7 глава - Школа

 
     Серые косматые облака медленно проплывали над землей, их спутницы -  вертлявые снежинки парашютиками спускались на резной наличник. Павел сидел у такого вот убеленного окна и пытался по памяти воспроизвести курчавую, как у Пушкина, голову Иванко. «Лицо, пожалуй, получилось, - искоса поглядывая на рисунок, думал Павел. - Не хватает разве что какой-то изюминки, его юношеской удали, бьющей через край энергии». Не писалось. Павел отложил рисунок и стал перебирать прежние наброски. В его коллекции уже находился портрет деда Валерия с его лохматой седой бородой и по-колдовски выразительными глазами. Он казался похожим на старика с филином с картины Константина Васильева. Недавно среди рисунков появились портреты добрых улыбчивых супругов - врачей, они имели удивительную способность отражать на лице, в глазах  все те лучшие душевные качества, которые и составляют их человеческую сущность. Вот истинно, лицо - зеркало души.
     Посмотрев еще раз на портрет Иванко, Павел вздохнул, сложил рисунки в папку и, поглядывая на читающего деда Валерия, спросил:
- Может по хозяйству что сделать? У меня сегодня вдохновение под стать погоде - квелое.
- Нет, нет. Всю физическую работу по дому мы делаем до обеда, а потом, после короткого отдыха, отдаем время нашему так сказать научно-практическому делу или школе: кто учится, а кто учит. Вот сегодня у Анны урок биологии, - ответил дед Валерий, не отрываясь от журнала. - А коль нечем заняться - сходи в библиотеку, уважь старика, обменяй журнал. Елена и тебе подберет что-нибудь почитать.
      Разглядывая смешные фигурки из снега, которые с упоением лепили малыши, Павел размышлял о том, что скоро Рождество, а там и Новый год. Здесь живут по старому стилю. Да так оно и правильнее, как же можно истинному христианину во время Филиппова - Рождественского поста отплясывать на новогоднем карнавале? Павел вспомнил общинников, их заботу о нем и ему захотелось хоть что-то оставить от себя на память. Надо не лениться, а постараться красками закончить портреты. Очень хотелось бы написать портрет Анны, но она настолько сложна и замкнута, что не доберешься до ее души, а без этой искорки любой портрет - маска.
     Раздумывая над этим, Павел зашел в Дом культуры и постучал в дверь с надписью “Библиотека”. Пышноволосая женщина, вся мягкая, как булочка, оказалась соседкой  Анны и деда Валерия. Елена, быстро поменяла литературу и даже выспросила у Павла ответы на библиографический тест, после чего предложила почитать труды Цицерона или древних философов. Павел в ответ засмеялся:
- Мне одного философа - деда Валерия за глаза хватает.
- Ничего, ничего, - скороговоркой пропела Елена. - Душа обязана трудиться и день, и ночь, и день, и ночь. Хотя... сейчас идет Рождественский пост, а дан он нам, чтобы поразмышлять о душе, о Боге. Предложу-ка я Вам Евангелие. Прочтите, но очень внимательно.
- Спасибо. Я, конечно, читал, но в этой книге всегда находишь для себя что-то новое, - сказал Павел, взяв книгу и,  попрощавшись, вышел в холл. Он уже собирался открыть входную дверь, как вдруг его внимание привлек  знакомый голос, доносившийся из зала.   
     В большой комнате, являющейся и актовым залом во время собраний общины, стояли парты в три ряда. Спиной к Павлу за ними сидели учащиеся лет 12-17. Ребята первого ряда внимательно слушали приглушенный голос учителя, рассказывающего о внутреннем строении животных, во втором ряду списывали что-то из учебника, а третья часть учащихся, как видно самые меньшие, считывали с доски, а затем, прикрыв глаза, старались заучить. В классе стояла,  нешкольная тишина, прерываемая разве что голосом Анны. «Да, этим деткам не пригодятся обычаи петровских времен, когда в каждом классе был старый вояка, специально приставленный, чтобы наводить розгами порядок и тишину, - подумал усмехнувшись Павел. - Это не дети, а загипнотизированные мумии, правда,  очень хорошенькие. Особенно белокурая куколка, что сидит рядом с Иванко. Да, Анна ввела их в то состояние, в котором постоянно пребывает сама».
      В этот момент закончился урок, и ребят словно бы подменили, они весело защебетали и гурьбой выбежали в холл. Павел подошел к Анне и помог снять наглядные пособия с доски, а вместе с тем и выразил свое удивление:
- Как  Вы смогли навести такую дисциплину в классе? Или Вы пользуетесь гипнозом? - полушутя, полусерьезно спросил Павел.
- Разве может кто-либо такими грубыми методами входить в душевный и психический мир человека? - серьезно ответила Анна. - Ребята сами осознают, что без тишины в классе они не смогут ничего запомнить. Вся наша система обучения направлена на тренировку памяти. И домашнего задания мы не задаем, так как все утро дети помогают по хозяйству, ведь вести натуральное хозяйство - это тоже большая наука.
- Да, я читал, что наш мозг - это своеобразный компьютер и отдел памяти при правильном ее использовании может вместить данные всей  Центральной московской библиотеки. Вы таких полиглотов готовите? Но зачем  здесь, в тайге эти глубокие знания? - иронично  заметил Павел, разглядывая с неменьшим удивлением и сегодняшнюю Анну. Строгий шерстяной костюм подчеркивал стройность фигуры, а косы, короной уложенные на голове - царственно спокойный облик. Они, одевшись,  вышли на улицу. Анна продолжила прерванный разговор:
- Здесь, в тайге, чтобы выжить и не скатиться в пропасть животной бездуховной жизни, знания есть единственный путь достойного существования. Рядом нет ни больниц, ни театров - мы сами должны все уметь и многое знать. Нельзя и перенапрягаться на своем подворье, чтобы физический труд не стал  в тягость и не вызвал озлобления трудностями жизни, а в след за ним уныния. Это уже большой грех.
- Физический труд в разумном пределе идет точно на пользу скажу я, глядя на Вас: здоровый румянец, идеальная фигура - попробовал сделать комплимент Павел. Но Анна поняла его слова по-своему и до самого дома рассказывала о пользе обливания холодной водой, физкультуре и тому подобных реалиях здорового образа жизни. Ее монотонная лекция отбила всякую охоту поухаживать. «Ну и льдина-холодина и очень жаль, что красивая», - подумал сердито Павел.