Глава I Черепахи

- Ну, это ж надо такому случиться, как только мы приехали, погода испортилась!
- Свет — это потому, что мы, в глубине души, ехали сюда не с этой целью.
- А с какой Марин? Какого хрена мы все взяли с собой лыжи? И пёрли их, сначала до аэропорта, а затем до отеля.
- Это надо у вас всех спросить.
Собрались в баре отеля. Горнолыжная трасса была закрыта из-за сильного снегопада, ещё со вчерашнего дня, Света, Марина, Люда, Вадим и его друг Константин, сидели в баре, на первом этаже горного отеля.
До посёлка было далеко для того, чтобы решиться в путешествие в такую погоду и очень близко, чтобы заказывать такси. Да и что можно было делать там, в этом, сплошь состоящем из маленьких, все на одно лицо, баров, наполненных такими же, как и они, скучающими лыжниками?
- Сегодня наверняка погода не изменится, - уверенно сказал Вадик. От него всегда исходила некая уверенность и надёжность, в отличие от Константина, который по большей части всё время молчал.
Как бы так сделать, чтобы перенаправить заинтересованность Вадика, ну, скажем, на Светку, а Константина, на Люду. Думала Марина, неоднократно поймав на себе взгляд воспитанного Константина, который не смел, встревать в процесс ознакомления Вадима с очередной своей жертвой.
Но, хоть и думала так Марина, ей было приятно беседовать с Вадиком, который казался ей интересным, нашедшим себя в профессии человеком. Худой, высокий, со стрижкой каре, и холодными, металлического отлива глазами, привлекал к себе внимание многих, кто видел его впервые.
Эта Светка, прожжённая стервь. Но, её расположения мне будет легко добиться. Мы похожи с ней. А с Мариной всё гораздо интереснее. Она не так вульгарна и, что называется, более постоянна, а это, последнее время меня сильно возбуждает. Может и возраст говорит о том, что пора начинать искать своего человека, не размениваясь на мимолётных, чужих, думал Вадик.
- Скажите, а вы обратили внимание на этих черепах, что явно влюблены друг в друга? – указал на террариум, что стоял в дальнем углу Константин. Он не сильно отличался от своего друга внешним видом. Разве, только его глаза горели жизнью, а волосы подстрижены покороче, так, что не закрывали чёлкой глаза. В его взоре таилась некая необъяснимая грусть.
- Костя, вечно ты найдёшь что-нибудь отвратительное.
- Вадик, я просто, только что заметил этот террариум в дальнем углу, - покраснел Константин. И, тем самым привлёк к себе внимание Светланы, которая его прежде даже и не расценивала, как потенциального партнёра. Слишком уж он был молчалив.
Еле слышно, громыхая панцирями друг о друга, в огромном, стеклянном террариуме, без воды, две сухопутные, огромные, сантиметров пятьдесят в длину, черепахи, занимались любовью.
- Вот к чему приводит долгое нахождение в замкнутом пространстве двух противоположных полов, - улыбнулась Люда, которая так же, как и Света, жаждала новых отношений, но, в отличие от неё, не умела проявлять инициативы. Точнее она всегда начинала первой, возбудив в партнёре страсть. Но, стремление, тут же становиться строгой и требовательной к жертве, не позволяло держать её долгое время под своим контролем. Только подверженные комплексами неполноценности, мужчины, стремящиеся к достатку, могли быть удерживаемы ею долгое время, пока не начинали понимать, что работают только на неё, потеряв всяческий смысл к развитию и совершенствованию своего бизнеса.
Черепахи не обращая никакого внимания на то, что за ними наблюдают, продолжали своё занятие. Долгими, зимними вечерами, от невозможности занять чем-либо другим своё время, они привыкли заниматься этим, со временем, превратившимся в привычку, делом. Оно было для них словно разминка перед ужином, в виде свежих, капустных листьев, уже разложенных в их кормушке, работником бара.
Прожив достаточно долго на этом свете, они были старше тех молодых людей, что разглядывали их, сидя за своим столиком. И им предстояло пережить их, не на один десяток лет. Поэтому, как посмеивалась над ними эта молодёжь, нисколько не смущало, а, скорее наоборот, придавало уверенности и удовольствия их занятию.
- И, как им тут не скучно? – удивилась Марина.
- Скучно? А они разве знают, что такое время и, тем более что его нужно чем-то заполнять? – ответил Вадик. Затем, подумав чуть-чуть, убрав рукой с лица волосы, добавил:
- Но это древнее животное. Недаром раньше считали, что плоская земля покоится на трёх слонах, которые, в свою очередь стоят на огромной черепахе. Здесь же их две. Так веселее.
Марина держалась за подруг, ещё со школы, будучи верной той, детской дружбе, которая зарождается, когда человек ещё не способен понимать, что такое жизнь. Теперь же понимала, что вскоре судьба разведёт её с ними. Это ощущение не покидало в последнее время. Кто знает, может именно поэтому она и решилась ехать с ними в одной компании в Черногорию.
- Константин, а вы давно катаетесь на лыжах? – подступалась Люда.
- Я первый раз. И лыжи не мои. Взял у друга.
- Да, что вы! И я тоже не особо люблю все эти горки. Но, мы подруги, и не можем кататься поодиночке.
- Интересно, есть ли тут у них, что-нибудь покрепче? – допив содержимое своего бокала, нервно озирался по сторонам Константин.
Ритмичный стук, с лёгким скрежетом, создавал некий ритм для данного вечера, который, словно бы раскрывал все, тщательно скрываемые молодыми людьми планы.
- Свет, давай сходим в посёлок? Там в супермаркете, наверняка всё есть, - предложила Марина, которую раздражал этот скрежет, от него бегали мурашки по телу, и хотелось спрятаться, уйти, куда глаза глядят, но, только бы не слышать все эти африканские ритмы.
- Давайте. Только надо потеплей одеться. Там сильный ветер, - предложил Вадик.
- Тут идти-то всего ничего! – возразила упрямая, не знающая, куда деть лишнюю энергию Светка.
- А, вдруг мы заблудимся? – испугалась Люда.
- Не заблудимся, - поддержал Константин.
- Я и так тепло одета, - осталась на своём месте упрямая Светка.
Все, кроме неё, разошлись по своим номерам.
Девушки, втроём жили в одном, большом номере. Ребята взяли двухместный.
Поднявшись на второй этаж шумной толпой, компания разделилась по половым признакам, у двух, расположенных рядом дверей.
Вадик, открывая свою, электронной карточкой, мельком взглянул на Марину, которая стояла рядом с Людой, так же открывавшей дверь, пристально смотря на Константина.
Марина, воспользовавшись тем, что Людка открыла дверь быстрее, проскользнула у неё перед носом в номер первой. Константин, поступил так же, спрятавшись тем самым от взгляда Людмилы.
И только Вадик с Людкой, остались снаружи, улыбнувшись скорее ситуации, чем друг другу.
Марина, долго не решалась на эту поездку, чувствуя, что её ждут приключения. Но ей они не столько были не нужны, сколько не хотела менять что-то в своей жизни, найдя, наконец, более-менее подходящий вариант для себя, в лице Захара. Он был творческий человек, как ей и хотелось, но нуждался в её управлении. Правда, последнее время стал отбиваться от рук, перестав прислушиваться к её словам. Это начинало раздражать. Но она не видела в этом большой проблемы, веря в свои силы, надеясь на ум, который ещё ни разу не подводил.
Вадим, который, впрочем, не раздражал её, был полной противоположностью Захара. И она не могла уже поменять свой подход к жизни на полностью противоположный. Вадик не столько хотел научиться чему-то в профессии, сколько стремился к возможности, как можно дороже продать себя на рынке труда. Марина видела это, но, выросши в нормальной, советской семье не могла перестроиться и жить так, будто бы она училась не для знаний, а для возможности ими торговать. Понимая, что это и есть один из самых быстрых приёмов добиться чего-то в жизни, на деле она не могла им воспользоваться, всё же не отрицая такого способа пробиться в люди. Ведь цели её и Вадима совпадали.
Марина, умея рисовать, вдолбила себе в голову, ещё в детстве, что только творческий человек способен стать её кумиром. Но, Вадим, как назло и был самым настоящим представителем творческой профессии.

Через десять минут, вся компания, утеплённая и радостная, пустилась в путь, вниз, к посёлку.
Первые сто метров, пока был виден ещё их отель, все шли кучей, но, потом, как только он стал пропадать, в вечернем снегопаде, на фоне темнеющего неба, все интуитивно, словно полярники, растянулись в одно длинную цепочку. Шёл лёгкий, крупный снег. Затем ветер сдул его, сделав видимость лучше. Он нарастал с каждой минутой.
- Смотрите, там снеговик! – прокричал, Вадим, который шёл первым, пытаясь заглушить шум ветра.
- Что? – не расслышала Людка, которая шла самой последней.
- Да он ещё и с ….
Последнее слово унесло ветром в пропасть, граничащую с дорогой.
- Ну, с тем, что у мужчин между… - дополнил он.
Света, на мгновение, остановившись подле снеговика, сняв варежку, аккуратно обхватила его главную деталь своей тёплой, женской ладонью, словно бы примериваясь и, слегка задумавшись, поймав на себе взгляд Марины, отпустила, улыбнувшись ей, двинувшись дальше.
- Что он говорит? – переспросила Люда у Кости, который идя предпоследним, решил поменяться с Людой местами.
- Что снеговик – мальчик!
- А-а-а! Поняла, - рассмотрела, наконец, снеговика Люда. Все стояли полукругом перед ним.
- Хорошенький, какой! Надо сфоткать на память.
- Зачем тебе Свет? В нём же нет ничего необычного.
- И действительно Марин. Что это я?
Все пошли дальше. И только Константин, слегка нарастил самую главную часть снеговика, отстав от остальных, благо снег был липким, а на улице не столько морозно, сколько ветрено.
Сделав несколько изгибов и даже нечто наподобие петли, дорога упёрлась в посёлок, прилепленный по обоим её краям, слева, на склоне горы, идущем вверх, и справа, на склоне, идущем вниз.
- Кажется супермаркет там, в самом конце посёлка, где дорога делает поворот, опускаясь ещё ниже! – проорал Вадим, пытаясь перекричать ветер.
- Тут можно срезать по склону, - предложила отчаянная и не знающая, куда девать энергию Света.
- Да ты, что!? Мы же все погибнем! – испугалась Людка.
- Что же вы за трусы все! - ступила первой в пропасть Света, подогреваемая винными парами, обильно выделяемыми её дыханием.
Снег был не очень глубокий. Она провалилась только по пояс и, не испугавшись этого, двинулась дальше, разгребая перед собой сугробы руками, словно бульдозер.
- Может всё же не стоит? – в нерешительности, остановился перед свежепротоптанным следом Вадик.
- Стоит…
Он сделал первый шаг. За ним, так же с опаской шагнула Марина, затем Константин, пустив перед собой Люду, пошёл сам, завершая цепочку.
Спускаться нужно было всего метров на пятьдесят, и по наклонной. Сам путь был длиной, не менее ста метров, имея угол уклона, около сорока пяти градусов. Это веселило всех, но, уже к середине маршрута многие поняли, что зря втянулись в это путешествие. Снег уже доходил местами до груди. Идти становилось всё труднее и труднее.
И, тогда Света, вылезла на его поверхность и покатилась вниз, словно бревно, столкнутое дровосеками с горы
- Во даёт! Она сумасшедшая! – сказала Марина.
- Или пьяная, – поправил Вадик.
- Уже через полминуты, Света сидела у обочины дороги, и ожидала остальных, последовавших её примеру.
- Но, вверх придётся идти по дороге, - вздохнул Константин.
Марина хоть и была человеком расчётливым, но всегда тянулась к тем, кто отличался неким свободомыслием, желанием поступить нестандартно, не как все, даже, если это и шло в разрез с условностями окружающего общества. Кто его знает, может именно поэтому она и сошлась с Захаром? Все месяцы, что была знакома с ним, Марина старалась переделать его таким образом, чтобы он стал более понятен для неё, интуитивно заставляя поступать, как она считала нужным – в рамках условностей, навязываемых обществом.
Но он не сдавался, оставаясь таким же, как и был, решительным и смелым, творческим человеком, не боящимся пойти наперекор обществу. Одна проблема сидела прочно в Захаре, не позволяя угождать Марине во всём – неумение «расти» дальше. Она видела в этом всего лишь небольшой недочёт и надеялась, что ей только кажется. На самом деле Захара устраивало, что он уже имел. Ему не требовалось высокого положения в обществе. Чтобы получать удовлетворение от жизни, ему хватало всего лишь возможности самовоплощения. Он имел самое главное из того, что только можно иметь человеку в жизни – любимую профессию. И, несмотря на то, что только учился ей, узнавая с каждым днём много нового, был счастлив и рад, что может пока себе позволить это, в отличие от многих других из его окружения, с которыми закончил институт.
Первое время Марина думала, что с такими запросами он скоро ей надоест. Поэтому интуитивно всё же искала утешение в подругах, с их потребительскими взглядами на жизнь. Но, теперь она изменилась. И Вадик не был уже тем, кто мог заинтересовать её своим, таким же расчётливым, как и у неё подходом к жизни. В Москве её ждал Захар. И она хотела быть верной ему. И всё же, что-то точило изнутри, не давало покоя, говорило; годы уходят, и те из них, что ждут впереди, должны пройти теперь уж точно строго в соответствии с её расчётом, с тем, как она представляла свою жизнь ещё в детстве.
И зачем только она поехала в Черногорию?
В магазине оказалось всё, что им требовалось для того, чтобы убить сегодняшний вечер. Вискарь, коньяк, водка.
Затарившись горючим, экспедиция двинулась наверх.
Путь обратно был не так тяжёл своей неизвестностью, физически оказавшись легче. И всё только из-за того, что не нужно было пролезать сквозь сугробы, всего лишь преодолевая снежные заносы на дороге, которая, хоть и имела уклон, но не такой крутой, как спуск, что они с трудом преодолели.
Стих ветер и опять повалил снег.
Бары не привлекали их внимание своей однообразностью и пустотой. Где-то сидели люди, работали телевизоры, играла музыка. Но, всё это казалось им недостаточно весёлым для их празднично-приподнятого настроения.
Уставшие, но вернувшиеся с победой, они разбрелись по номерам, для того, чтобы переодеться, и выйти вниз, перекусить и продолжить праздник. Приехав в отель только вчера, поздно вечером они не в силах были отметить наступление миллениума, которого все так ждали в Москве. Здесь же он, словно бы и не замечался. Всё шло своим чередом. Гости отеля, пили, ели, накапливались в баре, где звучала музыка и, вечером должен играть какой-то приглашённый ди-джей. Казалось, что любой зимний день, особенно если это выходные, проходил здесь однообразно на протяжении, вот уже многих лет. И ничто не могло отделить из их числа именно тот, когда наступил миллениум, да и наступил ли он в этом году? Никому не было до этого дела. Музыка, алкоголь, разговоры, каникулы, вот, что было движущей силой всего происходящего здесь.

Та, что побольше, лежала на спине, пытаясь всеми четырьмя лапами помочь себе перевернуться обратно на живот, оказавшись в таком положении после того, как пыталась неудачно пристроится сзади, сверху на свою партнёршу. Вторая, скорее всего это была самка, забилась в угол и ела свежую капусту, наблюдая за неумелыми попытками партнёра, то ли отдыхая от него, то ли действительно сильно проголодавшись. Пробегающий мимо них официант, обратив внимание на стремление вернуться в своё, обычное положение, перевёрнутой черепахи, пролетел мимо не в силах остановиться, так, как вечер набирал силу, и клиентов в баре всё прибавлялось и прибавлялось. Официанты не справлялись.
- Давай поможем им? – предложила Марина.
- Давай, - согласился Вадим, и, отодвинув крышку террариума, попытался перевернуть двигающую в воздухе ногами черепаху, от его прикосновения, ещё быстрее зашевелившую ими.
- Тяжеленая какая! – не смог он с первого раза проделать намеченное.
- Попробуй двумя руками.
- Придержи крышку. Я щас, - Вадим взял черепаху обоими руками и резким движением, с грохотом, перевернул её на ноги. Та, как только оказалась в привычном для неё положении, не переставая передвигать ногами, как ни в чём не бывало, пошла в сторону кормушки, словно бы забыв о том, что только что собиралась проделать.
- Животное, - сказал Вадим.
- В панцире. Она не ушиблась? – поинтересовалась Марина.
- Это он.
- Откуда ты знаешь?
- Подумал так.

Играл ди-джей, который появился незаметно во всём этом, нарастающем гуле толпы. Марине показалось, что многие, несмотря на снегопад, пришли и даже приехали сюда из посёлка, ведь там такая скукотища.
Ей было приятно находиться здесь в горах, в самом центре праздника. Казалось, вся жизнь сосредоточилась вокруг неё. На самом деле это всё была настоящая мишура. Сама жизнь протекала там, далеко отсюда, в заснеженной Москве, где и в помине не было никаких гор, а оставался Захар. Но, она не хотела этого понимать сейчас, когда праздник вил хороводы вокруг неё.
Они танцевали. Затем опять пили, ели, опять танцевали, затем пили, ели, танцевали. А снег всё не прекращался, заваливая горы, ущелье, где находился посёлок и их гостиница, и, казалось, этот снегопад, идёт по всему миру, покрывая собой землю, пытаясь скрыть все тревоги, что были в человеческих головах, ещё так недавно, пару дней назад. Снег стирал в их памяти то, что хранилось, связанное с прошлыми привычками, взглядами, воспоминаниями. Он засыпал собой стыд, стеснение и обязательства, что были даны людьми в прошлом, прошедшем тысячелетии. Они оставляли там тем самым сами себя, моментально переродившись в новых, других бескомпромиссных, уверенных в себе, в своей правоте, безнаказанности и незаменимости, существ, теперь уже отдалённо напоминающих людей. Разве только лишь внешне, своим телом, движениями, одеждой и словами. Речь уже была иной, лишённой того смысла, что прослеживался в ней раньше.
Никто не спасся.
Хотя, где-то в отдельных, горных домишках, ещё теплилась жизнь, напоминающая прежнюю. Там было не так весело, но не от того, что их жители чуждались миллениума. Нет, они просто не хотели расставаться с прошлым, пряча его в своих сердцах, домах, памяти и мыслях. И им сейчас было намного лучше, чем, тем, кто, собравшись в группы, убивал в себе праздник. Они искали тишины, сохраняя мир, а не переделывая его под новые стандарты.

Света танцевала с Константином, который был сильно пьян. Алкоголь же не брал эту женщину, сколько бы она ни выпила.
Люда сидела в номере, закрывшись в ванной. Ей было плохо.
Затем Света с Константином пропали из виду.
Все пили купленный ими алкоголь, доставая незаметно бутылку из сумки, иногда, для вида заказывая что-то в баре.
- Марин, пойдём, я покажу тебе фото со съёмок в своём компе?
- В номер?
- Да. Комп же там. Марин, ты не переживай так. Мы такие пьяные, что уже неспособны ни на что плохое, как Светка с Костиком.
- А, ты думаешь, что они способны? – зачем-то уточнила Марина. Она была пьяна и плохо соображала.
- Я не думаю, а знаю, что Константин сегодня не на шутку разбушевался. Я никогда его таким не видел прежде. Наверно это миллениум повлиял так на него, - улыбнулся, наливая Марине коньяку Вадик.
Марина была пьяной, но всё равно пила коньяк, зная, что никогда больше не будет смешивать его с шампанским. Возможно, это обязательство ей самой себе придавало спокойствие, или же она перешла тот условный Рубикон, после которого мало, что могло остановить человека в его действиях, лишив практически всей логики поведения.
Марина любила раньше, что называется «Отрываться» со своими подругами в клубах. Нет, она никогда не принимала наркотики и не пробовала курить травку. Да и тяги к алкоголю в себе не наблюдала. Что же тогда происходило с ней сегодня? Она не понимала, впрочем, как и в тот, прошлый раз, когда Захар вызвал ей скорую.
Возможно, это было желание забыть свои сомнения и недовольства, которые уже успели накопиться, по отношению к Захару, но не были высказаны ему. И от этого терзали, изнутри ища выхода и находя таким образом. Она уже была не способна понимать что-либо.
Наверно, виной всему этот взгляд Вадима. Пронзительный и нахально - усмешливый, касающийся её, как бы свысока. Она понимала, что за этим стоит, но, всё равно, он, будто бы гипнотизировал, делая податливой, побеждая волю. Это происходило с ней впервые.
Новое тысячелетие подхватило и несло в свои, долгие года, которые ей предстояло прожить в нём.
- Пошли, - решительно выпила она остатки коньяка в своей рюмке.

- Никого нет, - констатировал Вадим, открыв дверь карточкой и на мгновение прислушавшись.

Она нравилась ему. Он не любил женщин, что легко велись на его слова. И тот вечер, когда она выпила лишнее, только завёл его ещё больше. Вадим не понял степень её опьянения, отреагировав на слишком злые едкие фразы в разговоре с ним, вызванные её раскрепощённостью от алкоголя, принятую им за черту характера. Марина понравилась ему своим языком, метким и даже слегка обидным. Другой бы никогда не простил таких колкостей, какими сыпала она. Он, было, решил в тот день, что возьмёт её без боя. Но, она неожиданно исчезла из его поля зрения. Поиски не увенчались успехом. Она ушла незаметно, словно Мата Хари, прикинувшись пьяной, или для реальности эффекта, действительно приняв лишнего, растворилась в ночном городе.
Но, так же неожиданно исчезнув, появилась в баре. Где она пропадала эти полчаса, Вадим не знал и уже оставил надежду. Марине требовалось просто побыть одной, и она поднималась на лоджию гостиницы, на последнем этаже, откуда были видны горы.
Снег, тишина, гулкие, доносящиеся эхом, чьи-то голоса, взрыв петард, всё смешалось для неё сейчас в один сплошной гул, не дающий сосредоточиться, выделив главные мысли. Она стояла молча в надежде понять, что с ней происходит. Но, горы слившись с небом в общий, чёрный фон, лишали ориентира, это путало, заводило в тупик.

Вадим включил свой комп. Марина присела на край кровати и прислонилась к подушкам Она была настолько пьяна, что её можно было брать голыми руками. Только мысленно теперь оставалась верной Захару. На деле же у неё начинался такой знакомый ей «вертолёт» Она улетала, каждый раз, как только закрывала глаза. Но, с открытыми, уже не имела особых сил долго находиться. Сказывалась усталость.
Казалось, устала от перелёта, новых впечатлений, алкоголя и обстановки. Но, на самом деле, виной этому был последний год, а точнее крайние его месяцы. За это время произошло столько событий в её жизни, что сейчас трудно понять, осмыслить, оценить их. Да и к тому же она сильно пьяна, ей хотелось спать, но, что-то мешало. Что же это могло быть, лихорадочно перебирала возможные варианты; Светка – нет. Людка – нет. Константин – да нет же! Вадим – нет… или да …  всё же – да…  именно да! Да! Да! Это был он.
Вадим присел рядом с компом, но, поняв, что Марину сейчас меньше всего интересуют его фотографии, уложил её и поцеловал в губы. Она слегка ответила ему. Он снял с неё кофту. Она не сопротивлялась. Тогда были сняты джинсы и расстегнут лифчик.
Бедный Захар. Что же я делаю. Но, может быть… я… может… он… я думаю, что надо проверить. Но… уже поздно,
поздно,
поздно,
поздно… - ритмично отдавалось в её голове.

На улице шёл снег. Что-то подсказывало ей о том, что уже утро. Рассвет ещё не чувствовался. Она лежала с кем-то рядом в одной кровати. Больше, кроме них, в номере явно никого не было. Она прислушалась. Сквозь ритмичный храп Вадима, лежащего рядом с ней на спине, не было слышно никаких посторонних звуков. Его левая рука, покоилась у неё внизу живота и сильно мешала ей, а точнее раздражала.
Она переложила её к нему на живот.
Храп прекратился.
Вадим открыл глаза.
- Ты как?
- Нормально, - прохрипела она, прокуренным голосом, хотя никогда не курила.
Вадим перевернулся на живот, и уткнувшись лицом в подушку, сказал:
- Жрать хочется.
- Скоро завтрак, - успокоила его Марина. Она не хотела есть. У неё болела голова. И ей ничего не хотелось. Ни кататься на лыжах, ни пить, ни улыбаться, ни одеваться, ни возвращаться домой.
Впереди было ещё пять дней отпуска.
- Хочется жрать, - словно бы не слыша её, повторил он.
Как же он похож на Гошу, подумала Марина, смотря на спину Вадима. И, как же я этого не заметила. Но, ещё вчера он мне так нравился. И, всё же, что есть я? Кто во мне имеет главную, движущую силу, помогающую не просто жить, но и расти, как человеку? Неужели я не в силах победить эту, такую бесполезную, как теперь вижу, победившую было, а теперь удалившуюся на задний план, свою вторую суть.