Гримасы рыночной любви. Производственное совещание

«Производственное совещание»
Я продолжал бегать на работу и старался всё больше на ней утвердиться. Пан Микульский относиться ко мне хорошо и по-прежнему называл своим преемником. Он меня, как и раньше, приглашал на коньячок, но я старался не напиваться и иногда даже отказывался. Слишком свежи были неприятные воспоминания.
В феврале внезапно выпал снег, а потом резко потеплело. Снег превратился в кашу, и я намочил ноги в ботинках с пустыми каблуками – так прекрасно делают обувь на Украине. Это не прошло для меня бесследно. Я сразу заработал неприятную болячку, которую, как говорится, сам не посмотришь и другому не покажешь. Острая боль несколько дней жгла меня раскалённым огнём, пока я, наконец, не обратился к хирургу. Старичок-врач сказал, что с таким диагнозом надо ложиться на койку. Ещё чего не хватало!
– А, вообще, ничего страшного. С геморроем живёт очень много людей.
Какая радость! Мне хотелось взять лезвие и самому вырезать вылезший «аппендикс». Только боязнь кровотечения останавливала меня. Я купил себе новые ботинки (наконец, хоть что-то для себя!) и продолжал ходить и на рынок, и на работу, сцепив зубы. Иногда тележку вывозила Марина, так как неимоверная боль прямо-таки терзала меня и на глазах выступали предательские слёзы. На работе я с трудом садился на стул, иногда боком, стараясь не раздражать понапрасну своё капризное «счастье». Так продолжалось недели две. Я привык к боли. Потом она утихла.
Наступила весна. На работе коллега Света уже не так явно строила мне глазки. Моё мнение о ней не улучшилось. Однажды она пришла на работу на два часа позже. Шеф сделал вид, что ничего не заметил. Светуля же своё опоздание объяснила так:
– Дочка сказала, что она беременна, и мы до пяти часов утра пили(!), обсуждая эту новость.
Это меня в очередной раз шокировало, но я ничего не сказал. В другой раз беспокойная мадам отличилась, когда к нам в кабинет зашёл какой-то посетитель. Светка так ему нагрубила, добавив пару «ласковых» слов, что он ушёл не солоно хлебавши, униженный и озлобленный, и, думаю, вряд ли, после такого приёма приходил ещё.
В который уже раз Адамыч попросил меня зайти к нему в кабинет. Намечалась очередная пьянка. Жена шефа попыталась было протестовать, но он выпроводил её за дверь, заявив, что у нас …производственное совещание. «Совещание» затянулось до конца рабочего дня и непринуждённо продолжалось дальше. Неожиданно в дверь кто-то постучал. Это была Светуля. Ей тоже надо было решить какой-то производственный вопрос. Увидев на столе сервизные чашечки, она прямо-таки расцвела в самодовольной улыбке. Шеф достал из-под стола спрятанную бутылочку и пригласил «нечаянную» гостью к столу, а меня послал ещё за одной «маленькой». «Совещание» продолжалось в расширенном составе. Светуля, как девочка на выданье, строила глазки и мне, и Адамычу, непринуждённо улыбаясь и хихикая, но тот неожиданно её осадил:
– Вот Светка б…, но человек хороший.
«Хороший человек», несмотря на свой вспыльчивый характер, ничуть не обиделся и даже не покраснел:
– Незамужнюю женщину каждый может обидеть.
Внезапно шефу стало плохо. Он начал не переставая чихать и пускать слюни. На него было противно смотреть. Я сказал, что ему уже пора домой баиньки и предложил свою помощь, благо водитель был на своём посту. Но не тут-то было. Заслюнявленный шеф «заявили», что  к нему скоро должен прийти один важный человек. Он не может отложить встречу. Тогда я сам решил пойти домой, но предварительно провести мадам – выпивший клиент, т.е. я, созрел для контакта с «хорошим человеком». Однако снова ошибся. Только вышел в коридор, как за мной закрылась дверь, и щёлкнул замок. «Совещание» набирало остроту. То ли алкогольную, то ли полуинтимную, хотя какой может быть интим с таким престарелым «красавчиком» я себе не представлял.