Исчезнувший остров

                В тот памятный 1996 год, после половодья в русле реки, освобождённой от ледяных заторов и большой воды  весеннего разлива, на её середине, образовался остров, которого раньше не было.  Даже самые древние старики села Багрянцево говорили, что никогда прежде они этого острова не видели.
Непривычная в тот год весна явилась тёплыми днями только в конце апреля. В прежние времена ледоход начинался последними числами марта, но в то удивительное время морозы отступили позже обычного и потому весенние каникулы школьников сдвинулись на две недели и, когда в городах учащиеся пошли в школу после каникул, то в сёлах из-за непроходимых дорог каникулы только начались. За две недели тёплых весенних дней дороги и тропки протряхнут и мальчишки и девчонки сёл и хуторов потянуться в единственную в округе среднюю школу за знаниями.
В летних школьных каникулах мальчишки и девчонки, приберегая своё любопытство, стали плавать на остров, исследовали его весь вдоль и поперёк, но ничего примечательного  на острове не нашли.  Только раскалённый летним зноем песок нетерпимо обжигал  пятки и скоро пацаны с девчонками потеряли к острову всякий интерес.  Надоедливо и скучно годы сменялись одни  другими и настало время разрушения основ. Сверху велено было распустить колхозы и совхозы. Председатели и директора, запрятав подальше, на всякий случай, красные партбилеты, послушно выполнили распоряжение изменнического начальства. Коллективное хозяйство села Багрянцево прекратило своё существование. Село постепенно превратилось в малолюдный хуторок, средняя школа преобразовалось в восьмилетку, потом в четырёхлетку, но в селе скоро детей совсем не останется и тогда и эта школа исчезнет. Молодёжь село покинула, а старики, известно, детей не рожают.На всё село только несколько активного возраста мужики с семьями остались среди стариков и старушек пенсионного состояния.  Остров всё увеличивался и расцветал. Ветры заносили на его поверхность семена трав, цветов, деревьев и с годами остров превратился летними днями в зелёный оазис. В нём даже тропок никаких не существовало. Народ, почему-то остров не любил и даже испытывал к нему непонятный страх. И хоть живых душ в селе оставалась самая малость, всё одно неприятие острова даже увеличилось. И если спросить любого жителя Багрянцево отчего он не расположен к острову, то опрашиваемый затруднился бы дать точный ответ любопытному человеку.

Всё когда-нибудь заканчивается, закончилась и история с загадочным островом.
Среди селян, вдруг, распространился слух, что на острове спрятан, закопан клад Степана Разина и золота там и бриллиантов и прочих драгоценных каменьев  разных видимо-не видимо. Первыми ринулись на остров прибывшие в село к своим родителям  отпускники,- сыновья с жёнами и детьми, дочери с мужьями и отпрысками. Им всем хочется после смрада городских улиц подышать чистым воздухом родных пенат. Каждое лето отпускные дни горожан проходили обыденно, спокойно с рыбалкой, сбором грибов в лесных посадках и купаньем с загораньем на берегу речки Иловли. Но тут в дотошливые умы бывших селян вклинилась мысль о возможности разбогатеть без больших усилий интеллектуальных, психических, организаторских и прочих предпринимательских талантов. Нужно только взять в руки лопату и копать, копать…
Дмитрий Рохляков душным июльским вечером зашёл гости к своему давнему приятелю, ещё пацанами они дружили не разлей-вода. Друг его детства Никита Храпов, встретил Дмитрия приветливо. Его жена, симпатичная молодка с округлившимся животиком быстро накрыла стол в беседке с закуской в меру щедрой и весьма аппетитной, огурчики, помидорчики со своего огорода, соседствовали с блюдами из жареного мяса, калёных яиц, и варёной картошки щедро политой луковой поджаркой. Дмитрий достал из пакета и выставил на стол бутылку коньяка и круг ароматной копчёной колбасы.
- Убери ты этот коньяк и колбасу. Моё всё пить и есть будем,- сказал Никита.
-Зря ты так говоришь,- укорил приятеля Дмитрий,- коньяк хороший и колбаса вкусная.
-От коньяка у меня голова болит и в брюхе извержение происходит, а в колбасу  нынче всяких ешек – хренешек насуют и продают  втридорога, мяса там почти нет. Будем мы, Митрий, пить мой напиток чистый как слеза младенца, выгнанный через отстойник и процеженный через специальный фильтр. И закусим мы безвредным продуктом с моего личного хозяйства.
Крепка оказалась самогонка приятеля. Дмитрий выпил стопку, дыхание у него перехватило. Он долго и старательно закусывал, а зачем пришёл он даже забыл. Вторая стопка пошла легче и он вспомнил, что не праздно он пришёл к Никите, а по делу не разглашаемому, секретному.
Пока говорили о всяких пустяках; детство, юность, школьные годы вспоминали, Дмитрий всё думал как бы ловчее затеять разговор об острове и кладе. Наконец, когда воспоминания детства закончились и за столом образовалось минутное безмолвие, Дмитрий, наконец, заговорил о той заботе, которая его к Никите привела:
-Никита, говорят, на острове нашем клад зарыт…
-Ты веришь этой бабьей болтовне? Ну да, копают там чудики разные, клад ищут. Вчера даже чужаки из города припожаловали, карты разворачивали, думали. Смешно ей богу. Чё разбойник Стенька под водой что ли брильянты с золотишком закапывал.
-Возможно, века назад этот остров был, потом под воду ушёл.
-Ты  собрался тоже остров перекапывать?
-Собрался и тебя зову… чем чёрт не шутит, найдём клад и заживё-ё-ём.
-Димка, ты это всерьёз иль спьяну несусветную городьбу городишь. Зачем мне клад? Я и так живу счастливо. У меня большое подсобное хозяйство, огород -  почти гектар, поливной. В Городе когда сам торгую, когда перекупщикам сдаю продукцию по договору.  Некогда мне  пустяками  время тратить.
-Верю, Никита, что тебе клад не нужен и ты не веришь, что он есть. И я думаю, что найти его один шанс из тысячи, а вдруг шанс этот нам выпадет. У тебя трое детей?
-Угадал, два пацана и доченька. И ещё Фаечка парнишку родит. Я не то что вы городские, долго резину не тяну, у нас с супругой все детишки- погодки. Ладно. Уговорил ты меня. Помогу я тебе на острове землю копать. Только предупреждаю, я располагаю тремя свободными днями. У нас в деревне каждый день свой счёт имеет и настоящему крестьянину особо некогда дни попусту тратить.
-Ты принял правильное решение, Никита. Если отыщем клад, ты детям своим обеспечишь безбедное будущее.
-Димка, ты взрослый, образованный мужик и веришь в бабьи сказки. Я согласился с тобой поработать на острове просто из сочувствия твоему больному воображению. Завтра раненько, в шесть утра на моей лодке поплывём к острову. Не опаздывай. Я с лопатами буду, а ты топор с ломом у родителей в сарае найди.
-Зачем лом и топор? Остров песчаный.
-Лом нужен на тот случай, если в глубине порода, камни окажутся, а топор корни деревьев подрубать, чтоб не мешали к кладу,  добираться,- пояснил Никита,  и хохотнул с ехидцей.
ХХХ
Третий, последний день работали на острове Никита и Дмитрий. Каждый день, несмотря на песчаные оползни они выкапывали огромные ямины чуть меньше человеческого роста глубиной и конечно никакого клада они не находили. Легковерный Дмитрий уже жалел, что зря потратил время дорогого отпуска на заманчивую, но пустую химеру, недостойную внимания не мальчика, но мужа.
Нынче на острове, кроме Дмитрия и Никиты, вгрызались в зыбучие пески ещё два человека – славный пенсионер и советский орденоносец, много мудрый,  ростом и силой не обиженный дед Михаил (Михей по- уличному) и человек не серьёзный, лентяй и забулдыга  росточком чуть выше карликового Сергей Шкваркин ( Шкварок по- уличному). Шкварок всю неделю копался в одном месте и никак не мог вырыть яму даже в половину своего измождённого водкой туловища высотою в метр с кепкой. Иногда от того места, где Шкварок пытался добыть клад раздавался визгливый матерный лай, означающий очередной обвал песка в выкопанное его непосильными трудами углубление.
Сегодня Дмитрий с Никитой вяло работали, может они в тайне от себя и друг от друга надеялись всё ж таки найти на острове если и не клад, то что-нибудь интересное, но кроме песка и корней деревьев в недрах острова ничегошеньки не было. И погода Сегодня не задалась, пасмурно, туман.
Решили два друга сегодня сильно не озадачиваться пустой работой, а чуток помахав лопатой уплыть домой пораньше, и так устали за два дня упорного искания клада.
По случаю окончания заманчивых, но бесполезных, упорных трудов, Никита прихватил из дома четвертушку высочайшей пробы самогона  с  закуской. Только подняли стограммовые  походные небьющиеся стаканчики,как услышали истошный вопль:
-Нашёл! Нашо-о-ол!... Растуды яво в дышло! Нашёл!!.
Голос тот блажной незнакомый совсем. Нет нынче на острове людей с таким зычным басовитым ором. Махом опрокинули в себя Дмитрий с Никитой огненную воду и поспешили  на крик истошный.
Увидели они Серёгу Шкварка. Он стоял в незначительном  углублении, лопатой долбил с силой о  твердый, засыпанный песчаником некий загадочный предмет , а из широко открытого рта счастливого кладоискателя рвалось басовитое: «Нашо-ол!!» И откуда у этого несерьёзного тщедушного человечка вдруг прорезался вместо всегдашнего фальцета  бас соразмерный,  разве что с каким-нибудь здоровенным работным мужиком.
Пока друзья стояли и молча удивлялись невиданному зрелищу, около Шкварка оказался дед Михей. Он с размаху треснул орателя по затылку. Шкварок поперхнулся и замолчал: «Ты чё голосишь, как ишак укушенный ишачихой.   Что с тобой приключилось?»
- Клад я нашёл, мужики, клад,- произнёс Шкварок своим обычным голосом и для наглядности постучал лопатой о скрытую песком твердь.
-Нужно очистить от песка, обкопать предмет, а потом будет видно клад это или чепуха пустая,- распорядился старик и мужики дружно и с большим интересом взялись за дело. Через некоторое время они увидели большой ящик тесно обложенный металлическими плитами. Михей соскрёб в одном месте лопатой зелёный налёт. «Чистейшая медь,- сказал,-нынче такого чистого медного сплава не бывает. Похоже на домовину».
- Такой огромный гроб? Почему?- удивился Никита.
- Потому, что в древние времена погибших, или умерших в один день супругов люди хоронили в одной домовине, пояснил старик.

ХХХ

...Стремянной Василий шумно ввалился в горницу:
- Княже, гонец прискакал из засечной линии с вестью недоброй.
-Зови.
Спешно, пригнув свой богатырский стан, дабы не удариться головой о притолоку  стремительно вошёл сотник засечного стрелецкого полка Еремей сын Володимира. Синий кафтан его стал серым от пыли осевшей и на одежде и на челе стрельца от спешной скачки. Уж у самой стены крепостной взмыленный конь его пал, закончив свой многоверстный галоп.
Едва перевёл дыхание Еремей, как говорить начал:
-Пресветлый князь, нынче на заре нехристи,  татары с ногаями, вырезали засечную засаду, перебили караульную стражу и нынче   остановились в версте от черты засечной и празднуют удачу. Костры жгут конину варят и хмельное пьют, что с караульных погребов выгребли. Не брезговали окаянные с убиенных наших воинов кафтаны снимать.Похоже до  утра завтрашнего оне сюда не доберутся.
-Дрыхли вои бесчинные, теперь вечным сном спать будут, да за грехи  земные на страшном суде ответ держать.- Взмутился князь. Ты, сотник,  как цел остался  и велика ли орда?
Потупился зело смущенный княжеским вопросом сотник Еремей:
- У любушки своей богоданной заночевал я пресветлый князь. Караулы засечные проверил и к ней. Она в лесной чащобе, в земляной горнице недалече от черты засечной в разлуке мается. Жалкую я ей, жене моей молодой ненаглядной, княже, потому и отлучился. Не смог я её уговорить в слободе остаться, за мной увязалась и вот…
- Ладно, ладно,- прервал сотника князь.- преступ свой подвигом воинским искупишь! Сколько поганых, скажи,сейчас лютуют, на земле отецкой  сей час, видел ты? Задал князь главный вопрос.
- Я, пресветлый князь, как рассвело, к караулам подался, но услышал крики и гвалт оглашенный, притаился и увидел страшное… Татарове рубили засадных казаков не успевших в сполох ударить. Потом караулы полка засечного бить стали. Стрельцы со сна защищались слабо. Которые из них сопротивлялись, тех рубили, остальных в полон брали. А как отошли они версту и остановились , кумыс пить, конину жрать, так осмотрел я засеку вёрст на пять и ни одного живого православного христианина не увидел, все полегли, и только один дохлый ногай валялся пещальной пулей убитый. А орда вельмо велика, не  мене тумена будет.
«Десять тысяч,- изумился князь .- Видно нашёлся в дикой степи среди разрозненных татарских и ногайских разбойных шаек мурза, который сумел их сколотить в одну орду и туменбаши он сделался. Почуяли нехристи, что в царстве московском государственные нестроения, смута обессилили землю русскую.
                "Самое время окаянным бывших данников грабить. Нет государя на Москве. Семибоярщина неверная и продажная с Сигизмундом братается,"- с горечью думал князь.
                Прислал его, князя Юрия, царь Василий Шуйский  на южные порубежья, земли благодатные, рыбные от ворогов сберегать и стрелецкие  сторожи засечные в порядок привесть.               
                Очень большие неустроения князь Юрий в полках охранных нашёл. По всей южной полосе засечной от речки Камышинки до Дона князь с пятью верными казаками мотался и нигде воинского порядка не видел. Стрельцы вкупе с казаками бражничали и с невесть откуда оказавшимися здесь девками ушлыми и непотребными  забавлялись без времени. Удивлялся князь тому, что татары до сей поры только шайками мелкими в пределы Руси наведывались и вот опасения его оправдались. Ещё добро, что полковник в крепости, боярин Арсен Кивин, оказался человеком честным. Все припасы воинские не разворовал и на складах стрелецких пищалей, зелья к ним и амуниции   ещё с времён царя Годунова хранилось достаточно. И стены крепости дубовые глиной обмазаны чтоб  стрелы огненные татарские  их не запалили .
Казнил князь самых дерзких нарушителей службы воинской, девок приказал плетьми сечь  и с пределов порубежных отправить. Из казны обнаруженной в подвалах крепостных велел воевода-князь выдать стрельцам и казакам двойное жалование за три месяца и тем утихомирил недовольных жестокой расправой с нарушителями присяги государю.  Ох, труднота большая порядок воинский строить, когда знают вои, что на Москве нет государя, а правители из семи бояр ворота кремля отворили жолнерам польским.               
       
               
                Отправил царь Василий  стойкого слугу своего князя Юрия рубежи российские от диких степняков беречь, но пока достиг князь крепости порубежной бояре свергли с престола последнего из рода Рюриковичей государя и сдали его гетману польскому Жолкевскому.
- Еремей, во искупление вины своей воинской, велю тебе взять полсотни стрельцов, вооружённых огненным боем и самострелами , гнать по всем селениям окрестным и предупреждать смердов что б с малыми пожитками своим укрывались они в лесных чащах и оврагах дабы спасти животы свои от свирепства окаянных.И любушку свою не забудь. Да пусть поспешают. Недолго орда будет припасами засечного полка брюхи тешить. Ринуться в рассыпную ясак сбирать, и рухлядью разной наживу творить. Отроки, старики и жёны с девками и чадами нехай в отступ уходят,  а мужей зови в крепость идтить. Припасов оружных всем хватит. Передвигайся скрытно. От разъездов степняков в балках хоронись, а ежели увидишь окаянных, сшибки с ними избегай. Отправляйся не мешкая.
-Исполню всё в точности как велено тобою, князь.
Другим днём к полудню ближе вернулся сотник и  смердов привёл, к ратному делу способных, числом в триста душ. Всех их вооружили самострелами, щитами и кольчугами коими от стрел татарских спасаться можно . Сразу же сотник и стрельцы с казаками начали учить хлебопашцев обращению с оружием и прицельному  бою из него. Мужик   наш русский кажется полусонным увальнем с ленцой, но в деле каждом, а ратном особенно, оказывается ловким, сообразительным, старательным. До самого захода солнышка крестьяне охотно постигали приёмы воинские. Только в сумерках окончилось их воинское обучение. Поснедали скромно, чем бог послал: мясом вяленым с хлебушком житным и отошли ко сну, устроив под голову ладонь свёрнутую в кулак там, где недавно животы свои едой немудрящей баловали. Звёзды смотрели на них с неба божьего тихо и печально. Многим то ложе жёсткое станет последним в их жизни земной.               
                ...Расставил сотник Еремей караулы по стенам крепости и к князю поспешил.
В гридне князя собрались сотники стрелецкие и старшины казацкие  с предводителем своим Семёном Реутом , мужиком приземистым с плечами богатырскими; кудряв и чёрен он, на цыгана похож и виду свирепого, разбойного. Не доверял князь казакам, но знал он точно, что испокон веку татарва им другом не была, а лишь врагами беспощадными. Ещё в недолгую бытность свою царь Фёдор, сделал им хлебное и денежное довольство с тем, чтоб они рубежи русские стерегли.
-Браты мои,- обратился князь к начальным людям  крепости,- ведаете ли вы, что нет ныне на святой Руси государя, а на Москве сидят ляхи. Бояре -  изменники, зовут на стол русский сына короля ляшского Сигизмунда,  католика Владислава. Не бывать тому! Из Новгорода Нижнего идёт к граду стольному ополчение в главе с князем Пожарским истинно народное -  в нём не только русичи, но и татары Казанские и черемисы и многие другие народы земли российской двигаются силой несокрушимой гнать взашей иноземцев подлых.  Будет ещё жить Русь святая многие века и прирастать мощью всех народов её населяющих!
У многих воинов закалённых в боях руки сжимали рукоять мечей, а на глазах блестели слёзы. «Светлый князь!- кричали они,- веди и ты нас к Москве с Пожарским вместе ляхов и изменников бояр рубить станем!»
-А кто тут землю политую кровью пращуров наших защищать останется! Никто. И хлынут  тогда неисчислимые орды ногаев и крымчаков, черкес и прочих разбойников. Опять тогда польётся кровь русская рекой. Невольничьи рынки Каффы будут полны русичами. И останутся тогда просторы сии житные  разграбленными, сожжёнными,  безлюдными, пустыми. И может статься тогда, что край этот заселят янычары турецкие с татарвой в купе. И отсюда придёт тогда погибель царству и народу православному.               
               
                Вняли мудрому речению князя начальные  воины защитников крепости.  Согласно кивали головами. Нелепо спорить против очевидного.
Советовались недолго и согласно. Порешили  с одобрения князя; организовать смешанные отряды защитников крепости из стрельцов, казаков и смердов. Обученных на скорую руку дружинников -  смердов вооружить самострелами, стрельцов и казаков вооружить огненным боем – пищалями и фузеями. Всем выдать щиты и кольчуги от стрел бусурманских спасающих. По карте крепости обозначено  какому отряду защитников где оборону держать. Атаман казацкий Семён Реутов вдруг вспомнил: «Видел я, как два лета назад со стен крепостных  несколькими пушчонками палили. Испытывали верно. Знать где-то в городе нашем крепостном пушки схоронены.»
- Про то должен ведать, мыслю я, полковник,- сказал сотник Еремей.
- Боярин по старческой немочи своей покинул нас и отбыл в отчину свою на покой,- сообщил князь.
- Тогда Василий Храпов должён показать место схрона. Он  у полковника числился помощником по воинским и съестным припасам,- говорил сотник собранию людей начальных.
Стали искать Храпова по всем домам, землянкам, закоулкам и нигде его не нашли. Заподозрили неладное. Князь в сопровождении доверенных, сотника Еремея и атамана Семёна Реутова вскрыл железную дверь казённого подвала и обнаружил наполовину пустой сундук с серебром припасённым на денежное довольствие стрельцов с казаками и на откуп в случае длительной осады.               
                -Тут, слышал от полковника случаем, есть ниша потайная, о которой никто не ведал, даже Васька ,-вспомнил сотник.                Ходили вдоль стен, простукивали  и,  в одном месте повеяло звуком пустоты. Навалился плечом казак Семён, рухнула непрочная кирпичная кладка, а за ней три пушки, мешки с порохом и куча рубленого свинца для зарядов. Подозревал боярин измену, потому и спрятал с надёжными, проверенными людьми, орудия с зелью и с зарядами так надёжно, что о том даже Храпов не ведал.
Во все стороны поскакали казаки на быстрых своих конях, чтоб перенять изменника. Уже ночью глубокой, приволокли Храпова в крепость на суд и расправу. Князь приказал повесить иуду. Повесили скоро, утра не дожидаясь.А жену и чад его не тронули. Жонка и дети невинны в измене Васьки.
Князь эту ночь спать не ложился. Думы тяжкие ему докучали. Что там, на Москве? Надёжа великая на ополчение Минина и Пожарского. "А ежели в Речи Посполитой внутренняя неурядица уляжется,-думал князь,- договорятся паны с литовцами,  ханом крымским и совокупно на Русь святую навалятся, тогда …  на бога только надёжа, что не попустит он уничтожения державы православной".
В гридницу нешумно вошла супруга князя Евдокия. Удивлённо воззрился князь на красавицу жену. Она смотрела на мужа ясными, невинными  голубыми глазами. Зашлось сердце нежностью при взгляде на ладный стан ненаглядной возлюбленной спутницы жизни своей, но произнёс
он сурово:"Ты ослушалась воли моей, Евдокия!  Велено тебе с жёнами стрелецкими на добрых конях со стражей верной уйти в Нижний Новгород. Пошто самовольничаешь"
- Юрий, господин мой, не только я все жёны стрелецкие в отказе.Не хотят они, как и я, покидать мужей в грозный час. Мы с вами рядом оборону держать станем. Прикажи выдать нам оружие и прочую воинскую справу. Делу воинскому мы обучены вами же, мужьями, и не хуже воинов наукой стрелецкой владеем.
Смутился князь непокорностью жены, но просьбе её, после недолгого раздумья, внял и все жёны, что хотели стоять на стенах крепости с мужьями рядом получили оружие, кольчужные рубахи и щиты.
Тем временем, конница татарская рассыпалась по просторам Руси за её рубежами южными. В селениях брали всё. Коров, овец, кур и всякую рухлядь, только свиней рубили они с визгом пронзительным, злобным. Брезговали они свининой, по завету Пророка Мохаммеда.  Ясыря нигде не находили они. Скрылись неверные в лесных чащобах и оврагах, а искать их время ещё не приспело. Спешили они к крепости. В тайных сношения с русским Васькой, негласным  мусульманином ,ставшим «правоверным» в неволе бусурманской, знал мурза Керим, что в крепости полно серебра, оружия и всякой рухляди. И ясырь богатый будет, в крепости много людей. Как заурядный бандит он думал только о наживе, но сын его по прозвищу Кровавый Ахмед, думал по - другому. На добытое в крепости серебро ему мечталось собрать несколько туменов батыров и завоевать свой улус в вольных степях Казахии, сделаться ханом сильным, непобедимым. Тогда и Урусию можно заставить дань платить, как прежде Золотой Орде платила. Если начнёт ему мешать отец, он его убьет.
У стен крепости татары появились на рассвете третьего дня. Бесчисленно обложили крепость с трёх сторон, а четвёртая часть стены крепостной , западная, упиралась в крутой берег реки Иловли.Там только в одной башенке малым караулом крепостным обходились ибо нет брода с этой стороны реки и татары не могли здесь осаждённых доставать. 
Одну за другой батыры посылали огненные стрелы, за пределы стен городских, но клубов чёрного дыма татары не видели. Сотни вёдер воды вылили жители города на стены и крыши домов перед появлением татар, и гасли стрелы татарские на сырых строениях.И ещё, будто на зло степнякам дожди каждый божий день крепость и окрестности заливали. Надоело врагам зря тратить стрелы снаряжённые паклей с горящей смолой, перестали они пытаться зажечь город, а обратили тысячи стрел на защитников крепости. Стрельцы и казаки, одетые в кольчужные рубахи стрел татарских не боялись. С дальнего расстояния, в четверть версты,  стрелы раскосых супротивников до наших воинов долетали, но силу боевую они в полёте длинном тратили и ударившись о кольчугу , иль щит русичей падали к их ногам. Но вот один защитник упал пронзённый длинной с большим железным наконечником и оным же  оперением стрелой. «Самострелы у татарвы появились,- подумал князь,- не иначе проклятые генуэзцы врагов исконных святой Руси  арбалетами вооружили». Велел князь всем стрельцам, казакам, дружинникам и прочим доброхотам относиться к себе с большим бережением и посылать  стрелы алебардные, кои назывались у русских самострелами и вести огненную  пальбу только из бойниц, а не стоять на стенах открыто, храбростью безумно похваляясь 
Жёны, что в городе остались сноровисто заряжали пищали, а стрельцы с казаками старались боем огненным татар от укреплений отогнать. Только на расстояние полтораста шагов заряды пищальные врагов поражали. Татары с ногаями скоро поняли с какого расстояния бесстрашно можно стрелами арбалетными русичей поражать и близко к стенам не подходили.
Метко умели батыры стрелы посылать и таяло число защитников.
Места павших занимали их жёны. Немощные старики и старухи рыли могилы неглубокие на майданной площади и хоронили павших русских воинов.  Припасов воинских и воды колодезной хватало, но кончились съестные запасы. Съели коней и совсем голодно стало. Ночью, перед самым рассветом, сделали отчаянные добровольцы вылазку,  с князем во главе. Захватили у татар три воза. В одном оказались стрелы арбалетные, а в двух других мясо вяленое. Пятеро наших добровольцев погибло и князь тоже. Взяла на себя начальное руководство осаждёнными княгиня. Больше некому воинами русскими руководить в крепости. Сотник Еремей давно не уберёгся от стрелы татарской и лежит упокоенный и отпетый дьяконом Порфирием в могилке неглубокой вместе с другими павшими воинами. Атаман Семён Реутов мается раной опасной в курене казацком.  Но этим же днём  пронзила меткая стрела татарская грудь княгини Евдокии. Тогда возглавил защитников  казак Пётр, сын станичного кузнеца Рохлякова.
Подкормились добытым в кровавой сече мясом воины русские. Наваристый бульон с луком да лебедой варили. Сами его хлебали и раненых тем бульоном сытным поили. Знахарка Таисия, жена стрелецкая, раны болезным
воинам травяными отварами промывала и теми же снадобьями  горькими их поила. Некоторые раненые крепли, силой наливались и среди них атаман Семён Реутов отменно выздоравливал.  Однажды ясным днём позвал к себе станичника Петра:   
- Как справляетесь с басурманами,Петро?- спросил тихим, но твёрдым голосом.
- Бьём их окаянных без числа, а их всё больше становится, со всех степных окраин нехристи сбираются. Взяли на вылазке в полон ногайца, так он говорит, что считает татарва, будто в крепости сотня пудов серебра хранится, вот и сбегаются с дикой степи все шайки бродячие, на поживу добрую надёжу имеют. Нас мало остаётся. И пушки не спасают. Бьём их как мух надоедливых, а они не унимаются и стрелы от них тучами летят. Труднота нам. Не ведаю, как дальше нам стоять. Съестное, что в вылазке мы добыли, вскорости кончится, опять голод замучает нас. На стены они лезть не станут, штурмовать татарва давно разучилась, а ворота они свалить смогут и тогда погибель  нас найдёт. Твой совет баю я услышать, Семён. Сдаваться степнякам на муку и глумление не мыслю и оборону далее держать сил уже нет.
-Мне стрелецкий полковник Арсен, когда крепость сия воздвигалась, показал ход тайный из крепости. Выведет он к крутояру  у реки а оттуда на друг-берег переберёмся плотами кои около в плавнях давно упрятаны. Прежде того надобно князя и княгиню в одной домовине схоронить достойно в боевых доспехах и в могилке  ближе к берегу, аль на острову.
-Все исполним, атаман, так, как тобою сказано.
Ночью следующей положили князя и его молодую жену в одну домовину,дьяк Порфирий отпел покойников,  крышку забили и воском все щели заделали, с крутояра к реке домовину опустили,на плоту переплавили на остров в могилку опустили,листами медными обложили и никакого холмика не оставили, дабы  нехристи последнее прибежище князя с княгинею не разрыли и над усопшими не надругались.Обратно в крепость молодые и сильные  стрельцы числом малым по верёвочной лестнице в крепость с речного обрыва поднялись и тайну похорон никому не поведали.
Другим днём в сумерках вечерних,стрельцы, казаки, дружинники их жёнки и дети под водительством Семёна Реутова, спустились в подвал с оружием и казною здесь хранимой. Атаман открыл сундуки с серебром и велел каждому насыпать в котомку кто сколько сможет унесть: «Дабы басурманам не досталось». Из этого подвала, в незаметном его закоулке, отодвинул Семён железную дверь и обнаружился тесный потайной ход по которому с трудами,но выбрались к крутому берегу реки оставшиеся в живых защитники крепости их жёны и чады, уместились на плоты и через малое время оказались на противоположном берегу. «Уйдём мы к устью реки Камышинки,- распорядился Семён, там Волга-матушка рыбной ловлей нас от голода сохранит.  В Камышинку ино заходят, спасаясь от волн буревых струги купецкие. У них мы будем выменивать  хлеб и пшено на рыбу сушёную, бортничать научимся и мёд им торговать станем. А как на Москве образуется власть твёрдая с государём законным, так серебро мы государю сдадим и  пойдём  на рубежи засеки новые строить и землю русскую сберегать от набегов кочевников степных.
- А мы, хлебопашцы, верно здесь останемся, - сказал Иван сын Спиридона. Найдём жёнок своих с деткам в тутошних  лесах да крутоярах пещерных от татарвы спрятанных. Пал сделаем, пни выкорчуем и житом, горохом, репой пашню засеем. Мы люди не воинские, мирные, а на трудах наших крестьянских государство здравствует и рубежи стережёт.
- То вольному воля,- согласился Семён Реутов,- каждый должён знать своё дело, воин воинское, крестьянин крестьянское, ремесленник ремесленное, купец купецкое - на том мир стоит.
               
                ХХХ
Утром услышали татары тишину. Беспрепятственно кинулись они к воротам, свалили их, быстро обнаружили подвал казначейский и нашли там сундуки пустые, лишь на донышке их, будто в насмешку лежало несколько монет.  Вскинулись бешенством старшины ногаев обманом почли,жертвы напрасные, мигом зарубили тумен-баши татарского с сыном его, кровавым Ахмедом. Татары опомнились и стали рубить ногаев. Скоро замятня перекинулась из подвала наверх и пошла сеча меж степняками беспощадная. Немногие из батыров остались живы и ускакали на уцелевших лошадях в степь. Не всех скакунов съели , за время бесславного стояния под стенами крепости, голодные потомки более удачливых воителей Золотой Орды.

               


                ХХХ               
Подняли мужики и отложили в сторону лист медный, потом, на удивление лёгкую  крышку домовины открыли. Увидели они богатырского роста мужчину в кольчужной рубахе, шлеме железном, опорки кожаные и сапоги из тонкой выделки красного сафьяна. От левого уха до правой стороны шеи сквозная рубленая рана на теле этого, видно, не рядового воина. А рядом женщина маленькая, будто живая прижалась к милому другу. Одета точно так же как и муж, только рана другая, из пробитой кольчуги её груди  торчала обломленная стрела. У них спокойные лица, казалось, что они заснули не на долго и скоро проснуться.
-Как живые! удивился Никита Храпов.
-Святые! Воскликнул Шкварок
- Вакуум в домовине образовался, потому и нетленны они.- пояснил советский орденоносец дед Михей.
- Надо учёным сообщить,- решительно заявил Дмитрий Рохляков славный потомок старинного рода Рохляковых
-Никуда не нужно сообщать,-решительно возразил дед Михей,- понаедут, покойников ворошить зачнут. Пусть, мужики, спят они спокойно. И так грешны мы, что нарушили их покой вечный. Крышку и плиту медную на место возвернём, могилку зароем и никому не слова. Так и сделали.
Как было говорено, все о приключении на острове молчали и даже Шкварок слово не нарушил, молчал. Вообще Сергей Шкваркин  вдруг резко изменил свою жизнь, пить бросил и пошёл к Никите Храпову в компаньоны,честно трудился и сельхозпродукцией торговал прибыльно.
  Через год, когда сошли бурные вешние воды, остров исчез, словно и не было его. Сельчане поудивлялись, посудачили да и забыли о нём,на земле и без того всяких забот полно.
Однажды, в кругу своих сверстников, дед Михей рассказал о вырытой на острове могиле. Что теперь таиться, остров под водой. «Тот остов, что обнажился,с похороненными защитниками земли русской, а потом исчез – знамение»
«Какое знамение?»- спрашивали его старики.
«Не знаю какое, доброе иль худое, но - знамение»,- отвечал советский орденоносец,а никто ему не верил ни в могилу княжескую чудесно временем хранимую, ни в знамения всякие.


                ХХХ

                Не долго оставались без охраны рубежи русские. Смелые отряды казацкие  разъезды вдоль пограничных засек совершали и со степняками бились нещадно, изгоняя их из пределов русских.
                В степи носилась весть беспрерывная, что в поверженной крепости порубежной спрятана урусами казна царская.Опять нашёлся мурза татарский, собрал батыров числом не малым, смяли они редкие разъезды казацкие и вошли  в крепость год назад поверженную, пустую. Всю землю, все углы и закоулки крепости перетрясли, перекопали, но ничего не нашли. В ярости степные разбойники мурзе голову отрубили, крепость с землёй сравняли и ушли в степь  полками казацкими преследуемые.А ещё через год по приказу царя Михаила Фёдоровича Романова, пришли на порубежье полки стрелецкие, засеки восстановили, острожки по всей линии понастроили и тем совместно с казаками разгульную степь обуздали.Где, в каком месте крепость - город на южном порубежье стояла нынче скрыто тайной минувших веков.

Первые поселяне на реке Камышинке зело неспокойными днями ушли вверх по Волге в сторону Самары более безопасного места искать для проживания и хлебопашества.У Камышинки нещадно беспокоили их вольные ватаги с верховьев Дона. Они шибко не злобствовали, но достояние отбирали и девок с собой уводили.
                Опять опустели тогда берега Камыш-реки на целых полвека...