Кульминация - 14

     3. Тревоги и радости

     Они постучали в дверь. Услышав традиционное «войдите», зашли в кабинет главного редактора. Увидев посетителей, Николай Романович вновь шустро выскочил из-за стола и протянул руку Кипрееву.
     - Иван Алексеевич, рад вас видеть! Очень рад! Мы сегодня уже общались с вашей очаровательной спутницей, которая обрадовала нас – и вас, надеюсь, тоже – приятной вестью. То, что случилось, вполне закономерно: ваш незаурядный талант замечен серьёзными людьми. Выражаю надежду на то, что это первые шаги на долгом и широком пути нашего плодотворного сотрудничества.
     Эта бурная тирада вызвала на лице Ивана едва заметную улыбку. Он пожал протянутую руку.
     - Вы правы, Николай Романович: для меня эта весть также приятна.
     - Вот и ладненько, - деловито произнёс Гуров. – Значит, можем прямо сейчас оформить договор. Как только получим все материалы и предоплату, сразу же приступим к работе над вашим заказом.
     Гуров быстро составил договор и отпечатал его на принтере. Кипреев расписался в указанных местах. Было заметно, что перспектива издания книг подействовала на него благотворно. Однако, наблюдая за ним, Люба чувствовала, что его внутреннее состояние всё ещё остаётся тяжёлым.

     Едва они вышли во двор, она спросила:
     - Иван Алексеевич, совсем недавно вы сказали о том, что некий незнакомец едва не погубил вас. Что с вами произошло?
     - Было отравление. Вместо лекарства мне подсунули наркотик.
     - Кто и зачем это сделал?
     - Я отказался выполнить просьбу одного серьёзного и опасного человека, - Иван замолчал, задумавшись, затем встрепенулся. – Анжела, нам необходимо вернуться в редакцию. Надо внести дополнение в договор. Я упустил из виду кое-что важное.
     Люба заволновалась, почувствовав что-то недоброе. Но все вопросы решила отложить на потом. Они вновь навестили Гурова. Иван продиктовал главному редактору необходимое дополнение к договору: в случае его гибели или иных непредвиденных тяжёлых обстоятельств все права на изданные тиражи книг должны будут принадлежать  Анжеле.
     Если Николай Романович и удивился, то внешне это было не заметно. Да и какое ему, собственно, дело до странностей заказчика? Важны были сам факт заказа и его объём. Соответственно, и сумма оплаты. Внося дополнения в электронную форму договора, он вопросительно взглянул на Любу.
     - Простите, уважаемая Анжела Борисовна, я не знаю вашей фамилии.
     В отличие от главного редактора, Люба пребывала в полной растерянности. От волнения, забыв на время свою нынешнюю фамилию, она едва не сказала: «Порываева». Но вовремя спохватилась.
     - Солнцева, - произнесла она после продолжительной заминки и, смутившись, поспешила объясниться: – Прошу прощения, но данное решение Ивана Алексеевича явилось для меня полной неожиданностью. Я даже не предполагала…
     Её сконфуженный вид вызвал на лице редактора добродушную улыбку.
     - Видимо, на то есть веские основания, - сказал он. – Мы же обязаны считаться с волей автора. Как говорится, хозяин – барин.
     Отпечатанные экземпляры обновлённого договора Гуров предоставил Ивану для подписи.

     Когда вновь покинули редакцию, Иван сказал, иронично взглянув на спутницу:
     - Я вижу у вас на лице длинный список вопросов. Можете задавать.
     Люба ответила ему таким же взглядом.
     - Зачем же их задавать, если они написаны на лице? Читайте и отвечайте согласно списку. Хотя, признаюсь, я не разделяю вашего весёлого настроения.
     Иван согласно кивнул.
     - Вы правы. Какое уж там веселье…
     - Не хотите поделиться?
     - Зачем?
     - Возможно, я смогу вам чем-то помочь. Всё же я ваш ангел-хранитель.
     - Ангел-хранитель, - повторил Иван. – Да, вы действительно вошли в мою жизнь как ангел. Только при сложившихся обстоятельствах вам лучше держаться от меня подальше. Вы очень рискуете, находясь рядом со мной.
     Люба с тревогой взглянула на него.
     - Всё настолько серьёзно?
     - Да. И, боюсь, вы ничем не можете мне помочь.
     - Почему вы уверены в этом? Возможно, всё совсем не так, как вам кажется. Давайте хотя бы попробуем разобраться в проблеме.
     - Я ни в чём не уверен, поскольку абсолютно ничего о вас не знаю. От меня ждёте откровенности, но о себе предпочитаете не рассказывать.
     - Да, понимаю: это выглядит довольно странно. Но прошу вас поверить, что ничего дурного я не совершила и не задумала. Просто у меня сложилась довольно необычная ситуация. И я пока не готова рассказать о ней, - она виновато взглянула ему в глаза. – Но я хочу знать, почему мне опасно находиться рядом с вами? Вам угрожает человек, которому вы отказали в выполнении заказа?
     - Да, - сказал Иван. – От него исходит вполне реальная угроза.
     - Его зовут Сергей Семёнович? – спросила Люба, вспомнив недавний телефонный разговор. – Что ему от вас потребовалось?
     - Он написал большое сочинение, представляющее собой воспоминания о его уголовном прошлом. Предложил мне отредактировать этот, так сказать, литературный труд. Я отказался. А он отказов не принимает и, как выяснилось, не прощает, - Иван глубоко вздохнул. – Ну, хорошо, слушайте мою печальную повесть.
     Беседуя, они неторопливо шли вниз по искривлённой улице, по которой Люба вчера совершила свой первый благотворительный выход. Иван подробно рассказал ей о событиях последних дней. Выслушав внимательно, женщина резюмировала:
     - Положение ваше и в самом деле незавидное. Слишком много неприятностей за столь короткое время. Но самая серьёзная из них – конечно же, угроза расправы. Вы должны каким-то образом обезопаситься. Я думаю, что вам необходимо на некоторое время спрятаться от внешнего мира. Посидите дома, никуда не выходя. Не отвечайте на звонки с незнакомых номеров. Возможно, вскоре про вас забудут и отстанут.
     Он грустно улыбнулся.
     - Наверное, так и будет. Меня перестанут преследовать, поскольку я сам помру с голоду. Мне, Анжела, в первую очередь надо на работу устроиться.
     Люба задумалась, пытаясь найти правильное решение. Она могла бы предложить собеседнику необходимую сумму денег, но не знала, как это сделать, чтобы не обидеть его. Вдруг ей в голову пришла интересная идея.
     - Иван Алексеевич, вы в настоящее время что-то пишете? – спросила она.
     - Да, - ответил он. – До недавних событий я работал над новым романом. Да вот пришлось прерваться. Причину вы теперь знаете. Немного приду в себя и вновь возьмусь за дело.
     - Значит, у вас есть работа. Зачем же искать другую?
     - Увы, она питает лишь душу, но не тело.
     - А мы сделаем так, чтобы она питала и то, и другое.
     Несколько секунд Кипреев растерянно смотрел на попутчицу. Наконец до него дошёл смысл её слов.
     - Вы предлагаете оплачивать мою литературную деятельность? Я вас правильно понял?
     - Правильно.
     Иван опять задумался, затем решительно тряхнул головой.
     - Нет, я не могу согласиться. Вы и без того для меня много сделали. Поймите меня правильно…
     - Я вас понимаю. И ваш ответ меня ничуть не удивил, - Люба старалась говорить как можно мягче. – Но и вы постарайтесь меня выслушать и понять. Я вовсе не предлагаю вам жить за мой счёт. Вы будете получать деньги за работу, которую выполняете талантливо, грамотно и крайне добросовестно. Это во-первых. Во-вторых, доверенные мне деньги моими не являются. Они принадлежали человеку, который в своё время отнял их у окружающих, а перед смертью раскаялся и попросил меня раздать его долги.
     Иван ещё немного подумал. Затем спросил:
     - Скажите, Анжела, что за беда приключилась у той женщины, которой вы сегодня обещали свою помощь?
     - Анна Николаевна воспитывает осиротевшую племянницу. Девочка прикована к инвалидной коляске после аварии, в которой она потеряла родителей. Деньги нужны на операцию за границей.
     - Вот видите! У людей бедственное положение. И таких вокруг очень много. Есть малообеспеченные семьи. Некоторые из них – многодетные. Есть одинокие старики и беспризорные дети. Детские дома. Вот кому реально нужна финансовая помощь. Я же пока ещё не стар и не слаб. И на шее у меня никто не сидит. Почему именно я оказался в центре вашего внимания?
     Люба остановилась, повернулась к нему.
     - Всему своё время, Иван Алексеевич. Я стану помогать тем, кто нуждается в моей помощи. Но сейчас предлагаю решить ваш вопрос. Я хочу, чтобы вы занимались своим любимым делом и получали за него достойную плату. От вас мне также потребуется номер банковской карты. Сегодня вы получите первую писательскую зарплату. Закупите необходимые продукты и запритесь в своей квартире. Вынужденное затворничество пойдёт на пользу вашей литературной работе.
     Она открыто смотрела в глаза собеседника, в которых смешались волнение, надежда и недоверие.
     - Скажите честно, зачем вам это надо? – спросил он.
     - Это надо не только мне, - сказала Люба. – Ваше творчество нужно людям. Очень нужно! Оно заставляет каждого читателя задуматься над своей жизнью – взглядами, стремлениями, поступками. Я хочу, чтобы ваши книги могло прочесть как можно большее число людей. Тогда у многих откроются глаза, и человеческих лиц вокруг станет больше.
     - Человеческих лиц, - задумчиво повторил Иван. – Да, совершенно верно: надо, чтобы человеческих лиц вокруг стало больше. Вы очень правильно сказали, Анжела. Замечательная метафора!
     - Для меня это не метафора, - с грустью произнесла женщина. – Однако, Иван Алексеевич, пора прощаться. Не забудьте сообщить мне номер вашей карты.
     - Я провожу вас до дома, - предложил он.
     Люба засмеялась.
     - Не нужно. Вы теперь опасный попутчик.
     Он улыбнулся этой не слишком весёлой шутке.
     - Да, верно. Всего доброго, Анжела!
     - До свидания, Иван Алексеевич!

     * * *

     Причин, по которым Люба не позволила новому знакомому проводить её до дома, в действительности было две. Во-первых, она инстинктивно стремилась выдерживать в отношениях некоторую дистанцию, так как ещё не вжилась в достаточной степени в свою новую роль и, соответственно, боялась прямых вопросов и откровенных разговоров. А раскрываться перед едва знакомым человеком Люба считала преждевременным. Это было бы крайне глупо и неосторожно. Во-вторых, она всерьёз обеспокоилась судьбой человека, чьи книги так глубоко тронули её душу. Женщина всей кожей ощущала грозящую ему опасность. Надо было срочно принять какие-то меры по его защите. Но это следовало сделать так, чтобы не привлечь излишнее внимание к собственной персоне. И Люба решила, что самое верное решение на данный момент – предоставить Кипрееву возможность отсидеться в добровольном заточении.
     Дома, порывшись в сумочке, она нашла клочок бумаги, полученный от главного редактора издательства «Ветер» при первой встрече. Набрала указанный на листочке телефонный номер Кипреева.
     - Иван Алексеевич, это Анжела.
     - Рад слышать вас!
     - Мне подумалось, что вам действительно грозит серьёзная опасность. Значит, надо как можно скорее спрятать вас.
     - Возможно, я зря нагнал на вас страху, - сказал он не слишком уверенным голосом.
     - Нет, не зря, - твёрдо возразила Люба. – Поэтому не будем попусту терять время. Вам необходимо прямо сейчас, по пути домой, запастись продуктами и в ближайшую неделю – а может быть, и больше – не выходить из дома. Ваша банковская карта при вас?
     - Да.
     - Пожалуйста, продиктуйте её номер. Я немедленно перечислю деньги.
     Повисла пауза. Видимо, собеседника вновь одолели сомнения. Затем в трубке прозвучало:
     - Хорошо. Подождите минутку... Записывайте.
     Записав продиктованный номер, Люба села за компьютер. Первым делом она перечислила деньги Ивану Кипрееву и следом – Анне Николаевне. Затем настал черёд издательства «Ветер», на лицевой счёт которого была отправлена оговоренная сумма предоплаты.
     Покончив с делами, женщина вновь погрузилась в размышления, пытаясь разобраться в своих чувствах – сложных и противоречивых.