Грим. рын. любви. Сплошные девичники и мальчишники

Сплошные девичники и мальчишники
После смерти ребёнка Оксана начала позванивать мне всё чаще и жаловаться на жизнь. Юрочка же стал ещё больше напиваться и пропадать в залах игровых автоматов. Они очень быстро становились чужими, периодически ссорились, и Оксана выгоняла муженька «на воздух». Я старался не вмешиваться. Ребёнок был цементом, который держал эту семью, и вот этого цемента не стало, и пошли трещины. Чувствовалось, что и Оксана часто ведёт себя неадекватно, как будто какая-то пелена начала застилать ей глаза и ум. Цыганка на рынке сумела выманить у неё золотое резное кольцо, которое я ей когда-то подарил. Сама Оксана с подружками устраивала сплошные девичники, на которых напивалась, употребляя, правда, слабоалкоголку или пиво. Она говорила, что не хочет жить. Я не хотел её осуждать. Всегда каждый прав по-своему, но считал, что это не выход из положения. Жизнь продолжается, и надо жить.
Мы с Мариной по-прежнему жили кучеряво и в который раз помирились. Это было первого декабря. Я собирался ехать в Виноградовку за своей скандальной дамой. Проходя мимо подъезда Оксаны, я увидел пьяненького Юрочку, который стоял возле пацанов, играющих на скамейке в карты. Было ещё не очень холодно. Смутно светила лампочка у подъезда. Юрочка активно комментировал игру. Увидев меня, он перестал улыбаться и даже помрачнел. Я почувствовал, что мужичку явно хочется меня задеть и устроить если не драку, то скандал. Мне совсем не хотелось выяснять с ним отношения, и я постарался побыстрее пройти мимо, хотя Юрочка, как бы невзначай, зацепил меня спиной.
Ночь я провёл в Виноградовке, и на другой день вечером мы вернулись домой вместе с Мариной. Вскоре легли спать. Около половины одиннадцатого раздался телефонный звонок. Трубку взял Вадим, так как нам было не до этого. Звонила одна из подруг Оксаны из её квартиры. Вадим передал трубку мне.
– Ты один? У нас девичник. Мы хотим к тебе втроём прийти.
Чувствовалось, что Любовь была выпившей и звонила она явно по просьбе Оксаны. Мне только не хватало пьяного гарема!
– Я не один. Приходить ко мне не надо. Я в девичниках не участвую.
Марину разговор не смутил, она только удивилась:
– У неё сын умер, а она девичники устраивает. Кошмар.
Своеобразный девичник, а, скорее, мальчишник, устроила и Марина. Она простудилась на рынке по женской части и обратилась в поликлинику. Там ей назначили определённые процедуры, но Марина объявила мне ещё, что ей нужен её медицинский сертификат, который находится в Виноградовке, а, значит, надо срочно за ним поехать. Переночует же она у любимой кумы. Я привык уже к её похождениям и, конечно же, до конца не поверил. Поехать в Виноградовку разрешил, но решил проверить, как она себя будет там вести. Что интересно, но каждый год осенью Марина проходила полностью медкомиссию, поэтому у неё и был сертификат. Я прекрасно понимал, почему она это делает, но до поры до времени помалкивал.
Через пару часов после ухода Марины я отправился в село на пригородном поезде. Мне не терпелось «застукать» мою гражданскую жену, вернее, «Великую Отечественную», на «горячем». Света в квартире её матери не было. Дверь была закрыта на два замка, и на звонки и стук никто не отзывался. Я вглядывался в окна, прислушиваясь к каждому звуку. Ничего не было слышно. Было уже около десяти часов. Я точно не знал, где живёт кума Маргарита, но решил её найти во что бы то ни стало. Около часа я блуждал по пустынным улицам села, расспрашивая редких прохожих. В конце концов, мне удалось найти дом кумы. Я открыл калитку и зашёл во двор, боясь нарваться на какую-нибудь собачонку. Слава богу, шавки не было. В доме ещё горел свет, но уже готовились лечь спать. Я постучал в окно. Выглянула Маргарита. Она была, к моему удивлению, трезвой, заявила, что Марины у неё нет и не было. Есть Алина. Я поблагодарил и пошёл ещё раз к дому матери Марины. Всё было по-прежнему: закрытая дверь и окна без света. Проситься на ночь к куме мне было неудобно, и я поплёлся на вокзал. Первый поезд, который здесь останавливался, был аж в два часа ночи. С некоторых пор сельский вокзальчик стали на ночь закрывать, чтобы молодёжь в нём не бесилась. Было довольно холодно, и я несколько часов ходил по перрону, стараясь согреться. В половине третьего, наконец-то, попал домой.
В семь утра я, как всегда, был на рынке. Надя снова меня поддёргивала, смотря на мой понурый вид. Около девяти часов утра на рынке внезапно появилась Марина. Я не успел открыть рот, как она меня опередила:
– Я хочу тебе сказать, что я не была в Виноградовке…
– Я знаю.
– Я села в поезд и встретила брата. Он пригласил меня к себе. Он купил корову, и я поехала её посмотреть. А утром меня подвёз знакомый. Я была уже в больнице. Сертификат не понадобился.
Я чувствовал, что Марина беззастенчиво мне врёт, а ночь, может быть, провела со своим таксистом, но мне хотелось ей верить. Марина была трезвой и так невинно и мило хлопала, как кукла, красивыми большими ресницами, к тому же, я её всё ещё любил. Как последний доверчивый дурак…