У каждого ли есть такой друг? Продолжение 2

Продолжение 2.
Продолжение:http://www.proza.ru/2020/03/30/1626

          Тут уместно рассказать о Писе, о его силе. О смекалке ничего не скажу, справка об окончании школы имеется, до выпускных экзаменов даже дотянул, но не допустили, не из-за незнания, а из-за смекалистой натуры находить приключения на свою задницу в любых обстоятельствах. В десятом классе 1979-80 учебного года воспитанники школы-интернат высыпались ночью только тогда, когда Писа исключали оттуда, когда он бичевал на голом полу местных ночлежек, типа, известной на Керасе не запирающейся на замок «гостиницы» без горничных «Дом колхозника» или на съёмных квартирах, или у одноклассника Лёшки Данилова. Впрочем, исключение из интерната никакой силы на него не имело, наоборот, давало ещё большее раздолье для смекалистости и полёта фантазии – он и в этот период не давал спать, ещё более настойчиво и непредсказуемо – смекалистый, одним словом… Как-то раз, попался ему в руки исправный, рабочий громкоговоритель – которые на столбах висят и голосом гражданской обороны радиационную обстановку докладывают, может быть, сам и снял его оттуда, не знаю. Вот я бы, что сделал? музыку у себя из него смастерил, нижние басы бы подтянул, а он? – а он не для себя, для всех, для страны готов стараться. Достал где-то дефицитного в то время телефонного провода метров тридцать и провёл его от ближайшей радиоточки к девчатам, в женскую половину интерната – правильно, пусть и они порадуются современному напору радиостанции «Маяк», звучащей во всех динамиках страны. Одним больше, одним меньше, не важно, важно, что такая идеологическая работа партии теперь осуществляется и для «угнетённых женщин» такого маленького, но очень важного для отечества, учреждения. Тут бы и похвалить находчивого исполнителя и движителя коммунистических идей в массы, но не всё так просто получилось. У Писа, вообще, всегда, не всё так просто, всегда сложно и неоднозначно – он, в тот раз, чуть комсомольского билета не лишился и всех «правительственных наград» заодно. Хорошо, только из интерната выгнали к собакам, в поле, а могли и из страны за аморалку. Школу идеологического просвещения масс Пис организовал не где-то в красном уголке или в Ленинской комнате, а прямо в женской уборной, в туалете с двумя дырками в полу, и, когда при утреннем «моционе» девчат из этих «динамиков» откуда-то снизу объемным стереофоническим звуком заиграл Гимн Советского Союза, без всякого «Тремидата» и «Дюфолакса» проблемы с запорами и опорожнением кишечника исчезли… А вот силы в нём не было, смекалка была, жилы были, силы нет. Худоё-морноё-патлатое, кожа да кости, про таких говорят. «Козьи ножки» в кирзачях сорок третьего размера, на фоне жилистой с женский кулак жопки плечи смотрелись намного шире, чем были на самом деле, да ещё худые, как верёвки, руки, и всё такое же остальное, добавляли ощущение отсутствия у него мало-мальски значимой силы. Вот кулаки были да, огромные, пропорция на фигуру этак двухметрового амбала под сто двадцать килограмм… Откуда в таком теле сила может взяться? – думали многие, – плюнь и не устоит, переломится. Но его кирзачи сорок третьего размера в пределах ста семидесяти трёх его сантиметрового роста летали в любую сторону так же свободно, как и эти пудовые кулаки, а при необходимости ещё и в полутораметровом прыжке с места. Он и своих-то не жалел, а чужих уж тем более. Пройдя приличную Осяткинскую школу уличной драки, он не гнушался в одиночку противостоять толпе из десятка и более шпанистого вида гопников, грубо нарывающихся на бег и гонки с препятствиями от него на перегонки по всему райцентру… Короче, помесь хитрой лисы и злобной росомахи сочетались в нём так искусно, что от девок отбоя не было, мы рядом с ним просто «нервно покуривали в сторонке». А ради справедливости, надо добавить, что «мордочкой-то» Бог его совсем не обидел… Но как всё это может помочь ему сейчас, в нынешних обстоятельствах, не понимаю – отливает мне пули в уши как всегда. Но, глянем, чего дальше на ходу сочинит, всё равно уже почти утро, послушаю…
          – И тут я вспомнил школьный курс Архимеда! – заливал мои ночные уши Пис. – Нашёл вагу из половой доски, чурку и, как Архимед, определил точку опоры и рычаг. Ну, думаю, сейчас и Землю переверну, никуда не денется. Надавил на рычаг – дверь хоп и открылась, как за верёвочку дёрнул, дёрнул за вторую и оба полотна от склада с разными деликатесами и дефицитами выпали, словно и не стояли. Стащил их в реку и на тот берег. В склад заходить не стал, скорей за Караваном – он, если что, контуженный, ему всё можно, любые разносолы выносить. Загрузили с грехом пополам мотоцикла на плот, «свитый из песен и слов», и переправили его на другую сторону. Сами вплавь, а мотоцикол, как орёл, на постаменте гарцевал. Двери потом вдвоём вытащить на берег не смогли, чтобы обратно на место затолкать, Архимед перестал помогать, там прямо у реки и бросили и скорее по газам с места преступления, пока любители правосудия не очнулись, только нас там и видели. Потом, говорят, у вас этот склад вовсе весь разнесли по землянкам, домам и квартирам, милиция приезжала, расследование и следственные действия чинила, всех дёргала, преступную банду расхитителей искала, Ваньку Тигру на условный срок посадила, как организатора и главного единственного исполнителя пьяной попойки, сорвавшей исполнение недельного плана всего лесопункта по вывозке леса…
          Мчимся с места преступления, – продолжал Пис, – словно от погони на конармейской тачанке, как в фильме «Неуловимые мстители», а Караван ещё и из маузера отстреливается и лимонки с гранатами швыряет…
          А там у вас за Усть-Илешей старая, убитая в конец, лежнёвая дорога есть, проспект Меньшикова называется. Есть такая? Чуть ли не два километра «немецкого реализма» в виде колдобин и бугров с нечеловеческий рост. А мы же от погони уходим, чуть ли не летим, нам страшно, вдруг догонят, и мы на танцы не попадём. Хорошо я каску Каравану отдал, насилу заставил одеть, как чувствовал, что пригодится. А себе кожаную кепку Лужкова, мэра Москвы, до глаз натянул, чтобы и меня фиг кто узнал. Это и спасло. Летим, земли не касаясь, над этим Меньшиковским проспектом, и вдруг впереди препятствие в виде бревна, словно из-под земли выскочило, как бетонный блок, как стальные отбойники на железнодорожном переезде: не объехать, не обрулить, не сдвинуть, не спугнуть, только верхом в полёте пронестись. Вижу: тормозить смысла уже нет, я по газам, знаю, что «больше газа – меньше ям», и мы с Карованом, как птицы на юг, караваном и полетели – сломя голову без остановки. Совсем немного скорости не хватило, чтобы Меньшиковскую преграду перемахнуть. Как в замедленном кино со стороны наблюдаю: мотоцикол из-под меня выскакивает; смотрю, Караван меня верхом обгоняет, в шлеме, с рюкзаком за плечами, как с парашютом: десантник на параде по полной выправке; а я Лужковской кепкой со всего маха прямо по шею в земельные потроха вхожу с криком: «Осторожно! держись-сь-ь...» Очнулся, Караван реанимационные мероприятия мне проводит: за шиворот трясёт, по щекам бьёт, изо рта ладонью песок выгребает, каской воду из ляги таскает и мне на лоб льёт, рану промывает от Меньшиковского чернозёма. «Чё это было?» – спрашиваю осипшим от песка голосом. «Учения ВДВ, – отвечает Караван, – парашют у тебя не раскрылся». «А у мотоцикла, раскрылся? – и, заметив его, незнамо как лежащего в кювете, продолжил. – Похоже, что тоже не успел раскрыться»… Немного отошли от учений, надо дальше продираться к намеченной цели, её же танцевальный горизонт ближе не стал, девкам же до нас тридцать километров бездорожья не преодолеть, как бы ни хотели и ни стремились. Ладно, мотоциклу хоть и прилично досталось, но он бедняга с первого раза завёлся: а чё, думает, ему в лесу оставаться, когда его тоже Красновские подруги-трансформеры ждут. Переднее колесо с вилкой мы ему вдвоём кое-как ногами выправили, разбитую фару слегка подправили и скорее помчались к вам на танцы, не обруливая ни колдобин, ни кочек.
          Примчались быстро, учения же даром не прошли, сноровка и отвага появились. Перед тем, как въехать в Красную, на аэродроме переоделись в прилично-модное по погоде и такими бравыми солдатами ввалились в клуб на танцы. Перед этим, своего Сивку-Бурку в стойло определили, вашим мотоциклеткам глазки строить и наши подходы стеречь, и прикрывать в случае чего. «В случае чего» сразу и настало…

Продолжение завтра. http://www.proza.ru/2020/04/01/1438