Следующая станция - жизнь

      Тот новый 2008-ой год был встречен мной очень неприветливо и сухо. В то время я ещё работал машинистом Московского метро, очень уставал от однообразных картин станций и тоннелей, от недосыпания, а главным образом оттого, что не мог смириться с этой работой, но и оставить её тоже не мог. Иногда я даже чувствовал себя поездом: скучным, гудящим и большую часть пути едущим по тёмным тоннелям, изредка окунающимся в тёплый, дарящий надежду свет. Но от этого сходства работа моя не становилась приятнее.
      По утрам я наспех выпивал чашку горячего кофе, чистил зубы и отправлялся в депо с тяжело скрываемой горечью. Опять темнота, надоедливый грохот колёс, лица людей, и всем им нет до меня дела... Я был чрезвычайно одинок в этом мрачном лабиринте метро, был отделён от пассажиров поезда на протяжении всего пути. Казалось тогда, сколько людей сейчас рядом со мной, и только один я работаю! Тоннели и трубы - вот мои попутчики.
      К тому же, я очень стыдился своей трусости. Я боялся, что никогда не вырвусь из этого круговорота станций, поездов, тоннелей, людей... Каждая станция была мне ненавистна, а наиболее пугали меня пустынные, мало загруженные станции: они были похожи на меня, на мою душу.
      В новом, 2008-ом году жизнь обещала наладиться: мне предложили работу менеджером в одном из небольших магазинов сети "Отрада", и я охотно согласился. К тому времени я возненавидел метро всей душой: оно пугало меня, не оставляло даже во сне, оно не давало свободно вдохнуть и выдохнуть...
        31 декабря 2007 года. Последний день моей работы машинистом. В последний раз я погружусь в темноту извилистых тоннелей, в последний раз покину её, и
 превращусь из машиниста в пассажира, занятого своим, любимым делом; в беззаботного, невинного пассажира... И насколько легче мне будет погружаться в сырость и мрак тоннелей, ведь я буду знать, что вместе со мной в неё погружаются тысячи человек, свободных, таких же, как я!
         Утром 31 декабря в метро было поразительно много народу. Впрочем, линия, на которой я работал, была известна большим пассажиропотоком, но я не ожидал  увидеть такое множество посетителей метрополитена в канун Нового года. Никогда я не видел метро затихшим, замершим, отдыхающим, брошенным... В нём всегда были люди; по крайней мере тогда, когда в нём был я.
         Перегон между станциями "Текстильщики" и "Кузьминки" никаких приключений не предвещал, но впоследствии произошло такое, чего я боялся увидеть даже в страшном сне. Изо всех сил я хотел предотвратить ситуацию, но было слишком поздно, моя большая синяя машина не слушалась меня, адским чудовищем она неслась и не желала остановиться.
         Экстренное торможение не помогло. Афанасий Борисович Львов, мужчина шестидесяти восьми лет (как установили впоследствии по паспортным данным) погиб на месте. Оказывается, он ехал покупать подарки своей семье,да и вообще тщательно готовился к Новому году, надеясь отметить его весело и достойно, так же, как надеялись отметить его миллионы других людей. Львов был очень высоким седым стариком, с белой бородой клином и длинным носом. На лбу у него было родимое пятно. Не знаю, какими у него были глаза: теперь они были навек закрыты, и никакая сила не могла их открыть, вернуть к жизни. Нет ещё такой силы, которая открывает глаза мёртвым. Я так и не узнал, из-за чего Львов упал с платформы на рельсы. Многие поговаривали, что он был пьян. Некоторые твердили, что его нечаянно толкнули и он не смог удержаться, некоторые и вовсе считали, что он просто поскользнулся. Остальные молчали.
          Придя поздним вечером домой, я не мог прийти в себя и был так ошарашен и расстроен, что даже забыл снять ботинки и в них ходил по квартире. Подумать только,я убил человека... Да, пусть это произошло случайно и не по моей вине, однако я убил его и оттого казался себе самым ничтожным, самым ужасным человеком на всей планете. Причём Львов погиб прямо под Новый год! Я не находил себе места, сидел в кресле один час, второй, бродил по холодным комнатам, не притронулся к новогоднему ужину, не стал слушать обращение Президента и гимн. Мне было стыдно. И зачем, зачем я только пошёл сегодня на работу?
         С нового года я начал работать менеджером в "Отраде". История с погибшим в метро кое-как забылась мной только спустя месяц. К тому времени я перестал винить себя и нашёл себя пригодным к радости жизни, открывающейся передо мной...  На новой работе мне хорошо платили, я перестал уставать и скучать и поддерживал взаимовыгодные связи с моими коллегами. И тогда я решил:"Пусть для прошедшего двери закрываются. Следующая станция - жизнь, и мне нельзя её пропустить, проспать, мне обязательно надо выйти на ней, успеть до закрытия дверей"... И я успел.

      Отныне уже более десяти лет я живу успешно и в достатке, однако редко-редко
 с ужасом и с тяжестью в груди вспоминаю страшный тоннель и бешеную скорость непослушного поезда, равнодушного к чужой жизни. Я начинаю обвинять себя в том, что был машинистом, неумелым, озлобленным машинистом, но вспоминаю затем, что прошлое не изменить, а значит, и винить его - пустая трата времени.
      Я уже проехал эту станцию, она исчезла за сумраком длинного тоннеля, полного непонимания и ошибок.