генри обречённо прислушивался к его шагам на лестнице. А потом потайная дверь захлопнулась за ним навсегда. И тогда лорд Уорсли с ужасом до конца осознал, что обречён. От пут сумел освободиться, но лишь разбил кулаки в кровь об дверь и сорвал голос, пытаясь позвать на помощь. Его никто не услышал и не услышит. Сэр Генри поднял с пола шпагу, сел на стул, на котором сидел все эти годы, когда спускался в потайную комнату. Взявшись за гарду он с такой силой направил остриё себе в грудь, что шпага проколола тело насквозь и застряла в спинке стула. Угодил точно в сердце. Руки милорда безжизненно повисли и он испустил последний дух.

Том нашёл в кабинете немного денег. Он хотел уехать отсюда как можно дальше — от этого места, от этого дома, от этого подземелья. Ножницами укоротил волосы и бороду. Зазватил их с собой, чтобы не оставлять улик. Незаметно вышел в сад, а от туда поспешил навстречу свободе. От свежего воздуха, которого он был лишён все эти годы, кружилась голова.

Садовник издали принял его за лорда Уорсли — дядя и племянник имели общие фамильные черты — высокие, стройные сероглазые брюнеты со смуглой кожей. На фоне белобрысых жителей Хэмпшира — потомков датчан, да и от младшей ветви Уорсли из Уайта — резко отличались. Поэтому садовник и ошибся. Его слова послужили свидетельством тому, что сэр Генри ушёл из дома в неизвестном направлении.

Том уплыл в Америку на первом корабле. Там женился и у него появился сын, а затем внук — Тревис. Дожил до преклонных лет, и всю жизнь не выносил замкнутого пространства. Пережил сына. Перед самой смертью рассказал внуку, что произошло с ним в Англии. Тревис не вспомнил бы об этой истории — ведь утраченного не вернуть, тем более без доказательств, если бы ни одна встреча, которая изменила его судьбу и стала роковой.