6. Наказать за глупость и небрежность

НАКАЗАТЬ  ЗА ГЛУПОСТЬ  И  НЕБРЕЖНОСТЬ

(Продолжение)

Есть такая область знаний как «Теория корабля». Эта своего рода наука, возникшая во времена незапамятные, когда человек начал делать плавсредства для перемещения по границе двух сред — воды и воздуха и накапливать опыт выживания на «границе» смежных стихий волн и ветров. Опыт этот и «сплавился» потом в законы кораблестроения и кораблевождения по любой воде — озер, рек, морей и океанов. Подобно законам в других сферах, они требуют следовать им, а «нарушителей» карают. Именно это и проявилось в истории с «Васой» от проекта до гибели и стало расплатой за попрание их. Каких именно, - разберем, не ранжируя по степени важности.

По «Теории корабля», самое устойчивое плавсредство на воде — диск, который с какого боку ни померяй, имеет отношение «длины» к «ширине» 1:1 — его диаметр. Но у корабля, назначение которого идти по линейному курсу, основная, или плоскость грузовой ватерлинии, всегда или условно — эллипс. Чем меньше будет ширина его по отношению к длине, тем меньше, грубо говоря, при прочих равных условиях кораблю придется при движении раздвигать воды, что позволит двигаться быстрее. Но тем меньше при этом будет его остойчивость — способность противостоять боковым силам воды и ветра, что для парусников актуально особенно.

Проектируя «Васу» как корабль военный, а значит предпочтительно быстроходный, голландец Хенрик Хюбертссон, основываясь на опыте именно военного кораблестроения, видимо признал пусть самым предельным, «опасно-крайним», но все же возможным соотношение ширины и длины этого «эллипса» в основной плоскости как 1 : 6,63, что для парусника даже при очень высоких по проекту мачтах он счел «не смертельным». Однако, весной 1626 года, при закладе корабля, у Льва Севера - короля Густава, который ревностно следил за ходом стройки, видно разгорелся «львиный» аппетит, и он велел сделать... вторую батарейную палубу над той, что была в проекте единственной, чтобы иметь не 24 по проекту, а... 64(!) грозные орудия.

На языке корабелов это называется увеличить сечение в миделе, то есть в поперечной вертикальной плоскости корабля в самом широком месте его корпуса. Да ладно бы в ширину, а то — в высоту?! Дополнительная батарейная палуба при проектной ширине в миделе 9,2 метра на два с лишним метра или на четверть - величину смертельно опасную! -  увеличивала корпус корабля в высоту.

Это было грубейшим вмешательством в проект, чреватым полной кинетической разбалансировкой корабля потому, что при этом на два с лишним метра «поднимались» и без того высокие и очень тяжелые мачты, прочий рангоут и надстройки кормы. А еще она очень, почти под ватерлинию, поднимала общий центр тяжести судна за счет нарощенных на те же два с лишним метра тяжелых дубовых шпангоутов, дополнительной дубовой обшивки, дополнительных 40(!) пушек весом каждая с лафетом более тонны и будущей дополнительной батарейной обслуги.

Находясь достаточно хорошо «в теме», представляю, как Хенрик Хюбертссон в тихом ужасе схватился за голову, но возразить королю не решился. Пытаясь спасти положение, но по опыту понимая слабость такого «компенсатора», он втайне от Густава, «в рабочем порядке» увеличил на 2,5 метра, до 11,7 метра, ширину все того же сечения в миделе и в соответствии с ним «развал» всех шпангоутов к носу и корме. Теоретически это  создавало эффект благополучия, поскольку отношение ширины к длине того «эллипса» в плоскости ватерлинии выглядело уже 1:5,21. Однако дополнительный - в несколько десятков тонн! - плюсом к и без того огромному вес выше общего центра тяжести не мог не привести опытного Хенрика к выводу, что будущий корабль в открытом море «не жилец».

Но вскоре Хенрик Хюбертссон... умер (возможно даже по причине конфликта с королем по поводу «опасной невозможности» изменения проекта), и работы завершал судостроитель здешней верфи Хайн Якобссон. Он «принял» от Хенрика готовый корпус, по большому счету «ни за что не отвечал», но понимал, как понимали и другие сведущие в «морском деле», что королевский корабль очень неустойчив. Будучи отбуксированным из гавани с верфи и пришвартованным к береговой  причальной стенке у королевского дворца, «Васа» своей статью и блеском вызывал восхищение и гордость, как символ... династии Васа и «плавучий дворец» короля Густава II Адольфа.
 
А еще — у многих причастных и понимающих — страх за его судьбу. Потому что по сути был обречен и представлял из себя не заказанный и желаемый королевский военный корабль, а... его «модель-копию» в натуральную величину. И уделом «Васы» было - стоять здесь, в тихой гавани в центре столицы, у причала на прочных швартовах самому себе музеем и музейным экспонатом да демонстрировать величие Швеции и силу ее военного флота. Но когда на этой «модели» решили «прокатиться», она... перевернулась от  первого порыва ветерка.

Ведущий следствие Госсовет в поисках «жертвы», чтобы «повесить» вину в национальной трагедии, оказался в крайнем затруднении. До Бога высоко, король неподсуден, проектировщик и первый «прораб» Хенрик Хюбертссон умер. Второй, Хайн Якобссон, и арендатор верфи Арент де Гроот клянутся, что корабль был построен в соответствии с проектом и в размерах, утвержденных королем...

А вот в этом месте стоит задержаться и задаться вопросом, не лукавят ли они по поводу «соответствия с проектом»? Очень вероятно, что будучи в делах самыми близкими к Хенрику Хюбертссону, Хайн Якобссон и Арент де Гроот, были единственными, точно знающими, что проект Хенрика, утвержденный королем, был однопалубным, а вторую батарейную, столь же тяжелую, ничего не «утверждая» и в нарушение проекта, приказал добавить король Густав. Но разве у них мог «повернуться язык», чтобы сказать эту правду?! Ведь получалось, что виной всему король, а венценосный Лев Севера неподсуден априори.

«Удобнее», на мой авторский взгляд, было для них умолчать еще об одной правде. В многочисленной литературе об этом корабле «плавает» утверждение, что добавить вторую, «роковую», батарейную палубу король Густав приказал... второму строителю «Васы» Хайну Якобссону. Это вызывает решительные сомнения потому, что  Хенрик Хюбертссон умер в 1627 году и в этом же году, осенью корабль уже спускал на воду Хайн Якобссон. То есть, он принял от предшественника как минимум полностью готовый корпус и уже не мог расширять его в верхней части при вертикальных (а не «с развалом») по проекту бортах на целые 2,5 метра, ибо это потребовало бы ПОЛНОЙ переделки его. Но тогда опять «выплывал» бы виновным его величество, и... они сами, Хайн и Арент, - бесчестные, не возразившие, не вставшие против!.. Умолчали. Молчит и история.

Сдедствие, между тем, продолжалось.

Капитан, датчанин Сёфринг Ханссон, которого сразу же упекли в тюрьму, клялся, что в тот день он...  был трезв, а пушки на лафетах не срывались с мест креплений. Более того, пребывая в сильном подозрении, что корабль уж очень неустойчив, он перед отплытием устроил испытания. 30 маленьких матросов (на флот отбирали маленьких) толпой перебегали по палубе от борта к борту в широкой ее части, в том самом миделе, и - на глазах множества собравшихся на «королевский праздник» так сильно... раскачали(!!!) корабль длиной под семьдесят и высотой более полусотни метров, что главнокомандующий флотом адмирал Класс Флеминг, опасаясь переворота корабля и дабы перестать «прилюдно позорить» строителей и флот, приказал прекратить проверку и выйти в море.

Более того, капитан Сёфринг Ханссон, о чем он в оправдание себе сказал на следствии, с целью хоть как-то поправить положение, то есть хоть немного опустить общий центр тяжести корабля приказал перед этим подгрузить его балластом — камнями, 120 тонн которых натаскали матросы и разложили в трюме по линии киля. Но это практически не дало ничего, кроме... общей осадки корабля, что усугубило его положение на воде. Многотонный блалласт плюсом к много-многотонной «сверхпроектной» верхней батарейной палубе так осадили корабль на воде, что пушечные порты по всему корпусу от носа до кормы палубы нижней оказались так низко над водой, что при первом же порыве бокового ветра, когда корабль накренился, в них хлынула вода, и корабль пошел ко дну.

Члены Государственного Совета, опытные в морских делах морской державы, конечно, быстро поняли, кто главный виновник трагедии, но не вызывать же на дачу показаний Льва Севера - короля Густава II Адольфа!.. А потому «отыграли роль».

Ну да — еще. Мог ли адмирал  Класс Флеминг приказать не выводить в море «Васу» и предотвратить трагедию? Мог. А основание? Личные предчувствия? Мог ли шкипер Йоран Матссон после «испытаний» перебеганием матросов от борта к борту «поднять волну» против выхода в море? Мог. Но это уж из области фантастики. Что такое шкипер рядом с адмиралом?! Кто такие все,   многие, кто строил или не строил, но - «а я говори-ил!», «я как в во-о-оду глядел!»?

Такой вот памятник себе и династии «Васа», но - подводный воздвиг на дне пролива у острова Бекхольмен король Швеции Густав II Адольф.

(Продолжение с следующую пятницу)