Гримасы рыночной любви. А поутру они проснулись

«А поутру они проснулись»
Дальше всё было как в неоконченной повести для театра В.М. Шукшина «А поутру они проснулись». Только проснулся я не в вытрезвителе, а дома. Страшно болела голова, ныло всё тело, тяжело было вздохнуть, так как грудную клетку как будто сжимал какой-то стальной обруч. В коридоре горел свет. Входная дверь не была закрыта на замок. Я посмотрел на себя в зеркало. Красавец! Хорошо погулял! Помятое лицо, разбитая и немного вспухшая нижняя губа. Неужели я с кем-то подрался? Да, припоминаю, с Юрочкой, и я стал напрягать непослушную память. Она упорно упиралась. После драки с Юрочкой сплошные провалы. Идиот! Надрался, как свинья. А зачем? Восстановить полную картину событий помогла Оксана, которая несколько раз мне позвонила. Как говорится, не умеешь «петь» - не пей!
Итак, мы пообщались с Микульским ещё часок, пока не «победили» вторую бутылочку коньячка. Потом я пошёл домой на автопилоте. Работа меня уже не интересовала. Я чувствовал, что меня хорошо развезло, только не мог понять почему. Вроде бы, и выпили-то немного – по 250 на брата. Может быть, потому, что пили на голодный желудок? Кроме того, я редко балуюсь алкоголем, такой закалки, как у Микульского, у меня нет. Подойдя к своему дому, я решил «отметиться» у Оксаны: я зашёл в её подъезд и со всей дури ударил в дверь ногой, чем и раньше грешил. Обозвав Оксану, как того требовала душа, дрянью и начал уходить. Я сделал всего лишь несколько шагов, как дверь открылась, и на пороге показался Юрочка.
– А ну-ка иди сюда, – поманил он меня пальцем.
Я был готов к сражению и, пошатываясь, вернулся. Что было дальше, я не помнил. По словам Оксаны мы подрались с Юрочкой, причём, был большой шум и скандал. Со всех квартир на этаже на лестничную площадку вышли жильцы. Меня не могли успокоить. Я почему-то выбил дверь соседям, которые жили слева от Оксаны. Кто-то вызвал милицию. На моё счастье, менты были знакомые. Они отвели меня домой и положили спать.
С трудом приведя себя в порядок, я пошёл на работу, выпив только чашку чая. Елена Петровна через несколько дней после моего устройства на работу ушла в отпуск, и мы с капризной Светланой были в кабинете вдвоём. С ней мы почти не общались, хотя она и пыталась строить мне глазки и даже намекала, что не прочь, чтобы я провёл её домой. На глаза шефу я старался не показываться. Просто тупо сидел в кабинете, делая вид, что работаю. Настроение было скверное. Часа через два я не выдержал пытки работой и пошёл домой. Пусть даже будет выговор, но работать сегодня я не в состоянии. Я ругал себя последними словами и очень жалел, что так всё получилось. Дома мне несколько раз звонила Оксана, но я не брал трубку. Я не хотел ни с кем общаться и никого видеть.
Губа зажила быстро, но грудная клетка ещё долго болела, напоминая мне об «общении» с Юрочкой. Микульский на другой день мне о моём прогуле ничего не сказал. И слава богу! После работы я поехал на Абрикосовую. Немного поубирал во дворе, а потом меня позвала к себе соседка тётя Даша. Она была очень тучной женщиной, ровесницей моей матери, и с возрастом стала передвигаться с трудом. Сейчас ей было чуть больше шестидесяти, но выглядела почти старухой. С мужьями ей не повезло – с одним развелась, а другой, на десять лет моложе, просто сбежал от неё вместе с легковой машиной, которую она купила. Сын от матери фактически отказался, так как тётя Даша не ужилась со строптивой невесткой. Соседка купила на зиму несколько мешков картошки, которую развозили по улице, и попросила меня опустить её в подвал. Я, конечно, согласился и тут же пожалел. Только я принимал от тёти Даши очередной мешок, как резкая боль сдавливала мне грудь, и я чуть ли не ронял его на пол. Я в который раз стал проклинать и себя, и эту злополучную пьянку. Вечером мне из Виноградовки позвонила Марина. Она, конечно же, хотела вернуться, но я об этом даже не заикался. Поговорили о том, о сём, Марина неожиданно спросила, как там Макс (персидский кот, которого она когда-то мне продала за 50 грн., очевидно, у кого-то прихватив; потом он начал гулять и пропал). Я ответил, что чувствует себя прекрасно на моих хлебах, как будто это было сейчас так важно. Разговор так и закончился ничем. Звони и вызывай таксиста, а я устал. От всего и от всех, а больше всего от тебя и самого себя!