Закадычная инвектива

Он был далеко не первым, с кем я испытала оргазм, но только с ним я вытворяла в постели такое, что при самой мысли об этом мне становится стыдно. Как и в любых любовных отношениях, весь жар-пыл был только поначалу. Мы обошли конфетно-цветочный период, сразу перейдя к основному блюду.
— Ведь все равно всё к этому и ведет, верно, детка? — говорил он.
— Да, конечно, — отвечала я, расстегивая блузку.
Мы предавались любви, как будто жить оставался последний день, и мне нравилось это. Без сантиментов, без лишних проблем, мы экспериментировали, как могли. Но поток фантазии скоро иссяк, однообразие зависло над нами, и этот факт просто не мог не угнетать.
— Да в метро кто-то об меня терся, — ответил он однажды на мое замечание о чужом женском парфюме на его помятой рубашке.
— Опять?
— Опять...
Говорят, что чем сильнее у девушки влюбленность, тем крепче ее сменяет ненависть к парню. Я бы не сказала, что до жути любила его, но как-то резко, как-то неожиданно для меня самой в мозгу что-то щелкнуло, и он просто перестал меня интересовать как человек, как личность. Как нечто приятное.
— Убирайся прочь, — железным тоном изрекла я, вышвыривая его вещи на лестничную площадку.
— Постой, детка... — начал было он, но встретившись с моим каменным выражением лица, умолк.
Конечно, у нас были общие знакомые, хоть мы не сговариваясь однажды и приняли решение, что свободное от работы время лучше проводить дома в обнимку, чем ходить с друзьями на разнообразные вечеринки и посиделки, от которых тянуло блевать без остановки. Заимели мы этих знакомых с самого начала нашего знакомства, когда еще не адаптировались к жизни любовнических отшельников. Вот от этих-то ребят я и слышала краем уха, что после нашего разрыва он неслабо начал травить себя алкогольной отравой. Как будто после этого мне должен был явиться ангел сизокрылый, и божьим посланием дать мне понять, что мы должны начать всё с начала.

*

Звонок в дверь раздался после полумесяца нашего расставания. В "глазке" на меня уставилось знакомое помятое лицо с недельной щетиной на щеках.
— Открой, зай, это я.
Ну да, ну да, "зай"... Время зоопарка давно уже прошло, милый.
— Открываю.
Первей, чем его внешность, меня поприветствовал запах перегара.
— Фу, ну от тебя и разит. Зачем же чуть что - сразу пить?
— Что мне еще остается делать? Заглушаю боль на сердце.
— Чисто мужская логика... Сначала - "баночка пива не навредит, посидеть, расслабиться", а потом мать твоих детей рыгает известным местом сопляками-ДЦПшниками.
— Нет, детка, у нас будут нормальные дети.
"У нас"? Смешно...

*

— Ну так что, чего держишь на пороге-то? Разговор есть, можно я пройду?
— Ну входи.
Запах его носков заставил меня поморщиться. Это же надо до такого опуститься, чтобы вот так себя запустить!
— Чего кривишься, не водку же жрем.
— Что тебе нужно?
— Знаешь, я долго думал, делать это или нет...
— Делать что?
— Дело в том, что у меня квартира напичкана скрытыми камерами.
Я так и представила себе, как вся его обитель состоит из секретных ниш, в которых томятся маленькие размером с бабочек феи, которые в темноте летают и освещают злосчастную камеру смертников, дожидаясь своей очереди, пока злой хозяин квартиры отрывает очередной узнице крылья, параллельно воплощая в жизнь свои мерзкие липкие желания...
— Ты чего залипла? Говорю - куча видеокамер раскидана по всей квартире.
Нехорошее предчувствие заставило меня напрячься. Если бы я была писателем и мне нужно было описать свои ощущения, я бы сказала, что "догадка молотом ударила в сознание, мир рухнул перед моими глазами, внутри всё оборвалось", и прочая ерунда. Но я обычная девушка, которая просто хочет жить и наслаждаться жизнью, поэтому я ждала, что же он скажет дальше. Но что-то подсказывало мне, что ответ не станет для меня неожиданностью.
— И что?
— А то, что ты вспомни, ЧТО мы вытворяли у меня дома, и КАК всё это происходило. Думаю, что если видео, которое хранится у меня, показать всем твоим родным и близким, то они будут не в восторге. Что уже говорить про весь интернет.
Ну ты и мразь, ох и мразь же ты...
— Ну, что ты молчишь?
— А что мне говорить? Может, ты меня на пушку берешь.
— Я так и думал, что ты не поверишь. Поэтому предварительно скинул одно из множества этих видео тебе в личку. Посмотри, довольно занимательная вещица. А я пока схожу домой, приведу себя в порядок. Ведь я должен оправдать данный мне тобою второй шанс. А ты ведь его дашь, верно? Конечно, дашь, я уверен. И далеко не один раз.

*

Закрыв за ним дверь, я открыла входящее письмо на своем ноутбуке. «Твой стимул быть со мной».
Видео файл сразу начинался со сцены, когда миловидная блондинка с сексапильным телом, находясь в чем мать родила, ногами делала ему массаж спины. Так вот как я выгляжу со стороны...
Это действие не было чем-то из ряда вон выходящим, поэтому определить, когда именно это происходило и что будет дальше, не представлялось возможным. Я с терпением ждала.
Закончив массаж, блондинка шлепнулась на кровать, в то время как он удалился из кадра. Через минуту он вернулся, держа в руках вантуз, поводок с ошейником и слабительное...
Я захлопнула ноутбук. Что будет дальше - я уже знала. Но никакого желания смотреть на это не было. По крайней мере, в теперешней ситуации.
Заламывая руки, я стала ждать его прихода. Одна мысль была ужасней другой, сменяя друг друга в доли секунды. Но одно не оставляло меня - едкое чувство обиды и разочарования. Я доверяла ему, всецело отдалась душой и телом, а он...
Наконец долгожданный звонок в дверь. Его лицо - самодовольное и сияющее. Сумки, точь-в-точь так же сложенные, как и полмесяца назад.
— Я вот сначала сомневался, идти к тебе с таким или нет, — звонко говорил он, разуваясь. — Но теперь я не жалею, что поступил именно так.
Оставив багаж в коридоре, как будто я его прислуга, он направился в комнату.
— Что ты от меня хочешь?
— Как что? Я люблю тебя, детка. Я хочу быть с тобой.
— Если бы любил - не изменял.
— Это другое...
— Это именно то.
— Рутина, понимаешь? А тут - возможности, которые вскружили мне голову...
— Нет, всё совсем не так.
— А как?
Я устало вздохнула.
— Просто перегорели чувства. Ни ты не виноват, ни я. Была симпатия - и нет ее. Так бывает. Без причины. Как сошлись, так и разошлись. Молча. Спокойно. Без истерик.
— А ты циник, детка.
— Я говорю, как есть.
Минуту мы молча смотрели друг на друга.
— Слушай, но ведь ты тоже есть на всех видео, ты этого не учел?
— И что? Мне плевать. Все знают, какой я ебака. Никогда и не скрывал, что я похотливое животное.
"Похотливое животное"... Люди постоянно нарекают себя разного рода нехорошестями, воспринимая свои слова как утрирование, но они и не подозревают, как часто их слова соответствуют действительности.
— И что мы будем делать?
— Как что? Жить. Любить друг друга. Радоваться всем прелестям жизни.
— Но ты ведь сам понимаешь, что как раньше не будет.
— Не смотри на меня так печально. Всё у нас будет хорошо. Главное, воспринимай это не как принуждение, а как подарок судьбы - возможность начать всё с чистого листа.
— Лист давно уже не чист. Замарали мы его, замарали. Собой.

*

Прошло две недели с тех пор, как мы заново начали жить вместе. Я пыталась по возможности избегать с ним контактов, но это было очень трудно делать, находясь в однушке. Чтобы я вечером сразу шла домой, он меня встречал с работы. Контроля как такового не было, но мне было невыносимо чувствовать его присутствие в своей жизни. В постели я делала всё, как он хотел, не забывая делать вид, что мне хорошо. Все воспоминания о том, почему я в свое время была привязана к нему, с упорством не желали возвращаться, сколько бы я ни пыталась их отыскать. Он стал не просто врагом, он стал вредителем, отравляющим мое естество, и моей целью было - убрать его из своей жизни. Пусть даже ценою его.
Я всегда недоумевала, почему в творениях того или иного прозаика регулярно освещались сны главных персонажей. «Банальные люди без фантазии, додумывающиеся ваять только про любовь и прочую лабудень», — усмехалась я. Но сегодня ночью мне было не до смеха, ибо снилось то, что гложет меня каждую секунду моего существования.
Во сне я шла за ним следом по ночному проспекту. Он то и дело оборачивался, но высокий воротник плаща скрывал мое лицо, а тусклый свет фонарей не выдавал мою фигуру. Он направлялся в магазин за плетью, чтобы наградить меня очередной порцией порки. Идти ему оставалось всего один квартал, и я поняла, что либо сейчас, либо никогда.
Ударный элемент железного молотка опустился ему на позвоночник, лишая его возможности передвигаться на своих двоих. Я не слушала, что он кричит от боли. Зажав ногой его левую руку, я нанесла несколько четких ударов по тыльной стороне ладони, ломая все кости, затем проделала ту же процедуру и с другой рукой. Отрубать конечности - слишком негуманно, но вот изувечить все внутренности, избавляя себя от лишних его сопротивлений... Перевернув его на спину, я перевела дух. Посмотрела на руки - ни толики дрожания. Выдохнув воздух из легких, я стала наносить серию ударов молотком ему в промежность...

*

Проснулась я полная решимости. Он всё еще спал, заранее зная, что утром его встретит выходной и вчера не преминув при этом выпить хмельного яда, поэтому у меня было в запасе еще несколько часов его беспробудного сна. Быстро приняв душ и наскоро перекусив, я принялась за дело. Затаив дыхание, чтобы его не разбудить, я аккуратно приковала его руки наручниками к кровати (наконец-то они послужат для настоящего дела!), ноги же перевязала бечевкой, чтобы не брыкался.
Ну, с Богом!
Громко выдохнув, я облила его с кувшина холодной водой.
— А, блин, детка, какого черта?! — разразился он ругательствами, отфыркиваясь. — Что это такое? Почему я связан? Развяжи меня!
— Нет уж, дорогой. Придется полежать.
— Что за шуточки? Я ссать хочу. Развяжи. Не время для игр!
— Ничего страшного, если под себя сходишь. На меня ведь ты писал, и тебе это нравилось.
— Тебе тоже. Блин... Я не могу терпеть, ну.
— Расслабься, — улыбнулась я. — Тебя никто не заставляет держать всё в себе.
— Ну ты и с-с-с-сука, мля. Ну ты и с-с-с...
Удар кулаком по яйцам указал ему, что негоже так общаться с представительницами прекраснейшего пола.
— Ладно, ладно, извини...
Струя переварившегося вчерашнего пива ударила в стену.
— Вот еще почему не люблю лето, — печально вздохнула я. — Потому что если на твоей кровати спал какой-то молодой человек, который вчера перебрал, а утром проснулся связанным, то вся урина идет на стену, вместо того чтоб впитаться в теплое ватное одеяло. Хорошо, что хоть обои моющиеся.
— Детка, я всё понял. Пусти меня. Мы сейчас сходим ко мне домой и всё решим. Я удалю все видео.
— Конечно, милый, — успокоила я его, доставая из-под кровати заранее приготовленный черенок от лопаты.
— Шт... Что это?
— Помнишь, ты принес огромнейший огурец, и я тебе тогда еще говорила, что лучше не нужно, может пойти разрыв внутренней кишки, а ты говорил - "Да ладно тебе, давай, малая, будет весело"?
— Н-не надо, пож-жалуйста!
— Сейчас повеселимся...

*

Так странно, парни всегда на фоне слабых беззащитных девушек чувствуют себя сильными мужчинами: выпячивают грудь колесом, стучат кулаком по столу, повышают голос. Но стоит им только столкнуться с мало-мальским сопротивлением с нашей стороны, как всё их наигранное мужество мигом улетучивается и они начинают хныкать как девчонки.
Спустя пять минут он захлебывался собственными слезами. Я на личном опыте удостоверилась, что мужчины - это большие дети. Пока ты им даешь чувствовать, что они - доминирующий элемент, они прямо расцветают на глазах, но стоит им только указать на истинное положение вещей, показать, что стена-то не прочней туалетной бумаги, как сразу начинаются истерики и капризы.
— Тебе жопа, детка, — шмыгая носом, дрожащим голосом произнес он. — Я тебя на кусочки резать буду.
— Ты думаешь, ты один такой умный, что видишь всё наперед? — хмыкнула я, сидя возле кровати на табуретке. —  Нет, отнюдь. Я тоже хорошо подготовилась. Твой труп до-о-о-олго еще не найдут.
Я самодовольно усмехнулась. Знай наших, гавнюк!
— Знаешь, что я тебе скажу? Ты как была тупой шкурой, так ею и останешься. Ты смотришь на один ход вперед, я же на десять. Ты думала, что всё так гладко? Как бы не так! Я знал, что ты что-то подобное выкинешь, поэтому отправил все видео брату по электронной почте.
— Какому брату?..
— Моему, дура. Ты думала, что и все такие плоско мыслящие, как ты? Нет. Я тебя уделал. Потому что я мужчина, а ты всего лишь кусок незрелой манды, ребро адамово. Ты ду-у-у-ура, ты ду-у-у-ура!
— Заткнись!
Он засмеялся. Смех сквозь слезы... Слезы боли, смех от неизвестности. Как всё запутанно.
— Высвободи меня, и мы всё забудем.
Ага, забудем. Как же.
— Знаешь, что я поняла, милый? Ты прав. Я не рассчитала немного. Я хотела избавиться от тебя, потому что ты сущее воплощение кошмара. Хотела просто убить, измельчить, всю кровь спустить в унитаз, внутренности сварить и накормить бездомных детишек. Кости растворить в кислоте.
— Да, очень просто...
— Мне не пришлось бы даже писать заявление об исчезновении, потому что я бы всем говорила, что мы и не сходились. Мы просто разошлись, как в море корабли.
— Всё-то у тебя просто. Но мне кажется, мы стоим друг друга, а? Я втихую снимал нас на видео, ты вот выносила такой щепетильный план избавления от меня. Мы бы были отличной командой, как думаешь?
Я представила, какое нас ждет совместное будущее. С утра мы скрыто снимаем, как молодые парочки у пруда или на низших этажах своих домов занимаются любовью, днем мы похищаем людей и варим их в котле, а вечером... Страшно и подумать, до чего мы дойдем, дополняя друг друга фантазии своими соображениями. Ну уж нет, уволь.
— Ты про брата не солгал?
— Конечно, нет. Освободи меня, и у нас всё будет хорошо. Иначе брат сам тебя найдет, но он - не я, он такое с тобой сделает в отместку за мою жизнь, что ты прозреешь. А потом сдаст тебя за решетку.  Где ты проведешь всю свою оставшуюся жизнь. Так что у тебя нет выбора, детка.
— Выбор есть всегда.
Отправившись на кухню, я взяла там кухонный нож.
— Эй, эй, ты чего, ты чего?!
Убить первый раз - всегда страшно. Убить же, зная, что это будет единственный раз - жутко до боли. Я заранее уже чувствовала приторно-металлический вкус его крови у себя во рту.
— Нет, нет, слушай, давай решим этот конфликт! Я всё сделаю, всё что ты скажешь!
Я не слушала его. Я не слышала его. Всё мое сознание было занято собственными мыслями - мыслями о том, как сделать всё с наименьшим уроном для себя.
— Зайка, заюшка, послушай, я люблю тебя. Честное слово! Это всё было ради нас...
Липкая лента плотно заклеила его рот - не с моей хрупкой психикой слушать мольбы умирающего, осознавая, что через мгновенье мне придется лишить его жизни. Далее его голову накрыл черный непрозрачный пакет.
Он дергался будто рыба на раскаленной сковородке, и мычал, словно недорезанный теленок. Жуткая картина. «Надо поскорее заканчивать с этим».
Упершись коленом ему в грудь, я ладонью опрокинула его голову. Зажмурившись, рукой, в которой был нож, я начала полосовать его горло.
Животного ужаса мычание сопровождалось цепочкой толчков всего тела, на котором я находилась, и чем болезненней были его страдания, тем интенсивней я работала рукой.
Скоро он затих, судороги прекратились. Я открыла глаза. Все мои руки, вся его грудь были в крови. Кровь была на моем колене, на подушке, на простыне. Из-за крови не было видно, насколько глубокий был распил. Мне захотелось, чтобы я обняла его, раскаивающе заплакала, но этого не произошло. Хотелось поскорей уйти с комнаты, подальше от этого места. Вставая с кровати, мне пришлось рукой опереться об его живот. Ладонь прогнула кожу, и я всем своим естеством почувствовала его внутренности. Еще мгновенье назад там бурлила кровь. Мгновение назад там кипела жизнь.
Отпрянув от кровати, меня стошнило. Кусочки омлета попали ему на шею и плечо. Резко начало знобить, но я попыталась взять себя в руки. Шатающейся походкой я направилась в ванную, где частично смыла кровь со своего тела. Выйдя с ванной, глаза впились в комнатную дверь, где всё произошло. Я замерла. Мне вдруг показалось, что он всё еще жив. Открывает дверь и молча смотрит на меня. Мертвенно-бледный, окровавленный, с взъерошенными волосами и порезанной шеей, с которой свисают ошметки кожи. Я понимала, что просто разыгралось мое воображение, но на долю секунды я поверила в реальность происходящего. Ноги мои ослабли, и, вздрогнув, я повалилась на пол.
«Так, спокойно, спокойно».
Опираясь руками на стену, я кое-как поднялась. Моим первым желанием было убежать с этой квартиры, которая последнее время приносила мне только несчастья. Но я была слишком слаба и напугана произошедшим. Пройдя на кухню, я открыла окно и села на подоконник. Свежим дуновением ветер погладил меня по голове, растрепав волосы. Слабость не ушла, но волнение приутихло.
Надетый на голову пакет должен был избавить меня от его взгляда, от вида его предсмертной агонии. Говорят, что умершие от твоей руки покойники приходят ночью во снах. Я собиралась забыться вечным сном, но ежесекундно лицезреть его умирающее лицо я не желала.
Бытует мнение, что перед смертью человеку важно быть прощенным, уйти с чистой душой и знать, что он отходит в лучший мир. Всё это чушь. На пороге своей гибели тебя разъедают страхи. У тебя не проносится перед глазами вся жизнь, не посещают мысли о том, что ты мог стать человеком с большой буквы, и дай тебе шанс - ты бы прожил свою жизнь совсем иначе. Ты не думаешь о душе, тебя больше беспокоит тело. Ты не сможешь больше наслаждаться пищей, не сможешь кататься на скейте и смотреть телевизор. В конце концов, есть вероятность, что ты прыгнешь с кухонного окна, которое находится на шестом этаже, и не умрешь. Ты будешь всю жизнь лежать овощем под капельницами и каждую секунду ощущать боль по всему телу. Морфин больше не будет помогать, и сознание будет оставаться достаточно ясным, чтобы ощущать все страдания телесного несовершенства.
Детальных мыслей нет. Но есть страх, боязнь смерти. И сомнение. Ты начинаешь сомневаться, к тому ли ты принял решение прибегнуть выходу в сложившейся ситуации? И вообще, что это за ситуация такая, что требует подобных кардинальных мер? Если жизнь не сложилась - наплюй на всё, главное, что ты жив-здоров. Апатия тобой овладела - жди, и всё пройдет. Если ожидаешь возмездия - беги без оглядки. А умереть ты всегда успеешь...
Держась за ручку форточки, я стала во весь рост. Крыша магазина на первом этаже вполне подойдет для финишной площадки. Я посмотрела в сторону комнаты... Нет, я должна это сделать. Иначе я ночью не смогу сомкнуть веки, и рано или поздно сойду с ума.
На детской площадке молодые мамы с колясками кружили рядом с чьими-то детьми. Дети всегда почему-то должны быть чьи-то, это аксиома. Как и то, что решение человека очевидно, когда он стоит перед выбором - встретиться со своими самыми большими страхами лицом к лицу и решить все вопросы одним махом, или же мыкаться по жизни в вечной боязни повстречаться с ними.
«Как же всё это тяжело...»
Я так и не поняла, что произошло. Я вдруг оказалась стремительно летящей вниз. То ли труп и взаправду оказался не трупом и столкнул меня с подоконника, то ли мышцы моей ноги сами дернулись, решив, что довольно мешкать. Но я знала одно - осознанный шаг наружу я не делала.
«Как же так-то?».
В свободном падении я чувствовала на себе сопротивление воздуха. Я как бы плыла по волнам кристально чистой воды - настолько чистой, что она была полностью прозрачна. Волосы еле успевали, следуя за мной на зафиксированной дистанции. Все мускулы моего тела сжались, словно их бросили в кипяток. Легкие не работали, дыхания не было. На то, чтобы дышать, время отсутствовало.
«Как же всё быстро, — пронеслось в голове. — Я ведь еще не надышалась воздухом, еще не пожила. О, вот и крыша магазина. Как же тоскливо. Всё слишком быстро произ...»