Доктор приехал

 I
Пиво в баре было кислым. Как и моя жизнь. Телефон лежал рядом на липкой стойке и периодически звонил. Брать трубку совершенно не хотелось. А вот им звонить, видимо очень даже. Меня пытались найти буквально все. Мне звонил друг со странными предложениями авантюрных пьянок, бывшие девушки, кто с обвинениями, кто, ожидая извинений, бедные потенциальные клиенты без перспектив, банки с предложением кредита, мама с вопросом - как мои дела, словно за сутки что-то могло перемениться.

Звонили все, а вот слышать я никого не хотел. Причём весьма уже давно. Все эти разговоры ни к чему не приводили. Болтовня. Бизнесы разваливались, не успев оформиться во что-то дельное, музыкальные группы глохли на записи первой песни, девушки растворялись после второго поцелуя. И только мама звонила регулярно с одним и тем же вопросом, который в общем тоже не менялся. Н-и-ч-е-г-о м-а-м-а н-е с-л-у-ч-и-л-о-с-ь.

-Ещё пивка - сказал я бармену. Кислятина, но почему-то хочется ещё. Бармен молча кивнул и подвинул стакан. Ему тоже было кисло. Жёсткий стул и музыкальное нытьё на заднем плане.
Я вообще люблю сидеть у бара. Почему-то это вселяет в меня доброе равнодушие и принятие любых событий. Я оказываюсь как бы вне времени и пространства. Это приятно.

Моё внимание привлёк телевизор, висевший у полки, среди бутылок с купажированным виски и дешёвым ликёром: “Из-за вируса...закрывается...прекращается...отменяется концерт Оззи Осборна…актёр Том Хэнкс обеспокоен….анализы президента США в норме...чрезвычайное положение вводиться не будет...заблокированы в аэропорту Парижа...”

-А ты читал Апокалипсис? - спросил я бармена.
-Простите, что? - сказал он с восточным акцентом.
-Книгу Откровения. Про всадников и коней в яблоках, - попытался отшутиться я, понимая, что респондент не знаком с данной литературой.
Бармен нарочито протирал стакан и на этот раз не ответил мне. Я немного скис и растёкся по стулу. Спать не хотелось. Но странная апатия меня охватила после порции новостей. Вирус, шуточный, что-то типа гриппа или обычной зимней заразы. Но столько шума, такая паника. Аэропорты закрыты, гречка скуплена, кот даже нервничает мой. Чудеса.

“А вот бы, - подумал я, глядя на неонового ковбоя над бутылками, - всех этих моих нытиков смело бы этой заразой. Кирилла Клементьева с его бизнес-проектом, Васю Зушина с неудачными музыкальными идеями, и баб этих, которые деньги тянут, а не дают. Всех в расход, на корм вирусу. А я, года через три, продираясь через джунгли, заполонившие мой город, поведу своё племя к счастью. Нет, племя — это дурацкое слово. Клан своих Техноварваров, людей, облачённых в листы железа, украшенных электросхемами, вынутыми из старых телефонов”.
Я зажмурился, приятные фантазии избавиться от надоевшего и начать всё заново ласкали мой мозг.
 
Тем временем за спиной на сцене унылый разогрев закончил играть и на сцену стали выходить долгожданные гости: “Медный Квартет”. Обожаю современный джаз, а особенно этих экспериментаторов. Моя спина созерцала приготовления на сцене, а уши приготовились вкушать это искусство вживую. Да и на что там было смотреть? Это надо слушать.

-Дорогие гости нашего клуба, - неожиданно раздался знакомый голос, но совсем не тот, который я ждал услышать, говорил арт-директор клуба.
-Пейте, веселитесь, сегодня всё для вас, ибо с завтрашнего дня, согласно постановлению мэра, запрещаются все публичные мероприятия с посещаемостью более 25 человек. Мораторий и карантин продлятся четыре недели, если не последует новых распоряжений. Всё это меры профилактики вируса, прошу принять извинения. Торжественно обещаю, что после повторного открытия нашего заведения всем посетителям кружку пива бесплатно на первом же концерте! Да здравствует наш клуб.
Когда я осушал свою пятую кружку, то “Медный квартет” играл мою любимую “Девочка, разденься, я твой врач...”

Я помню, что людей в зале было человек 30. Мне казалось это вполне комфортным по уровню шума и объёма личного пространства. Я тогда и подумать не мог, что в последний раз вижу такое количество людей в баре.
Я когда пьян имею дурацкую особенность. Я слушаю. Пару раз это спасло мне жизнь и после всего случившегося, поэтому мне не стыдно. Знаете, когда ты лежишь мертвецки пьяный на сеновале и слышишь, как твои попутчики решат тебя прирезать из-за сменных фильтров к респиратору, а тебя спасает только страсть к пьяному подслушиванию, то тут не может быть стыдно.

 -Я не верю в эту хрень, - говоривший мужчина сидел через пустой стул от меня. Руки его были тонкие, даже изящные, пиджачок в клетку, неровная борода, волосы, давно ждущие руки хорошего парикмахера. Это мог быть и художник, и инженер. А скорее всего и то, и то. Человек днём вкалывает в офисе, а по вечерам пишет или сочиняет. Золотое время.
-Да, конечно, это всё политика, нас как кроликов разводят. Вот диктатор уйдёт и будет наконец, чем подышать. Я пока только теряю на всех этих игрищах. - лица второго я не видел.
-Причём тут наша власть? Это везде сейчас истерия нагоняется. Тут проблема глубже. Мировой заговор.
-Да, причём тут заговор, -и собеседник прервался на поглощение пива.
-Просто миром правят деньги и страсти, - продолжил он
-А вот будет интересно, как мы заживём, когда всё кончится, - парировал первый, - будут ли иные ценности.
-Нет, - был ему ответ.

Я встал, покачиваясь и не глядя ни на них, ни на сцену вышел и бара прочь, в ночь. Завибрировал телефон. Министерство по особым ситуациям предупреждало меня о том, что такая ситуация наступила. Необходимо принимать меры предосторожности, поменьше появляться на улице, тщательно мыть руки и ополаскивать полость рта. Я задумался о том, как забавно получается. Если я наберу в рот воды, то полость уже не будет полостью, она заполнится полностью жидкостью. Полость заполнится полностью...Голова немого гудела, а мозг строил нагромождения из странных слов и фраз. Хотелось спать.

II
Михалыч прищурился. Тонкая полоска его обветренных губ, расположенных на плохо выбритом лице, жевала соломинку.
 
-Тачка - дерьмо, - его вердикт был чёток.
-Не уверен. Она за 10 лет до первого вируса выпущена была. Тогда ещё не начали гнать порожняк, - парировал Очкарик, длинный и тощий, полная противоположность коренастого Михалыча.
-Евгений Валентинович, - скривившись сказал Михалыч, подтягивая свой голубой комбинезон, перепачканный машинным маслом и пивной пеной, - когда ты перестанешь нести чушь, хотя бы при клиентах. Хорошие тачки делали в 70-е годы прошлого века, что в штатах, что в совке, что в Германии. А потом был порожняк, что ржавел и сыпался на седьмой год.

Я пытался унять нервную дрожь. Если эти единственные на всю округу мастера не купят мою машину, то я не выручу денег, а значит не на что будет купить таблеток у Сэма. А значит Ксюша умрёт.
-Мужики, - начал я, - давайте сговоримся на цене, и я уже пойду. Мне ещё за лекарствами надо. Ашот не продаёт, говорит для своих бережёт, как Корпус придёт; так мне к Сэму переться, это через Черкизово, а там не спокойно.
-Наебать хочешь, жлоб? - беззлобно сказал Михалыч, - пока я в сервисе работал, до вируса, такие гниды как ты виски по барам пили, я помню, пока я в гараже водку хлестал.-И он расхохотался.

-Тю, Михаил Михайлович, - одёрнул его Очкарик.
- Кстати, да, Корпус, и вся эта политическая пляска, новый хозяин будет везде, говорят они порядок наводят, не то, что мэрство, - проревел Михалыч.
- Посмотрим, сколько их было, этих правительств, - парировал Очкарик.
Так они поговорили о политике ещё немного.
Я поднял глаза к потолку. Хотелось плакать, кричать. У меня не было больше ничего. Я, как и все выживал в эти годы, пока волны вируса выворачивали наш мир на изнанку. Пока государства распадались на общины и коммуны.
-Мужики, я жрал гнилую картошку через год после второй волны. Я...
-Тю, клиент, - сказал мне Очкарик, - всем не просто. Думаете мы этот автосервис играючи сохранили. Наше единственное правило - быть честными с клиентами. Мы работаем потому, что можем вернуть машины к жизни и тем самым сохраняем хоть какую-то логистику в мире. Вот, знаете был на Яузе автосервис. Отличное место, можно было машины разбирать прямо на улице, центр города - орды брошенных тачек. Но они погорели, в прямом смысле. Сожгли их. Они брали только втридорога, а гнали порожняк. Были короли дороги, и не стало королей. Никто не вступился - ни временный мэр, ни Корпус, ни даже “армянское землячество”.
 
Я молчал. Я молился.
Автомеханики, короли сегодняшнего мира поковырялись в моей малышке ещё с полчаса. Потом отсыпали мне “диверсифицированный пакет” - рожок автоматных патронов, два золотых, пачку долларов, медяки “Русского Корпуса” и банкноты Временной Московского мэрства.
С Сэмом я расплачусь долларами и банкнотами. А вот Ашот принял бы только золото и патроны. Деньги Корпуса я сберегу, на фоне их успехов они будут только расти.
Вообще забавно получается. Кто выпускает эти золотые - никто не знает. Но экспертиза была, действительно золото, не высшей пробы, но чистое. Говорят, ходит эта монета во многих местах. На одной стороне надпись “1 золотой”, причём может быть на разных языках, а на обороте схематичное изображение бактериофага. Надёжная монета. Честная.

Зачем я взял доллары? Не знаю по привычке. Когда-то это было сильно, за один доллар мы могли на излёте цивилизации жить неделю.
Я побежал. За спиной остался автосервис, где переделывали под нужды реальности автомашины. Слава Богу мне удалось пять лет хранить свой “капитал” в гараже, как его не разграбили, как не заржавел замок или не рухнула крыша. Не важно. Я бегу сквозь серые улица, мимо пустых окон, где лишь раз в два дома какой-нибудь этаж занят “ячейкой”. В этом районе живут только коммуны. Вскладчину, говорят проще и детей растить и выживать. Временный мэр, усиленно хранит старый быт. Мы, под его властью словно ждём, что вернётся старые времена - на бирже будут торговать фьючерсами, а в торговых центрах вырастут очереди за айфонами. Мэр гордится тем, что раньше был депутатом Парламента, что у него связи в Берлине (в том самом, который сейчас оставлен всеми жителями и зарастает немецким лесом), что ему удаётся “сохранить” город. Смешно сказать - сохранить. Пустеющие и ветшающие коробки городских домов, эпизодическая подача тепла, воды и света. Да, мы, наверное, один из немногих мегаполисов, который хоть что-то сохранил из прежнего убранства. Но надо ли это? Я сам хотел уехать в область, в дикие земли или под скипетр Корпуса, не важно, просто к другому ритму, но Ксюша заболела...
Когда придёт сюда Корпус, говорят всем избы построят, а панельные дома разберут. Корпус из них дороги строит, говорят, что хотят как в Германии, автобаны. Не знаю, у них нет, наверное, таких мощностей, чтобы переварить весь город. Но ясно одно, мэрские фантазии с урбанистикой, они прекратят. Кстати, идут они уже мирно. Если в начале бывали бои, в основном с дикими и бандами, то теперь просто идут. Будет ли обороняться мэр? Не знаю. Вчера я вот видел БТР с флагом мэрии, куда-то не спешно катил, поворачивая из стороны в сторону чёрным хоботом пулемёта.
 
 Улица привычно течёт вниз, бродячие коты разлетаются в рассыпную, лужи хлюпают под ногами. Неумолимо приближается лавка Сэма. Она состоит из сваренных, сбитых и скреплённых на честном слове двух контейнеров, обшитых досками, и разрисованных славянскими орнаментами.
Симеон, для нас, жителей округи, просто Сэм - огромный детина в чёрном подряснике и рыжей бородой. Его руки всегда перебирают чётки. Он стоит за импровизированным прилавком, сколоченный из старых ящиков. За его спиной на стене всегда висело православное распятие, но теперь к нему присоединился и флаг Русского Корпуса. За такое самоуправство временный мэр может оштрафовать, но Сэм не боится. Его мозолистые руки много раз выпроваживали ревизоров и прокуроров восвояси. Сэм будет искать лекарства, торговать, а иногда и раздавать их и делать так будет всегда. В прошлом он был провизором в одной из столичных аптек. А как только закрутилась вся эта ерунда, то в его добродушной голове сразу всплыли строчки из давным-давно читанного Апокалипсиса. И вот этот провизор-байкер Сэм в миг стал Симеоном, и держится своего выбора стойко.

-Сэм, милый, я принёс - выпалил я.
-А вот не задолжай мне на алкоголь и девиц грешных 30 золотых, я бы тебе бесплатно лекарство дал. Что твоя дева, ждёт поди лекарство? - пробасил он в бороду.
-Давай уже, - выпалил я, кидая деньги в металлическую тарелочку.
-Так что тебя нехристя дожидаться, пробурчал Симеон, послал я уже к Ксюше человечка с таблетками, сразу как ты пришёл.
 «Думаешь пока ты там торгуешься я ей помереть дам?» —и он протянул огромную лапищу, ожидая долг. Я молча выплатил всё сполна и побежал дальше.
В спину он что-то пробормотал, я, но знал, что это ворчание не было проклятием. Но на “спасибо” времени не было.

Во дворе привычно мерзко пахло соляркой. Электрогенератор - друг и спутник всех тех, кто не может полностью отказаться от прелестей прошлого мира. Их чинят, производят, но спрос падает, люди учатся жить иначе. Почему-то эта вонь и вибрации напоминают людям о том, что они потеряли и никогда, видимо, не найдут, а жить прошлым могут единицы, всегда человечество смотрит вперед. Даже если за спиной бетонная высотка в центре мегаполиса, а впереди деревянный домик у заболачивающейся реки. Вперёд — это всегда вперёд.
Я вбежал в подъезд многоэтажного дома. Это был дом образцового содержания. Все этажи заселены (по две квартиры на этаж, остальные пустовали), свет горел всегда. Снизу консьерж, всё как раньше. Просто тут теперь жил второй заместитель мэра и одновременно префект нашего округа. Лифты правда не работали, но и не надо. Я ловко и привычно поднялся на третий этаж.

Дверь передо мой тихо скрипнула, и я вошёл в комнату.  Ксюша лежала на постели. Но уже дышала не тяжело, а легко и ровно. Рядом с ней стояла какая-то девушка, закутанная в платок, из-под которого выбивалась прядь чёрных волос. На прикроватном столике лежала россыпь разноцветных таблеток. Девушка посмотрела на меня, молча кивнула и вышла из комнаты. Я присел на край кровати и сжал руку своей любимой. Я закрыл глаза и начал молиться - всем и всему, лишь бы эта очередная волна вируса не отняла у меня самое дорогое.
Знаете, хуже всего это переболеть первой волной, схоронить в них родных, близких. Тогда я даже немного был рад, что эта зараза вырвет меня из серых будней, пусть даже такими жертвами. Хотя я не верил в жертвы, мне казалось это забавным. Мне даже удалось наладить быт, вернуться в ритм жизни. Почти в старом режиме я, да и вся Земля смогли дожить до того момента, как нам удалось ощутить вторую волну, потерять весь этот быт, потерять цивилизацию и за какой-то год обустроиться в мире аля Безумный Макс.
 
И после этой волны мы смогли восстановить какие-то крупицы цивилизации, почувствовать вкус к жизни, поиграть в сталкеров на обломках нашей и потерять всё в поганой третьей гнойной волне, покрыться самому гноящимися прыщами, но быстро выкарабкаться.
Мне фантастически везло. Везло даже учиться на своих ошибках. Я осознал всю свою дурь и снобизм, как только гной на спине перестал сочиться, я кинулся помогать тем, кто переносит эту заразу хуже. И именно там, в «гнойных избушках», склонившись над кровавыми бинтами, увидеть её. Мне довелось смотреть как тонкие пальцы с силой рвут старые корки перевязки и нежно обрабатывают жертв третей волны. Если я поднял на ноги троих, то она человек сорок, не меньше, феноменальная девушка.

Но вот теперь мы смогли попасть под четвёртую волну. И сколько, сколько ж их будет ещё, этих волн бича? И я, дурак, лодырь имею к этой волне иммунитет, я не задыхаюсь, не покрываюсь холодным потом, мои суставы не выкручивает судорогой. А вот она…она, что нырнула в самые глубины гнилостной третьей волны, сегодня просто задыхается.
Я посмотрел на потолок. Перекрытия, стены, всё было надёжным, дом простоит лет 50, и мы простоим. Словно услышав мои мысли, Ксюша что-то замурлыкала. Видимо лекарство помогло. Я встало сел на табурет и схватил себя за голову. Все ушли…ты только не уходи.

III
Бабочки перепархивали с цветка на цветок. Из окна школы окружающий мир всегда был притягателен. Над юной берёзовой рощей возвышались крылья ветряной мельницы, которые сейчас лениво ожидали дуновения тёплого ветра. Посевная закончилась, до жатвы было ещё целое лето. По пыльной дороге проехал небольшой грузовик, судя по отметинам на кузове – ветеран всех «Волн». Слушать учителя не хотелось. Хотелось с ребятами поудить рыбу в старице. Уж сегодня, после всех дел, на закате, когда особенно хорошо идёт линь, я обязательно выловлю самую большую рыбину, осталось придумать только как подобраться к «холодному омуту». Плот ж поломан, наверное, удлиню лесу и повешу кусок свинца потяжелее…
- Пятая волна была самой коварной, - проговорил учитель мне в ухо. Я вздрогнул.
- Она пришла, через 20 лет после первой, названной Предочищением, - продолжил он, довольный тем, что я снова включился в работу. - И выкосила почти всех, кроме рождённых во время первой и последующих волн. Таким образом вирус начав свой удар по людям старшего возраста при первой волне, каждый раз возвращался, чтобы брать каждый раз всё более и более молодых. В итоге человечество начало своё возрождение расой 20-ти летних. Как, кстати, мы называем тех немногих, кто выжил после пятой волны? - голос учителя был мягок и спокоен.

Мы зашевелились, оглядываясь друг на друга. Тут руку подняла Леночка, моя милая рыжая и кудрявая. Скоро мы с ней, как окончим школу, сможем жить вместе, если народ нас благословит, конечно, но почему-то я в этом не сомневался.
Она набрала воздуха в грудь, которая чуть заколыхалась под льняным сарафаном
- «Дожилы», а сам вирус теперь зовётся «доктор приехал» …- я обожал её голос.
- Правильно, сказал учитель. Он достал из нагрудного кармана «машинку» и посмотрел на неё – ну а теперь предлагаю пойти в лес, сегодня проверим как вы умеете искать след лося…

Все зашуршали, задвигали стульями. Мне в лес не надо было, я освобождён от этого. У меня другая обязанность. Я пойду у Деду, надо записать его последние воспоминания, пока он не помер. На чём он там остановился? На 4-й волне, как святой Симеон Черкизовский спас его женщину, хорошо, жди Дед, доктор приехал.
Дед жил в отдельной хижине на окраине посёлка. Работать ему было не обязательно, мы бы его всем обеспечили, всё-таки Дед, но он предпочитал рассортировывать то, что найдут искатели. Поэтому одна из его комнат была завалена всяким электронным хламом. Обычно он встречал меня или там, или ещё раньше – на лавочке у самого дома. Он курил трубку и держал в руке стакан с виски. Ну, он так называл наш местный дистиллят.

На сей раз и лавочка и первая комната оказались пусты. Кухня и сени тоже. Я постучал в дверь спальни и Дед мне ответил. Слабый голос призвал войти. Я прошмыгнул в небольшую комнату. На стене висели картинки из прошлого – какие-то фотографии, найденные в руинах, даже картины старых художников. Дед лежал на узкой кровати, укрытый вышитым одеялом.
-Я не вовремя, сударь, - сказал я, склонив голову.
-Другого времени может и не быть, мальчик. Что ты хочешь знать, я расскажу. И позови потом отца Никодима, надо с ним поговорить, - и он зашёлся в кашле.
Я робко сел на краешек кровати и приготовился записывать – достал машинку и пику.
«Ксюшу я вытащил, спасибо Симеону…- он помолчал, - знаешь, что я хочу сейчас? Глоток кислого пива из того бара, очень хочу».

Март 2020