Глава 30. Загадка сфинкса

          Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2020/02/16/28


         «Когда ты делаешь то, чего тебе делать не советуют, всегда есть последствия».
        «Однажды в сказке».


          – Какое отношение имеет Ларец Вечных Зим к кристаллу, который ты называешь Камнем Пространства, – две пары тёмных женских глаз непонимающе уставились на принца.

          – Разве это не очевидно? – Локи покачал головой, словно бы зная то, что им было недоступно. – Если артефакт, о котором ты рассказала, и есть один из шести могущественнейших Камней Бесконечности, в чём я почти уверен, то этот – самый строптивый и самый могущественный из всех.

          Царевич стремительно поднялся, раздражённо повёл плечами, словно стремясь избавиться от внутреннего напряжения, и стал нервно мерить шагами небольшое пространство пещеры, сжимая побелевшие пальцы рук, заложенных за спину.

          – Камень Космоса! Ни что иное, как Вселенная в своём прообразе! Он существовал ещё с начала времён – сразу после разделения миров. – Принц взволнованно прошёлся от стены до стены. – В нём сокрыта невероятная энергия, неподвластная обычным существам и созданная отнюдь не для их рук. По-видимому, ваши пришельцы были очень древней и могущественной расой, которая когда либо жила за пределами Иггдрасиля, если сумели обуздать силу осколка Вселенной. И, вероятнее всего, именно они заключили его в прочный куб из космического стекла, сдерживающий его невероятную мощь, ибо он чрезвычайно опасен в своём первозданном виде.

          Прекратив своё бесконечное хождение, Локи неожиданно резко остановился напротив сидящих йотунок, устремив на них горящий лихорадочным огнём, обжигающий взгляд. От напряжения на лбу его выступил пот, на щеках проступил яркий румянец.

          – Но даже в стабильном состоянии Камень Пространства – это могущественное оружие, дарующее своему владельцу то, что сердце жаждет более всего – безграничную власть! Но только в том случае, если владеющий им может держать его под контролем. Он способен обратить в пыль любые армии, уничтожить целые расы. Всё зависит только от того, как и с какой целью его применить. Ледяные великаны с его помощью пытались покорить Мидгард. Однако, судя по всему, Лафей не понимал, сколь могущественный артефакт оказался в его руках и не смог использовать и десятой доли сокрытой в нём силы. Но Всеотец – великий знаток магии и артефактов. Должно быть, он сразу распознал Камень Бесконечности и забрал ваш Ларец Вечных Зим не как символ независимости вашего мира и не столько в качестве военного трофея, а как надёжное хранилище для Осколка Вселенной – ибо только первозданный холод в состоянии сдержать его неслыханную мощь. Я видел Ларец в Хранилище, но только сейчас понял, что за непонятная энергия плескалась у него внутри.

          – Так значит Один захватил кристалл Унгюр Гюдир, чтобы самому воспользоваться его силой? – с возмущением воскликнула Ангрбода.

          Принц остановился и немного задумался, закусив губу. От Хозяйки Ярнвида не укрылся странный всплеск волнения в его прозрачных глазах, и на мгновение ей показалось, будто она увидела в нём неуверенность: словно он и сам не знал ответа на этот вопрос.

          – Нет. Не думаю. Нет нужды использовать могучий артефакт для завоевания власти тому, кто и так властвует над всеми. Скорее всего, отец... – Локи словно споткнулся на этом слове и, с трудом сглотнув, продолжил, – скорее всего, Один просто спрятал столь могущественное оружие, чтобы ни у кого более не возникло соблазна захватить чужой мир, а за ним и остальные миры. Ведь если в Девятимирье и за его пределами прознают, что за артефакт скрывается в Хранилище Асгарда – туда сбегутся друзья и недруги со всей округи и развяжут междоусобную войну за обладание осколком Вселенной. Ведь Камень Пространства – это лакомый кусок для любого из миров.

          – Что верно, то верно, – отозвалась сейдкона. – Свет волшебного камня подчинил и помрачил разум Лафея. Он пал жертвой своей тёмной стороны, принеся всему живому только смерть и разрушения. И если ты прав насчёт Одина, то народы Иггдрасиля могут жить спокойно, пока очередной безумец не попробует превзойти всех и вся в своей жажде самоутверждения. Но это означает, что Ларец Вечных Зим навсегда останется в Асгарде?

          – Даже страшно представить, какие высоты можно покорить с таким артефактом, – царевич продолжал говорить, словно никого не слыша, а его глаза, минуту назад затуманенные, теперь опять горели огнём. – Это уже не просто великая власть, она может стать безграничной!

          – Вижу, мысли о магическом кристалле и тебе не дают покоя, асгардец, – Рахга внимательно посмотрела на молодого мага, мысли которого витали где-то далеко за пределами этой пещеры. – Ты не забыл, что совсем недавно мечтал попасть в Утгард, чтобы повидать своего холодного и чёрствого отца?

          Локи вздрогнул и перевёл на Рахгу слегка отсутствующий взгляд сияющих глаз, в глубине которых медленно гасли красные влажные отблески, но уже в следующий момент лицо его снова замкнулось.

          – Я ничего не забыл, – нарочито грубо произнёс он, пытаясь скрыть собственное смущение и эмоции под холодной, высокомерной маской. – Ты ведь не просто так развлекала меня своими байками? Ты сказала, что твоя прабабка была единственной оставшейся в живых посвящённой. Я надеюсь, она не унесла в могилу секреты Унгюр Гюдир?

          – Нет, – понимающе усмехнулась Рахга, – когда пришло время умирать старой Бестле, свой уникальный дар и знания, полученные от пришельцев, она передала мне, своей внучке, поскольку мать моя умерла при родах, а других женщин в нашем роду не было. Мне же она завещала и своё главное сокровище – ключ от портала Унгюр Гюдир.

          – Ключ у тебя?! Так где же он? Где? – взволнованно воскликнул Локи, резко делая шаг в сторону старой йотунки, буквально нависая над ней и глядя в глаза пронзительно и тревожно.

          – Ишь ты, какой прыткий, – беззлобно огрызнулась старуха, – сначала пообещай, что возьмёшь с собой Ангрбоду в попутчицы, а потом уж и о ключе поговорим.

          – Думал, тебе так просто удастся от меня отвязаться? – ласково пропела колдунья со своего места и, расправив плечи, с вызовом уставилась на мага, но встретившись с ним глазами, тут же пожалела, что не запаслась амулетами от сглаза и порчи.

          – А ты уверена, что не рискуешь, задавая подобные вопросы? – прошипел Локи, и воздух вокруг него начал потрескивать от холода.

          Царевич недобро прищурился. Больше всего ему хотелось в этот момент схватить подругу за горло и немного придушить.

          – Поживём – увидим, доживём – узнаем, – бесстрашно отозвалась Ангрбода, в упор разглядывая разозлённого принца.

          Изумрудный и радужный взгляды скрестились, точно остро заточенные клинки.

          – Ох, за что мне такое наказание на старости лет, – беззлобно проворчала старя Рахга, слушая эту перепалку. – Вы можете спорить до посинения, это ничего не изменит: в Утгард пойдёте вы вместе или же не пойдет никто, на этом – всё.

          Локи раздражённо выдохнул и поджал губы, повернувшись лицом к матери Рода. Пламя очага плясало в его глазах, придавая взгляду слегка безумный, завораживающий блеск. Взяв себя в руки, Лафейсон склонил голову и произнёс как можно более спокойным голосом, хотя в груди у него бешено клокотало, подступая к горлу.

          – Прошу прощения за мою несдержанность, – и, повернувшись к Ангрбоде, добавил голосом, полным нежнейшего яда, предназначавшегося исключительно ей. – Смотри, чтобы тебе не пришлось горько сожалеть о своем решении.

          – Чихала я на твои угрозы купно и розно, – дерзко и с вызовом ответила колдунья.

          Переставшая обращать внимание на ссорящуюся парочку, Рахга тем временем тяжело поднялась и, пройдя вглубь пещеры, сняла что-то с одной из стен и подозвала к себе царевича.

          – Подойди, твоё заносчивое Высочество.

          – С преогромным удовольствием, – в тон сейдконе оскалился Локи, не спеша, словно бы нехотя подходя к старой женщине и принимая из её рук неприметный с виду кинжал.

          Несмотря на кажущуюся простоту и старину, было видно, что клинок изготовлен из прочного металла, похожего на серебро, однако не потускневшего от времени. Большой любитель и ценитель подобного оружия, маг с интересом вертел в руках странный кинжал. Отливавшее голубизной, гладко отшлифованное лезвие было сплошь покрыто неизвестными ему рунами. В нижней части, у самой витиевато изогнутой рукояти, украшенной большим изумрудом, виднелось странное клеймо – существо с львиным телом и человеческой головой застыло, словно приготовившись к прыжку. Клинок был прекрасен, но что-то в нём было не так. Кинжалы, которыми пользовался Локи, были очень прочными и одновременно гибкими. Этот же упорно не хотел сгибаться, хотя и был невероятно твёрд. Такие не делают для боя.

          – Это и есть ключ от портала, – пояснила Рахга в ответ на вопросительный взгляд холодных зелёных глаз. – Теперь только осталось добраться до пирамиды Унгюр Гюдир.

          – И как же мы это сделаем? Поедем на ваших серых зубастых скакунах? – едко поинтересовался Локи.

          – А хоть бы и так, – ничуть не смутившись, ответила сейдкона. – Собирайтесь, вы оба, времени у нас в обрез. Ангра, призови Снежных Охотников. Да попроси Стерегущего в Ночи привести для меня волка поспокойнее.

          – Ты тоже поедешь с нами? – с сомнением рассматривая Мать Медведицу, поинтересовался принц.

          – Конечно, поеду. Кто же вас проведёт в пирамиду? Кто откроет портал?

          – А как же ваша тризна? И этот, как его... День грёбаного эля?

          – Погребального, – терпеливо поправила Рахга. – За это не беспокойся. У ледяных великанов свои отношения со временем. Месяц в Утгарде – это день в Железном лесу. Так что обернётесь быстро, если конечно, не останетесь там навечно.

          При этих словах Локи презрительно усмехнулся. Ангрбода, почувствовав, что царевич просто излучает волны раздражения, грозящие с минуты на минуту перерасти в нечто более материальное, постаралась перевести разговор в другое русло.

          – Сколько времени займет путь к порталу?

          – Несколько часов, но это если поторопимся.

          Царевич только молча закатил глаза, представив себе многочасовую скачку по заснеженному лесу на спине огромного волка.

          Фенрир, предчувствуя грядущее приключение, в нетерпении дёргал ушами, прислушиваясь к разговору и время от времени бросая тоскливые взгляды в сторону безучастно лежащей мантикоры. За прошедшие сутки Уна так ни разу и не подпустила его к себе, оскаливаясь и рыча каждый раз, когда он пытался подойти, чтобы попытаться хотя бы помириться. Молчала она и сейчас в ответ на его ментальный призыв. Чёрный хищник чувствовал – с подругой происходит что-то неладное. Только не мог понять, что именно.

          Ангрбода, уже давно приметившая непривычное поведение фамильяров, наклонилась к Рахге и тихо спросила:

          – Ты заметила, что Фенрир и Уна ведут себя не так, как всегда?

          – Странно все это, – мать Рода задумчиво покачала головой, – со вчерашнего вечера за ними наблюдаю. Сдаётся мне, весной у вас пополнение ожидается.

          – Какое пополнение? – не поняла колдунья.

          – Ну, какое-какое... Самое что ни на есть замечательное! – бодро ответила сейдкона. – Котята будут у нашей красавицы. Или, – тут она с сомнением посмотрела на ничего не подозревающего Фенрира и почесала голову, – или щенки.

          – Что?! – во весь голос завопила хозяйка Уны. – Хочешь сказать, что это лохматое чудовище, этот варг-переросток обрюхатил мою Уну?! Да как ты посмел, мерзавец!

          В мгновение ока превратившись в разъяренную фурию, Ангрбода бросилась было к волку, но в последний момент Рахга твердой рукой удержала её на месте. От испуга Фенрира чуть не подкинуло с пола. Вскочив на лапы, волк чёрной тенью метнулся за спину Локи, подгоняемый предчувствием очередной неприятности. Принц недоумённо переводил взгляд с разозлённого лица Госпожи Волчьего клана на Рагху, а потом посмотрел на своего фамильяра, опасливо выглядывающего из-за его спины, и запрокинув голову, весело и безудержно расхохотался:

          – Ай да Фенрир! Ай да молодец! Герой-любовник! Времени даром не терял!

          – Ничего смешного не вижу, – в отчаянии всплеснула руками Ангрбода, чуть не плача, – они ведь такие разные! Что же теперь будет?

          – Не волнуйся, девонька, – тёплый голос старой женщины звучал успокаивающе, – всё у них будет хорошо. В нашем волшебном лесу и не такие пары видали. Из Фенрира выйдет прекрасный отец. У волков, ведь, знаешь как – уж если полюбил, то на всю жизнь. Если для людей фраза «только смерть разлучит нас» всего лишь жалкий обман, то для волка это непреложный закон. Посмотри на него, какими глазами смотрит он на свою возлюбленную.

          До Фенрира постепенно стало доходить, о чем говорила Рахга. Он станет отцом?! У них с Уной будут щенки?! У него снова появится настоящая семья?! От осознания этого неимоверного факта юный варг внезапно подскочил, завертелся на месте, тявкая и визжа, как щенок, пытаясь от восторга поймать свой собственный хвост. А затем вдруг упал на спину, неистово дёргая в воздухе всеми четырьмя лапами в приступе маниакального возбуждения. В общем, повёл себя так, будто начисто лишился рассудка.

          – Да, – философски изрёк Локи, наблюдая за безумным поведением фамильяра – это любовь.

          Странное и невероятное зрелище захватило всех без исключения. Уна, которая до тех пор лежала, уткнувшись мордой в вытянутые передние лапы, удивлённо подняла голову. Её буквально загипнотизировало зрелище ритуальных танцев своего приятеля. В конце концов, Фенрир в порыве безудержного счастья чуть ли не прыжками, как прыгают горные козлы, подскочил к крылатой кошке, с благоговением припал мордой к её лапам и замер. Любимая рядом, и этого было достаточно для счастья.

          Произошедшая с волком метаморфоза вызвала у мантикоры сначала настороженность, которая затем сменилась сперва удивлением, потом растерянностью, но, в конце концов, она прикрыла свои разноцветные глаза и, издав одобрительный хрюк, благодарно лизнула избранника в чёрный влажный нос. Мир был восстановлен.

          – Ну что же, – удовлетворённо констатировала Рахга, – с вашими четвероногими спутниками всё ясно, они оба, кажется, обрели душевное равновесие. Теперь и нам пора в путь собираться.

          Фенрир тут же поднял голову и с готовностью уставился на хозяина, преисполненный решимости сопровождать его, куда только понесёт полёт фантазии.

          – Спокойно, – Локи вскинул руку в предупреждающем жесте. – Ты никуда с нами не идёшь. Останешься здесь и будешь заботиться об Уне.

          Он медленно присел перед пушистым другом, не сдвинувшимся с места ни на миллиметр, и ласково положил ему руку на голову.

        «Если таков твой приказ, я сделаю, как ты хочешь», – прозвучал в голове принца ментальный голос фамильяра.

          Но, несмотря на покорный тон, глаза варга смотрели на хозяина с осуждением.

          – Мы с тобой едины, – едва слышно прошептал царевич, прижавшись к широкому, покрытому жёсткой чёрной шерстью лбу.

          А затем резко встал и направился к выходу из пещеры. Оставшийся за ним лёгкий, едва уловимый, щекочущий ноздри запах заставил сердце волка судорожно забиться в груди, вызвав в нём жгучее желание броситься вслед, укрыть собой и никуда не отпускать.

          Ангрбода, нагнувшись, ласково погладила по бархатной голове свою любимицу и, погрозив пальцем Фенриру, вместе с Рахгой направилась вслед за Локи.

          Три огромных волка откликнулись на призыв Хозяйки, и вскоре трое наездников скрылись в наступающих ранних зимних сумерках.

          Локи потерял счёт времени, пока серые хищники несли их на своих спинах сквозь дебри Железного Леса. И когда, наконец, впереди забрезжили долгожданные горы, он успел дойти до того состояния, когда только и мечтал о том, чтобы спуститься на землю. У кромки леса Снежные Охотники резко затормозили, здесь заканчивалась их территория. Ангрбода спрыгнула со Стерегущего в Ночи и помогла спуститься Рахге. Царевич же совсем не элегантно сполз со спины волка, носившего звучное имя Растаптывающий Рассвет, и облегчённо вздохнул, разминая затекшие конечности и оглядываясь вокруг. Лес был совершенно недвижим, окутанный тёмный ночной вуалью. Мороз усилился, буквально остановив движение жизни вокруг. Лишь холодный безжизненный свет йотунхеймских лун серебрился в кристаллах льда, снежными шапками покрывавших верхушки древних елей. Прямо за деревьями начиналась равнина, окружённая заледеневшими неприступными скалами. Посреди заснеженного поля высилась одинокая гора правильной пирамидальной формы, поросшая редким кустарником. Вокруг виднелись холмы поменьше

          – Это и есть заброшенное поселение Унгюр Гюдир, – дрогнувшим голосом произнесла Рахга, указывая рукой на видневшиеся за лесом холмы.

          В ответ Локи только недоверчиво хмыкнул.

          – Сейчас здесь всё покрыто слоями снега и льда, который не тает даже коротким летом, поэтому трудно угадать за этими сугробами развалины некогда прекрасного города, – грустно пояснила мать Рода, повернувшись к принцу. – Дальше мы пойдем сами, здесь недалеко.

          Ангрбода отпустила волков, наказав им вернуться по первому зову, когда они вновь понадобятся, и серые тени неслышно скрылись за деревьями. Путешественники медленно, один за другим тронулись по твёрдому насту, присыпанному рыхлым снегом, к своей цели. Мать Рода Медведей шла первой, за ней Ангрбода, и замыкал маленький отряд царевич, настороженно оглядывающийся вокруг. Что-то странное не давало ему покоя, какое-то ощущение неизвестной опасности, скрывавшейся за этими вековыми деревьями.

          *   *   *

          С плоской вершины горы, бывшей когда-то храмом великанов, окружающая равнина, залитая мертвенным светом трёх лун, просматривалась, как на ладони.

          Он помнил эту долину зелёной, залитой ярким солнечным светом. Временами ему начинало казаться, как пространство вокруг начинало дребезжать, искажаясь и истончаясь, словно сказочное марево, сквозь которое проступали очертания незнакомых мест. Сочная трава ласкала его мощные лапы. Тихо шептала яркая листва, звенели трели цикад, убаюкивая будущего стража. Он был счастлив там и лишь изредка бросал свой взгляд на высокие стены пирамиды, за которыми обитали его хозяева.

          Он помнил, как долина погрузилась в хаос, помнил грохот рушившихся стен, пятна крови и крики ужаса разбегавшихся в разные стороны лесных жителей, когда пришедшие после ухода великанов ледяные монстры в безумии своём уничтожали всё, что попадалось на их пути. С тех пор прошли века. Веселая долина и прекрасный город заросли деревьями, среди которых забытый всеми одинокий страж бродил в отчаянии, не в силах покинуть место, покой которого призван был охранять. А потом пришёл лютый мороз, сковавший всё льдом и укрыв снежным покрывалом. С тех пор ни одна живая душа не появлялась в этих краях. Он был единственным и безраздельным хозяином здешних мест. Его бешеный рык распугивал всё живое, когти оставляли на вековых деревьях страшные метки, завидев которые вся живность в панике разбегалась в разные стороны.

          В нем бушевали бури эмоций, которые никто не в силах был обуздать. Все то, что его создатели пронесли сквозь всю свою эволюцию. Злость, ненависть, любовь, доброта и конечно одиночество. Бедное существо не могло понять в общем сумбуре всего с ним происходящего, хотя бы толику чего-то отдельного, но  одиночество было тем единственным чувством, которое он ощущало в полной мере. Века безумного одиночества тянулись непрерывной чередой. Тысячи дней и ночей сливались в одно непрерывное время. Каждую ночь он покидал своё логово, заступая на вечную стражу, обходя дозором свои владения, бессильным рёвом сотрясая застывший лес.

          Острый глаз чудовища сразу заметил три маленькие фигурки, цепочкой продвигающиеся по снежному насту к пирамиде. Тяжёлые крылья расправились, подняв клубами снежную пыль, громовой рёв огласил заснувшую долину, и древнее чудище стрелой бросилось вниз на непрошеных гостей.

          *   *   *

          Уже почти у самого подножия храма троица путешественников внезапно застыла в немом ужасе, когда земля содрогнулась под их ногами, и громадная чёрная тень затмила сияющие луны. Мелькнули оскаленные клыки, блеснули жёлтые огни яростного взгляда. Мутная дымка поднялась под скрипнувшими о ледяной наст когтистыми лапами ужасной твари с телом льва, крыльями орла и искажённым ненавистью человеческим ликом, казавшимся сейчас странным и даже уродливым. Длинный и гибкий, как плеть, бычий хвост яростно хлестал по земле, поднимая снежную пыль. Ещё секунда – и чудовищное создание бросилось бы на путешественников, сметая их со своего пути. Но в это мгновение шедшая впереди Рахга выхватила из-за пазухи клинок Унгюр Гюдир, молнией сверкнувший в лунном луче и отразившийся в жёлтых глазах чудовища. Древний монстр замер, медленно опуская уже занесённую для удара лапу.

          – Кто вы такие и что понадобилось вам в долине Детей Звёзд? – эхо приумножило громоподобный голос чудовища, вызвав тем самым снежную лавину высоко в горах.

          – Посмотри на меня и послушай, страж, – бесстрашно начала сейдкона, не отрывая взгляда от пылающих глаз волшебной твари. – Слыхала я, как ветра шептались о некоронованном короле этих мест, что охраняет сокровищницу Унгюр Гюдир, могучем и бесстрашном духе, веками смотрящем туда, откуда явились на нашу землю бессмертные боги. Слушай же, страж, заклятью внимай. Запах крови предков моих и верность тем, чьи кости покоятся здесь, позвали меня сюда. Вечные Норны сплели воедино нити наших судеб, скрепив союз наш крепче стали. Вспомни всё, древний страж, и помоги отомстить тем, кто разрушил город богов, помоги вернуть им всю ту боль, тот гнев, что тысячи дней и ночей живёт в наших сердцах, отомстить тем, кто разрушил и твою, и нашу жизнь.

          Чудовище внимало страстной речи колдуньи, чуть наклонив голову к плечу. Взгляд его становился все заинтересованнее, яростное пламя медленно угасало в огромных раскосых глазах.

          – Как твое имя? – голос его был глубоким и рокочущим, напоминающим отдалённые раскаты грома.

          – Меня зовут Рахга, я внучка Бестлы – одной из Девяти Посвящённых, последней хранительницы ключа от магических врат.

          – Я помню тебя, Рахга, внучка Бестлы. А вот кто твои спутники?

          – Со мною Мать Волков, Хозяйка Железного леса, и Избранный – тот, кто станет стрелой отмщения для наших общих врагов, из-за которых боги покинули Йотунхейм.

          – О Хозяйке Железного леса я слыхал. Рататоск-белка,* что вечно снует туда-сюда по Иггдрасилю, приносила вести на своем хвосте. А вот Избранный – неужто тот бастард-полукровка, что прячется за спинами женщин? – в голосе монстра послышалась явная насмешка.

          Оскорблённый до глубины души Локи, забыв об грозящей им опасности, рванулся вперёд. Лицо его стало стремительно синеть, на лбу проступили узоры, напоминающие роспись льда по замёрзшему стеклу. Испуганная Ангрбода едва успела перехватить его за полу камзола.

          – Успокойся, Локи, пожалуйста, – яростным шёпотом осадила его колдунья. – Возьми себя в руки. Он же провоцирует тебя.

          – Чего с ним говорить? – едва сдерживаясь, шипел разъярённый принц. – Пара заклинаний – и от него останется только воспоминание!

          – Это же сфинкс – всеведущий и всезнающий, – зашептала йотунка, – существо не магическое. Чудовищное, но абсолютно нечувствительное к магии. А учитывая его размеры и силу – и к обычному оружию тоже. В нашем народе о нём ходят легенды. Говорят, пришельцы поставили его охранять свои сокровища, чтобы никто, даже самый сильный маг не смог открыть к ним путь.

          – Пусть так, к магии он нечувствителен, но вот если я магией обрушу кусок скалы ему на голову – думаю, мало не покажется, – в глазах Локи мелькнул безумный огонек.

          – Нет смысла шептаться: я слышу за много лиг, как снежинка падает на землю, – пророкотал сфинкс и добавил угрожающе. – Если хочешь, Избранный, можем проверить, что быстрее – твои слова или мои когти!

          Локи презрительно хмыкнул, но взгляд, который он бросил на монстра, выдал его опасения, смешанные с долей страха: а что как это крылатое чудовище и впрямь окажется быстрее. Откровенно говоря, Ангрбода тоже была уверена, что так и будет, поэтому поспешила вмешаться:

          – Мы всего лишь хотим пройти через врата в Утгард.

          – Всего лишь! В Утгард?! – лицо сфинкса нахмурилось, глаза снова полыхнули яростным огнем. – В самое логово врага, разрушившего город богов?

          – Звёзды мне свидетели, – быстро продолжила Хозяйка Ярнвида, – наш путь туда лежит с одной целью: отомстить Лафею. Поверь мне, великий страж, Избранный – это тот, кто станет отравой и расплатой потомку Бельторна, повинному в тех бедах, что обрушились на нашу землю.

          – Вот как? Значит, ваша цель – месть… – сфинкс резко встал и низко склонил свою огромную голову, обдав всех троих горячим и влажным дыханием. – Ну что же, я пропущу вас. Но с одним условием.

          Чудовищное создание снова уселось и не спеша поднесло к лицу огромную лапу. Выдвинув острые когти, каждый с приличного размера кинжал, монстр полюбовался ими, аккуратно облизнул длинным розовым языком и снова обратил свой взор на непрошеных гостей.

          – Сможете ответить правильно на мой вопрос – и путь открыт. В противном случае просто отправитесь вечно славить Мать Вьюгу в её Ночь. Говоря проще: станете моим обедом. А то горные козы да бараны мне порядком поднадоели.

          – Но разве сфинксы едят живых людей? – не унимался Локи.

          – Едят! – теряя терпение, рявкнул монстр. – Живых, еще разговаривающих, особенно – много разговаривающих!

          – Это и есть твой гениальный план – погибнуть всем вместе? – язвительно прошептал Локи, наклоняясь к самому уху старой Рахги, которая, несмотря на обстоятельства, не потеряла самообладания. – Нам поклониться или принять позу покорности?

          – Прекрати паясничать, – одёрнула принца Ангрбода, – лучше сосредоточься. Ты же у нас самый умный, книгочей!

          – Вообще-то я представлял себе более достойную смерть, нежели стать обедом инопланетного монстра, – продолжал язвить царевич. – И знаете что? Я не хочу умирать. Я молод, умён и у меня очень много планов...

          – Тогда заткнись и слушай, – не выдержав, рявкнула йотунка. – Ещё раз заикнешься, и я сама тебя прикончу.

          Локи фыркнул и нахмурился, сразу став похожим на обиженного ребёнка. Демонстративно сложив руки поперёк груди, он принял позу оскорблённого достоинства, не переставая в душе поносить себя за богатый талант влипать в собственноручно сотворённые неприятности.

          – Ну что? Готовы? – усмехнулся сфинкс и задумался на секунду. – Говорите, ваш Избранный станет стрелой отмщения? – увенчанная пышной гривой голова заинтересованно повернулась к принцу. – Тогда вот вам моя загадка. Какая стрела летит вечно?

          Йотунки недоумённо переглянулись и с надеждой обратили свои взоры на Локи, который, в свою очередь, с вызовом смотрел на зверя, отчаянно желая оказаться как можно дальше от этого гиблого места. Хорошо известно, что, когда человек лицом к лицу сталкивается со смертью, чувства его моментально обостряются до чрезвычайности. Мысли понеслись в голове с бешеной скоростью, опережая друг друга. Было ясно, что вопрос с подвохом. Направленный полет стрелы всегда конечен. Он останавливается при попадании в цель. Царевич задумался. Если он сам – стрела, то какой цели хочет достигнуть? Чего жаждет в жизни более всего? Абсолютной власти. Абсолютной мудрости. И абсолютного знания. Всё то, ради чего он готов пойти на любые жертвы. Вся его жизнь построена на этом расчёте. Но что стоит за достижением желаемого? Что случится, если стрела попадет в цель? Ничего. То, ради чего он живет, перестанет существовать. Всё то, что он делает, потеряет свой главный смысл. Да и хочет ли он на самом деле достичь поставленной цели? С одной стороны, безусловно, да. Но с другой – чем недостижимее поставленная цель, тем она желаннее. Тем лучше, тем осмысленнее его жизнь в присутствии постоянно отодвигающейся в неизвестное будущее жизненной цели. Так какая же стрела летит вечно?

          – Ваше время истекло, – грозно проговорил сфинкс, поднимаясь и расправляя блеснувшие стальным оперением крылья. – Я вижу, вы не знаете ответа.

          – Постой, – воскликнул Локи, озарённый внезапной догадкой. – Стрела, попавшая в цель, летит вечно!

          – Поясни, – попросил страж, приняв весьма заинтересованный вид.

          – Само это утверждение звучит весьма парадоксально, – начал принц, ловя на себе посветлевшие взгляды спутниц. – Полёт стрелы останавливается при попадании в цель, но само движение приобретает при этом характер вечности. Достижение цели ставит точку в стремлении к ней. За этим нет ничего, и это ничто оборачивается смертью. Вечностью обладает лишь бывшее движение, лишь одно оно составляет неоспоримый и не подлежащий сомнению факт. Стрела должна лететь вечно при постоянном сдвиге цели в будущее, тогда она никогда не попадёт в цель.

          – Ну что же, ответ правильный. Сознаюсь, я недооценил тебя, Избранный, – в голосе сфинкса послышалось удивление и невольное уважение. – Ты познал своё несовершенство. Но тот, кто умножает познания, умножает и свою скорбь. Я исполню своё обещание и пропущу вас к порталу, чтобы ты исполнил назначенное тебе. Но прежде ты должен решить для себя, как далеко ты можешь зайти в своём стремлении к мести?

          Вопрос повис в пустоте. Локи сжал губы и молчал. Он всегда не любил прямых вопросов, требующих таких же прямых ответов. Для этого приходилось заглядывать в тёмные углы разума. А там могли водиться чудовища пострашнее сфинкса.

          – Путь возмездия – это тяжёлый, тёмный и опасный путь. Раз ступив, с него уже не свернуть, – нарушил тишину страж.

          – А чего ради мне с него сворачивать? – с вызовом отозвался, наконец, царевич. Мышцы лица его резко напряглись, а взгляд замер на вдруг погрустневшем лице сфинкса.

          – Потому что до тех пор, пока ты живёшь прошлым, ты не найдешь своё будущее. Ты еще молод, но ненависть и одиночество заставили тебя повзрослеть раньше времени. Ты невероятно умён и силён, Избранный, но вот в душевных делах – слаб и беспомощен, и не видишь, что тобой движет нечто большее, чем ненависть, обида и злость, которых полно в тебе. Рано или поздно волна какого-нибудь из этих чувств накроет тебя.

          – Еще один мозгоправ на мою голову, – недовольно проворчал Локи себе под нос. – И что же из перечисленного останется со мной навсегда? – с вызовом поинтересовался он.

          – Останется лишь то, чему ты позволишь остаться, – сфинкс встал на все четыре лапы и посторонился, открывая дорогу. – Прощайте, Рахга, внучка Бестлы, и ты, Хозяйка Железного леса. Прощай и ты, Избранный полукровка. Моя роль в твоей истории закончена. Помни: только то, чему ты позволишь.

          Все трое медленно двинулись мимо возвышающегося над ними древнего стража пирамиды, выглядевшего теперь уже не чудовищно, но величественно и грациозно. Когда Ангрбода поравнялась с ним, он внезапно низко нагнул голову и прошептал так, чтобы было слышно только ей:

          – А для тебя у меня есть совет, Мать волков. Если очень стараешься удержать кого-то, это не заставит его полюбить тебя. Любовь – это надежда. Она питает наши мечты. И если ты любишь – просто наслаждайся этим.

          И с этими словами сфинкс раскрыл могучие крылья и вознёсся ввысь, через секунду пропав из виду, растворившись в тишине сонного леса.


СЛЕДУЮЩАЯ ЧАСТЬ - http://proza.ru/2020/05/14/51

         
        Примечания автора:

       * Рататоск (др.-сканд. ratat;skr – «зуб-бурав» или «сверлящий зуб») – в скандинавской мифологии белка-«грызозуб», посредник, связующее звено между «верхом» и «низом». Бегает по мировому дереву как посланец между змеем Нидхёгг и ётуном Хрёсвельг, который в обличье орла сидит на верхушке дерева. В некоторых интерпретациях белка также грызёт мировое древо, в котором живёт, являясь, таким образом, ещё одним символом перерождения и постоянной изменчивости сущего. Упомянут как в Старшей (Песенной) Эдде, так и в Младшей