Модная теория

#жизнь как она есть
Знакомый много лет назад предложил тряхнуть стариной. Надо было лишь десять дней поддержать избирательный штаб на выборах в законодательное собрание одного неблизкого региона.   
Социологические исследования оказались тревожными. Для успокоительной интерпретации оснований не было. Люди вроде бы «за» и на выборы пойдут. Но на самом деле «против всех» и никуда не пойдут.
Основной кандидат - директор хозяйства. С опытом советской работы в исполкоме. Жилистый, морщинистый, суетливый. Заученно произносил речи – две в день строго по графику. Говорил тускло.  Залы покорно набивались людьми. Избиратели согласно кивали головами. Получив газету с советами по домоводству – изучали.
Дублером был кладовщик из того же хозяйства по фамилии Волобуев. Говорили  -  безынициативный. А оказался  - запойный. В райцентре его звали Волох*евым. На листовках, расклеенных повсюду, фамилию исправляли яркими фломастерами. Почему-то местным казалось это дико смешным.
- Понимаешь, Наумыч,  я тут покумекал, - первым делом поделился Волобуев со мной своим видением дальнейшего развития страны и мира, - Эмиссионные центры никому ни не нужны. Обманка. Нет вообще никаких денег. В природе нет, – он смешно шмыгнул картофельным носом. Волобуев вообще был кругленьким, гладким, колобковым. – Деньги существовали только в прошлом. Когда «жигули» 4 500 рублей стоили. А сейчас их нет. Вот смотри, – он двинул ко мне стакан по ирландской клетчатой клеенке и плеснул из бутылки. - Получил ты зарплату – один корешок от нее остался. Вот как сейчас, выпил – и все. Только капельки по стенкам и на донышке, – он резко перевернул свой стакан. - И во всем в нашей жизни именно так – одни следы денег. Как след от самолета. Вжииик, белая полоса на высоте, а потом и ее нет. Растаяла. Вот эти записи, следы от денег, и надо пустить туда, где нет денег. Чтобы долги расшить. Понял, до чего я докумекал? Ну и вот в эти… - он наморщил лоб - инфраструктурные проекты.  В развитие инвестировать. Вот ты меня хорошо слушал. Первый раз я мысли свои высказал. Поддержишь?
Я кивнул. Бесследное исчезновение денег неоднократно наблюдал самолично. Поэтому волобуевскую концепцию в самом общем виде разделял.  Реальность у нас отчетливо репрезентовать может либо законченный фрик, либо алкоголик. Мешает только одно: махровый дилетантизм никогда не загонишь в угол неумолимыми аргументами.  Воодушевленность мне всегда импонировала. Бурный энтузиазм первооткрывателя несколько пугал.
Утром следующего дня Петя Саныч («меня можно называть и так, и этак»), местный безопасник, осмотрел меня, принюхался и спросил настороженно:
-Ты вчера вечером, когда от Волобуева уходил, ничего подозрительного не заметил? У дома людей посторонних не было? Машин не местных?
- Так я ж здесь только второй день, кого ж я знаю. Случилось что?
- Случилось. Волобуев пропал.
– Как пропал?
 - Так и пропал. Как все пропадают? Ушел за водкой и не вернулся.
 – Может, у женщины своей? Или у знакомых?
- Сожительница его, Марина Васильевна, меня-то как раз и настроила его искать. Не было, говорит, никогда такого, чтобы дома не ночевал. Пробежала по всем его собутыльникам. Ты ушел в 20.30, сразу же вышел Волобуев, а потом она вернулась с дежурства из больницы - подменяла подругу.  И всю ночь его нет. Водку купил до 21 часа, в магазине подтвердили. А сейчас уже 11 утра.
- Может, у родственников?
 - У него родственников – половина района.
- Конкуренты похитили, выборы срывают?
 - Да кто ж знает. Хорошо, если монтировкой по башке не дали и в овраг не скинули…
От Волобуева  оставались только быстро пропадающие следы - как от денег в его концепции.
Через пять часов в штаб позвонили: видели в соседнем селе. На «кругу» у остановки. На ногах стоял неуверенно, пьян.  Агитировал. Листовки раздавал. Потом уехал с кем-то на зеленом без номеров мотоцикле «Урал» на хутор.
-  Какой мотоцикл? Снега по колено! Мороз!
– Да они все датые! Им все равно. Сели в люльку, рогожкой укрылись да поехали.
Встретился мужик в авиационном комбезе под курткой, улыбается:
-Видел, видел я вашего Волох*ева. Втирал что-то про деньги. Ничего не понял. Складно как-то говорил. Мудрено. Блин, башковатый-то ваш кладовщик оказывается. Ну, с его-то работой иначе нельзя. Там искрутиться нужно,– он покрутил кистью руки замысловато – туда-сюда, объясняя, как следует крутиться, - чтобы заработать и при этом в тюрягу не загреметь. Куда потом делся? Не знаю. Были вшестером. Выборы обсуждали. Как где? На улице, у мехдвора. Внутри главный механик орать будет. Да всего-то ничего, пузырек-то один да соленьев банка…
Дама, поправляя платок, повязанный поверх шапки, рассказывала, улыбаясь ямочками в щеках, и кивала головой в такт словам:
-Волох*ева вашего видела. Топтался возле почты. Был куда веселее, чем на ваших плакатах. Прямо превеселый. По заднице моей хлопал. Ну, я ему по затылку. Говорил, что неправильно, когда здоровые мужики сидят на материнских пенсиях, а самим хозяин не платят. Надо что б платил. Вот директор (называет фамилию главного кандидата), изверг такой, не платит. Ну, мы-то чего? Конечно, с Волох*евым согласные.
Волобуев, как медведь-шатун, в горячечном бреду метался по району. Алкогольная ажиотация подняла градус политической полемики. Он, судя по всему, не просыхал. Его передавали из рук в руки. Видели одновременно в нескольких местах. Поймать его было невозможно из-за непредсказуемости его траектории. Иногда мы опаздывали на час, иногда на половину суток. Приступы вины меня стали посещать все чаще. Уже было недалеко до осознания ужаса от содеянного. И всего-то энтузиасту кивнул головой.
 -Поймать и посадить в подвал. Вместе с бочкой огурцов и рассолом, - рявкнул начальник штаба.
Мы его нашли три дня спустя. В 70 километрах от райцентра. Возле водонапорной башни из металла, которую расперло льдом. Большая часть башни оказалась завернута в полуметровую ледяную глазурь. Сверху свисали множественные сосульки - в два обхвата. Башня была прекрасна - как инопланетный арт-объект, привезенный с целью вызвать глубокое, не проходящее недоумение. Ментальное заикание вызвать.
Волобуев же будто принимал участие в съемках какого-то фильма про первые годы коллективизации. Вокруг него полукругом толпился народ.  Он стоял, сжимая шапку в руке:
-Смотрите, - до чего мы себя довели, - сипел он на морозе, надрывая жилы, - Разруха кругом, – он ткнул рукой с шапкой в сторону башни, - Все разворовали.  Пьем, - стукнул он себя кулаком в грудь и горестно опустил голову. – И никаких перспектив. У тебя, что ли, перспективы? Или у тебя? – он обвел глазами собравшихся и пьяно пошатнулся, - Загнемся скоро. Дальше все накроется медным тазом! Надо что-то делать! Я знаю, что делать. Надо, чтобы деньги крутили экономику…
Мужики одобрительно загудели. Круг сомкнулся, только пар клубился над ушанками. Подъехал уазик-буханка. Подталкивая друг друга, человек восемь забились вовнутрь. Судя по царившему оживлению и приподнятому настроению, было понятно, зачем они едут, но неясно - куда.
Усомниться в искренности Волобуева было невозможно. Героизация момента  налицо.
- А может, пусть ему? Правильные вещи говорит. Людей раскачивает, - сказал я. - Они сначала над ним смеются и у них негодующий протест: выборы опошлены.  Мысль «а вдруг он прав?» догоняет их потом. Надо же во что-то верить.
Петя Саныч неодобрительно покачал головой.
Вечером в штабе стоял ор. Аналитики предлагали либо переломать ноги Волобуеву, либо излечить его разом от белой горячки и правдоискательства, положив под капельницу и приковав к кровати наручником. Отпускать только в бассейн с гидромассажем и на кислородные коктейли.
-И то и другое полезно для кампании, - цинично говорили они.
-А просто в кутузку на время посадить нельзя? Не дешевле? - робко интересовались добрые тетеньки-социологи. – Его временная изоляция правоохранителями очень поднимет интерес к выборам.
– Нельзя. У него неприкосновенность.
– И что – ему теперь все можно? Человеческий облик терять, женщин лапать?
- Не уводите разговор в сторону…
Обсуждение оказалось бессмысленным. Волобуев снова пропал. Причем с концами, бесследно. Заплаканная Марина Васильевна каждый день приходила справляться о его несчастной судьбе.
Вернулся он только в «день тишины». Сам. Опухший, будто вылез из пчелиного улья. Голос сорвал. Был тихим, печальным, виноватым. Трезвым. Спросил, может ли он по закону как кандидат голосовать сам за себя.
Утро дня голосования напоминало утро стрелецкой казни. В зимнем варианте. Серое небо, мрачные тени, снег под подошвами хрупает крахмалом. Никто из поселковых не признается, за кого проголосовал. Ни один человек. Опросы на выходе из избирательных участков сорваны. Начальник штаба пару раз порывался стреляться.
В полночь стало понятным: мимо пролетели все, включая директора хозяйства. А кладовщик Волобуев набрал столько, сколько до него здесь никто никогда не набирал. Ни Путин, ни Зюганов, ни Леонид Ильич Брежнев. И явка была не запредельная, но очевидно высокая.
 -Откуда знал? – только и спросил меня Петя Саныч. Да ниоткуда.
Другой такой избирательной кампании никогда в стране не было. И уже точно не будет. 
Несколько лет издали приглядывал за Волобуевым – из любопытства. Работал он в комитете по бюджету и финансам заксобрания заместителем председателя. Привез из областного центра гипнолога: сам закодировался, директора сподобил закодировать от пьянства весь коллектив – за счет хозяйства и спонсорских средств. Такое много где тогда происходило. Выложил в сеть телесюжет: «Правительство должно запустить деньги в экономику», - рубил Волобуев. Девочка с микрофоном согласно кивала.
А потом куда-то делся Волобуев. Исчез. Никаких следов. Прошел срок его полномочий – и все, пропал человек.
Я хорошо понимал почему. Повторить такую кампанию просто невозможно.
И тут вдруг один бизнесмен, создавший под себя партию по приказу сверху, пару лет назад дословно воспроизвел Волобуева. Даже интонационно. Я сидел в зале Международного торгового центра – и выискивал Волобуева в президиуме. Затем в первом ряду. Потом во втором. Мне хотелось его увидеть в отличном костюме, в дорогих ботинках. Я тянул шею, «наводил» очки на резкость в полутемном зале, ну вы знаете как, кривя их, ставя под углом. Не нашел. Не бывает таких совпадений, думал я. Где-то он все равно должен быть рядом.
Через день нашел на сайте телефон и позвонил в приемную заксобрания. Умер Волобуев давно. Пошел на зимнюю рыбалку и провалился под лед.