Сердце бройлера

               
                необычайное путешествие в одиннадцати картинках

Действующие лица:
– ПЕТЯ
– УТКИНА
– БАРАНОВ
– НАЧАЛЬНИК ЦЕХА
– КУКЛЫ

                Картинка первая
                «Жили и были»

     На сцене – нечто среднее между кукольным театром и театром теней. Из-за ширмы появляется кукла (назовём её Арлекин). Арлекин начинает повествование:
     – В некотором царстве, в некотором государстве жили Петух, Баран да Утка. Жили они себе, жили – не тужили, обитали – сроду не горевали, печали ни синь пороху не видали. Жизнь у них была безбедная, а экология в том государстве вся как есть – безвредная. Жили они весело, без скандала и крика, потому как вокруг – сплошь музыка. Музыка – она для слуха, овёс – для брюха, чем, не житуха? Вот ведь, братцы, как бывает: у кого-то по жизни глухо – идёт одна непруха, у кого-то перекос, а у этих – не судьба, а сладкий абрикос!
     На экране возникают силуэты Барана, Утки и Петуха. Они весело скачут под музыку, играют, танцуют. Одним словом, радуются беззаботной жизни.
     Ширма отъезжает в сторону, открывая интерьер некоего производственного цеха.               

                Картинка вторая
                «Тушки, крылья, окорочка»
 
     Перед нами – помещение, напоминающее цех птицефабрики. Зарешёченные окна, стены, выкрашенные неброской нагоняющей тоску краской, большое количество вольеров-клеток. Тут же – похожие на конвейер металлические конструкции непонятного назначения.
     На сцену выходит Петя.

ПЕТЯ (достаёт зеркальце, любуется собой). Клюв – заглядение, крепче ореха,
                Мощные крылья, как радуга хвост…
                (прячет зеркало, к зрителям)
                Бройлерный цех, а я староста цеха,
                Птичьей карьеры невиданный рост!

                Грамоты, премии, кубки, медали…
                Всё это есть, ведь на совесть служу.
                Вы про наш цех, без сомненья, слыхали.
                Нет, не слыхали? Тогда расскажу.

     Петя подходит к краю сцены.

Горы продукции – сразу не взвесишь,
Ну-ка, давайте заглянем в тетрадь:
          (вытаскивает тетрадку)
Тушки помесячно – центнеров десять,
Шейки и крылышки – центнеров пять.   

Лапой подать, так сказать, до рекорда.
В чём ключ к успеху? А он очень прост:
Окорочка – только высшего сорта,
Печень куры – исключительно ГОСТ!

           (убирает тетрадь)

Так – день за днём и от года до года
(Тот, кто не в курсе, едва ли поймёт).
Труд эффективный, почти без отходов,
В дело идёт даже птичий помёт.

Спросите вы: достиженья и вехи
Трудно даются? Конечно же да!
Но подчеркну: в коллективном успехе
И моего есть толика труда.

            (качает головой)

Бройлеры – хуже, чем малые дети,
Ссорами славится птичья семья.
Кто за порядок по цеху в ответе,
За дисциплину всеобщую? Я!

Старосты должность – совсем не конфетка,
Без выходных и без праздников он
То проверяет запоры на клетках,
То охраняет от крыс рацион...

     Петя переходит на другой участок сцены.

                А на планёрках? Доходит до шторма,
                День не обходится этого без:
                (передразнивая кого-то)
                «Вдоволь в кормушки насыпь комбикорма
                И обеспечь максимальный привес!»

                Правило бизнеса очень простое:
                Делайте то, что начальство велит.
                Так притомишься, что после отбоя
                Сел на насест, – а сердчишко шалит.

                Будет ли мор? Не грозит ли нам чумка?
                Всех ли уважил и всем ли помог?..
                Ночь напролёт лишь о бройлерах думка,
                Здесь же, под сердцем, тяжёлый комок.   

                (Петя прижимает крылья к левой стороне груди)

                Давит тебя и корёжит под прессом
                Мыслей таких. И гнетёт, и свербит…
                Сердце у бройлера – разве железо?
                Сердце у бройлера – разве гранит?

     Со стороны конвейера раздаётся металлический скрежет. Петя тревожно оглядывается.

Сердце недаром так сильно стучится,
Видно, оно ощущает: вот-вот
Неодолимое что-то случится,
Непоправимое произойдёт.

     Конвейер, состоящий из железных крючьев, приходит в движение.

Только взгляните: вокруг всё ожило,
Словно получен суровый приказ…
Мне говорили: подобное было,
Предупреждали: случалось не раз!

     Механизм движется всё быстрее и быстрее. Откуда-то из глубины цеха раздаётся приглушённое паническое кудахтанье, летят перья, пух…

Не приближайтесь, я клюну, учтите!
Тронете только – вообще улечу…

     Цепь с крючьями – на некоторых из них уже висят обработанные куриные тушки – вплотную приблизилась к Пете.

Что за нахальство и грубость? Пустите!

     Один из крючков захватывает Петю.

Сжальтесь!.. Помилуйте!.. Я не хочу-у-у!..

     Свет гаснет. Некоторое время мы ещё слышим зловещий скрежет стальных сочленений, многочисленных цепей и шестерёнок бездушного механизма.

                Картинка третья
                «Блажь королевская»

     И вновь на сцене ширма с экраном. Арлекин продолжает балагурить на полную катушку:
     – Но в том и юдоль, в том-то вся соль, что обитал в тамошнем государстве король. Не сказать, что мужчина завалящий и совсем гулящий. Даже наоборот. Но на темечко – как есть пропащий. Для иного короля весь смак в военном сражении, для другого – в половом сношении да в моральном разложении, для нашего же – в умственном воображении. Всё у него не как у людей, стандартных королей – и откуда только такой взялся, на наши головы навязался? Сидит себе во дворце мирно-тихо – что на сносях крольчиха, думу думает. Даже есть-пить не хочет, а после такое отмочит! Вручу, говорит, золотые медали тому, кто сделает так, чтобы все летали. Придворные – известные подлизы, падки на королевские капризы. Они: ха-ха-ха, идейка, вашество, неплоха, а кого первым в небо запустим? А вон, говорит, – Барана, Утку да Петуха!
     Тут же на экране появляются тени безмятежно резвящихся Петуха, Барана и Утки. Внезапно в их идиллию вторгается несколько фигур в рыцарских доспехах. Петух, Баран и Утка в панике пытаются убежать, начинается бешеная погоня. В конце концов, рыцари настигают их, хватают и увозят с собой.
     Ширма вместе с экраном погружаются в темноту.

                Картинка четвёртая
                «Бизнес – и ничего личного»

     Кабинет начальника цеха. Начальник в задумчивости рассматривает висящую на стене диаграмму, которая иллюстрирует текущие производственные показатели. Некоторое время он не замечает (или делает вид, что не замечает) помятого, взъерошенного и подавленного всем происшедшим Петю. Тот нерешительно мнётся у входа.

НАЧАЛЬНИК. Ах этот план, разъети его в душу,
                Выдай объёмы – хоть выгнись в дугу!..   
                (заметил Петю)
                А-а-а, проходи, не стесняйся, Петруша.
                Что такой хмурый? Быть может, чайку?            

                (с елеем в голосе)
   
                Нет? В таком разе овсяная сечка
                Есть у меня. Что, и сечки не хошь?
                Ну, так пшеницы поклюй или гречки.
                Гречки не надо? Пожалуйста – рожь!

                Что-то ещё предложить? Нет вопроса!
                Всё у начальника припасено:
                Рис первоклассный, отборное просо,
                Здесь вот перловка, а это пшено.

                Вот семя тыквы, вот семя арбуза
                Для восполненья затраченных сил…

ПЕТЯ (робко). Я, если можно, чуть-чуть кукурузы,
                Проголодался…

НАЧАЛЬНИК (кулаком по столу. Громко). А ты заслужил?!

                Может, попкорн ещё и пепси-кола?!.

ПЕТЯ (заикаясь). Я, в самом деле, ведь про-го-го-лодал…

НАЧАЛЬНИК. Некогда думать нам о разносолах!
                Староста, ты этот график видал?

                (указывает на диаграмму)

                Глянь вот сюда, коль имеешь сомненья,
                Видишь, какие парады-алле:
                Цифры по голени – невыполненье.
                И не достигнут объём по филе.

                В минусе лапки, перо и желудки,
                График по гузкам стабильно горит,
                Нет второй месяц прироста по грудке…
                Что это, Пётр, за едрит-ангидрит?

                То-то, нахохлился… Нету ответа?
                Где взять внеплановых окорочков?
                Чем мне заполнить прорехи бюджета?
                Может, тобою?

ПЕТЯ.                Ну что ж, я готов!

            Знал я всегда (говорю без укора):
            Бройлера жизнь коротка, как фитиль…
                (осматривает себя)      
            Крылья пойдут в суповые наборы,
            Ноги – на фарш, ну а тушка – на гриль…

            Можете видеть: я птица не нано –
            Два килограмма. Отсюда мораль:
            Ежели необходимо для плана,
            Всё отдаю. Даже сердце – не жаль!

                (дрогнувшим голосом)

            Грянут оркестры трагическим скерцо,
            Смолкнет навеки петуший мотор…

     Петя вновь совсем по театральному прижимает крыло к своей груди.

НАЧАЛЬНИК. Ладно, Петруха, шучу… Но про сердце –
                В точку попал. Есть к тебе разговор.

ПЕТЯ. Я весь вниманье, перечить не смею,
             Всё-таки я как бы ваш ассистент…

НАЧАЛЬНИК. Как ты, земеля, глядишь на идею,
                Чтобы расширить наш ассортимент?

ПЕТЯ. Да всей душою! Ведь против такого
            Умного шага бессмысленен спор…

НАЧАЛЬНИК. Я предлагаю набор для жаркого,
                Для общепита готовый набор.

ПЕТЯ. Заинтригован я. Сладкою мукой
             Сердце в моей истомилось в груди…

НАЧАЛЬНИК (ухмыляется). Сердце? Логично. Хорошая шутка –
                Сердце от бройлера… Вот, погляди.

     Начальник кладёт перед Петей упаковку с новой продукцией.

                Ну-ка, на что это, братец, похоже?
                (закрывает ладонью этикетку)
                Чур, не читать, угадай лучше сам…

ПЕТЯ. Нет, не могу… Не умею… Так что же?

НАЧАЛЬНИК (торжественно). Сердце копчёное. Нетто сто грамм!

                Хочешь – под водочку, хочешь – с текилой,
                А вместе с пивом – особенно во!
                (демонстрирует большой палец)
                Здесь золотая для бизнеса жила,
                Это Клондайк!.. Ну, так что? Каково?            

                Верь мне, прожжённому старому перцу:
                Выгорит дело, точнейший расчёт!

ПЕТЯ. Я извиняюсь, а чьё это сердце?

НАЧАЛЬНИК. Бройлера, Петя. А чьё же ещё?   
               
                Вспомню – и странно мне аж до икоты
                (Видно, попутал с похмелия бес):
                Как мы могли его раньше в отходы?
                Сердце же признанный деликатес!

                Знает любой завалящий барыга:
                От ноу-хау – конкретный навар…
                (чешет в затылке)
                Но вот с рекламой пока закавыка,
                Как нам на рынок продвинуть товар?               

ПЕТЯ (нерешительно): Мне это дело – кромешнее ночи,
                Я в этом деле – не больше нуля…

НАЧАЛЬНИК: То-то оно, что и я тоже… Впрочем,
                Кое-какая созрела мысля...            

                Затемнение.

                Картинка пятая               
                «Командировка в неизведанное»

     И вновь мы видим ширму, выскочив из-за которой, развязный Арлекин гнёт свою линию:
     –  Это ж какой надо быть масти, чтобы накликать такие напасти? Ребятки наши травку мирно щипали, зёрнышки клевали, в подвижные игры играли… И вдруг – вы видали? И слева, и справа наскочила орава, окружила не хуже удава, и где оно – ваше хвалёное римское право? Я хоть и не Спиноза, но в душе-то заноза! А потому, граждане, вот что скажу насчёт этого серьёзного вопроса: заправлять всем тот привык, у кого коготь плюс клык. А у кого только перья да шерсть – на того, значит, можно и сесть? Сесть, ножки свесить и задать задачек эдак пять, а то и десять. Посулить, к примеру, морковку или там какую обновку – и вперёд, в командировку! А король-то наш потерял меру, ему вынь да положь – запули кого-нибудь в атмосферу. Думали, шутка. Ан, нет – снаряжаются в полёт Баран, Петух да Утка. Ну, какой, прости господи, из Барана Икар? А его туда же – на воздушный шар!
     На экране – тени Утки, Петуха, Барана. А ещё – очертания воздушного шара. Животные сначала боятся к нему приближаться, но потом осваиваются и, спустя короткое время, занимают свои места в корзине.
     Сцена погружается в темноту.

                Картинка шестая
                «Виват первопроходцам!»

     В лучах вспыхнувших прожекторов мы видим большой воздушный шар, который занимает едва ли не половину сцены. В его корзине уже находятся Баранов и Уткина, они приветливо машут Начальнику и Пете.

НАЧАЛЬНИК (самодовольно – Пете). Я почему-то не слышу оваций.
                Где поздравления? Где мой букет?
                (с силой хлопает ладонью по стенке корзины)
                Вот презентация из презентаций –
                Сроду подобных не видывал свет.

                Во всей Вселенной видали едва ли!
                Спросишь, в чём фишка? Ответствовать рад:
                Будет у нас так, как было в Версале
                Лет 230 примерно назад.

                Кто – вспоминаем – в парижском угаре
                Под причитанья монмартровых шлюх
                В небо впервые поднялся на шаре?
                Правильно: Утка, Баран и Петух.

     Баранов спрыгивает из корзины на землю, затем помогает выбраться Уткиной.

БАРАНОВ. Публика – слева, придворные справа,
                Сзади матросы дымят табаком…
                А чуть подальше – король с королевой
                Шёлковым машут с балкона платком.

УТКИНА. Вообразите такую картину:
                Всюду гвардейцы – до нескольких рот.
                Шар надувной, а под шаром корзина…
                И сколько взгляда хватает – народ!            

БАРАНОВ. Слышатся смех, перебранка, остроты,
                Праздных зевак на деревьях – как мух…
                Вдруг всё смолкает. К корзине пилоты
                Шествуют: Утка, Баран и Петух.

УТКИНА. Прочь все сомнения, прочь все вопросы,
                Либо в аду им быть, либо в раю!
                Всё решено, обрубаются тросы,
                Шар уже в небе. Прощайте! Адью!

БАРАНОВ. Вздохи испуга, а следом, как лава,
                Крики восторга в милён мегаватт:

БАРАНОВ, УТКИНА (вместе, с пафосом). «В небо поднявшимся – вечная слава!
                Аэронавтам отважным – виват!»

НАЧАЛЬНИК (Пете, указывая на шар). Скажешь: удача, фортуна, везенье?
                Не соглашусь никогда, возразив:
                Слава – родная сестра озаренью,      
                Ихний папаша – крутой креатив.

ПЕТЯ (скептически). Ну, взмыли в небо… А толку? А проку?..
                Ну, проводили персоны их VIP...
                Ну, улетели… Туда и дорога!
                Я тут при чём, не пойму?

НАЧАЛЬНИК.                Логотип!

                Эта идея достойна патента,
                Я объясню её суть. Ну, так вот:
                Здесь помещаем название бренда
       (показывает место на шаре, где будет размещён логотип)   
                И повторяем тот первый полёт!

                Ажиотаж будет – о миа мама!
                СМИ, интервью, съёмки, телеэфир…
                Ты представляешь, какая реклама
                На всю страну? Не страну даже – мир!

                Вообрази, сколько нам дивидендов
                Даст этот смелый рекламный вояж.
                В центре внимания корреспондентов –
                Ты, капитан! Ну, и твой экипаж.

                (спохватился)

                Ах, извини, в голове тараканы…
                Вот, представляю коллег, наконец:
               
БАРАНОВ (вытянулся в струнку, козырнул). Здра-жла! Баранов, начальник охраны.

УТКИНА (сделала книксен). Уткина. Я по маркетингу спец.

БАРАНОВ. Можно я вас буду звать Магелланом?
                Вы мой кумир, не сочтите за лесть...

УТКИНА. Страшно горда, что с таким капитаном
                Быть в экспедиции выпала честь!

БАРАНОВ. …Нет, вы Веспуччи Америго или
                Конюхов Фёдор, Де Гамма, Колумб!..

УТКИНА (вполголоса, доверительно). Вы бы его, капитан, извинили:
                Трудолюбив и прилежен, но туп.

                Очень силён, но занудлив донельзя,
                В детстве, возможно, головкой упал…

БАРАНОВ. Вы для меня, капитан, словно Нельсон,
                Как Беллинсгаузен, Тур Хейердал!

                Вам никогда и ни в чём не переча,
                Я облететь готов тысячи стран…

ПЕТЯ (он почти в истерике). Стоп! О какой экспедиции речи?..
                Что вы несёте?.. Какой капитан!   

                Мне это хуже египетской казни,
                Как путешественник – я никакой:
                Болен синдромом высотобоязни,
                Долго куриной хворал слепотой…

                Я – капитан? Просто курицам на смех!
                Этим я даже цыплят рассмешу…

НАЧАЛЬНИК. Выводы делать не следует наспех,
                Будь же героем, Петруша, прошу!
               
                (приглашающий жест в корзину)

                Ноешь, моей наподобие тёщи,
                Ну-ка, сдавай свои страхи в утиль!

ПЕТЯ. Вот ведь попал – точно курица в ощип,
             Лучше б и вправду пустили на гриль!

             Браги упиться, нанюхаться клея
             Надо, чтоб в данный попасть переплёт…

УТКИНА. Ну, поднимайтесь в корзину скорее,
                Родина верит в нас. Родина ждёт!

     Уткина берёт Петю под крыло, ведёт к шару. Однако тот, сделав несколько шагов, снова нерешительно останавливается.

ПЕТЯ. Лучше б на фарш – так когда-то усопли
            Маменька, тётка, сестра и кузен…

БАРАНОВ (в голосе появился металл). Всё, позабыли про слюни и сопли!
                Кэп, вы ж почти что Руаль Амундсен!

     Баранов подхватывает Петю под второе крыло и вместе с Уткиной едва ли не силой запихивает в корзину. Затем Баранов и Уткина сами поднимаются на борт.

НАЧАЛЬНИК (прочувствованно). Вот и прекрасно, товарищи, с богом!
                Ветра попутного!.. Ярких вам звёзд!..
                (хлопает себя по лбу)
                Стоп, погодите! А где же наш слоган?

     В это время шар разворачивается к зрителям другим боком. На этом боку красуется большая надпись.

ВСЕ (читают надпись дружным хором): «Сердце куры подкопчённое. ГОСТ».

     Под бравурную музыку шар медленно поднимается в небо. Свет гаснет.

                Картинка седьмая
                «По небесным волнам»
   
       Лицевую часть сцены вновь занимает знакомая нам ширма. Рядом – экран. Арлекин не заставляет долго ждать себя:
     – Дело, дорогие сограждане, известное: королю не до разумных идей, вон что он удумал, тиранский злодей. Где, ответьте, у животины ветпаспорт, где виза? Запустил их будто с карниза, для вящего сюрприза – нет на него Гринписа! На кой? Знает только леший. Небось, так, амбицию свою королевскую потешить. Понятно: ведь не князья, не баре, пускай шпарят себе на воздушном шаре в дыму, в угаре в чужие государства – чрез слёзы, чрез мытарства. Петуху с Бараном да Уткой – то фарт, то невезуха, то дождичком их весь день сечёт, то, напротив, сухо… А величеству всё фиолетово – ему-то уважуха! Знает, что от потомков будет респект, скажут, мол: какой могучий интеллект, вывел научный эффект: с жару – с пылу, укротил подъёмную силу! Не Исаак Ньютон, а открыл закон! Только подумал ли супостат, в небе каково? А ежели там случайно обнаружится НЛО? Корзинка-то того… Больше для вида – дует в ней как сквозь сито, так недалеко до рахита, менингита и простатита! А коли шарик прохудится? А? Так ведь можно и до смерти разбиться! И что останется от наших героев? Верно, клок шерсти, пёрышки, сырая мокрота да в овале фото… Вот оно и то-то!
     На экране тени Утки, Барана и Петуха, преодолевая немыслимые трудности, сквозь ураганный ветер, сквозь ливень с градом, сквозь вьюгу летят вперёд на своём воздушном шаре. Непогода треплет их хлипкое судёнышко, но наши герои отважно борются со стихией: Петух распоряжается, а Утка и Баран умело управляются с рулём, горелкой и такелажем.
     На сцене становится совершенно темно.

                Картинка восьмая
                «Гуттен морген, гуттен таг…»

     Петя, Баранов и Уткина – в корзине шара. Каждый исполняет свою работу. Уткина несёт вахту у руля, Баранов ловко подтягивает то один канат, то другой, Петя с подзорной трубой наперевес – вперёдсмотрящий.

ПЕТЯ. Долго летим. Мимо разные страны
            Быстро мелькают – там всякий народ…
            Но не скучаем. Товарищ Баранов
            Мастер забавный загнуть анекдот.

                (оглядывается на Баранова)

           Хочешь – короткий, а может – и длинный,
           Шутками сыплет с утра допоздна.
           Давеча так рассмешил – из корзины
           Чуть не упал. Удержала она.

(бросает долгий и нежный взгляд в сторону Уткиной)   

           Уткина – это не птица, а диво,
           Видишь её – и на сердце весна.
           Мало того, что безумно красива,
           Но ведь ещё и отменно умна!               

           Что за прелестное божье созданье:
           Вечно хлопочет, всегда при делах…
           Вот оно, высшее образованье –
           Шпарит свободно на всех языках!

                (понизив голос, зрителям)

           Тут задаёт вдруг вопрос не по теме
           С некой бесятинкой в бусинках глаз:

УТКИНА. Мальчики, кстати, а что стало с теми,
                Кто поднимался на шаре до нас?

                Помните? Франция, площадь, матросы,
                Толпы зевак, на балконе король,
                Гвардия, знать...

ПЕТЯ.                На такие вопросы
             Хочешь – не хочешь, ответить изволь!

             Я: не пристало им тешить тиранов,
             Полный вперёд, только ветер подул –
             И поминайте, как звать!.. А Баранов
             Грубой казарменной шуткой блеснул:

БАРАНОВ (со смехом). Утка, Петух и Баран – эти трое
                Жили недолго. Пришёл им кирдык.
                В тот же день отданы: кто на жаркое,
                Кто – на рагу, кое-кто – на шашлык.   

УТКИНА (машет крыльями). Что вы, не так! Они где-то в Астрале
                В данный момент. Эти три храбреца –
                Там, где нет слёз, нет тоски, нет печали…
                И их полёту не будет конца!

     Все трое смолкают. Призадумались о чём-то. Некоторое время полёт продолжается в полной тишине.
   
ПЕТЯ (очнувшись первым). Впрочем, пора б нам вернуться к программе
                В полном согласии с планом – он строг.
                Самое время заняться делами…
                (вглядывается куда-то вдаль в свою подзорную трубу)
                О-о! Замаячил внизу городок.

                (обращаясь к соратникам)

                Город, коллеги, в моём поле зренья.
                Спуск. Но с поправкой на розу ветров…

БАРАНОВ. Есть, капитан, приступаю к сниженью!

УТКИНА. Кэп, экипаж к приземленью готов!

     Производятся соответствующие манипуляции. Воздушный шар, разрывая пелену облаков, идёт к земле.

ПЕТЯ (с трубой у глаза). Мистеры, паны, синьоры и сэры
                Резво бегут, будто рядом пожар…
               
БАРАНОВ. Может, с утра насосались мадеры?
                Варвары! Сроду не видели шар.

                (выглядывает из корзины)

                Местные дурни и здешние дуры
                В кучки собрались, затеяли крик…

УТКИНА (вздыхает). Как мы ещё далеки от культуры!
                Как же народ невоспитан и дик!

ПЕТЯ. Их набралось там не так уж и мало:
             Не удивлюсь, если дюжин под сто…

БАРАНОВ (угрюмо). Пялятся в небо, разинув хлебало…
                (кричит куда-то вниз)
                Здесь, джентльмены, вам не шапито!

                (оборачиваясь к Пете и Уткиной)

                Или тупые они, как полено,
                Или не слышат меня ни хрена…

УТКИНА. Не наезжайте на аборигенов.
                Глупые, да. Но не их в том вина.

                Каждый, возможно, в душевном смятенье
                Мается образования без.
                (сокрушённо разводит крыльями)
                Зреют нескоро плоды просвещенья,
                Трудно даётся культурный прогресс!

БАРАНОВ (орёт кому-то внизу). Эй, уважаемый, вывихнешь шею!
                Можешь втянуть её хоть на вершок?..

ПЕТЯ (продолжая командовать). Ниже, товарищ Баранов!.. Левее!..
                Выровнять судно!.. Вот так хорошо.

     Воздушный шар плавно опускается на землю.

УТКИНА (обводя глазами собравшихся). Кэп, посмотрите, все в полном восторге,
                Смех на устах, а во взглядах – тепло…

ПЕТЯ (к публике). Рад нашей встрече, месье, гуттен морген!
                Геррам – бонжур, камарадам – хэлло!

                Крепко жму руку всем местным геноссе,
                Пальчики нежно целую всем мисс!..
                Вижу, у вас накопились вопросы?
                Всё по порядку, терпение, плиз!

                Цюрих, Челябинск, Варшава, Калуга,
                Рим, Ярославль… Непростой перелёт.
                Миссия наша, ромалы, не шуга,
                Миссия наша, амигос, не мёд!

                В небе ты в шкуре болотного огра:
                Жутко от грома, от ветра знобит,
                Ливень пройдёт – словно курица мокрый,
                В снег – ты сосулька, сугроб, сталактит.

                Чуть зазеваешься, тотчас жди драмы,
                Так расколбасит, что жизни не рад…

УТКИНА. Плюс – ледяные воздушные ямы!
                Плюс – непривычный высот перепад!

БАРАНОВ. Да, экспедиция – не санаторий.
                А если честно, – полнейшая жесть…

ПЕТЯ (нарочито бодро). Но, наплевав на опасность и хвори,   
                Мы прилетели. Мы всё-таки здесь!

                Приоткрываю души своей дверцу,
                Даже не дверцу, а евроокно:
                Этот визит – он от чистого сердца!
                С сердцем, точнее. А вот и оно!            

     Шар медленно разворачивается к зрителям другим боком. На нём – красочный логотип. Толпа удивлённо ахает.

ПЕТЯ. Что бы вы думали это? Тушёнка?
             Сыр? Макароны? Грильяж? Виноград?..
             Нет, господа, это сердце цыплёнка.
             По-иностранному: зе чикен хат.      

             Прямо скажу, ведь скрывать это глупо
             В тесном и дружеском нашем кругу:
             Великолепно подходит для супа,
             Можно в гуляш его, можно в рагу…

             Сердце полезно, в нём магний и кальций,
             И для гурмана изысканный шик.   
             Бросишь в салатик – оближешь все пальцы,
             Нафаршируешь – проглотишь язык!

     Восхищённый гул толпы.

ПЕТЯ. Плюсов, короче, не счесть – миллионы!
            Но я ловлю недоверчивый взгляд…
            Ладно, смолкаю. Мои компаньоны      
  (оборачивается, подмигивает Баранову и Уткиной)
             Данные тезисы пусть подтвердят.

     На первый план выступает Уткина.

УТКИНА (приняв красивую позу). Как вам, мужчины, такая фактура?
                Дамы, вам нравится пёрышек цвет?            
                Голос, осанка, походка, фигура…
                Блюда из сердца – нет лучше диет!
                (жест в сторону логотипа)

     Уткина уступает место Баранову.

БАРАНОВ (играя мускулатурой). Крепче Геракла, стройней Ахиллеса.
                Выдать секрет образцовых мужчин?
                Бицепсы, трицепсы, кубики пресса…
                Блюда из сердца – сплошной протеин!
                (показывает на логотип)

     Крики восторга перерастают в женский визг экстаза.

ПЕТЯ (к соратникам). Браво, коллеги, вокруг стало тесно –
                Сотни азартом пылающих глаз…
                (к народу)
                Что, генацвале, дас ист интересно?
                Партия пробников – только для вас!

     Петя, Уткина и Баранов достают со дна корзины упаковки с копчёным сердцем, бросают их в толпу. Рёв обожания достигает немыслимого уровня.
     Воспользовавшись неразберихой, наши герои поднимают шар в небо. Шум толпы остаётся внизу и постепенно стихает. Свет гаснет.

                Картинка девятая
                «Странники неприкаянные»

     Становится светло. Перед нами снова всё тот же неугомонный и обаятельный трепач Арлекин:
     –  Да уж лучше сгинуть под колёсами МАЗа, или того хлеще – во сне увидеть Фантомаса! Лучше после молока хлебнуть кислого кваса, лучше жить где-нибудь в джунглях Гондураса, чем терпеть выходки этого… такого… такого самодержца! Сидит в корзинке несчастная наша скотинка – краше бывают на поминках: настроения – никакого, в душе бедово, не охота ни в покер, ни даже в дурачка подкидного. Да и какая может быть к смеху-веселию потенция, когда вокруг такая, извиняюсь, конвергенция! На их месте всякому было б тошно да обидно: летят, летят, а конца-края не видно, обогнули уже полсвета, а финиша как не было, так и нету. Обратно повернуть – нема задору, опять, что ли, к вящему позору – в лапы к высокородному живодёру? Судили, рядили, да и вот что решили: не разбирая ни дня, ни ночи, лететь, куда глядят очи. Точней, куда ветер притащит, там, значит, и теплей, и слаще, ветер – тот ещё грамотей, ему видней! Уж он-то знает, где тот край, что зовётся рай, где не хнычут, ни ноют, ни плачут, а только песни задорные орут, да под те песни скачут.
     Оживает экран, на котором тени Барана, Петуха и Утки динамично разыгрывают пантомиму: сначала жаркий спор в корзине воздушного шара, потом энергичные объятия в знак того, что путешественники пришли к общему мнению, затем – продолжение полёта среди облаков, птеродактилей, комет, ангелов, молний, метеоров и планет. Всё выше, всё выше, всё выше…

                Картинка десятая   
                «Крутое пике»

     Шар летит обратно, миссия выполнена. Но далось это, похоже, дорогой ценой: обшивка шара потрёпана и грязна, часть тросов оборвана, в стенках перекошенной корзины зияют бреши… И экипаж что-то не очень весел: Петя и Баранов угрюмо молчат – каждый в своём углу. Видно, что они успели крепко надоесть друг другу. Между ними находится Уткина, которая тоже немногословна.

ПЕТЯ (глядя вдаль). Были везде, кое-что повидали,
                К финишу путь приближается наш…
                (вздыхает)
                Хочется верить, начальник похвалит –
                Был продуктивным рекламный вояж.

БАРАНОВ (сквозь зубы). В зеркало взглянешь – до одури жалко:
                Мордой невесел и мускулом вял…
                Вот приземлимся – я сразу в качалку,
                Форму в полёте чуток растерял.
               
УТКИНА (вполголоса). В небе – ты как в магазинной витрине:
                Лап не побрить и не выщипать бровь…
                Вечно торчать с мужиками в корзине –
                Не комильфо.
                (фыркнув)
                Ещё эта любовь!

     Уткина высокомерно оглядывается на Баранова и Петю.

ПЕТЯ. Бланки отчётов исписаны густо,
            Повод, казалось, отсутствует ныть.
            Всё хорошо… Только странное чувство
            Сердце тревожит. Что делать? Как быть?

     Петя бросает осторожный, робкий взгляд в сторону Уткиной.               

БАРАНОВ (исподлобья глядит на Петю). Если бы мне не платили наличкой,
                С хлюпиком этим не пробыл и дня!
                (переводит взгляд на Уткину)
                С ней же – иначе. Занятная птичка.
                Чуть мелковата, но это чухня.

УТКИНА (ощущая эти двусмысленные взгляды). Ох, непростая у нас обстановка,
                Как остеречь этих двух бедолаг?
                Всё ж – официальная командировка,
                Всё же – рекламный проект, как-никак!   

ПЕТЯ. Вроде, при деле, но в том-то и фишка:
             Что бы ни делал – все мысли о ней…
             Сердце у бройлера нежное слишком,
             Прочих сердец, несомненно, нежней.

БАРАНОВ (оценивающе глядя на Уткину). Лошадь и сено… КамАЗ и соляра…
                Сало и соль… Нам быть вместе резон.
                Ясно как день: мы с ней клёвая пара,
                Многим на зависть. Почти эталон!

УТКИНА. Времени нет на любовную слякоть,
                Мы в ситуации нынче иной…
               (помолчала – и уже совсем другим голоском)
                Впрочем, доколе одной можно крякать?
                Очень тоскливо бывает одной!

                Роз не подарит никто, даже лилий,
                Не пригласит ни в Макдональдс, ни в клуб…
          (переводит взгляд с Пети на Баранова и обратно)   
                Этот неплох, но уж очень субтилен!
                Этот накачан, но больно уж глуп!

                Тут – мех-каракуль, спина как у мула…
                Там – гребешок, с поволокой глаза…
(внезапно поблизости раздаётся трескучий раскат грома. Уткина вздрагивает)
                Ой, рядом вспышка!.. Ой, сильно тряхнуло!..
                Ой, закрутило!.. Неужто, гроза?!            

     Начинается сильная буря.

ПЕТЯ. Вихри качают корзину безбожно,
             Стонет от ветра канатов нейлон,
             Ливень нещадно сечёт… Осторожно,
             Прямо по курсу – мощнейший циклон!

УТКИНА. Верно, циклон нас встречает могучий.
                Ах, до чего ж этот шар невезуч!..

БАРАНОВ (пренебрежительно). Бросьте, да это обычные тучи!
                Что, в самом деле, не видели туч?

                Тоже мне ветер! Он больше для понта
                Бьёт и колотит  по нашим бортам…

ПЕТЯ (командирским голосом). Мы в полосе ураганного фронта.
                Будьте внимательны! Все по местам!

                Эка швыряет нас, треплет нас эка!
                Тут уж как выйдет: пропал или пан…

БАРАНОВ (сплюнув). Ну, закудахтал, ну, закукарекал
                Наш легендарный смельчак-капитан!

                Стоит ли так верещать ошалело,
                Если исчезла из виду земля?..

УТКИНА. Мальчики, мальчики, что же нам делать?

ПЕТЯ. Только без паники! Лево руля!

(резко поворачивает штурвал влево, судно швыряет в сторону)

             Точно не зная циклоньего нрава,
             Будем его обходить стороной…

БАРАНОВ. Коль обходить – то сподручнее справа!
                Разве не видишь? Ты спятил? Слепой?..

     Баранов с силой крутит штурвал вправо, летательный аппарат шарахается туда же.

ПЕТЯ. Сам ты слепой, а совет твой – порочный!
             Что, если молния стукнет в баллон?..

УТКИНА. Мальчики, мальчики, делаем вот что:
                Мы по дуге перепрыгнем циклон!

     Уткина крутит штурвал, нажимает на все рычаги и педали, дёргает сразу за все тяги управления. Шар бешено мотает из стороны в сторону.

БАРАНОВ (не без усилий выравнивая крен). Кто вас рулить научил так паскудно?
                Видно, с мозгами совсем не фонтан…

ПЕТЯ (вырывая штурвал). Эй, не забыл, кто в ответе за судно?
                Правильно, я. Ибо я капитан!

                Ты подчиняться обязан мне, строго
                Всё выполняя – от сих и до сих…

БАРАНОВ (штурвал – на себя). Обхохотаться! Да я таких рогом…
                Даже не рогом – копытом таких!..
                (угрожающее движение в сторону Пети)

     Воздушный шар бессмысленно крутится, его трясёт, он прыгает то вверх, то вниз. Петя, Уткина и Баранов едва удерживаются в обветшавшей корзине.

ПЕТЯ (мстительно – Баранову). Я тебе вспомню про эту проделку,
                Речи мятежные на корабле!..
                (подскакивает к горелке, наполняющей шар тёплым воздухом)
                Ну а пока что – убавим горелку,
                Чтобы скорее прижаться к земле!

                (крутит вентиль газовой горелки, шар идёт вниз)

                Шар и корзину, упрятав в брезенте,
                К дереву нужно причалить, к кусту…

БАРАНОВ. Братцы, я млею... По ходу он сбрендил!
                Надо, напротив, набрать высоту.

                Нас у земли разобьёт, как фанеру:
                Видимость – ноль, турбулентность и дождь…
                (делает шаг к горелке)
                От непогоды нырнём в стратосферу.
                Значит, горелку – на полную мощь!   

     Баранов отталкивает Петю от горелки и максимально увеличивает пламя. Шар резко идёт вверх. От внезапного толчка членов экипажа раскидывает по углам корзины, они цепляются за рычаги, за тросы, за приборы, они пытаются что-то выкрикнуть сквозь ураганный ветер.

ПЕТЯ. …К тополю!.. К иве!.. К берёзе причалить!

БАРАНОВ. …За облака надо – в том-то и соль!

УТКИНА (с трудом добирается до горелки). Мальчики, мальчики, бросьте скандалить.
                Чтобы не спорить – горелку на ноль!

     Уткина перекрывает вентиль подачи газа, пламя гаснет. Петя и Баранов в немом ужасе следят за её действиями, они уже не в силах что-то исправить. Шар, застыв, несколько секунд висит в воздухе, затем начинается его стремительное и беспорядочное падение.
     Вокруг наших героев всё со страшной силой кружится и мелькает. Уже не видно, где небо, где земля, где право, где лево, где верх, где низ… Становится темно и очень жутко… Всё, это конец!
               
                Картинка одиннадцатая
                «Нет, не конец!»

     Сцена вновь освещается. И опять на ней экран для теневого театра. На экране мы видим замедленный повтор воздушной катастрофы: силуэты Барана, Утки, Петуха медленно падают, кувыркаются в воздухе, машут крыльями и лапами, что-то выкрикивают…
     Внезапно падение прекращается – наши герои приземляются на что-то мягкое, пружинящее. Они в изумлении оглядываются по сторонам – как будто не верят в своё счастливое спасение.
     Из-за экрана выходит Арлекин. Однако это уже не кукла, это Арлекин живой, настоящий. Возможно, это обманчивое впечатление, но голосом, повадками и фактурой Арлекин здорово смахивает на Начальника бройлерного цеха. В руках у него – макет воздушного шара.

АРЛЕКИН (к зрителям). Вот вам и необычайное путешествие, заместо него – катастрофа, авиа-происшествие! ЧП в небе – серьёзное бедствие, но здесь, слава богу, без особого последствия. Однако шуму было много, немало и крика, у всех почти приключилась истерика – с такой верхотуры слети-ка! Звездануться с воздушного маршрута – это круто, ведь не заготовлено парашюта. Чую, зрители уже нагреты: отдавай, мол, назад деньги за билеты, печальный конец у вашего кино! Но…
                (после многозначительной паузы)
     С одного шара упали – на другой попали. Форма объёма у того шара – обалденная, корзина – крепкая, толстостенная, а по размеру – огроменная! Да и как не быть такому порядку, ежели каждой животины в той корзине – не по одному десятку. Герои наши только взглянули – тотчас смекнули: скотинка там не цирковая, не домашняя, не вьючная, а сплошь научная.
                (заглядывает в корзину макета)
Вон – крысы, мыши и свинки, они для испытания новой вакцинки. Там – Жучки, Каштанки, Дружки да Рексы, на них дедушка Павлов изучал рефлексы. А здесь – вы только гляньте – первые внеземные жители, космической орбиты покорители! Да не один, не два, а целая стайка: Стрелка, Белка, Кнопка, Пальма, Лайка… А встречает гостей кто? Говорю «ух», потому как захватывает дух: Баран, Утка, а с ними – Петух! Да, да, те самые, парижские, что уж третий век на своём шаре летают, устали не знают. Целуют они гостей, обнимают, к себе приглашают. Хватит, говорят, мотаться по чужому заданию, айда в нашу компанию! Ну их к лешему, этих профессоров, начальников, президентов, королей – без них куда веселей! На кой ляд вам царство, где только потасовки, расчёт да коварство? К чему оно, коли есть обитель иная – где благодать сплошная! Где не ругачка с порога, а друг другу подмога... Где не подвох да гадости, а исключительно приятные радости… А сердца… Сердца наши, пусть даже самые крохотные, куриные даже – совсем не для продажи!
     Ну как, уразумели? Проникнуться сумели? Тогда без лишней канители взяли – и по-ле-те-е-ели-и-и!

     С этими словам Арлекин запускает свой шар вверх – и он взмывает над сценой, над актерами, над зрительным залом. Шар делает круг, дугой, третий, а потом исчезает где-то наверху.

                Вот теперь конец.

               
 Челябинск                cherlak44@yandex.ru


Рецензии