Глава I. Кондрат

- Ав-ав-ав-ав-ав-ав-ав-ав!
Господи, я же не могу остановиться! Почему со мной такое происходит? Мне страшно. И страшно от того, что я вижу всё это.  Но, зачем? Для чего мне такое нужно? Думала маленькая, злобная, с выпученными глазами, собачка, всё же вырвавшаяся из рук своей хозяйки, не в силах сдерживать свои эмоции, прыгая на полу перед разлёгшимся в ванной, Аркадием.
Он лежал, скрестив свои руки на животе, в верхней одежде. Это не только джинсы и свитер. Кроме них на нём было надето ещё пальто и дорогущие, созданные для походов ботинки, с грубым протектором. Такая необходимая в путешествиях кепка висела на кране смесителя в изголовье ванной.
- Вот скажи мне на милость Захар, чем ты думал, когда заказывал такую ванну для меня? – прозвучал страшный вопрос. И по тому, как стремительно Аркадий, ещё минутой раньше, буквально влетел в квартиру, в сопровождении жены и собачки, было видно; он задумал что-то нехорошее. И точно, проследовав в ванную комнату, сняв со своей, лысеющей и тем самым увеличившей узкий лоб, головы, роскошную, меховую кепку, на мгновение, задумавшись, куда её пристроить, кряхтя, переступил борт угловой, массажной ванны.
- Прекрати Кондрат! Сейчас же замолчи! Иди ко мне на ручки, - присев на корточки и похлопав себе по коленке, указывая место, скомандовала Лесана,
Вот ведь глупая женщина! Совсем не понимает, как смешон её Аркадий сейчас. Неужели она не видит? И вообще, как же примитивно у людей поведение. Разве нельзя прямо сказать, в чём именно состоит проблема? Что не устраивает в данный момент, или чем ты огорчён. Зачем нужно прибегать ко всем этим шутовским приёмам? Ложиться в одежде в ванную и строить из себя невинную жертву, думал Кондрат.
Имя подходило его короткой, тёмно-коричневой шёрстке и большим, карим, выпученным глазам. Казалось, что от такого громкого, писклявого лая, они вот-вот вывалятся из глазниц. Кондрат был молод. Всего около года, как он появился на свет, сразу же оказавшись среди людей. Он помнил свою мать, светло-коричневую, чересчур породистую суку Исиду, кичащуюся своим родством с Чихуахуа самой Английской королевы. Эта чопорная собачка приходилась ей двоюродной бабушкой по папиной линии. Безусловно, Кондрат был благородных кровей и назван в честь Конрада III, первого короля Германии. Просто на Русский манер его имя приобрело букву «Д», поменяв на неё ещё и последнюю «Т». Правда – это была всего лишь прихоть хозяйки, не связанная с родословной, но, как же она устраивала его! Тот факт, что намного отличался размером от других собак, вовсе не огорчал, наоборот, говорил об ином предназначении. Он знал себе цену, ещё с самого детства почувствовав уверенность в своей неординарности, подкреплённую рассказами матери.
Пусть те, другие собаки, тупые, бестолковые и от этого такие большие – суетятся и бегают вокруг деревьев, вынюхивая знакомые запахи, прежде чем самим пометить ствол. Я умнее и спокойнее их. И это козырь. Мой мозг настолько велик, что даже глаза не полностью помещаются в черепе. Благодаря ему я многого смогу добиться в жизни. Недаром же меня выбрала Лесана, жена банкира. И пусть она всего лишь домохозяйка, я начну с малого – приручу её.

- Назовём его Кондрат? – с милой улыбкой, свойственной одной попсовой, полненькой певичке, спросила Лесана Аркадия, когда они ехали домой, на своей «семёрке» БМВ от заводчиков, купив за немалые деньги щенка Чихуахуа.
- Почему Кондрат? – возмутился Аркадий. Ему было ещё несколько зябко в остывшей машине. Но, главное; начинающая лысеть голова, постепенно согревалась под любимой меховой кепи и от этого становилось уютно и радостно. Он невольно, пусть и еле заметно, счастливо улыбался чему-то, своей мясистой улыбкой довольного жизнью человека.
- Ну, потому что так зовут собаку в клипе у моей любимой Глянцевой.
- Мне не нравится. Давай, хотя бы Марком назовём что ли, ведь по-человечески звучит? – сняв кепку, провёл ладонью по голове Аркадий.
- Ну, Аркаша. Ну, пожалуйста.
Кондрат. А всё же мне нравится это имя. В нём есть что-то элитное, забытое, царское. К тому же, то, что Конрад – это король Германии и Лесана не знает о нём не так страшно по сравнению с тем, что важнее само имя, а не этот дурацкий клип, думал Чихуахуа, наблюдая за людьми из своей переноски.
- Ну, давай хотя бы компромисс, какой-то найдём? – сдался Аркадий.
- Какой?
- Например, Матвей.
- Ну, Аркаша, у тебя всё библейские имена. А ведь это всего лишь собака.
- Так и назови её тогда по-собачьи – Шарик, или Бобик.
- Фу! Какой ты вульгарный Аркаша.
- Ну, ладно Леся. Пусть будет, по-твоему. Наверно эти Чихуахуа все Кондраты. Вот, то ли дело Ризеншнауцеры. У них с именами, куда проще.
- Ты же сам согласился, что с маленькой собачкой лучше. И с ней можно вообще не гулять. Пока у нас такой небольшой участок, при загородном доме. Вот, когда купим другой, где-нибудь на Рублёвке, ещё можно подумать о большой собаке.
- На Рублёвке уже и места нет. Новая Рига, куда ни шло.

Лесана всё же поймала испереживавшегося Кондрата на холодном, с уложенной дорогой плиткой, полу, практически доделанной ванной комнаты.
Ей было около тридцати лет. Полненькая, но не толстая, с румяными щёчками и карими глазами, она казалась всё время чем-то недовольной. Всё, если не расстраивало, то настораживало её.
То ли от непонимания, что и за чем стоит, то ли потому, что она во всём видела подвох, окружающая действительность пугала её. Только лишь в загородном доме, она чувствовала себя защищённой, словно в крепости.
Эта квартира, что была куплена Аркадием в крупном, элитном жилом комплексе настораживала её. Нет, она родилась и выросла в Москве, а не в глухой деревне. Просто выбрав три года назад Аркадия, сильно расслабилась под заботливым крылом, превратившись в самую настоящую домохозяйку.
У них не было ещё детей. И проживание за городом, как ни странно, этому не способствовало. Именно эта большая, и просторная квартира, с кабинетом для Аркадия и детской комнатой, должна была послужить стимулом для роста семьи. Где главным, судя по всему, пока ещё был Кондрат. Он диктовал свои желания и в тайне радовался будущему переезду в город. Ему не нравилась загородная жизнь, лишавшая его всестороннего развития. Соседские собаки-пустобрёхи, лаяли с утра и до ночи без всякого на то повода. Они были не интересны ему, как Москвичу в третьем поколении. Но, сама родословная его брала корни в далёкой Шотландии.

- Вот скажи мне, пожалуйста, Захар, как ты сумел убедить меня в том, что я помещусь в этой ванной? – попытался распрямить ноги, присев для этого, облокотившись спиной о смеситель, прикрытый мягкой, шерстяной кепкой, Аркадий.
В стороне, у стены, в дальнем углу обширной ванной комнаты, так удачно спроектированной Захаром, но обернувшейся эдакой неприятностью, еле заметна была бледная тень Алексея, местного прораба. Всё это время он старался держаться молча, не выпячиваясь, лишь только вздрагивая от каждой реплики, произносимой грозным заказчиком. В его словах ему виделись множественные переделки, допработы и последующие споры с рабочими.
- Да мы же с вами вместе покупали. Разве вы не видели её в магазине?
- Видел. Но, я не мог себе позволить залезть в неё прямо там, – разложив руки по бортам угловой, массажной ванны и тем самым найдя, наконец, именно ту самую позу, в которой удобнее всего общаться с дизайнером, ответил Аркадий. Благодаря голубоватому оттенку бокового, пластикового окна ванной, в котором проглядывалось его туловище, казалось, что он плавает в воде, словно огромное, морское животное, отдалённо напоминающее тюленя.
Время от времени Алексей открывал рот, как бы собираясь что-то произнести, но тут же закрывал обратно, поднимал руку в протестующем жесте, так же возвращая в прежнее положение, напоминая этим глотающего кислород, только что снятого с крючка карася, бьющего хвостом о землю. Он хотел защитить Захара, но, в то же время и боялся сделать для него хуже лишним словом, или движением. Но, стоять вот так скромно в углу, ему было не по себе и хотелось поскорее освободиться, выйдя на свет, словно бы нырнув вновь в свою родную стихию рыбе.
- А почему нет? Можно и в магазине примерить, - возразил Захар, заставив тем самым зажмуриться от страха перед последствиями сказанного, Алексея.
Сколько же всего ненужного, искусственного у людей. Неужели так трудно купить ванну с первого раза. Разве для этого требуется какие-то особенные знания? Вот уж не думал, что такое возможно – выбрать не ту ванну, подумал Кондрат.
Теперь он сидел тихо на руках у Лесаны, не вырываясь, наблюдая за тем, что будет дальше. Справится ли Захар с возложенным на него обвинением? Кондрат невольно был на его стороне, не принимая, как друга, радуясь этой ошибке, которая давала надежду на избавление от ванной. Ведь он, ещё с детства невзлюбил водные процедуры, обожая лужи, грязь и, чужие экскременты. Да и все, кто не жил с ними в загородном доме, были, прежде всего, врагами.
Дизайнер. Что это за профессия? Зачем, для чего её придумали, если она не в состоянии помочь хозяевам стать лучше в мировоззрении, ощущении окружающего мира? Всё, что ни предлагал Захар, не нравилось хозяевам, вызывая какие-то вопросы. Люстра была слишком дорогой и недостаточно яркой, плитка слишком пёстрой, кухня – смелой, мебель – лаконичной, двери недостаточно красивыми. Всё вызывало сопротивление, то со стороны Лесаны, то Аркадия. Иногда противились совместно.
Нет, такого не должно быть. Почему, например, новые, блестящие, сделанные из нержавейки миски, подаренные полгода назад, взамен пластиковых, сразу понравились ему? Или мягкая, круглая лежанка, стоящая в спальне, так приятна своей формой и теплотой?
Тут всё же дело в том, что Захар плохой дизайнер и не может угадать с первого раза то, что больше всего нравится его хозяевам. А ведь это так просто! Неужели сложно подобрать именно ту кровать, или диван в гостиную, что устраивала бы их!?
И, вот теперь ещё эта ванная, которая стала последней каплей, в череде неудач. Именно она так расстроила Кондрата. Он, который всегда оставался сдержанным и немногословным, сегодня был вынужден лаять в запой, как не позволял себе никогда прежде. Так, что напугал свою хозяйку. Нет, всё же он, научившись управлять своими хозяевами, ещё не умеет руководить их окружением. Но, что для этого нужно? Лай тут не помощник, как он теперь понимал. Вот было бы хорошо, если он мог не только понимать людей, но, ещё и говорить по-человечески.
Да, именно этого и не хватало сейчас, как он отчётливо понял сегодня. Но, зная, каждое человеческое слово, он не умел выговаривать их. И, как ему рассказывала мать, ни одна собака на свете не умеет произносить эти замысловатые звуки, понимая их.
Он никогда не видел своего отца. А ему так хотелось спросить его об этом. Но, мама сказала, что и он не знавал эдаких собак.

- Забирай эту ванну и делай с ней, что хочешь! Мне она не нужна. Ты видел я в ней не помещаюсь!
- Аркадий, может быть тебе снять пальто и свитер? Так ты лучше в ней поместишься, – испугалась жёсткости своего мужа Лесана.
- Что же мне тогда на треть воду наливать всего?
- Ты же хотел начать худеть. Вот и будет для тебя стимул.
- Худеть!?
- Да. Ты же сам мне говорил об этом.
- Но, для этого надо, по крайней мере, хотя бы перестать толстеть. А я не могу остановиться, из-за этой проклятой работы! Кругом одни нервы!
- Вот мы и займёмся с тобой этим.
- Аркадий, мы заказывали ванну пару месяцев назад, когда ремонт только начинался. И вы теперь заметно увеличились в размере. Лесана права, - поддержал Захар.
Алексей попытался выйти из ванной комнаты, но упёрся в плотно перекрывшую выход, фигуру Лесаны.
- Нет Захар. Ничего у тебя не выйдет.
- Вы не согласны со мной?
- Нет. Ведь моя машина не стала мне мала?
- Ты же сам говорил Аркаша, что брал её на вырост, - отошла чуть в сторонку Лесана, чтобы выпустить проявившегося на свет из тёмного угла Алексея.
- Если бы я брал её на вырост, я бы купил джип, - надеясь на поддержку в своих словах, Аркадий взглянул на, практически уже освободившегося из плена Алексея.
- Аркаша, давно пора тебе переходить на джип. Вон посмотри все в правлении на джипах. Один ты всё держишься.
- Да, джип – это хорошо, - всё же решился произнести хоть, что-то Алексей. Теперь, на свету, можно было разглядеть его чуть выше среднего роста, худую фигуру тридцатилетнего человека, со светлыми волосами и голубыми, как небо глазами.
Джип – это прекрасно! Это же целый дом! Там можно жить. Зря Аркадий сопротивляется прогрессу. Надо быть, как все. Иначе, зачем же тогда вообще быть. Прогресс заботится о нас, придумывая всё новые и новые развлечения. И всё это только для того, чтобы всем жилось лучше, комфортабельнее и беззаботней. Вон сколько дворовых, глупых, больших и вонючих собак мечтало бы жить в тепле и уюте, которых не хватает на всех. Те же, у кого всё это есть, просто обязаны пользоваться благами цивилизации, думал Кондрат.
- Нет. Захар. Ты знал, за что брался и с кем работаешь. Я должен тебя наказать. Забирай эту ванну обратно и вези её в магазин. Если её примут – слава Богу. Если же нет – твои проблемы, - с этими словами Аркадий попытался вылезти из ванной.
Ему было лет тридцать пять, но тот лишний вес, накопленный за последний год, сильно мешал в этом. Со стороны казалось; ему уже под пятьдесят.
- Аркашенька, давай я тебе помогу? – поставив Кондрата на холодный пол, нагнулась к мужу Лесана.
- Я сам Леся, - злобно огрызнулся Аркадий.
Но, ему не удавалось вылезти самостоятельно.
Захар, сделал шаг в его сторону и протянул руку.
- Даже и не пытайся! Всё равно я вычту из обещанного гонорара стоимость ванной, - не подал ему руки Аркадий.

Захару было тридцать три года. Он втянулся в работу с частным заказчиком поневоле. В проектном институте платили мало.
Теперь он вёл уже два объекта. Квартира Аркадия была одной из них. Ещё, каких-то пару месяцев назад, и подумать не мог о том, что когда-то ему придётся жить, что называется за рулём. В среднем, одиннадцать часов в день, проводя в дороге, каждый день, подбирая мебель, двери, сантехнику и люстры со светильниками для заказчиков в многочисленных Московских, растущих, словно на дрожжах, магазинчиках.
И, именно сейчас, когда он находился в таком замоте, должен был приехать его друг Финн.
Он так называл его за глаза. Они дружили ещё с колледжа. Затем была армия и институт. Много времени прошло с тех пор, как Олег уехал из страны и их пути разошлись. Захар не видел его лет десять.
Олег не смог устроится в Финляндии архитектором. Но, сейчас, как понимал Захар, не переживал об этом, так, как все эти годы занимался торговлей, в итоге добившись каких-то результатов на этом поприще, так и не забыв о том, что такое архитектура.
«Я приеду в Москву, в середине осени, вместе с Финскими туристами. Хочу чуть-чуть проветриться, вспомнить прошлое. Надо будет встретиться» - писал Олег в письме.
Время вокруг Захара концентрировалось сейчас с такой силой, что казалось – превращается в некий прозрачный, насыщенный выхлопными газами, шумом города, запахом падающих листьев и, конечно же, кислородом, сироп. Всё, что окружало его сейчас, казалось важным, словно бы он, как ребёнок постигал мир. Но, это было повторением, ведь он был взрослым человеком, и то, что видел вокруг себя, не могло ощущаться им по-новому. Тем не менее, всё он теперь воспринимал иначе, не так, как ещё год назад. Что-то происходило с ним.
Он не переживал после недавнего развода, скорее был опустошён. Может, именно поэтому и впитывал в себя всё заново, стараясь, как можно быстрее заполнить ту пустоту, что образовалась в нём.
Захар был православным человеком и раньше часто ходил в храм. Теперь ему было не до этого. Темп жизни, в котором сейчас находился не оставлял времени, чтобы задуматься, что происходит вокруг. Да и разве это было так важно сейчас, когда хотел забыться, начать всё снова? Он думал, что надо всего лишь пройти некий определённый этап, сразу за которым наступит новая, приготовленная именно для него, полная счастья жизнь. Следует только свято верить в это. А уж такая штука, как Вера в Бога, может и подождать, раз заказчики так и прут в руки, не только развивая его, как профессионала, но и поневоле принося деньги. Ведь без них, как он хорошо усвоил после развода, так тяжело оставаться человеком в современном обществе.
То, что Олег считает себя лютеранином, огорчало Захара. А уж, когда он узнал, что тот собирается поступить на пасторские курсы, вообще не понял, зачем его другу понадобилось это духовное образование. Ему казалось, что Олег не столько стремиться быть ближе к Богу, сколько подчёркнуто отдаляется от всего Русского. Но не это настораживало Захара, а, скорее то, что Олег не стремится, в отличие от него, к знаниям профессиональным.
Страна брала Захара в свои руки и крутила в вихре событий, тем самым, как бы говоря: - «Я хочу, чтобы ты начал жизнь снова. То, что я могу преподнести, понравится тебе. Уж поверь мне, я докажу это делом, и уже делаю это вовсю. Посмотри сколько интересного, нового, яркого и необычного я могу раскрыть! Неужели ты считаешь, что это всё случайно? Нет! Это не так! Я выбрала тебя из множества других, возможных претендентов на знания, и хочу, чтобы ты их не просто приобрёл, но и принёс пользу мне. У тебя начинается новая жизнь. Всё, что прожил прежде – тренировка. Только теперь ты начинаешь жить набело!»
Но, Захару не верилось в эти слова. Слишком уж часто на его Родине менялись государственные строи. Родившись при Брежневе, в СССР, он пережил перестройку, лихие девяностые, президента-алкоголика и теперь уже не задумывался о том, кто правит страной, веря, что она давно живёт сама по себе, в стороне от своего руководства. Иначе бы и не выжила в эти лихие годы. Он просто нёсся в бешеном темпе, стараясь успевать, и катастрофически отставая, словно бы навёрстывая, что пропустил, живя по инерции так, как жили в той, прежней, стремящейся к коммунизму стране.