Исповедь бывалого одессита

ИСПОВЕДЬ БЫВАЛОГО ОДЕССИТА
Это мой покойный тесть, отчим покойной жены. Он с моей тещей, тоже одесситкой, Марией Ильиничной, приезжал к нам в Сибирь, под Новосибирск. Оба – пенсионеры. Я невольно останавливал взгляд на его лице. Вспоминались стихи Павла Когана: «Капитан, обветренный как скалы…». Вот это как бы списано с него.  На нем действительно отпечаталось влияние профессии. Ведь машинистам паровозов приходилось постоянно всматриваться вдаль, высунувшись по пояс. И чем хуже погода, тем бдительнее надо быть.

Тесть с тещей впоследствии переманили нас в Одесскую область. Мы часто встречались. Владимир Данилович был человеком компанейским. На своей даче на берегу Черного моря он выращивал виноград, делал много вина. И, сидя за столом,  вдавался в воспоминания. А вспомнить ему было что. Многие эпизоды из его жизни я попробую пересказать.   

Было это в двадцатых годах прошлого века. 

- Мы, пацаны, на своей Молдаванке собирались и ходили драться с евреями. Чаще нас били, чем мы их. И вот однажды к нам приехал мой дядя, военный. У него был пистолет. Я улучил момент, когда он куда-то ушел, взял пистолет, собрал братву, и мы отправились бить евреев. Они очень дружно нас встретили! Прижали к стенке и колотят! Тогда я выстрелил вверх. Все  моментально разбежались. От дяди мне, конечно, влетело. Но с тех пор нас стали побаиваться., что и требовалось доказать.

После школы я поступил в педучилище. Будущих педагогов направляли в школы для практики. Во время перемены я увидел, как два ученика дерутся. А когда наметился слабый, подошел и стал его подбадривать.

- Чего ты струсил? Ну-ка дай ему под дых! Вот так! А теперь по носу! Правильно!

 Битва возобновилась. Показалась кровь. Я уже хотел разнять драчунов. Но тут появился директор школы. Он понял, что я стравил ребят. Разогнал забияк, а меня завел в кабинет. После этого случая выгнали меня из школы, а заодно и из педучилища.

Горевал не долго и тут же поступил учиться на машиниста паровоза. Так что не стал я интеллигентом, а получил широко востребованную специальность. Я даже был этому рад. Куда только не заносило меня! А годы были тяжелые, с продовольствием плохо. Из поездок я привозил и картошку, и мясо, и муку. Мои жена и дети не голодали. От такого изобилия жена спилась и умерла. Мария Ильинична – моя вторая жена. Мы и раньше с ней были знакомы. Когда она овдовела и вернулась из Германии, где  ее муж, офицер Советской Армии, умер на операционном столе, мы поженились.

Интересная была у меня работа!  Всего повидал. Одно время было так много мешочников, что они ехали на крышах вагонов, даже в тамбуре на угле. И ко мне в кабину просились. Помню, цыганка привязалась, возьми да возьми. Еле отбился. Она обиделась, кричит: «Сел на бочку с дымом и воображает! Чтоб она взорвалась у тебя!

Накаркала! Въезжаю однажды на перрон в Одессе, начинаю тормозить, а тормоза не работают. На последней остановке кто-то перерезал тормозной шланг. И поезд идет по инерции.  Вот уже сбил ограждение, двинулся по асфальту, пробил стену вокзала и остановился внутри, в метре от бассейна. Гляжу сверху, сам ни жив, ни мертв. А в бассейне рыбки плавают! Это было перед войной. Тогда еще вокзал был низким. Современный вокзал построен в пятидесятые годы на месте разрушенного войной. Ничего общего со старым. Перрон подняли до уровня вагонных ступенек.  Теперь бы не врезался в стену!

В войну нацисты оккупировали Одессу. Пришлось жить под немцами. Меня заставили водить поезда по занятой фашистами территории. Помощников машиниста направляли таких, кто лоялен новой власти.

 Первым был молодой украинец. Нормально работал. Я не знал, что ему велено меня контролировать. А что за мной приглядывать? Если что-нибудь сделаю подозрительное, меня немедленно расстреляют. Вскоре я понял, кто он такой. Как-то параллельно нашему составу на небольшой высоте пролетал немецкий самолет. Помощник мой снял кепку и машет ею. Улыбается, аж подпрыгивает! Приветствует. Летчик помахал ему в ответ рукой. И он просиял! Вот, думаю, дрянь какая! 

Потом мне дали в помощники немцев, отца с сыном. Они все выполняли с немецкой точностью. Ровно в час дня садились обедать. Отец давал сыну все то же, что ел сам. Рассказали мне, что парень скоро женится. И вот очередная поездка.  Наступил обед. Отец обедает, а сын поглядывает. Всё, у него своя семья, теперь каждый сам за себя. Вот это, думаю, порядочек! Наши люди никогда бы так не поступили. А у них так принято. Если идут в гости, то берут с собой выпивку и закуску. Одним словом – капитализм!   

После освобождения Одессы продолжал работать машинистом. Снова пришлось добывать пропитание. Молодой был, сил хоть отбавляй. Возьму на плечо мешок с картошкой и поднимаю наверх, в тамбур. Надорвался, видимо. Ноги теперь болят.

В пятьдесят пять лет вышел на пенсию. Профсоюз железнодорожников получил землю на берегу Черного моря под дачи. Я тут же вступил в кооператив. Помогали нам стройматериалами. Давали выбрать, кому что надо. Лежит куча леса разного, а самое ценное - внутри.   Подгоняем паровоз, цепляем тросом и вытягиваем. Вот и построил домик, летнюю кухню с кладовкой. Людей нанимал. Виноград сам посадил. На песках хорошо растет. А из деревьев прижились только груши: подземные воды здесь очень близко.

Научился обрезать виноград зимой, обламывать лишние побеги весной и летом. Не будешь формировать куст – не получишь хорошего урожая. А потом надо защищать его от болезней и вредителей. Для этого опрыскиваю медным купоросом несколько раз за лето. Соседям тоже помогаю. Мы тут дружно живем. Семья через дорогу находится здесь круглый год. Так что дача под охраной. Ни разу грабежа не было.

Хорошо у моря! Все лето здесь отдыхающие, дикари. Покупают вино. Вот столик для них. Усаживаются, выпивают, что-нибудь рассказывают интересное. Угощаю их вяленой рыбой. Научился камбалу ловить. Море всем богато. Дрова не покупаю, волнами приносит.   

   … Интересно было мне, сибиряку, слушать рассказы коренного одессита. Вот он уже постарел, но остался таким же неугомонным, как в юности. Однажды я ночевал у него на даче. Теща уехала в Одессу. К Владимиру Даниловичу пришел приятель, такой же старик. Я ушел спать. Они  беседовали, понемножку попивая. Оба уже глуховатые, разговаривают громко, мне все слышно. Гость говорит:

- К девкам идем сегодня?

- Нет, нельзя. Этот с тещей вась-вась, может заложить. Пойдем в другой раз.

Дочери нашей было года три. Иногда бабушка забирала ее к себе в Одессу. Девочка полюбила деда Володю. Понимала, слушалась во всем. Он быстро приобщил ее к своим шалостям. Как-то удалось ему внушить ребенку, что у бабушки в кармане передника лежат деньги, их надо незаметно взять и отдать ему. Малышка несколько раз выкрадывала деньги, но все-таки бабушка ее застукала!

Заболел старик. На ногах появились язвы. Заживить их не удавалось, ногу пришлось ампутировать. Заказали протез. Дед Володя попробовал в нем ходить, упал и больше к нему не прикасался. Так и лежал в постели, а теща его обслуживала. Это продолжалось больше года. Потом его не стало.

Мы с женой приехали на похороны. Катафалк с покойником и автобус с родней поехали на старое кладбище. Деда Володю похоронили рядом с первой женой, место было выкуплено заранее. Бывая в Одессе, я навещал его могилу. И не переставал удивляться великолепию старого кладбища. Что ни ограждение, то шедевр. 
 
 Не знаю, заинтересует ли кого-нибудь исповедь коренного одессита. Я с удовольствием слушал его рассказы и постарался некоторые донести до читателей..