Романтик с подводной лодки. 5. Новый поворот

5. Новый поворот.

Как там пела когда-то группа «Машина времени»: «Новый поворот и мотор ревёт?» К поворотам Егор Степанович относился терпимо, а вот насчёт моторов и чтобы он ещё ревел – это была не его тема. Не лежала у него душа к автомобилям. По этой причине его нисколько не напрягало отсутствие в карманах водительских прав. Вот такая странность.
А тут вдруг ещё и стал на сегодняшний день состоятельным гражданином. Понятное дело, что до поры до времени, ибо «пятой точкой» чувствовал, что быть ему битым. И это в лучшем случае, а в худшем – лежать ему на городском кладбище под гранитной плитой без всякой эпитафии.
Эти мысли заставили его активизироваться. После расставания со своей пассией он уже к вечеру полез в шифоньер и наткнулся на Танькин парик. Эта егоза иногда меняла внешность, чтобы любовные их игры как-то разнообразить. Сама-то она была непонятно какой окраски, а в парике преображалась до уровня блондинки. Ей шло.
Егор Степанович напялил на себя парик и к зеркалу. Оттуда на него смотрело лицо с небритыми щеками. «Ну, а почему бы и нет? В магазин смотаться, да и просто по делам… мало ли… И потом, это же не навсегда. Бюст можно соорудить из подручных материалов. Блузку возьму погонять у соседки. Скажу, что в самодеятельности играю мать… этой Красной Шапочки. Не поверит? А я ей монолог изображу с выражением, мол, все мужики козлы. Ноги… Брить не хочется… Засуну их в брюки. Это выход…» рассуждал Егор Степанович, рассматривая себя в зеркале.
Решил с завтрашнего дня заняться внешностью. Этой ночью долго не мог уснуть. Лежал и вспоминал, как выпроводил Таньку со своих метров. «Дай Бог ей здоровья… Ах, я же не верю в него… Всё равно, если он есть там, пусть позаботится об этой душе…» - подумал Егор Степанович, уже засыпая.
Утром встал ни свет ни заря. Ещё раз прикинул на каком коне подъехать к соседке по поводу блузки. Так-то она баба с головой. Один минус: у неё сейчас объявился сожитель и вроде у них почти полное согласие. Он неделю назад, как откинулся из тюрьмы и эта взрослая тёлка на него и запрыгнула, и у того прямая кишка треснула от усердия и Катькиных габаритов. Ходит теперь по врачам, а те ему говорят, мол, если деньги есть, починят и будет у него задница, как новенькая. Этот Катькин сожитель жаловался Егору буквально дня два назад, что в тюрьме бы его уже заштопали и без всяких копеек, а тут гоняют по кабинетам и в глаза смеются, эскулапы. Вот такие нынче времена. Этот сожитель ещё проболтался в сердцах, мол, если не получится с врачами договориться, ему одна дорога – опять на нары. Дело привычное – ломанёт ларёк и пятерик его.
И только этот кадр отправился ближе к обеду в поликлинику, Егор Степанович тут же преобразился и к Катьке за блузкой. Дзинь-дзинь-дзинь… Катька распахнула дверь. Вся такая распаренная, халатик домашний в мелкий цветочек только на одной пуговке, груди-бастионы в движении.
- Опять за солью пришёл, сосед? – спросила она, улыбнувшись.
Егор Степанович тут же вспомнил недавний случай. Пришёл за щепоткой соли, а всё обернулось так, что ещё чуть-чуть и секс между ними был бы неминуем.  Отбился… с трудом.
- Ну, чего встал? Проходи…
- Привет, Кать… Дело у меня… - Егор Степанович не торопился переступать соседский порог.
- Ну, проходи, проходи, а то я на кухне холодец разделываю.
- Да там на работе у нас кружок… театральный и я в него записался… Дали роль…
- Хорошее дело. Кого играть будешь? Ну не стой столбом, Егор. – Катька втащила его за рукав в прихожую. – Ты холодец любишь?
- Не знаю.
- Не знаю, - передразнила она его. – Сколько ты уже лет бобылём по жизни прыгаешь?
- Не помню. Кажется, лет восемь, а может и все десять…
- Давай за мной на кухню, а то у меня там…
- Я на минуточку… Дай мне на время свою блузку… самую ненужную.
- Блузку? Ты случаем не того?
- Чего того?
- Не в извращенцы ли ты подался, друг сердечный?
- Боже меня упаси… Я же говорю, что в самодеятельности я…участвую. Дали роль…
- А я вчера в подъезд, а из него твоя вся в соплях выбегает. Что там у вас?
- Выпроводил…
- Насовсем или так?
- В чистую разбежались.
- Молодец! Я сейчас газ прикручу и мы поболтаем по-соседски…
- Я лучше пойду.
- Стоять! Я тебе пойду. Давай ещё раз: тебе нужна блузка… Так?
- Совершенно верно. - Кивнул Егор Степанович.
- И бабу свою ты спровадил.
- Спровадил.
- Так у нас с тобой вагон времени и маленькая тележка, сосед.
- Мне, собственно, блузку только надо.
- А то, что в ней тебе без надобности? – Катька заговорщицки подмигнула, поведя плечами.
- Ну раз нет, то я пойду.
- Ладно, не напрягайся. Какого цвета должна быть блузка?
- Не маркая.
- Тебя что в ней по сцене будут валять?
- Почему?
- Роль у тебя женская и блузку просишь не маркую. Какой вывод напрашивается? Будешь участвовать в сцене насилия. Тебя будут…
- У нас пьеса про другое.
- Тогда про войну… Тебя будут расстреливать и ты так будешь падать…
- Может быть, - Егор Степанович подумал о своём.
- Ладно, сейчас выдам. Ты её у себя оставь. Понадобится, сама зайду.
- Не надо… Я принесу.
- Не тушуйся… Вот скажи мне: откуда вы все такие мелкие вылезаете? Что мой, что ты?
- Откуда и все.
- Ну это понятно… Всё несу, а то у меня ещё холодец… Сиреневая пойдёт?
- Конечно, мой любимый цвет.
Катька вернулась с блузкой.
- Большая будет, булавками заколешь. На премьеру позовёшь?
- Так это ещё не скоро… Пока репетиции, а там могут и забраковать… Какой из меня артист…
Остаток дня Егор Степанович крутился перед зеркалом. Надо было войти в образ.