Глава III Славик ненавидит певчих дятлов

- Мне нужно, чтобы в доме не было окон.
- В каком это смысле?
- Ну, только те, что смотрят на участок.
Захар постепенно переходил на новый уровень заказчиков. И сегодня к нему попала женщина, которой срочно требовался психиатр, но она почему-то считала, что важнее сейчас именно архитектор. Кто привёл её к нему – уже не имело никакого значения, главное он теперь не знал, как избавиться от неё. А единственным путём для избавления, являлось удовлетворение её болезненных желаний.
- Вот, смотрите, какой у нас с мужем участок. Вытянутый и узкий, всего двадцать пять метров в ширину. А длиною сто двадцать. Вот, именно поэтому я и хочу поставить дом вдоль узкой стороны, с самого края, окнами на участок.
- Но, почему же вам не нравятся окна в лес?
- Там постоянно поют дятлы.
- Дятлы!?
- Да. Славик ненавидит их песни.
- Песни?
- Ну, да, у нас в лесу очень много таких певчих дятлов…
Присутствующий в комнате Витя незаметно, скорее машинально, чем осознанно, покрутил у виска рукой. Он был увлечён очередной 3D-визуализацией и не обращал внимания на разговор, улавливая лишь некоторые его звуки, иногда всё же понимая смысл некоторых фраз.
Захар не хотел ни в чём переубеждать заказчицу, во избежание того, чтобы она потом не убила его. Он уже знал, что умение раскрывать глаза людям не его прерогатива. Да и зачем это нужно? Ведь, каждый уважающий себя человек, настолько убеждён в незыблемости своего мнения, что любая попытка переубедить его, вызовет волну агрессии.
Это всё равно, что попытаться убедить Тамару с Ипполитом в том, что их радиусный коридор верх совершенства. Разумеется, из этого ничего бы не вышло, даже у такого известного дизайнера, как Савелий, который за огромные деньги не взялся бы за такую пустую работу, боясь за своё имя и даже жизнь. Так и Захар не хотел теперь переубеждать любителей барокко в их любви к этому стилю. Но, в отличие от Савелия, он знал теперь, что умеет и, главное может, работать в любом из известных на земле, пережитых, но возродившихся вновь, стилей.

Тысячелетие начиналось, и новые заказчики появлялись у Захара, постепенно вытесняя старых. Офисное здание подходило к концу. Загородный дом всё больше и больше зависал в воздухе не в силах быть достроен. Сам уровень Ипполита говорил ему видимо о том, новом жилье, в котором он будет чувствовать себя не так, как в том, что перерос за последние месяцы, оставив его в прошлом тысячелетии.
И, только лишь Тамара, скорее по инерции, чем из-за желания заселиться в нём, пыталась руководить процессом строительства, иногда позванивая Захару с какими-то вопросами.

- …мы только, что развелись и продали квартиру, чтобы разделить деньги и живём каждый у своих родителей. Поэтому хотим построить дом…, - рассказывала заказчица.
- Зачем же он вам, если вы в разводе?
- Это такая мелочь, развод! Главное, что мы вместе и любим друг друга. Раньше я спорила со Славиком, а теперь, словно бы у нас появился ещё один шанс – этот дом. Поэтому я бы хотела, чтобы всё в нём было так, как нравится ему.
- Почему вы продали квартиру?
- Сгоряча. Это я виновата. Очень решительная, как Славик говорит.
- Так, кто же решил дом строить? Вы, или он?
- Ой, а я даже и не знаю теперь. Наверно всё же он. Я бы никогда не уступила. Хотя, нет…  не помню…
- Ну, это и не так важно.
- А мне теперь важно. Очень важно…  Неужели я первая? – в задумчивости застыла заказчица. И Захар понял, что это действительно очень важно ей.
Два совершенно разных человека, враждовавших все годы совместной жизни, задумавшиеся только тогда, когда не в шутку стало страшно, что могут потерять друг друга навсегда, захотели построить себе дом. Захару становилось не по себе от того, что он ввязывается в месиво из застарелых обид, затаённого недовольства, несломленной гордыни и упрямства. И Славик, и его жена стоили друг друга и не желали все годы, что были прожиты ими, идти навстречу хотя бы в малом. Теперь же они надеялись найти согласие в своём последнем, совместном проекте – загородном доме. Но, изощрённейшее упрямство и скрытые страхи, не просто не давали им прийти к согласию, но и грозили втянуть в этот нервный клубок неразрешённых семейных проблем ещё и Захара. Он не боялся этого, понимая, что бежать некуда и пришли именно к нему, как к последней инстанции, к врачу, психотерапевту, участковому, или даже хирургу, который способен удалить больной, давно отживший своё орган.
Бывают люди которые живут вместе, а вообще не понимают ничего друг о друге. Но как правило, когда рядом, пытаются понять суть человека, почему у него те или иные мысли. И, если его или её устраивают, то становятся обоюдны. А если раздражают - всегда непримиримы. Иногда, всего лишь из-за лени попытаться понять их. Вот это настоящая катастрофа.
Захар старался запомнить основное требование его заказчицы, чтобы потом, оставшись наедине с собой, понять, что же всё-таки она от него хочет. И ему было страшно не справиться с такими простыми задачами, какие от него требовались – нарисовать эскизный проект загородного, жилого дома.
Развод, брак, как же это всё ничтожно, по сравнению с простым человеческим пониманием той проблемы, что постоянно мучает наши души – твой ли это человек. Тот, кто прожил с тобой долгие годы, став продолжением, понял и изучил каждое движение.  Захар не понимал свою заказчицу. Он верил её словам, но, не мог их осознать, принять, осмыслить. Он сам находился в некоем, похожем на её, состоянии, хотя не продавал квартиры, которой не имел, не строил загородный дом, а всего лишь выступал в роли доктора, лечившего больных, пришедших к нему по записи. Но он и сам носил в себе тот вирус, поражающий мозг переживших развод людей, который мог развиться каждый день, но, пока лишь тихо таился в его душе, и Захар с нетерпением ожидал последний день «карантина».
Виктор, всё чаще прислушивался к разговору. Он начинал отвлекать его своей необычностью.
- А, где бы вы хотели иметь основной вход в дом?
- Ну, конечно же, со стороны самого участка.
- Замечательно! – Захар, поймал себя на желании добавить: «Вдох – выдо-о-ох. Дышим глубоко!»
- Мой муж считает, что ступенек в доме вообще не должно быть.
- А почему он так считает?
- Ему не нравится подниматься.
Ему не нравится подъём! Как это мило. Он стремится к семейному благополучию и достатку. Хочет ещё раз попробовать понять свою вторую половину, ставшую теперь его бывшей женой и не хочет, при этом идти по лестнице вверх, пусть и, всего лишь пару ступенек! Поразительно!
А, это и есть, наверно желание всего современного общества, в котором ему предстоит жить, развиваться и творить, если можно так вообще говорить об этом, думал Захар.
- Но у вас же спальня на втором этаже!
- Да? Ну, он, наверно об этом не подумал. А ещё ему тяжело затаскивать на крыльцо снегоуборочную технику.
- Можно её хранить в гараже, рядом с домом. А спальню сделать на первом, если такой страх перед лестницами.
- Нет, ни в коем случае! Гараж должен стоять отдельно от дома! А вот спальню…, - задумалась заказчица.
- Почему?
- Потому, что так всё сделано у Михалкова, - ответила она, затем, взяла свой телефон и начала набирать в нём чей-то номер.
- А причём здесь Михалков?
- Как же!? Вот ведь, смотрите? – протянула она Захару, тут же вытащенный из сумки журнал «7 дней», с чьим-то домом на обложке, прижав плотно к уху телефон.
- Что это?
- Вот! Именно такой дом мы с Славиком и хотим.
- Как на обложке?
- Именно!
-Хороший домишко, - понял Захар, что возвращается в барокко.
Виктор уже не мог работать.
- Это дом Никиты Сергеевича! – гордо призналась заказчица, и продолжила уже в телефон:
- Славик, архитектор предлагает спальни на первом этаже… пог…  погоди, я же…  Ну, ты ж…  ты же ж…  Ты же сам говорил, что подниматься не любишь! ...  То есть в спальню – это другое дело! Понятно…  Хорошо, хорошо. Но…  Но архитектор говорит, что тогда хорошо бы и цоколь поднять…  Не кричи так…  Я тебя умоляю! Знаешь прекрасно, что и я умею орать! - постепенно повышала она свой голос: - Ну, смотри, будешь мучиться всю жизнь потом! …  Сам такой! От такого и слышу! … - уже практически кричала она в телефон: - И моих денег в этом строительстве больше! … Да! А как ты думал!? – прекратила она разговор.
Захар поймал на себе безумный от испуга перед услышанным, взгляд Виктора и тут же отвёл глаза в сторону аквариума. Ему не требовалось сейчас сочувствия и, тем более удивлённого негодования. Он жаждал лишь спокойствия и умиротворения.
«Ножи» выстроились в ряд в его аквариуме, молча наблюдая за женщиной, присевшей за стол к Захару. Они заметно подросли за это время. Но, в новогодние праздники им пришлось несколько поголодать, так как Захар только пару раз заезжал на работу, для того, чтобы покормить их.
Сомики, прилепившись к стеклу, ползали по нему своими широкими, губастыми ртами, с выпученными от натуги глазами, поглощая все наросшие на нём, за праздники, микроорганизмы.
И это всё предстоит разрулить мне, думал Захар. Они, чуть было, не потеряв друг друга, теперь изощрялись в своих скрытых страхах и извращённом видении мира. Захар же обязан был угодить им, не просто поняв, что спрятано в их головах, но, ещё и сумев, вынув это оттуда, облагородить и придать правильное архитектурное звучание. Да, задача не из лёгких. Но, если он всё же считает себя архитектором, то обязан не только проектировать, но, ещё и покрыть глупость налётом умности и логической подоплёки.
- Вот и я хочу! ...  Сделать у себя бассейн, как у Никиты, - глядя на сомиков, не успев перестроится после Славика, закончив разговор, перевела дух заказчица, начав фразу в повышенном тоне, но, к концу несколько его сбавив.
- Какого Никиты?
- А вы откройте журнал. Там статья есть с фотографиями дома Михалкова. Я его вам оставлю, чтобы вы срисовали всё для меня так, как там.
- Хорошо, что у нас, у рыб, нет такой страшной вещи, как деньги. Иначе все водоёмы были бы застроены в кратчайшие сроки, - сказал, беззвучно двигая своими губами, самый маленький из «ножей».
- И ещё хорошо, что у нас нет кино, - ответил ему средний.
Скалярии проплыли в этот момент мимо, пробулькав, что-то в ответ.
- В, каком это смысле? – вступил в беседу третий «нож», что был длиннее всех.
- А в том, что нет и режиссёров, которые могут строить на дне водоёмов загоны для людей, - пояснил средний.
- А! Вот ты о чём! Согласен с тобой. Зачем под водой люди? Нам одних Скалярий хватает.
- Люди мыслят нелогично, разрываясь между лихорадочно принимаемыми решениями, вместо того, чтобы действовать спокойно и не спеша, как мы. Это настолько просто и не требует сумасшедших капиталовложений, но они не в состоянии позволить себе такую роскошь, мечась между поставленными задачами, путаясь в них, выкидывая свои деньги. Так уж устроен человек, что успокоиться, остановиться и подумать не в силах. Многие из них принимают решения настолько стремительного, что опережают свои мысли, - поддержал самый маленький.
- И всё же, кто имитирует прошлое, правильно живёт. Остальные лохи. Но их мало. Полпроцента. И это замечательно, когда мало лохов! – с презрением во взоре взглянул средний из ножей, в сторону перебравшегося из затопленного замка под корягу сомика.
Я как скорая помощь, для безнадёжно больного человека. Вызывают по десять раз в день, а результата нет, - промелькнула в голове Захара мысль.
Виктор показал жестом, будто бы он застрелился и демонстративно упал головой на клавиатуру, которая издала пронзительный звук какой-то заблокированной кнопки.
Им не дизайнер нужен, а врач, пульсировало в голове у Захара.
Он потёр виски кончиками пальцев.
Я же не смогу их вылечить…  Это невозможно! Пришла мгновенная, пугающая мысль…  Они считают себя здоровыми.
Мозг работал хаотично, казалось, что он может в любой момент дать сбой. Захару требовалось срочного покоя. Воспоминания, картинки аляповатых, бестолковых в своей «красоте» особняков проходили в его памяти. Он вспомнил знакомого архитектора, который проектировал подобный дом. Но, уже забыл, для кого именно. А может он и не называл фамилию? Наверно это и есть тот самый дом, подумал Захар.
Приятель проектировал в отживших свой век, но не желающих добровольно уходить на свалку истории, стилях. Благодаря спросу, нуждающихся в постоянном ощущении вокруг себя прошлых столетий, заказчиков, он не просто зарабатывал себе на хлеб, но и довольно-таки хорошо жил, не ведая лишений и трудностей.
- …Наличие в имитации интерьеров под барокко современной техники неуместно, - подписал сам себе смертный приговор в споре с ним Захар. Сейчас вспомнился тот диалог, что, как-то произошёл в ресторане союза архитекторов.
- Почему!? – возмутился приятель. Он никогда не понимал спокойствия фасадов, лишённых лепнины, и сейчас расценил слова Захара, как личное оскорбление. – Я считаю, что современный телевизор вполне может быть встроен, ну, скажем, для примера в камин, - защищался он.
- А как же розетки, включатели, бытовая техника? – шёл на верную смерть Захар.
- А, что тут такого!? Розетки могут выполнены под старину, а техника замаскирована под мебель. Телевизор же достаточно взять в резную, позолоченную рамку.
- Зачем!?
- Что зачем?
- Зачем маскировать достижения современной цивилизации!? – попытался образумить приятеля Захар.
- Как же ты этого не понимаешь!? Ведь новое должно гармонировать со старым!
- А не проще ли отказаться от старого и не создавать его искусственно.
- Почему искусственно!? Что же в барокко старого, это самый, что ни на есть современный стиль!
Захар на мгновение представил себя на месте приятеля и ему стало страшно от ощущения пустоты, что возникала в его голове, когда с фасадов «сбивалась» вся лепнина и оставались только нужные для планировки здания элементы; окна, балконы, лоджии и двери. Не имея малейшего представления о том, что все эти элементы и являются как раз самой, что ни на есть настоящей архитектурой в современном её понимании, этот архитектор видел перед собой пустую «коробку» не имея возможности мыслить объёмами. А для того, чтобы понять это, требовалось всего лишь жить сегодня, а не в прошлых столетиях.
- Но ведь есть законы творчества, в рамках которых и ведётся проектирование, - предпринял последнюю попытку Захар.
- Вот именно! А я о чём!? Я их и придерживаюсь!
- В этих законах обязательно должен присутствовать некий стержень – это композиция. На него и нанизывается, всё остальное, более мелкое, из чего и состоит здание. Когда фасады ради планов, а не планы для красоты и симметричности парадного внешнего декора дома. Эти законы распространяются на все виды творчества. Литературу, музыку, живопись.
- Полнейшая чушь! В смелости грамотно подобранных декоративных элементов, и состоит красота. И число вариантов бескрайне. Нужно быть смелым. В этом и заключается мастерство.
- Красота!? А может быть всё же логика? Роман не может быть без стержня. В симфонию невозможно запихнуть все знакомые прежде звуки. А, картина удаётся будучи выполнена и в постельных тонах.
- Красота уже и есть логика.
- Иными словами ты хочешь сказать, что чем красивее, тем логичней, - понимал, что спор бесполезен Захар.
- Именно! ...
Захар не стал тогда возражать. Он неимоверным трудом сменил тему беседы, так стремительно переродившейся в непримиримый спор.
Он видел - люди находятся в прошлом, пользуясь достижениями нынешнего, не понимая, что живут тем самым в беззаконии. Они не хотят признавать отсутствие логики в поступках, совмещая несовместимое, идя на поводу рваного сознания, думая, что создают новое в архитектуре, и видении мира, отталкивая от себя законы природы.
Не имея заказчиков такого уровня, что были у его приятеля, Захар вряд ли, когда-нибудь смог бы выйти на них. Заканчивая работать с Ипполитом, он уже никогда не желал иметь дело с богатыми людьми, банкирами и их жёнами, понимая, что тем самым подписывает себе приговор на полный отказ от профессионального роста. Меняя его на суету, беготню, на фоне полной ничтожности постоянно возникающих проблем, съедающих месяцы и годы. Тем самым он признавал свою слабость, не в силах дальше соблюдать ритм жизни, в котором жил.
Его знакомый архитектор, работая с состоявшимися в жизни и бизнесе, людьми, сам невольно заразился от них барскими привычками. Он хорошо разбирался и коллекционировал наручные часы, не в силах позволить себе собирать яхты, или дорогие, эксклюзивные машины, выбирая себе малое. Часы не занимали много места в его квартире, при этом пуская пыль в глаза его многочисленным, знакомым, среди которых были легко западавшие на него женщины. Он пользовался их вниманием, и не только.
Не имея возможности купить квартиру по больше, этот архитектор ютился вместе со своей коллекцией пусть и в маленькой, но находящейся внутри дома с пресловутым Сталинским ампиром, построенным в престижном месте Москвы.
Захар ненавидел интерьеры. Теперь он понимал; архитектор обязан делать архитектуру, если же он занимается отделкой, то становится дизайнером. Чем больше интерьеров, тем меньше архитектуры, или наоборот. Отказываясь от крупного, приходится заниматься мелким; карнизами, розетками, галтелями и балясинами. Делая же сами здания, нет желания опускаться до плинтусов.
Этот знакомый рассказывал, что бывает порою удивлён глупостью своих богатых заказчиков, перенасыщающих с его помощью свои жилища лепниной, золотом и обрамлёнными в витиеватые резные рамы, зеркалами.
Люди поражаются чужой глупости, порою не понимая, что тем самым её и тиражируют. Но, почему они не могут жить в современных домах, и им всё время хочется их улучшить. Им всегда не хватает того, что уже есть, и хочется большего. Но, то, что у них в руках, не понято и не оценено, опровергнуто, низвергнуто и попрано. Украшено и замазано неестественным вульгарным новым нелепым и пёстрым, думал Захар, глядя на рыб.

* * *

- А, где Вера? Я ей привёз недостающие сметы, – спросил Захар у Гарика, приехав на стройку офисного здания.
- А хрен её знает! Вроде в аварию попала, Пётр сказал. А тебе разве он не позвонил?
- В аварию!?
- Ну, да. А, что тут такого-то? Девушка молодая, энергичная. Может знакомится так?
- Да, в том-то всё и дело, что это уже вторая авария на этой неделе у неё.
- Третья. Девушка учится.

Стройка сильно продвинулась. Здание уже имело новую кровлю и перекрытие над вторым этажом. Велись работы по перегородкам второго этажа. Штукатурились стены цокольного.
Требовались светильники. Но, теперь для этого был Гарик, и он неотступно следовал за Захаром, чтобы тот, не дай бог не смог получить свои проценты, подбирая в многосменных магазинах их за него. Видимо это был один из обещанных ему бонусов от Ипполита.
Сделав обход, они уже собирались удаляться, когда явилась запыхавшаяся, требующая справедливости во всём и везде, Вера.
- У вас тут всё неправильно, так строить нельзя! Пока у меня не будет сметы в полном объёме, я не слезу с тебя Захар, - издалека начала она такую знакомую песню.
- Не слезай Вер. Мне нравится, когда на мне сидят такие энергичные женщины.
- Я не шучу.
- Хорошо, хорошо, я всё тебе предоставлю. Но, постепенно. Ты же видишь, что я стараюсь.
- Я ничего не вижу. У меня нет всех смет.
- Ребята, не ссорьтесь. Стройка идёт, слава Богу.
- Гарик, кстати, что будем делать с забором?
- Захар, надо его ломать и возводить заново.
- Вот! Ещё и забор!
- Вера, как у тебя вообще дела? Ты попала в аварию? Что с машиной? Нужна ли помощь? – вежливо поинтересовался Гарик.
- Нет, спасибо, всё в порядке. Так, по мелочи, крыло помяла.
- Кто виноват? – спросил Захар.
- Естественно он! Выехал, на красный!
- Да, у них всегда зелёный! Надо пускать таких.
- Я никого пускать не собираюсь!