Стук в окошко

- Ладно, всё, я пошла, не скучай! - сказала она и, ловко оперевшись  крылом  об угол сарая, полетела в сторону леса.
   Изумлённо и радостно я глядел ей вослед. Всего за час эта милая птаха похитила моё сердце и унесла с собой по то самое «навсегда», что так коротко для нас, и так бесконечно для неё.

    Удар , будто мягким кулачком ребёнка по стеклу, пришёлся как нельзя кстати. Хотелось выйти из душной комнаты поскорее, но не находилось приличного на то резона.
- Ты куда?
- Да вот, птица ударилась об окошко.
- Вроде, несильно.
- Схожу, посмотрю...

    В оставленном, позабытом осенью рукоделии - недоплетёной розетке травы под окном, лицом вниз лежала обыкновенная овсянка. Неудобно вывернув правое крыло, просыпав горсть мелких коричневых перьев основания хвоста, она дышала чаще, чем умела. Неловкое состояние тревожило её, и, сгоняя с непривычного места, торопилось пуще обыкновенного сердечко... Но встать, взлететь, или даже просто - подобрать под себя обтрёпанный падением подол она не могла.
- Да ты ж моя бедная,- шепча тихо и нежно, чтобы не напугать, я склонился к птице и, недолго думая, подобрал её ладонью. Опасаясь, что овсянка станет вырываться и наделает себе новых бед, держал наготове вторую руку, но, к моему удивлению, птица ловка подтянула под себя ушибленное крыло и едва заметно завозилась, устраиваясь удобнее.
    Тихо приговаривая, я согревал овсянку, загородив от ветра, и через некоторое время стало заметно, что сердце её бьётся ровнее, но левая лапка сжата в кулак, словно отбита. Следовало дать овсянке возможность прийти в себя, поэтому, не решаясь отвечать за благополучие птицы, я задумал усадить её на скамейку подле сосны. Приложив ладонь так, чтобы она была свободна в выборе, попытался принять руку, но птица тут же разжала кулачок и крепко ухватилась за мой палец.

- Ого! - неожиданно и счастливо рассмеялся я,- ты меня совсем не боишься. Какая ты... милая. Давай-ка я тебя тут, поблизости устрою, только на время, - а если к вечеру тебе не станут лучше, приглашаю к нам в дом, милости просим.
Овсянка согласно прикрыла глазки и даже, кажется, задремала.
Припомнив о том, что позади сарая, в кустах малины с прошлого года висит гнездо, я направился прямо туда. Но, как только поднёс руку с птицей к лукошку, она открыла левый глаз, укоризненно и демонстративно  посмотрела на меня и продолжила прерванный сон.
     Так я и ходил туда-сюда, баюкая птицу. Выбирая места, где земля мягче, чтобы ступать потише, да куда солнце сможет дотянуться без помех.
Прошло не больше получаса, как овсянка оправилась и смогла взлететь. Она сделала это не разом, а спрыгнула сперва  на тёплую кочку у моих ног, предоставляя рассмотреть, до чего ж хороша, и лишь спустя несколько мгновений, встряхнулась и исчезла. Как пепел с блюдца...


- Кто-то постучался или мне показалось?
- Да нет, этот так, поползень, шалит.
- Всё тот же?
- Ага.

    Очередной стук в окошко. Как же я страшусь его и жду его как теперь...