Гутя

  « Августааа,  Августинааа,  девочка моя! » -  голос мамы был всё ближе и звонче.
Августина бежит по светлому коридору огромной прихожей навстречу  маме. Её голубое платье,  украшенное бантами и  повязанным за спиной  широким поясом,  развевается  в такт её движениям. Она громко смеётся, и её радостный смех раздаётся  во всех углах барского дома. Вот и мама. Она, как всегда,  держит в руках большущую куклу и с неимоверно прекрасной улыбкой протягивает её дочке.  Девочка тянет навстречу руки и…
   Гутя открыла глаза. Она лежала в тёмной комнате, в своей убогой постели с вытянутыми вперёд руками. Этот сон ей снится каждое утро, с тех пор, как она себя помнит. Поджав руки и повернувшись на бок, она глубоко вздохнула. Слёзы непроизвольно выступили из уставших, глубоко посаженных  глаз и потекли по морщинистой щеке, оставляя мокрые следы на подушке. Так уже много лет подряд  начиналось Гутино утро. Перевалившись через край кровати, она встала. Расчесав деревянным гребнем некогда богатую шевелюру, она повязала чёрный платок. Протерев лицо водой из небольшой чашки, стоящей в углу комнаты, она направилась к выходу. По морщинистому лицу, капая на пол, текли капельки прохладной воды. Подойдя к двери, Гутя вытерла остатки влаги снятым с гвоздя полотенцем и отодвинула засов.
   Из приоткрытой двери флигелёчка, пристроенного к развалинам барского дома,  выглянула преклонных лет старуха. Вокруг никого. Да и кому быть – то? Если только мы, пацаны,  для  забавы заходили в эту глушь, и то ради того, чтобы насладиться яблоками из барского сада. Это так и звучало, как -  «пошли в  Гутин сад». Даже взрослые, и те, старались обходить это место, как можно дальше. Дом находился недалеко от села, в лощине между двух оврагов. Кем была Гутя ранее, и чем она занималась сейчас, для многих оставалось большой тайной за семью печатями. Слухов ходило много. То ли это боярская дочь, которая после глумления красноармейцев двинулась рассудком, то ли это барская прислужница, а то и вообще обычная проходимица и побирушка, которая нашла себе пристанище в развалинах некогда шикарнейшего особняка.
   Как бы то ни было, но встречаться и связываться с ней желающих было не много. Да и где встречаться…  Я не знаю, чем питалась Гутя, но я ни разу не видел её ни на рынке, ни в магазине, который был недалеко от её дома,  и в который мы бегали попить газировки за десять копеек. Но тем не менее встречи с дамой,  одетой в чёрный балахон платья и с повязанным на голове чёрным платком, всё же происходили. Зла, конечно, ей никто не желал, но вот посетить барский сад мы, будучи ещё незрелыми  пацанами, любили очень. Это происходило как бы стихийно в то время, когда созревали яблоки, и нам было нечем заняться. В обычную пору мы просто ходили в «Гутин сад», или в овраг кататься на санках. Мы видели старые развалины, видели пристроенный флигель, но саму Гутю не видел никто.  Сколько помню, то я ни разу зимой не видел дыма из её трубы. Одним словом, вопросов больше, чем ответов.
   И вот однажды, когда мы в очередной раз были в саду,  произошёл такой случай. Мы, как обычно, рассевшись по деревьям, ели яблоки. Сад есть сад. Мы могли собирать отлежавшуюся падалицу или рвать яблоки прямо с ветвей, суть не в этом. Главное, не терять бдительность и смотреть по сторонам. И как только в поле зрения попадал чёрный силуэт смотрительницы, звучала команда : « Гутя!» -  и вся  свора ребят, соскочив с деревьев, с диким криком неслась прочь, стараясь сберечь за пазухой собранные яблоки.
   В этот раз всё пошло совсем иначе. Сигнал «Гутя» прозвучал очень поздно. Спрыгнув с  дерева,  я даже не успел сделать никаких движений, как нос к носу столкнулся с загадочной и пугающей с детства особой. Обычная пожилая женщина, но я,  испытав шок, могу сказать иначе. По моему мнению, это древняя старуха с очень пронзительным взглядом и надменным лицом. Встретившись с ней,  я оторопел. Гутя стояла неподвижно и своим орлиным взглядом смотрела мне в глаза. Я отчётливо смог разглядеть её сухое в морщинах, но властное лицо. Казалось, что каждая морщинка таит в себе какую-то тайну и при случае, может поведать о многом.  От  неё  веяло  каким-то  непонятным холодком, который  пробегая под рубашкой, заставлял дрожать всё тело. Но сейчас был не тот случай, когда я готов послушать жизненные истории этой старухи. Развернувшись, я помчался прочь. Для меня показалось вечностью то время, пока я убегал от неё. Но каково же  было моё изумление, когда я, пробежав большое расстояние, снова наткнулся на её странную и неподвижную фигуру, хотя она оставалась стоять на том же месте. Испытав в очередной раз порцию ужаса, я уже метнулся в другую сторону. Обегая в сумраке наступающего вечера круг за кругом, я снова выходил на Гутю. Когда, уже обессилев и готовый получить порцию наказания, я смирился, и опустив голову,  просто остановился перед Гутей. Пауза показалась вечностью. Помолчав, хозяйка сада спокойным скрипучим голосом сказала: «Тебе туда», -  и махнув костлявой рукой в широком рукаве платья, указала в нужном направлении. Я молча, уже никуда не торопясь, пошёл вон из сада. Через какое – то время, набравшись смелости, я оглянулся. Чёрный силуэт с гордо выпрямленной спиной исчезал в полумраке. По походке я бы и не сказал, что это уже далеко древняя старуха. Держалась она властно и гордо. После этого случая она часто приходила ко мне во снах. Может поэтому я всю жизнь не испытываю тяги к яблокам.
   Услышав, что со мной случилось, друзья в один голос загалдели, что такое уже бывало, то с тем, то с другим.  Объяснить  это состояние мы были не в силах, но это походило на то, как уж гипнотизирует лягушку, перед тем, как ею полакомиться. Та кричит дурным лягушачим голосом, находясь в позе оцепенения, и нехотя движется в сторону ужа. Сегодня ужом была Гутя.
   «Августааа!  Августинааа,  девочка моя!» Над флигельком наступило новое утро. Гутя вновь вытерла слезу и приняла водные процедуры. Никуда не торопясь и  облачившись в свой несменный чёрный наряд, она вышла на улицу. Поправив висевшие и сохнувшие на верёвке пучки  лекарственных  трав  и  оглядев окрестности, она вновь зашла внутрь.  Днём её мало кто видел. Свои променады она совершала под пологом наступающей темноты. Даже у старого колодца, который находился в конце сада, и сруб которого почти сравнялся с землёй, можно было только увидеть следы пребывания человека, но ни в коем случае не его хозяйку.
   Шли годы, мы взрослели, но во внешнем виде старого флигеля и его обитательницы ничего не менялось. Только  развалины барского имения становились всё ниже и ниже. Не то они сыпались от времени, не то мы сами стали выше, но, тем не менее, они выглядели немного иначе, не так, как в детстве. Не знаю, может,  кто заходил в гости, а может, просто по наблюдениям, но стало понятно, что Гути не видно.
   Когда участковый открыл запертую изнутри на засов дверь, то передо всеми явилась такая картина. На старой кровати, в своей убогой постели, в чёрном балахоне с повязанной чёрной косынкой лежало высохшее тело старой женщины, с вытянутыми вперёд руками.
   Вот так во сне, счастливо и беззаботно, вечно бегущая на зов мамы за куклой, встретила свою смерть  Августина, Августа, Гутя...

                2020 г.