УФФА

               
 – Как-же прекрасно в Якутии…Скоро Новый Год, – просыпаясь, прошептал Грант. Он повернулся на бок, лицом к жене. Она провалилась в сон почти под утро: у близняшек прорезывались зубки и они устроили “концерт” на всю ночь. Бедняжка, подумал Грант, как-же нелегко ей приходится с тремя детьми, одной, нести на плечах все хозяйство. Какой-же он счастливчик, что ему встретилась она, его Ирина. 

Интересно, подумал он, а ведь все самое дорогое его сердцу подарила ему Якутия: Ирину, Ваагна, близняшек Маришку  и Павла, и даже Уффу.
История их многочисленной семьи началась в Якутске. Девять лет тому назад Гранту предложили высокооплачиваемую работу  в Якутии. Должность главного инженера по подготовке газоперерабатывающего производства была прекрасной возможностью для обретения собственного жилья. Он был холост, не обременен женой и детьми, и недолго думая, согласился на это предложение: надо строить базу для будущей семьи, о которой он мечтал с раннего детства.
Катастрофа на Чернобыльской АЭС отобрала у него родителей: они  работали инженерами, и после сильнейшего облучения отправились в мир иной… а он, остался сиротой. Благо, в тот теплый апрельский день 3-х летний Грант гостил у бабушки в Ереване, в Армении.

Вскоре, не выдержав смерть дочери, вслед за ней ушла из жизни  бабушка Анаис. И с того самого дня, когда Грант оказался в детском доме, один одинешенек на всем белом свете, он стал мечтать о семье больше, чем о чем-либо на свете. Ничего не страшило его так, как одиночество: оно угнетало мальчика и казалось чем-то противоестесственным. Ему, как другим детям, не хотелось новых родителей. Хоть он и помнил своих маму и папу весьма смутно, однако в его детской головке остались нестираемые воспоминания: голос и запах мамы; добродушный смех и крепкие объятия папы.

Впервые, открыв глаза после отравления газом ( из-за  утечки на производстве), и увидев склонившееся  улыбающееся лицо доктора, он подумал – так улыбалась его мама. Услышав же  медовый тембр голоса врача, Грант вздрогнул – так звучал мамин голос.
 – Вы выйдете за меня замуж? – спросил Грант сразу, как-только к нему вернулся голос.
 – Грант Ваагнович! Вам еще нужно выйти из интоксикации, прежде, чем мне придется выйти за вас замуж.
Это была она, доктор Ирина – его судьба и единственная любовь. 
Как любил шутить Грант, доктор Ирина заменила интоксикацию на симптомы вечной зависимости и незаменимости.
 
“Подумать только! Осенью, их первенец, Ваагн, пойдет в первый класс. А  близняшкам, Маришке и Павлу, по полгода” – вот так, лежа в теплой постели, перед глазами Гранта в очередной раз прокрутился фильм о сбывшейся мечте. Много раз он слышал о том, что когда мечта сбывается, то у человека пропадает интерес к уже свершившемуся. Однако, у Гранта было совсем иначе: каждое утро,  и каждый вечер перед сном он благодарил судьбу и Бога за семью, в которой он души не чаял.
Он был готов на все, ради своих жены и детей:  мог работать хоть в три смены,  заниматься  детьми без устали. Он ценил каждую минуту, проведенную с женой. Свою семью называл – “Кулак”. Говорил:  “Пока мы все, пятеро вместе, как сжатый кулак, то мне ничего не страшно.”

Грант услышал шепот маленького Ваагна: тот стоял за дверью спальни родителей:
 – Тише, Уффа! Братик и сестричка не спали, у них зубки растут. 
Грант увидел, как медленно опустилась дверная ручка, и дверь в их спальню  бесшумно отворилась –  это была Уффа: каждое утро первой в спальню входила она. Распластавшись на коврике у ног Гранта она, казалось и не дышала, хоть и была громадных размеров. А хвост, белый и пушистый, тихо скользил по полу, как гигантская мохнатая щетка для смахивания пыли. Голова Уффы непременно ложилась на тапки Гранта. Замерев, и не шевелясь, она терпеливо ждала, пока голова Ирины приподнимется над подушкой: это был сигнал – можно приветствовать семью с наступившим утром. Уффа медленно поднимала голову: вначале над кроватью появлялись кончики ее мохнатых ушей; затем серо-синие глаза, казалось обведенные черным карандашом, лукаво поглядывали по сторонам. Подрагивающие ноздри черного носа величиной с теннисный мячик нежно касались простыни, и наконец, убедившись, что спящих не осталось,  Уффа тихонько завывала своим волчьим У-у-у. С последним “у-у-у” голова Уффы оказывалась на постели и она резко выдыхала “фха”. Ее голова ложилась на бок, томно прикрывались глаза,  волчица начинала медленно и шумно дышать, словно вдыхала запах всех членов семьи.

– Наша красавица, какая-же ты у нас умница! – Грант ласково потрепал волчицу за ушами.  – Скоро у Уффы день спасения, помнишь Иришка?
 – Как я могу забыть тот день, дорогой! Помню, как все отговаривали нас от этой “глупой” затеи? “Волк – не собака! Рано или поздно в нем проснется хищник, и тогда всем не поздоровится!” Чем дольше я наблюдаю за ней, тем больше мне импонирует  теория реинкарнации: будто душа мудрого человека каким-то образом оказалась  в теле волка.
 – Но пойди, докажи это кому-нибудь. До сих пор, увидев Уффу,  дядя Егор укоризненно качает головой, все еще сомневается, – Грант улыбнулся, ласково вглядываясь в глаза Уффы.  – Он уверен, что волка не приручить, тем более сибирского. Посмотрит косо, вздохнет и скажет – “ Ребята! У вас же трое маленьких детей! Что ж вы делаете-то?” 
 – Папа! Дядя Егор – это тот дядя с бородой и ружьем на плече, что всегда выходит из леса? – спросил маленький Ваагн.  – У него что, нет дома? Он живет в лесу?
 – Сынок у него есть дом, но он и в самом деле живет в лесу – он егерь.
 – А почему он хочет, чтобы Уффа не кушала и смотрела на елки?
 – Не понял, сынок…
Разговор между отцом и сыном прервал громкий смех Ирины. Грант удивленно взглянул на жену:
 – Дорогой! Вероятно,  это детская интерпретация поговорки: “Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит”.            
 
Уффу нашли четыре года тому назад, когда через лес прокладывали трассу. Сквозь рев работающей техники Грант услышал звуки, напоминающие щенячьи скуления. Окровавленный труп огромной сибирской волчицы лежал у волчьего логова. Рядом, облизывая раны погибшей матери, пискляво скулил белый пушистый комочек, почти слепой волчонок, испуганный до полусмерти звуками работающей техники. Алый снег вокруг свидетельствовал о схватке не на жизнь, а на смерть: видимо, мать-волчица билась до конца, защищая последнего волчонка.  Грант сразу почувствовал особую связь с ним, стоило лишь взять того на руки: комочек чихнул, и уткнувшись носиком-угольком в локоть, замер, видимо опасаясь, что его могут вернуть на прежнее место.

Когда Грант, придя домой опустил испуганного волчонка на пол, тот никак не шевелился. Двухлетний малыш Ваагн только проснулся и протирая глазки, смотрел на неподвижный белоснежный комочек. Мальчик протопал к волчонку и стал что-то  шептать ему на ухо.  Зверек потянулся, зевнул и открыл глазки. В это время с работы  вернулась Ирина:
 – Боже мой, боже мой! И кто же это к нам в гости пожаловал? Как тебя зовут? – она присела и погладила волчонка.
Белый комочек решил напугать всех, угрожающе запищал, наморщив лобик,  после громко чихнул, произнеся что-то на подобии “фха”, а маленький Ваагн весело воскликнул:
 – Мама! Мама! Она сказала, цто ее зовут Уффа!
 – Малыш! Почему ты думаешь, что это девочка, а не мальчик?
Ваагн надул губки:
 – Я не думаю, я знаю – ее зовут Уффа.
Позже, егерь, дядя Егор подтвердил правоту маленького мальчика – это Она.  Однако, узнав, что Грант и доктор Ирина решили оставить у себя волчонка,  он не переставал сетовать на спокойствие молодых родителей:
 – Пока она маленькая – это забава. Но что вы будете делать, когда в доме поселится зверь длиной в полтора метра, не считая хвоста,  ростом в 90см и массой почти в 80 кг?
Не понимая сути слов сурового дяди с бородой, маленький Ваагн подбежал к щенку, чмокнул в носик-уголек и громко, всхлипывая произнес:
 – Уффа не звель, она – моя сестличка!
Родители громко рассмеялись, а дядя Егор махнул рукой, понимая всю тщетность разговора.

Через неделю, Грант встретил егеря в поселковом магазине:
 – Здравствуй, дядя Егор! – громко поприветствовал он егеря.  – Все еще сердишься на нас?
 – Ай! – привычно махнул тот рукой.  – Ну, Ирина,  жалостливая женщина… про мальчишку и говорить нечего – нашел живую игрушку!  Но ты-то, упертая твоя армянская душа, куда ж ты лезешь? Ведь ни бельмеса не смыслишь в волках!
 – Дорогой наш, дядя Егор! Вот я и пришел к тебе за бельмесом, – громко рассмеялся Грант. – Так сказать, пошел по следам дяди Егора для дальнейшего инструктажа по воспитанию Уффы.
Разговор продолжился в доме Гранта. После обеда, молодые родители угощали дядю Егора крепким армянским кофе, который регулярно, несмотря на большие расстояния, посылали Гранту его друзья из Армении.

 – Дорогой наш, дядя Егор! – ласково начала разговор Ирина.  – Мы с Грантом не откажемся от Уффы… что-то в ней особенное…
 – Одним словом, – Грант соглашаясь, прервал жену, – дядя Егор! Ну не можем мы предать ее, понимаешь? Ну, куда отдать? В Зоопарк? В лесу же пропадет! Мы не можем объяснить что именно, но то, что Уффу я нашел не просто так, и  послана она именно нам… мы с Ириной чувствуем.
Сидели  допоздна, с интересом слушая наставления дяди Егора.
 – Самым развитым чувством волка является слух. Он различает мельчайшие шорохи, может слышать вой своих соплеменников на расстоянии аж 8-и км. Менее чувствителен нюх, а зрение совсем слабое.
 – Странно! – удивилась Ирина – Он же в одной связке с собакой, и слабый нюх?

 – Нет, не слабый, но менее чувствительный, чем у собаки. Но в отличии от собаки, волк – это психически очень развитое существо. Он мгновенно ориентируется при опасности благодаря сочетанию высшей нервной деятельности с силой, ловкостью и быстротой. Эти качества и выводят его на высший уровень по борьбе за свое сушествование.
 – Ваша информация о волке вызвала у меня еще больший интерес к Уффе, – Грант подмигнул Ирине.
 – Ребята! – громко вздохнул егерь.  – Самая большая опасность вас поджидает к двум годам. Она созреет для воспроизведения потомства и тогда – берегитесь, в особенности ночью. Именно тогда начинается волчья активность. Не дай бог, самец учует течку – не удержите…
Молодые переглянулись.
 – Брачный период –  январь-апрель. Хорошая новость – это лишь раз в году от 5-и до 14-и дней. Ну, а после, она не подпустит ни одного ухажера до следующего года.
               

Уффа оказалась на удивление смышленной: она без труда понимала язык человека, и не просто  команды, а целые предложения. Прекрасно играла с маленьким Ваагном, хоть и стала довольно крупным животным к двум годам. Ни разу не случилось ничего настораживающего, ни одной царапины на малыше, несмотря на то, что они постоянно резвились. Она вытягивалась на полу, как Сфинкс, чтобы маленький Ваагн мог взобраться на нее, играла с ним в прятки и догонялки.
Вскоре,  малыш и волчица стали понимать друг друга с полуслова. Он шептал что-то волчице на ухо и та становилась послушной игрушкой в его руках: он держался за кончики ее ушей, дергал за хвост, приказывал волчице лечь на спину и зарывался в ее белоснежную шерсть. Однажды, даже уснул в ее объятиях, а та не шевелилась, пока малыш не проснулся. 
 – Грант! А ведь ей уже почти два года. Помнишь? Дядя Егор предупреждал…
 – Иришка! – обнял жену Грант. – Мне кажется, она весь свой материнский инстинкт направила на Ваагна. Может ей кажется, что это ее детеныш?
 – Не шути, дорогой. Скоро январь, и мне как-то страшновато.


Когда мать прочла сказку “Красная шапочка”  маленький Ваагн нахмурил бровки и серьезно заявил:
 – Мама! Это очень плохая сказка!
Через несколько дней, вечером, к ним на чай пришли сослуживцы Гранта. Один из них, близкий друг, Олег, спросил Ваагна – “какая его самая любимая сказка?” Тот надул губки:
 – Я не люблю сказки, они все врут.
 – Почему ты так думаешь?
 – А вот, потому.
Малыш поманил ладошкой волчицу.
 – Уффа? Давай всем расскажем правильную сказку.
Уффа поспешно присела на задние лапы, с нетерпением перебирая передними, ожидая команды.
 
 – Уффа, почему у тебя такие большие ушки? – волчица легла на пол и прижала уши к голове.  – Уффа, почему у тебя такие большие глазки? – опустив голову, и зажав ее между лапами, она зажмурила свои серо-синие глаза.  – А тепер Уффа, скажи, почему у тебя такие большие зубики?       
Взрослые переглядывались, не совсем понимая что происходит.   Гигантская волчица широко открыла пасть.  Малыш своими маленькими пальчиками вытащил  язык волчицы , взялся кулачками за огромные клыки хищника и приказал: “А теперь стань злым волком из сказки!”
Волчица с шумом набрала воздух в легкие, выгнула спину, шерть по всему позвоночнику встала  дыбом, она широко раскрыла свои глаза и, не закрывая пасти… зарычала. 
Олег медленно приподнялся с дивана и покрылся потом. Его жена больно сжала ему руку.
 
– А теперь, покажи какая Уффа добрая.  – Волчица громко выдохнула свое “фха” и послушно легла на спину, задрав вверх свои гигантские лапы.  – Ну, видите, что сказки врут? Она меня не съела, вот!”
Пока шло представление по доказательству недостоверности сказки, гости побледнев, следили за демонстрацией малыша, который завершив показ, обвил своими ручонками мохнатую шею зверя, громко рассмеялся, ласково взял волчицу за ухо и повел в свою комнату.

 – С вашего сынишки и Уффы впору снимать фильм про Маугли, – тихо произнес Олег. – Грант Ваагнович! Я понимаю, что Уффа член семьи, но может стоит быть осторожнее? Это было зрелище не из легких! – сослуживец отходил от увиденного.
 – Я доверяю Уффе, сам и не знаю почему. Она очень смышленая. Вот стоит она напротив телевизора, естесственно закрывая весь экран. Обращаюсь к ней: “Уффа, отойди, дай посмотреть”, она тут же ложится плашмя, открывая обзор. Видели бы вы, как она слушает музыку! В особенности классическую!
 – Есть какие-то предпочтения? – решил сострить один из гостей.

 – Вот вы шутите, а я должен согласиться – да! Она больше всего любит Бетховена…
 – Не смейтесь, – вмешалась Ирина, – в  особенности вторую часть 7-ой симфонии. Ложится, замирает и слушает, кажется что-то вспоминает. Нахмурит лоб, закроет глаза и не дышит. А помнишь, дорогой? Однажды, Ваагн слушал вместе с ней симфонию и к концу горько заплакал. Спрашиваем: “Что случилось, сынок?” А он всхлипывает: “Уффа тоже плачет. Она все помнит. Она скучает по маме”.
 – Кстати, если эта музыка доносится снаружи, то Уффа прилипает к окну и не двигается, пока не дослушает до конца, – добавила Ирина.
 – Впрочем, Олег, вы и сами сможете убедиться в уникальности нашей Уффы. Ведь скоро, вы с Леной переезжаете в дом прямо напротив.
 – Не знаю, не знаю.., – еще не очнувшись от увиденного, сказала Лена.  – Может она и член вашей семьи, но моих девочек я к ней не подпущу,  – и повернувшись к мужу заявила, – тема закрыта, Олег!
 – Со временем и вы ее полюбите, – рассмеялась Ирина, – не вы первые, не вы последние.


Любовь Уффы к Ваагну было не скрыть. Когда маленький трех-летний Ваагн заболел воспалением легких, Уффа бежала за Скорой, не отставая. Она не мигая смотрела в окно именно его палаты, словно ждала, когда Ваагн выглянет в окно. Грант пытался привести ее домой, но она скалилась, обнажая свои страшные темные десна, угрожающе  рычала, и казалось готова была растерзать любого, кто осмелится втащить ее в машину. Маленький Ваагн в бреду не переставал повторять ее имя. Тогда Ирина спустилась к ней и стала говорить, как с человеком, объясняя состояние малыша. “Узнав” все подробности, Уффа покорно легла на снег, Грант взял ее за ошейник, и привез домой.

Всю неделю волчица не ела, не пила, не спала. Она неподвижно лежала у порога, каждый раз беспокойно вглядываясь в глаза Гранта, когда тот возвращался из больницы. Грант приседал рядом с волчицей, рассказывал ей последние новости, после чего она клала свою огромную голову на лапы и закрывала глаза.
Стоило остановится машине у порога, как завидев  малыша-Ваагна выходящего из нее,  Уффа выпрыгнула сквозь закрытое окно, разбив стекла вдребезги. Она изрядно поранилась, не поддавалась командам  Гранта и Ирины, брызгая кровью металась по дому, весело скуля от счастья.  Ее не могли успокоить, чтобы отвести  к ветеринару, пока Ваагн не взялся ей лично объяснять:
 – Уффа! Смотли, ты должна слушаться взлослых, цтобы поплавиться…

После убедительных доводов малыша, Гранту  удалось впихнуть ее в машину. У ветеринара, который наложил ей несколько швов Уффа и не пикнула. Она, казалось, спешила поскорее вернуться домой к Ваагну.
 – Папа! Уффе больно, и у нее нет мамы. Включи музику ее мамы, – шепотом произнес Ваагн, когда вернувшись домой волчица распласталась под столом.
Под стол полез и малыш. Пока звучала музыка симфонии, маленький мальчик нежно гладил волчицу, украдкой вытирая  детские слезки.


Если Уффа подходила к двери, громко обнюхивая порог, и весело махая хвостом,  это означало, что подъехала машина Гранта. Уффа всегда встречала его первой.
 – Я пришел, родные! – каждый раз, возвращаясь с работы, Грант громко приветствовал свою семью. И каждый раз Ваагн выбегал к отцу, кидаясь в объятия. Затем, обычно из кухни, выглядывало  улыбающееся лицо Ирины. Но сегодня никто не вышел к нему навстречу. Грант забеспокоился. Неожиданно раздался громкий смех Ваагна.

 – Уффа! Уффочка! Ты очаровательна! – смеялась Ирина.
Грант проткрыл дверь в комнату сына.
 – Папа пришел! – воскликнул Ваагн.
 – Дорогой, ты не видел ничего подобного! – нежно обняла его жена.   
Ирина подошла к видеомагнитофону и включила мультфильм “Веселый старичок”. Малыш вывел волчицу в середину комнаты, раздался хохот “старичка”. Ваагн стал громко хохотать паралельно с мультиком. Уффа склонила голову набок, растопырила уши. Верхняя губа, слегка подрагивая, приподнялась, и было впечатление, что Уффа расплылась в волчьей улыбке...
К коллективному смеху присоединился и сам Грант. Эксперимент повторили много раз: включали мультик, Уффа улыбалась; выключали, волчица возвращалась к своему обычному выражению.   
С того самого дня, каждый раз, когда маленький Ваагн громко смеялся, Уффа улыбалась вместе с ним.


Тот день оказался судьбоносным для всей семьи. Но тогда никто и не догадывался, что именно он явится предвестником беды. А пока…
Праздник  8-е Марта компания друзей отмечала у Олега. Женщины решили побаловать себя и пошли в парикмахерскую. Мужчины хлопотали на кухне, готовя праздничный обед для своих любимых. Естесственно, Уффа осталась дома: для нее, как для представительницы слабого волчьего пола, оставили полную миску мяса и размороженные ягоды, которые она обожала.

За праздничным столом Аленка, дочь Олега, сказала:
 – Папа! Мы с Анечкой тоже хотим… можно вместо собачки возьмем… ну, когда у Уффы будут волчата?
 – Еще чего! – возмутилась их мать.  – Я и так вся в напряжении, когда вы играете у них дома.
 – Мама! Не большую Уффу, а маленькую… – не унималась Аленка.
 – Ага! И через год иметь в доме зверя с диван!
 – Тетя Ирина! А сколько лет вашей Уффе?
 – Уже два с небольшим, Аленка!
 – Вот видишь, мама? Она будет нас охранять!
 – А кто будет охранять нас от нее?

 Вааг удивленно наблюдая за диалогом матери и дочери: смотрел то на подружку, то на ее маму.    
 – Тетя Лена! Она очень добрая и ласковая, она мне как сестричка, –  решил вмешаться мальчик.
 – Я посмотрю, что вы будете делать, когда у тебя появятся  настоящие либо братик, либо сестричка?
 – Уффа будет любить их так же сильно, как и меня, – спокойно ответил мальчик.
 – Ну ладно, сынок! Сегодня мы все собрались, чтобы чествовать наших женщин, – Грант ласково погладил сына по голове.
 
В самый разгар застолья, совсем рядом, раздался вой, от которого у всех по телу пошли мурашки – это был вой самца…
Вначале вся компания замерла, все прилипли к спинкам стульев. Затем они сорвались с места и прильнули к окнам. Громадный
волк-самец обнюхивал порог дома Гранта и Ирины. Ноздри гиганта выпускали пар, напоминающие выхлопные газы автобуса. Свет, качающейся на ветру лампочки, отсвечивал пугающей зеленью в глазах зверя. Он хромал и всем своим туловищем резко повернулся в сторону  окна. Затем он медленно  приблизился к нему, поднял свое громадное туловище на задние лапы,  положив передние на подоконник, и тогда  раздался глухой стук:  оголенная кость изувеченной передней лапы попала в оконную раму – лапы не было. Когда гигант завыл с еще большей силой, Олег схватил ружье со стены. Сразу же  раздался ответный вой: вначале послабее, а затем непрерывный и угрожающий  –  это была Уффа.

Сквозь тонкие шторы было видно, как она мечется из угла в угол.
 – А что, если она снова выйдет в окно? – прошептала Ирина.
 – Не знаю… даже не представляю… будет ли это встреча влюбленных или схватка не на жизнь, а на смерть, – нерешительно сострил Грант.
За стеклом  показалось морда волчицы. Неожиданно, как-будто отвечая волку, она прыгнула во весь рост на широкий подоконник. Даже ночью были видны ее широко раскрытые глаза. Шерть на спине вздыбилась, спина выгнута.  Она билась головой о стекло и угрожающе рычала, брызгая слюной, обнажая свои страшные клыки. Неприкрытая ярость взбесившейся волчицы вызвала странную реакцию незванного ”гостя”: гигантский самец как-то сник. Сначала он протяжно завыл, затем прижав уши, и поджав хвост, заскулил. Резко отскочив от окна, он в последний раз окинул взглядом Уффу. Хромающей, и в тоже время, подпрыгивающей волчьей походкой, зверь ретировался в сторону леса. Как-только волк исчез из поля зрения молодой волчицы, она отошла от окна.

Наступила тишина.
– Что это было? – в гробовой тишине раздался голос Олега.  – Вы что-нибудь поняли?
 – Мне кажется, Уффа отогнала его от нас. Или я ошибаюсь? –  ответил Грант.
 – Уберите этого зверя, в конце концов! – у жены Олега начиналась истерика.
Когда через пару часов тишины Грант, на всякий случай взяв с собой ружье, решился попробовать войти в дом, он нашел Уффу, мирно спящей у двери.


Дядя Егор, услышав подробности “встречи” двух хищников, недоумевал:
 – Самец подошел так близко к человеку, потому-что унюхал течку молодой волчицы. Удивляет то, что Уффа в “критический” период, фактически, отогнала самца от жилища! Причем не просто отогнала, а была готова на схватку. Это никак не вяжется с поведением волка!
 – У него не было передней лапы – только кость, словно обглоданная, – добавила Ирина.
 – Ирина! Волки очень свободолюбивые животные. Попав в капкан, многие отгрызают себе лапу, чтобы вызволиться. Не знаю, может это случилось, когда он был мал, и ему пришлось сбежал из стаи, чтобы сородичи  не съели…Вот и бродит по лесу, как волк-одиночка. А может… самка погибла… Этих “может” много, но никак не предугадать, как поведет себя Уффа в дальнейшем… 


Вечером следующего дня Ирина заметила, что Уффа не скребется в дверь, чтобы выйти из дома по своей нужде. Обычно она давала знаки либо скулением, либо тихими прерывистыми “у-у “.
 – Послушай, Грант! Ты выводил Уффу?
 – Я думал, что ты ее вывела…
 – Значит ли это, что со вчерашнего утра она.., – они переглянулись, понимая, что с тех пор, как появился самец, Уффа не просилась по нужде. 
Грант подошел к ней с ошейником и весело позвал –  “Гулять, Уффа!” Она вскочила, и побежала в комнату мальчика, сразу пытаясь проползти по-пластунски под кровать.  Ее громадное тело приподняло кровать, а маленький Ваагн, наблюдающий за происходящим, прыгнул на постель и зашелся веселым хохотом.
 – Давай, Уффа! Давай! – он захлопал в ладоши.  – Она не пойдет писать на мороз! Она может сама!!!
 – Как это? Она хочет выйти сама, без нас? – остановился у порога комнаты Грант.

 – Может без ошейника? – робко вмешалась Ирина, тихо добавив, – Грант, не выпускай ее… что, если она сбежит после вчерашнего?
Маленький Ваагн полез вслед за волчицей:
 – Уффа! Пошли, покажем твой трюк! – вытаскивая из-под кровати волчицу за ошейник, важно заявил малыш.
Пока не понимающие ничего родители переглядывались, Уффа громко чихнула и покорно пошла за мальчиком. Тот открыл дверь ванной комнаты, Уффа присела на канализационный трапп и справила нужду.
 – Вот!!! – закрепляя результат взмахом своей ладошки, констатировал мальчик. 
 – Вот это, да-а-а!!! – удивился Грант – А, как-же…
Предвосхищая следующий, само собой разумеющийся вопрос, мальчик вздохнул:
 – Папа! Пока садиться на твалет Уффа не научилась! Но мы будем тренироваться!
Тут раздался громкий смех родителей. Но было понятно, что волчица, по какой-то причине, не хочет выходить из дома. Разгадка пришла в последующие два года. Именно в критический период она намеренно не выходила из дома: то ли боялась поддаться искушению; то ли из страха за жизнь всех тех, кого она любила.


Молодые еще и не ведали о пополнении, когда поведение Уффы странно изменилось: она стала тише ходить, почти не завывала своим фирменным “у-у-у – фха”, стала осторожно, словно сторонясь,  все время оглядываясь, бочком обходить Ирину. 
 – Что это с ней? Она какая-то странная! Не приболела ли, Грант? – спросила Ирина.  – Раньше, приду я с работы, а она летит мне навстречу, крутится возле меня волчком. А теперь, сторонится.
 – Не знаю, Иришка! Вроде все остальное как прежде…
Через неделю Ирина узнала о беременности. Когда веселая,  предвкушая степень радости мужа от новости, она вошла в дом, то первым делом увидела Уффу, лежащую на половике. Чтобы пройти во внутрь, Ирина должна была перешагнуть через нее.
Не закрывая входной двери, она присела перед волчицей:
 – Ну что, дружок! Дашь мне пройти?

Уффа медленно встала, опустила голову, и из открытой пасти вывалила на половик две шишки.
 – Милая моя, ты принесла мне подарок?
 Уффа часто приносила подарки: то пчелку, то мышку, то птичку. Она оставляла их снаружи на коврике. Впервые она оставила подарок не ввиде трофея и, вдобавок, не снаружи. Ирина ахнула:
–  Так ты знала, что я беременна? То-то ты держалась от меня подальше! – ее глаза наполнились слезами, она обняла волчицу, а та шумно выдохнула и замерла.
Это происшествие добавило столько любви к доброй вести, что ночью, лежа в постели, молодые долго обсуждали его. 
Вскоре, домашние заметили, что волчица, каким-то образом  умудряется  открывать дверь, безшумно опуская ручку. Увидев очередной трюк волчицы, Грант весело  сказал:
 – Перед Уффой открываются все двери.   

Известие о близняшках застало молодых родителей врасплох. Сидя в машине они счастливые возвращались домой, как вдруг Ирина воскликнула:
 – Ну нет! Не может быть!
 – Ты о чем, родная?
 – Послушай Грант! Ты помнишь? Ведь, во-первых, впервые Уффа оставила подарок не снаружи, а внутри дома. Во-вторых, это были не мертвые трофеи… и в-третьих, шишок было две!
 – Ты же не думаешь, что она знала о близняшках, не так ли?
 – Я уже ничего не думаю. Но чем больше я наблюдаю за ней, тем больше  сомневаюсь в формулировке – “ Человек – венец природы”.


Когда близняшек привезли домой, Уффа, будто, любовалась ими. Она не подходила близко, держась на расстоянии, видимо осознавая свои гигантские размеры. В ее серо-синих глазах, казалось, светилось чувство нереализованного материнства.
Она могла издавать непривычные звуки, чтобы отвлечь новорожденных, пока их мать готовила смесь. Каждый раз, когда  ночью Ирина поднималась с кровати, Уффа оказывалась рядом. Когда малыши немного подросли Уффа могла качать  коляску с малышами, толкая своим носом. Она смешила детишек, размахивая своим пушистым хвостом. Но впервые Уффа сделала  то, что никогда себе не позволяла: она присвоила белое одеяльце малыша-Павла. Она осторожно стащила его со спящего ребенка и легла на него. Родителям пришлось купить новое, но теперь голубое одеяльце для крохи. Его она не тронула.
 – Уффа исправила цветовую ошибку, – пошутил Грант.
 – Оказывается у нее изощренный вкус!
 – Нет, папа! – вмешался Ваагн. – Когда она ложится на одеяло, это означает, что с братиком и сестричкой все в порядке!
Ваагн был прав. Если один из малышей капризничал, то волчица  прибегала к родителям, держа в зубах одеяльце.   


Вскоре, при необходимости, родители могли оставлять малышей с Уффой, чтобы сбегать в магазин, или в аптеку. Они знали, что до их прихода Уффа будет малышам, как “наша пушистая мама” – так однажды “окрестил” волчицу Ваагн.
Олег и Лена, не переставали удивляться спокойствию соседей:
 – Ну и нервы у вас, ребята! – время от времени возмущалась Лена.  – Ваагн, еще куда ни шло, ему почти 6. А как-же малыши? Оставлять грудничков наедине с волком?!
 – Мне кажется, ты недооцениваешь нашу Уффу! – улыбнулась Ирина.  – Предубеждение – и точка!  Будь на ее месте, скажем, овчарка, ты бы не волновалась, не так ли?
 – Вся беда заключается в том, что вы поставили в один ряд собаку и волка.
 – Для нас Уффа – не собака, и не волк. Она – член нашей семьи.
Помнишь, как она прогнала самца?
 – Ты уверена, что она прогнала? Может, просто в ней пока не проснулся волчий инстинкт? Подумаешь, зверь слушает Бетховена, как бы не так! Лично мне кажется, что эта музыка напоминает ей вкрадчивую подступь волка, вот она ее и слушает! – пожала плечами Лена.
 – Доверься нам, Леночка, – Ирина нежно похлопала подругу по плечу.


 – Ты купил подарок Олегу, дорогой? – Ирина накручивала бигуди, стоя у зеркала.
 – Купил, моя царевна!
 – Ну… царевной я буду вечером, а сейчас я пока лягушка, – рассмеялась Ирина.
 – Ты всегда для меня царевна: хоть в халате, хоть в тапках… а лучшэ и бэз ничего… пад халатом, – Грант нарочито перешел на кавказский акцент. 
 – До Нового года осталось совсем ничего. Как же время летит! Сегодня мы приглашены в 8. Это хорошо, малышей уложу спать, а Ваагна возьмем с собой, пусть с Аленкой поиграет.
 – Опять вся компания будет корить нас за то, что оставляем малышню с “серым волком”! – нарочито грозно, заговорщецки прошептал  Грант. – Кстати, сегодня ты познакомишься с молодой парой, отличные ребята – Семен и Надя.
 – У тебя работают?
 
– Семен наш, а Надя – преподает биологию в школе. Дядя Егор рассказал Семену о нашей Уффе: и про ее любовь к детям, и про повышенный интерес к творчеству Бетховена, – подмигнул жене Грант.  – Семен просил сегодня включить симфонию, чтобы собственными глазами увидеть реакцию  Уффы на  великого Бетховена, – пафосно произнес Грант.  –  Олег рассказал им о собственном эксперименте. Помнишь, как Уффа замерла, прилипнув к окну, пока не дослушала до конца симфонию. До последнего звука.
 – Вы, мужчины, и в самом деле не взрослеете! Мальчишки!
 – Да! Я твой са-а-мый умный мальчик, и са-а-мый красивый! – он обнял жену.
 – Ты мой са-а-мый избалованный! – она чмокнула мужа.  – Ой! Чтобы не сгорела утка в духовке! – она поспешила на кухню.
 – Моя хозяюшка! Как-же вкусно пахнет!
 – Я отнесу утку в 7, помогу Лене накрыть на стол и вернусь уложить Маришку и Павла. Не забыть бы взять с собой монитор, на всякий случай, чтобы не бегать туда и обратно каждые пятнадцать минут.  – Затем добавила,  –  Ленка будет твердить – “ оставили грудничков со зверем..”
Грант вышел из спальни. Уффа махала хвостом, как опахалом, а малыши довольно гукали.
 – Вот бы ты, наша Уффа, научилась звонить на мобильник, – он ласково потрепал волчицу.
 – А еще, готовить, стирать и гладить! – саркастически добавила Ирина.  – Грант! Она ведь все понимает, лежит и думает –“Обнаглели, сволочи”.


 – Ну же, Грант! Где твой фирменный армянский кофе? – спросил Олег, когда все сытые и довольные пересаживались на диван. 
 – Скоро будет, – ответила Ирина – Я забыла турку, сейчас сбегаю.
 – А теперь, специально для наших новых друзей! – торжественно заявил Олег. – Бетховен, симфония номер 7, часть вторая! Давайте к окну!
Зазвучали первые ноты. Гости подошли к окну. Прошло несколько минут, однако волчицы не было видно.
 – Где же ваша Уффа? – спросил Олег, – сделаю-ка я погромче.
Ирина, оглянувшись по сторонам, громко спросила:
 – И куда я дела монитор?
 – А ты его и не приносила, – так же громко ответила Лена. – То-то я думаю, целый час сидишь себе спокойно и не беспокоишься о малышах.   

– Тетя Ира! – обратилась Аленка. – Ваагн пошел домой за надувными шариками. Можно мы надуем их сейчас, а не под Новый Год?   
 Ирина в беспокойстве взглянула на Гранта. Тот вскочил с места.
 – Грант, побежали! Ребенок один… ночью на улице, – вскрикнула она.
Не успели они выскочить, как из дома выбежал маленький Ваагн: с взъерошенными волосами и дрожащими ручками, он громко кричал:
 – Мама-а-а! Там Уффа… загрызла… братик и сестричка… кровь…
На секунду родители остановились, как вкопанные… из открывшейся двери доносился истошный детский плач.
И тут, из дома, им навстречу, держа в зубах лоскут окровавленного голубого одеяльца малыша-Павла, со вздыбленной шерстью, выбежала волчица: брызгая кровью и издавая яростное рычание обезумевшего дикого зверя, она неслась по направлению к Ирине.
Грант молниеносно кинулся обратно, схватил со стены ружье Олега и выстрелил…

Следы битвы не на жизнь, а на смерть были налицо… кругом повалена мебель, кровь на стенах и на полу… У большого стола на ковре нашли растерзанное туловище гигантского волка в луже крови…  изуродованная передняя конечность зверя, вывернута в сторону в неестесственной позе… свет уличного фонаря,  качающегося на ветру, ритмично освещал оголенную кость культи растерзанного волка…
Близняшек, Маришку и Павла, нашли в целости и сохранности…  оба стояли в своих кроватках, заходясь в истерическом реве.

Все собрались над умирающей волчицей. Отчаяние и чувство вины Гранта и Ирины не имело границ. Уффа, неморгающим взглядом смотрела только на маленького Ваагна. Казалось, забыв о боли, она  пыталась налюбоваться маленьким мальчиком в последние мгновения своей жизни, пока тот заикаясь и горько плача, рассказывал…
Ваагн решил прибежать домой за шариками… пока искал их в своей комнате, раздался грохот в столовой – упал торшер…а потом, послышалось  страшное рычание Уффы… Ваагн выбежал из комнаты и увидел волка, стоящего у двери малышей, а напротив…  Уффа. Все, что случилось потом Ваагн видел, спрятавшись под столом…
   
 По завершении рассказа, мальчик, забрав в свои  маленькие ручки огромную голову волчицы,  не переставая всхлипывал:
 – Уффа… милая… не умирай... Скорая помощь едет… Это я виноват, я оставил дверь открытой… это я виноват, а не папа, – с последними словами он громко разрыдался.
Грант рухнул на колени перед волчицей:
 – Я УБИЛ ЧЕЛОВЕКА... Я убил Человека… я убил Человека, – повторял он одни и те же слова. Они все тише и тише, отдаляясь тонули, погружаясь все глубже и глубже, достигая Дна безграничной Любви и Признательности Отца к Спасительнице его семьи… а в ответ, все громче и громче, как последняя подступь Великой Волчицы,  звучала, так сильно любимая Ею, доносящаяся из открытого окна соседей, гениальная  симфония Бетховена…