Посылка

Заблеял осёл и отец Джон глянул в окно.
У калитки стоял почтальон.
— Сходи, спроси что ему надо- сказал он матушке Ли.

Матушка Ли нехотя оторвалась о рукоделия, пошла во двор.
Вскоре она вернулась держа в руках небольшой пакет.
— Вам посылка, падре, из Африки.
— А ну дай сюда... .

Отец Джон повертел в руках запечатанный почтовой печатью кулёк, думая с какого бока лучше открыть посылку.
— Надо ножом поддеть.
— Я вы бывали в Африке, падре? - спросила Ли.
— Да, как то ездил на конференцию "Мир и мы". Открывай, посмотрим, что нам прислали.

В посылке были сомалийские конфеты , шоколадка,  пакет с Асуанским печеньем и компьютерный диск.

— А кто это прислал? - спросила матушка Ли, раскладывая печенье и конфеты в вазу на столе.
— Мой старый знакомый, друг юности.
— А что за диск?
— Это моя первая проповедь, сразу после рукоположения, он меня тогда заснял, да выслать мне кассету ему до сих пор всё недосуг было.
— Давайте посмотрим кассету.
— Мне неудобно.
— Я тоже стесняюсь своего прошлого.
— Какое у тебя прошлое? Впрочем.... бывает, что и  три секунды  могут облагородить или навсегда исковеркать всю оставшуюся жизнь.
О секундах надо думать свысока.
- А какой в этом резон?
-  Наверное и ты когда-нибудь, когда настанет время поймёшь, что время понятие индивидуальное.
Включай, посмотришь каким я был в твои годы.
Матушка Ли включила компьютер и вставила диск.

На амвоне стоял высокий, худой юноша в белой рясе, почти мальчик.
Он щурился от потока солнца льющегося на него из маленького, будто бойница окошечка.
На груди юноши сиял наперсный крест, а в глазах горела ревностная вера.

Он всё не решался начать. Бывает такое - раз и всё из головы вылетело и хоть тресни - и не знаешь что сказать, стоишь как продвинутый дзен-буддист и не знаешь как  быть. Бить иль не быть.
Бабульки, чуть не вслух молились за новенького попа, что бы блаженная Мона открыла юному батюшке, что именно он должен этим бабулькам сказать.

И.... О чудо! — их молитвы оказались услышаными.

Отец Джон поднял веки, будто Вий и заговорил так вдохновенно, что ни у кого не осталось сомнения, что в Арулько появился новый светоч духовной жизни.
Всю проповедь не буду описывать, вкратце скажу, что он говорил о воспитание детей в благоверии.

— Я своими ушами слышал - кричал старушкам юный Джон — как одна из вас говорила о своём чаде "Я его для себя родила, а не для государства" а другая и ещё более страшную фразу сказала своему ребёнку "Ты моё говно""

Чуть не все бабульки закивали головами в ответ, как бы признавая за собой такой грех.

— Братья и сестры - продолжал отец Джон — после полового созревания детей, вы уже ничего в их судьбе изменить не можете, всё что можно было сделать вы уже сделали, и ваш ребёнок перестаёт быть вашим, он становится совершенно самостоятельной личностью, полностью ответственной за свои поступки, прошу вас, не ломайте судьбы вашим детям и себе.
После того, как мальчики способны сделать девочек мамами, единственное, что вы можете им сделать благого, это не мешать им самореализовываться.
Понимаете? — Не мешать!

Уже стемнело.  За окном чуть выше горизонта сияло созвездие Южного креста.
Наконец то закончилось холодное лето и хотя вечерами было ещё довольно зябко, но уже чувствовалось приближение Рождества, за которым потянется тепло долгожданной зимы, в огороде зацветает Шлюмбергера, из дальних краёв прилетают птицы, а пляжи скоро начнут наполняться до безобразия загорелыми туристами.

Асуанское печенье дарило тепло.

— Каким красивым вы были в юности, падре - восхищённо сказала матушка Ли. — Почему сейчас вы не читаете таких проповедей?
— Не хочу мешать своим духовным чадам самореализовываться - ответил отец Джон подливая матушке Ли чаю в пиалу