Глава VII Зара

- Это Зара. Тут её только что открыли,
- Сара?
- Не Сара, а Зара. Такой магазин. Я там покупала вещи с подругами, когда была в Черногории.
- Не знаю такую.
- Зара. Испанский магазин. Поехали вместе. Купим тебе чего-нибудь нормального.
- Нормального?
- Да. Там всё прикольное и дешёвое.
- Поехали. Я люблю дешёвое, и стильное. Но, там действительно прикольно?
- Конечно! Ты, что мне не доверяешь?
Захар доверял Марине. Он во многом брал пример с неё. Как и она училась его умению видеть главное в каждой, складывающейся ситуации, так и он старался повторять её действия, при выборе одежды, сосредотачиваясь и, так же видя самое нужное из всего, что предлагал тот, или иной бутик. Ранее, одеваясь на многочисленных Московских рынках, выросших в девяностые, как на дрожжах, и теперь скоропостижно закрывающихся, Захар с Мариной переходили на магазины.
Дополняли друг друга, каждый в чём-то своём, сформированном в себе самостоятельно, они стоили друг друга, встретившись в конце тысячелетия, как два абсолютно разных, с первого взгляда, но, очень схожих в главном, человека. И главное заключалось для них в стремлении увидеть самое важное в том, что предлагал окружающий мир. Пусть это и были, такие разные вещи, как архитектура, и одежда. Ведь, без одежды и проектирование становилось невозможным. Не голым же ездить на встречи с заказчиком, и на многочисленные авторские надзоры?
Там, где работали строители, нужно показываться в не менее скромном виде, чем в любых других местах. Так считал Захар. И именно поэтому вся его обувь не протягивала больше чем два-три месяца, впитывая пыль и грязь строительных площадок. Но, он не унывал. Ему нравилось давить грязь обувью, купленной в тех магазинах, которые устраивали предлагаемым ассортиментом. Да и самой грязи было приятно давиться стильной обувью, особенно если она надета на ноги архитектора, стремящегося запроектировать на ней что-то современное.
Прежде Захар старался выглядеть индивидуально, улавливая лишь общее направление в моде, пытаясь сымитировать его. Сейчас же он смирился с тем, что крупные магазины, стремительно появляющиеся в стране способны заменить индивидуальность большим диапазоном, представленных в них коллекций.
Но, что же может произойти, когда все начнут покупать именно в этих магазинах? Не станут ли похожи друг на друга?
Его заказчики хотят индивидуальности в архитектуре, а покупают одежду и обувь в соответствии со своим размером, который знают наизусть, каждый раз удивляясь, что туфель натирает ногу, а пиджак провисает на спине. И никому даже в голову не приходит; одежду и обувь можно делать, на заказ, а стоить это будет не таких больших денег, как у известных брэндов, к которым они стремятся. Мир сошёл с ума. Все ищут индивидуальности, но удовлетворены конвейером.
Захар понимал это, но, подобно всем нырял в пучину ширпотреба, благо тот появлялся в Москве гораздо быстрее чем мелкие обувные мастера, или известные портные, подобные его дедушке. Но понимание этого успокаивало. Ведь сам он так же способен созидать для конкретного человека, в отличие от него и понятия не имевшего о том, что дом выкраивают, а затем «шьют» так же, как и одежду.

Они поехали в только, что открывшуюся Зару. Народ ещё мало понимал почему в магазинах вещи становились дешевле, чем на рынках и, поэтому, мало, кто осмеливался ходить в них. Но, те, кто старался одеваться не просто современно, а ещё и, покупая у известных брендов, постепенно находили в себе смелость отказаться от рынков; сделав свой первый, пусть и очень робкий шаг, в сторону цивилизованной торговли.
- Смотри Марин, на этих ребят, - обратил внимание на нестандартное поведение уверенных в себе, но, при этом, старающихся тщательно скрыть неуверенность в выборе из многочисленных, представленных в магазине, модных и разнообразных вещей, троих молодых людей, одетых так, что, казалось, они попали сюда из начала девяностых.
Чёрные брючки, кофточки на голое тело, а то и пиджачки, маскировали их накачанные, и, возможно обильно татуированные туловища.
- Держись от них подальше.
- Согласен. Ну, их нафиг.
Захар искал себе костюм. Когда-то, сразу после армии, он купил по случаю таковой. Но, тот был не только, на вырост, но ещё из серого, неприглядного материала. И, только малая цена, могла заинтересовать в нём. Но, Захар решился тогда на покупку, так и не одев его после ни разу.
Теперь же он боялся ошибиться. Но, желание всё же приобрести его, не покидало все годы. И он решился сегодня на это, увидев большой выбор различных, сшитых из далеко не серых тканей, костюмов. Полосатые, клетчатые, приталенные и слегка свободные, всё теперь было актуально. Требовалось всего лишь умение выбрать именно тот, в котором выглядел бы круче, чем кто-либо другой. Ведь он не мог позволить себе истратить много денег и хотел начать с одного, самого первого, из всех тех, что предлагала зарубежная трикотажная промышленность.
- Мужики, а вот этот, как мне? – спросил молодой человек, в спортивных штанах, нашедший костюм и надевший на себя пиджак, прикладывая к поясу брюки от него, так, словно бы хотел представить, как они могли выглядеть, если бы он надел и их. Но, надевать, ему было так же лень, как и снять с головы пацанскую кепку, видевшую множество побед её обладателя в нескончаемых разборках, где он всегда оставался лидером.
Как же непросто выбирать одежду. Это гораздо сложнее чем одерживать победы в разборках. Ведь для этого требуется не только наглость и кулаки, но, ещё и, как минимум, ум, которого, как он ни в коем случае не хотел себе признаваться, у него явно не хватало.
Захар наблюдал за ним, и двумя его друзьями, так же умудряющимися, выбрать самые стандартные и общепринятые вещи, среди всего обширного, представленного Зарой ассортимента.
Это, безусловно, был талант, который Захар не мог обнаружить у себя. Ему трудно сосредоточиться среди шныряющих мимо него с множеством надёрганных с вешалок костюмов, разных размеров, молодых людей. Но, глядя на то, что они все стремились, прежде всего, к чёрным, или тёмно-серым тонам, убеждался в том, что прав в своём видении цвета, выбирая не просто светлые, но смелые по рисунку и фасону модели.
- Смотри Марин, они умудряются тут, в Заре, покупать так, словно бы они сейчас на Черкизоне.
- Не обращай внимания.
- Как же не обращать, ведь они все мои будущие заказчики. А, некоторые из них, напоминают и настоящих. Эти люди умеют находить везде, куда бы ни попали, то, что им нужно. Я всегда преклонялся перед их талантом, не в силах повторять за ними. И, я тебе скажу – им очень тяжело живётся. Они умудряются находить проблемы на пустом месте и, потом героически с ними бороться.
- О, какой борьбе ты говоришь?
- Они покупают квартиры с хорошими планировками, и делают из них неприспособленные для жизни закутки, преодолевая потом все те мучения, с которыми из-за этого обречены сталкиваться годами, вместо того, чтобы послушать нанятых архитекторов сделав, как они советуют. Вовлекая и их в это безобразие, заставляя работать под их дудку. Это, видимо такой, новый образ жизни всех, кому удалось выжить в лихих девяностых, переступив порог нового тысячелетия.
- Нет. Захар. По-моему, всё гораздо проще. Они верят в то, что избранные и, гордясь этим, не в силах остановиться в своём стремлении доказать всем.
Марине было приятно, что Захар умеет одеваться. Ведь это не только хорошо, но и не отнимает её сил, да и показаться с таким человеком в обществе не опасно, скорее наоборот. Но, сколько же денег уходит на это! Не то, что раньше, когда они у них не были общими. Надо всё же настраивать Захара на новый уровень, иначе нам не справиться с такими тратами, думала она.
- Девушка! Девушка! Можно вас на минутку? – раздался вопль о помощи из мужской примерочной.
- Я вас слушаю, - положила целую стопку курток, на один из столов с джинсами, девушка и направилась в сторону молящего о помощи, состоявшегося, настоящего мужчины.
- Как вы думаете, это мой размер, или надо взять побольше.
- Думаю, надо на пару размеров меньше, - улыбнулась, совсем молоденькая девушка, не заставшая девяностые, взятая на первую свою работу, всего лишь несколько дней назад.
- Меньше!?
- Да. Эта модель подразумевает полное обтекание фигуры.
- Но ведь так я не смогу в нём даже присесть, не говоря уже о том, что…
- Санёк, а вот этим уже не в деловом костюме занимаются. У тебя для этого спортивный есть.
- Но, я подумал, мало ли, когда и в костюме придётся, кого-то на место поставить.
Санёк, на вот, посмотри этот, - слегка отодвинув шторку протянул ему светло-бежевый, его друг, который только, что снял с себя, примерив в соседней с ним кабинке примерочной.
- Ты, что Вован! Он же маркий очень! – закрылся шторкой Санёк.
- За то знатный какой! На свадьбу оденешь, - похвалил Вован, найденный им товар. Сам он выглядел смелее всех троих, облачившись в джинсовый костюм, тёмно-синего цвета, напоминающий школьную форму.
- Я не женюсь никогда, - пыхтя, снимал костюм Вован.
- Это ты сейчас так говоришь. А ты подумай о завтрашнем дне, - посоветовал третий из них, на голове, которого, почему-то не было кепки, а на ногах, красовались мокасины, с загнутыми кверху мысками. Спортивные брюки, которого не имели ни одного из предлагаемых рынком, в количестве до трёх штук, лампасов, но, заключали в себе аж три цвета.
- А, что тут думать Петруха? Завтра и куплю. А сегодня деловой нужен, - раздалось из примерочной, а, затем, шторка её слегка отодвинулась в своей верхней части и оттуда показалось только одно лицо Вована, обратившееся с вопросом уже к девушке-продавщице: - Скажите, а у вас тут тройки бывают?
- Да. Есть. Но, в этой коллекции представлены только чёрные.
- Принесите мне, пожалуйста, пятьдесят второй, - обрадовался Вован.
- Хорошо. Сейчас. Но, мне кажется у вас сорок восьмой от силы.
- Вам кажется. Я очень мускулистый. И, если я напрягусь, то он разойдётся по швам.
- Хорошо. Я принесу сразу три, начиная с сорок восьмого.
- Спасибо. Но, сорок восьмой не надо.
- Галстуки принести к нему?
- Галстуки!? Конечно! Заодно и их, и рубашки, - совсем забыв, обрадовался их наличию Вован.
- Точно братан. И я тоже возьму себе, - удалился Петруха в сторону шкафчика с аккуратно уложенными в ячейки галстуками.
- Марин, а, что если я возьму брюки потемней, и пиджак от другого костюма, светлее и в клеточку.
- Конечно! Так и надо. Будь смелее!
- Что ты! Я такой трус, что боюсь даже смотреть на ценник, не говоря уже о тех, троих, что пугают меня своей безудержной решительностью.
Захар, надев то, что выбрал, вышел в коридор примерочной, чтобы посмотреть в зеркало издалека. И, увидев себя полностью, поняв, что неотразим, сказал:
- Марин, принеси-ка мне пожалуйста те светло-коричневые туфли, которые стояли под этим пиджаком, что я примерил.
- Хорошо, Захар. Сейчас.
Вован, выйдя в коридор примерочной, для того, чтобы увидеть себя в чёрном, висящем на нём, словно пижама костюме, застыл, на мгновение от увиденного им там Захара.
Он произвёл на него неизгладимое впечатление. Похожий своим прикидом на пидора, в то же время и не являющийся им, Захар переворачивал своим внешним видом всё представление о жизни этого человека, ограничившего себя жёсткими рамками «облико морале», в котором жил с самого рождения, меряя весь окружающий мир теми же стандартами. И, теперь, при всём его желании сделать Захару замечание, или провести с ним воспитательную беседу о вреде вольностей в одежде, он был вынужден признать, что сам, добровольно пришёл в этот магазин. И теперь, так же, как и Захар, замешан в том, что стремится выглядеть нестандартно. На его лице зарождалась смелая мысль о том, что не только можно, но и нужно становиться другим, меняться, как и сама жизнь вокруг, иначе можно потеряться в ней, оставшись не у дел.
Санёк, на полпути к Вовану, с двумя парами, чёрных, лакированных туфель с острыми, длинными носами, так же приостановил свой бег, увидев нечто неприемлемое для его восприятия, словно бы Людовик шестнадцатый, выйдя из своего дворца, наткнулся на Эйфелеву башню, выросшую у него в парке за ночь, так же потеряв дар речи. Усомнившись в её важности для города, как представителя чего-то нового, устремлённого в будущее, с презрением посмотрел на Захара, словно на голубого, вплотную пройдя мимо него, слегка задев острыми носками лакированных туфель, словно бы снятыми с самого Хоттабыча.
Петруха же, проскочил мимо них, с целой копной ярких, цветастых галстуков, напоминая собой фарцовщика конца пятидесятых. Он, настолько увлёкся модой, что не обратил внимания на выразительный прикид Захара.
Это те, кто будет жить теперь с нами, в этом городе, ходить по его улицам, убивать нас своими громоздкими, неприспособленными для езды по городским улицам джипами. Это, мои будущие заказчики, которые самоутверждаются в новом, только формирующемся мире. Они далеко не банкиры, у которых есть деньги, чтобы купить хоть немного ума, и уверены в себе больше, чем в отсутствии понимания, что им требуется таковой. Никакие деньги не помогут им приобрести его. Ведь они и не способны понять ту пустоту, на которую выменяли своё благополучие.
Захар стоял в очереди в кассу, рядом с ним Марина. Она понимала его. А он её. Но, им было не по себе от одного только ощущения рядом, сразу за ними вставшими в эту очередь трёх, набравших себе, каждый по два костюма, начинающих приобретать качества цивилизованного человека, гопников, пробравшихся к ним в город. И Вован, и Санёк, и их друг Петруха, с гордостью держали в руках костюмы, далеко не грустной расцветки и светлые туфли, уже не с заострёнными носами, не понимая, что для того, чтобы одеть это на себя, требуется ещё, как минимум, понимание своего выбора.
Но, его у них не было, да и не могло быть. Долгие годы разочарований, потерь, и творческих мук, ждали их впереди.
Это уже были не те братки, что встречались сплошь и рядом в девяностых. Переродившиеся, с лёгким налётом цивилизации, лишённые возможности одеваться на вещевых рынках, по причине их закрытий, они формировали собой новое поколение потребителей. Которое в самое ближайшее время способно было бы, смотря в телевизоре фильмы про свою молодость, восторгаться романтикой деградации и разрушения, в коих они сформировались и получили билет в жизнь.
Захар боялся их, и в то же время понимал, что эти люди должны где-то жить. Такие мыслители финансирования, как, например, Ипполит, или Аркадий, теперь, пресытившись, уходили куда-то далеко на задний план, или переходили на другой уровень, открывая дорогу молодёжи.
Фьюжен, классицизм, барокко, ну, в крайнем случае, модерн, вот всё на что было способно это поколение. Ему предстояло ещё очень многое познать, прежде чем, кто-то, самый первый из их числа начнёт долгий путь своего перерождения из гопника в творца. А, кому-то даже удастся понять самое главное - любой бизнес, прежде всего созидание, а не лёгкий и быстрый отъём. Но, таковых уже будет не много. Новое тысячелетие – не просто смена дат в календаре, а иное мышление, подход к делу. Чем больше год, тем сложнее подход. И от этого никуда не деться.

- Эти постоянные пробки! Как же они мне надоели! – беспомощно посмотрел на Марину Захар. Они ехали домой из Зары. Весёлые и счастливые.
- Знаешь, у Зары все мысли ворованные. Она крадёт модные тренды у других, слегка меняя. Ведь это же не доказуемо. Мало ли как оно было? Может же одна и та же мысль прийти в голову одновременно нескольким, - сделала вывод Марина.
- Все мысли ворованные. Да и грамотное воровство не для наживы, а ради мысли, развивает прогресс, двигает мир к совершенству. Это не только в архитектуре, музыке, живописи, литературе – это везде. Все архитекторы так поступают, и самое поразительное – все, кто делают нелогичную, недешёвую и нефункциональную, надуманную архитектуру, считаются гениями.
Поразительно!
Они так же, как и высокую моду сумасшедшие модельеры, двигают архитектуру в бездну глупости. Яркий взрыв – в итоге бесполезная вещ, оставляющая после себя убогих подражателей, и последователей.
- В детстве мне хотелось сделать что-то своими руками. Но не знала, как и мне представлялись различные вещи, и формы. Снилось, что в стенном шкафу в туалете лежит прекрасный сделанный из бумаги рыболовный баркас, и утром я шла туда, искала и, естественно ничего не находила.
- А он там был.
- Откуда знаешь? – улыбнулась Марина.
- Так думаю.