26. Оскал врага

    К исходу дня бригада заняла оборону у завода и в одном километре юго-западнее Бауцена, на высоте 212,8.
    Здесь и читал  донесение комбриг. Лука Минович подписал донесение, поднял  глаза на начальника штаба и спросил:
-Что еще есть?
       В тот момент стремительно открылась дверь. В бригаду прибыл заместитель командира корпуса генерал-майор В.Максимов.
     Лука Минович доложил ему о бое за город Бауцен и ознакомил с боевым донесением.
      Затем они вместе обсудили положение на  Дрезденском направлении.
-Успехи большие,- сказал Дудка,- но что-то на душе неспокойно. Очень опасный и сильный противник засел у нас на левом фланге в Герлице и, чего доброго, может отрубить нам хвост. (Тогда ни  Дудка, ни Максимов  не знали, что хвост этот уже был отрублен.)
        Дудка задумался, а потом добавил
-Я послал в  Вайсенберг  и дальше по всему нами пройденному маршруту разведчиков на бронетранспортере и с нетерпением ожидаю результата разведки. А разведчиков нет и нет...
   Не было сообщения и от Сероклина, ушедшего во главе передового отряда, нацеленного на захват Нидер-Пуцкау.
       Долго нервничал Дудка, долго ждал вестей. А пришли они, от них стало еще тяжелее.
  Сероклин сообщал:  На допросе пленные показали, что в районе Циттау сосредотачивается большая немецкая группировка под командованием генерала Мозера, а на станции  Нейкерх выгружаются власовцы численностью до 1500 предателей Родины под командованием командира полка Дьяченко...
      Но особенно его расстроил доклад разведчика гвардии старшего сержанта Г.Кондакова.
    Он только что вернулся из Вайсенберг, руки и голова обмотаны окровавленными бинтами. Из доклада  было видно, что он, гвардии старшина Зайцев и другие разведчика под командованием гвардии лейтенанта Л.Шестакова на бронетранспортере выехали по пройденному маршруту назад. Ночью проехали Вайсенберг и продолжали путь на Дизу, по тем местам, где прорывали оборону. Проехать к Дизе им не удалось. Диза и Кольм были захвачены немцами и этим топором был отрублен хвост 7-му гвардейскому мех корпусу и двум дивизиям 48- го  стрелкового корпуса 52-й армии генерала Коротеева.
     Гитлеровские танки и мотопехота, не видя должного отпора со стороны частей 52-й армии, с неописуемой яростью расправлялись с тыловыми подразделениями нашего корпуса и 2-й армии Войска Польского.
     Продвигаясь в сторону Шпренберга, фашисты давили гусеницами танков санитарные машины с ранеными, обозначенные красными крестами.
       Ловили медперсонал, мужчин расстреливали, а над женщинами глумились и издевались с присущей фашистам жестокостью. Измученных и истерзанных женщин опутывали колючей проволокой и бросали в болото.
-Я не выдержал, -говорил Кондаков, - и вступил в схватку с врагом. Мои друзья со связками  гранат подкрались к вражеским танкам и три из них подорвали, а Паша, наш водитель  бронетранспортера, с пулеметчиком очередями из двух пулеметов почти в упор расстреляли колонну немецких солдат и офицеров. Снарядом был подожжен бронетранспортер, от другого прямого попадания он взлетел на воздух. Погибли Паша Ерофеев и Вася Сидоров.  Кое-как  перевязали раны, ползком и перебежками оторвались от фрицев и углубились в лес.     Пробираясь возле болота лесом, нашли в бессознательном состоянии санитарку артдивизиона Лидию Бахметову, связанную колючей проволокой, избитую до неузнаваемости. Вытащили ее из болота, с большим трудом привели в чувство. Что она рассказала, аж мурашки по коже бегут.
 «Я везла раненых артиллеристов в медсанбат, и вдруг откуда ни возьмись на машину наскочил вражеский танк и давай месить нас. Как  осталась жива, не помню». Оставили ее в 557-м медсанбате, там же остались раненые разведчики, а мне Шестаков приказал вернуться в бригаду и доложить обстановку...
      Рассказ Кондкова внимательно слушали присутствовавшие, кроме комбрига, заместитель командира корпуса генерал Максимов, командующий 2-й армией Войска Польского генерал К.Сверчевский и заместитель начальника политотдела корпуса гвардии  майор Савин.
   Во время этого разговора в помещение вбежал начальник оперативного отдела корпуса гвардии майор Удовицкий. Увидел Максимова и прямо к нему:
-Пакет от комкора!
      Генерал взял пакет, снял сургучную печать, достал из планшетки ножичек, срезал нитки и разрезал пакет. В нем приказ. Адресовался он Дудке:
 «Позиции передать в Бауцене 24-й гвардейской мех бригаде, а самому с остатками сил перейти в распоряжение заместителя командира корпуса генерала Максимова».
      Максимову было поручено командовать сильно ослабевшими частями корпуса, которые в трехмесячных сражениях понесли значительные потери в живой силе и технике. В его распоряжении  остались только штабы с малым количеством активных штыков и боевой техники.
    Вскоре повезли приказ в части и подразделения. В нем было приказано 2-му мотострелковому батальону при поддержке 14 танков 57-й бригады и 12-го танкового полка освободить путь на восток.
    Как только наши танки поднялись на гребень высоты 213, гитлеровцы открыли  по ним и склону высоты  ураганный артиллерийский огонь.
     В воздухе появилось около тридцати вражеских самолетов, и они, пикируя, сбрасывали на танки сотни бомб, на бреющем  полете поливали гвардейцев свинцовым огнем из пулеметов. Почти семь часов длился бой. Зенитчики сбили 16 самолетов и уничтожили 2 танка противника, но успеха гвардейцы не имели.
   На рассвете к гитлеровцам подошли свежие силы. После двадцатиминутной артподготовки они атаковали рубеж обороны 2-го мотострелкового батальона.
   Но артиллеристы и минометчики массированным огнем остудили их пыл. Фашисты откатились на исходные позиции. Тогда они вызвали авиацию. Она обрушила бомбовые удары на позиции гвардейцев.
    Сражением руководил главным образом комбриг Дудка.
    Он стоял у окна и в бинокль наблюдал за ходом событий. Часто брался за телефонную трубку и давал указание  то одному, то другому командиру. И так продолжалось до глубокой ночи.
    А ночью военачальники противоборствующих сторон решали задачи  со многими неизвестными.
    Немецкие генералы стремились зажать плотным кольцом все советские и польские части в Вайсенберге  и затем уничтожить.    
      Максимов и Дудка искали мало охраняемые щели в позициях врага, чтобы вывести технику и по возможности сохранит живую силу.
     Подразделения совершенствовали оборону, а начальник связи гвардии капитан Бурец вел непосильную войну в эфире. Ему была поставлена задача:  во что бы то ни стало установить связь со штабом корпуса и частями 52-й  армии, оборонявшимися в районе Дизы.
     А тут то улетал, то снова прилетал и бороздил небо разведывательный самолет, с которым ему было приказано тоже установить связь. Но тщетно. На всех коротких волнах в эфире шла такая кутерьма на немецком и русском языках, что сам черт голову  сломит. Иногда была слышна геббелевская брехня о провале нашего  наступления на Берлин. Гитлеровцы на искаженном русском языке кричали о поражении войск Красной Армии за Одером.
       Во второй половине той беспокойной ночи Бурцу все же удалось сквозь тысячи помех принять шифрограмму от комкора.
     Это был приказ: оставить Вайсенберг и наступать в направлении Маргаретенхоф по лесной тропе на Дизу. Надо прорвать две линии обороны противника  и выйти в район Енкендорф-  в тот район, где прорывали вторую линию обороны противника 6 апреля.