Сверчок. Коллежский секретарь. Гл. 77. Призыв к во

                Сверчок
                Часть II
               Коллежский секретарь
                77
                Призыв к восстанию

       Первоначально ода «Вольность» кончалась строкой «Погиб увенчанный злодей». Позднее я приписал еще одну строфу, резюмирующую всю оду:

И днесь учитесь, о цари:
Ни наказанья, ни награды,
Ни кров темниц, ни алтари
Не верные для вас ограды.
Склонитесь первые главой
Под сень надежную закона,
И станут вечной стражей трона
Народов вольность и покой.

      Эти заключительные строки звучат как очень умеренное изложение политических целей: вольность народов объявляется не только совместимой с тронами, но даже и их опорой. Закон в этих стихах приобретает характер закона конституционного, ограничивающего власть царя. Изложенная здесь программа кажется совсем не радикальной, хотя и соответствующей настроениям петербургских декабристов, в те годы не мечтавших о чем-либо сверх монархической конституции. Даже эта умеренная программа не снимает с оды окраски революционности.

                Но я  не призываю народ к восстанию.
               Нельзя в этом смысле понимать, как часто делается, стихи:

А вы мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!

          Если бы глагол «восстаньте» был употреблен в значении призыва к восстанию, мятежу, то эти стихи находились бы в вопиющем противоречии с остальной частью оды, где провозглашается горе племенам, если народу возможно «властвовать законом»: исторический пример французской революции достаточно красноречив. Дело в том, что глагол «восстать» здесь употреблен в значении «встать, воспрянуть, воскреснуть».
             Таким образом, понимание стиха «Вольности» «Восстаньте, падшие рабы!» в качестве призыва к восстанию совершенно исключается. И, тем не менее, оду считали революционной. Ода эта революционна потому, что она была совершенно несовместима с порядками императорской России. Слова «Тираны мира! трепещите!» в русской обстановке могли быть понимаемы только как прямое обращение к самодержцу всероссийскому и содержали революционную угрозу, хотя бы и недостаточно определенную.

                Ода была пропитана поэтическим пафосом
                Ода резко осуждала тиранию.
                Ода осуждала существующий в России строй.
                Этот строй исключал возможность существенных изменений без
                революционных потрясений.
                Ода мобилизовывала силы тайных обществ.
                Именно «Вольности» придавали наибольшее значение в истории моей ссылки. Позже я узнал содержание письма Карамзина Дмитриеву 19 апреля 1820 г., написанного  за две недели до моей ссылки: «Над здешним поэтом Пушкиным если не туча, то по крайней мере облако и громоносное (это между нами): служа под знаменем либералистов, он написал и распустил стихи на вольность, эпиграммы на властителей и проч. и проч. Это узнала полиция etc. Опасаются следствий».  К Инзову в Екатеринослав я был послан с письмом, в котором причина ссылки мотивировалась одой «Вольность»: «Некоторые поэтические произведения, а в особенности Ода на свободу привлекли внимание правительства на г. Пушкина. Среди великих красот замысла и слога это последнее стихотворение свидетельствует об опасных началах, почерпнутых в современной школе, или, лучше сказать, в системе анархии, недобросовестно именуемой системой прав человека, свободы и независимости народов». Все эти характеристики автор письма Каподистриа заимствовал из фразеологии французской революции (что еще яснее во французском оригинале письма).

               Текст этого письма был утвержден самим Александром.