Удивительные приключения Иоганна Кваха

– Вот так и прожил бы я всю жизнь среди болотистых берегов нашей речки, если бы не любовь к музыке,  – закончил  свой рассказ красивый лягушонок во фраке.
– Дядя Иоганн! Дядя Иоганн! Расскажите нам ещё историю, – загалдели вокруг него шумные лягушата.
Всего три дня назад они были ещё головастиками, поэтому сейчас любопытство просто переполняло их.
– Нет, ребятки. Поздно уже. Да и мне надо выспаться, завтра снова ехать на гастроли.
– Ну, пожалуйста! – завопила неугомонная малышня.
– Позалуста, ласказыте! – умоляюще затянула самая маленькая лягушечка по имени Кваруся. – Я опоздала и не услысала натяло истолии. Мне папа сказал, сто пока всех комалов не съем, не пойду никуда.
Кваруся не выговаривала некоторые буквы, но так искренне упрашивала Иоганна, что он всё-таки сдался:
– Только ради тебя, Кваруся, потому что все другие лягушата уже слышали начало истории.
– И всё равно нам интересно, мы ещё раз послушаем, дядя Иоганн!
– Пожа-а-а-а-луйста! – и все лягушата громко зааплодировали своими лапками.
На самом деле Иоганн обожал рассказывать о своей жизни и о том, как стал музыкантом.
– Что ж, мои дорогие слушатели, тогда устраивайтесь поудобнее. История моя будет долгой, но увлекательной.
Лягушата, немного поёрзав, примостились на сухих веточках камышей и замерли. Когда Иоганн начал свой рассказ, то на небе уже засияла первая звёздочка. Но, несмотря на то, что время было позднее, никто из лягушат даже не зевнул, пока не дослушал всю историю до конца:
– История моя началась в те далёкие времена, когда я ещё не был Иоганном, а был простым лягушонком по имени Гаврила.
– Гаврюша, не спи, сейчас комара проквакаешь, – покрикивал на меня папа.
– Ганечка, почему ты опять грязными лапками по кувшинке прошёлся? Я её только что помыла, – упрекала меня мама. – Какой же ты у меня рассеянный!
А я вовсе не рассеянный был. Просто у меня воображение хорошее было, я всё время фантазировал.
Вот, бывало, летит комар, мне бы его поймать, да и съесть. Я глаза поднимаю, а в это время по небу проплывает облако, похожее на комара. И оно такое замечательное, пушистое, лёгкое, такое… певучее. И я сразу забываю про обыкновенного комара и слушаю, слушаю, слушаю, как «комариное» облако поёт.
Нет, на самом деле облако молчаливым было, – это я только потом понял, когда немного повзрослел. Понимаете, не в облаке, это внутри меня всё звучало и играло! Играло от того, что я видел и слышал рядом с собой что-то удивительное и в то же время простое: сухая ветка с дерева упадёт в воду, ветер камышами заиграет, эхо с дальнего берега пронесётся вдоль серебристой волны – я мелодию слышу, она будто внутри меня поёт-заливается. Это всё само происходило: всё вокруг меня дышало звуками. Я чувствовал эти волны, они меня заставляли останавливаться, замирать и вслушиваться. Поначалу я даже не понимал, что это такое и почему я так чувствую. Я ведь даже слова такого не знал – «музыка». На нашей реке об этом не принято было говорить, все были другим чем-нибудь заняты.
Хотя петь мы всегда любили, особенно перед дождём. Как затянет, бывало, наша Квакунья Семёновна протяжную песню – все лягушки тут же подхватывают. Поэтому слово «песня» мне было хорошо знакомо. У нас пели все – от мала до велика – такая традиция была. И передавалась она из поколения в поколение – нас учили бабушки, бабушек – прабабушки, прабабушек – прапрабабушки и так до самого первого Лягуха на земле. Вот только песня была всегда одна и та же.
Однажды я спросил у мамы:
– Почему мы всегда одно и то же поём? Разве по-другому нельзя петь?
– Не задавай глупых вопросов, – сказала мама. – Река одна, солнце на небе одно. Вот и песня одна.
А я знал, вернее, догадывался, что другие песни тоже бывают. Даже солнце, хоть оно и одно у нас, но ведь такое разное каждый день: то ласковое, то жгучее, то совсем греть перестаёт. Оно – живое! И всё вокруг живое и поэтому меняется, звучит по-разному. Я это чувствовал!
Но к кому бы из взрослых лягушек я не подходил со своими вопросами, они мне говорили одно и то же:
– Делать тебе, Ганя, нечего, только как о всякой ерунде думать. Лучше хорошее что-нибудь сделай. Все лягушки, как лягушки, сидят комаров ловят, а ты? Эх, не будет, видно, от тебя никакого толку, Ганя.
Нет, я, конечно, не спорю. Ведь мы, лягушки, для этого и созданы. Но почему-то я был уверен, что я создан для чего-то большего. Я что-то другое должен был сделать для нашей реки, только не знал, что. Призвание моё в другом было – я это с самых первых дней знал, ещё когда головастиком плавал. Только вот поделиться этими мыслями я ни с кем не мог, ведь все только посмеивались надо мной, никто не хотел принимать в серьёз.
Все они, конечно, были хорошие и добрые лягушки, очень трудолюбивые – они мир от комаров каждый день спасали. Я очень любил и маму, и папу, и всех наших соседей, и даже большую Квакунью Семёновну, хотя порой она была ужасно вредной. Но только чувствовал я всё совсем по-другому, не как они! Я был другой. Я любил слушать звуки, я невольно запоминал их, пытался воспроизвести. Уже тогда, не зная даже слова «музыка», я полюбил её.
– Дядя Иоганн, а правда, что однажды вас поймал рыбак и хотел суп из ваших лапок сварить? – неожиданно прервал его рассказ лягушонок по имени Квова, который не очень любил музыку, но зато обожал страшные, леденящие душу истории.
– Ого! Ух, ты! Ничего себе! А что, правда? – тут же заволновались лягушата и повыскакивали со своих мест.
– Нет-нет, друзья мои! Я, может, кого-то из вас и расстрою, – он многозначительно посмотрел на беспардонного Квову, – но никто не собирался варить суп из моих прекрасных лапок.
– А мне папа говорил, что это правда! – упрямо настаивал на своём Квова.
– О, многоуважаемый и досточтимый Квова, – Иоганн обратился к нему так, будто перед ним стояла какая-то важная персона из музыкального мира, лягушата так и покатились со смеху. – К рыбаку я однажды действительно попал. Это правда. Но вот только кушать он меня совсем не собирался. В его доме со мной произошла совсем другая история.
Квова залился краской и больше ничего не говорил.
– Ну, что? Будете слушать дальше?
– Конечно, будем! Квовка, сядь на своё место и не мешай. Тихо! Тихо, ребята, а то сейчас по домам разгонят. Рассказывайте дальше, дядя Иоганн.
Как только неугомонные лягушата снова расселись по своим местам, Иоганн выдержал небольшую паузу, будто настраивался на нужную ноту, и с наслаждением продолжил свою историю:
– Любопытство, скажу я вам, дорогие мои, – это прекрасная черта характера для любого познающего мир существа, особенно юного. Однако, запомните: никогда не теряйте бдительности! А иначе, как и я, попадёте по неосторожности в сетку-ловушку для рыбы. Да-да! Заглядевшись на удивительно ритмичное покачивание поплавка, я и сам не заметил, как оказался в западне.
От страха я потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что нахожусь уже не на берегу родной реки, а в доме рыбака. Со всех сторон меня сдавливала рыба с выпученными глазами. Она жадно ловила ртом воздух, разевая свою беззубую пасть, от чего у меня по спине бегали огромные мурашки. Я стал изо всех сил барахтаться лапками, пытаясь оттолкнуться от скользкой рыбьей чешуи и всё-таки выбраться наружу. Я бился до последнего, но у меня ничего не получалось.
– Мама! Папа! Спасите меня! – кричал я изо всех сил. – Я больше никогда в жизни не буду уплывать от вас! Я обещаю! Только спасите меня отсюда! Пожалуйста! Мамуля, папуля, помогите! Эй, кто-нибудь!
Напрасно. Никто меня не слышал. Я остался наедине со своим горем среди рыбы, которая пахла домом и любимой тиной. Как же горько я плакал! О, какой суровый, трагический минор звучал тогда в моей душе!
И вдруг – о, чудо! – я услышал какие-то совершенно новые для меня звуки. Их было так много, и они сливались в такую удивительную мелодию, что у меня бешено заколотилось сердце. От восторга мне стало трудно дышать. Какая-то неведомая сила поманила меня за собой. Я стал вытягивать шею по направлению к дивному, магическому звучанию, ловил каждую нотку, тянулся вперёд и вперёд, и сам не заметил, как высвободил одну лапку, потом вторую, удивительно легко проскользнул между рыбы и – раз-два-три!... Я оказался на свободе! Нет, в тот самый момент я не запрыгал от радости и не поспешил домой. Я замер от упоительного чувства соприкосновения с великим – с Музыкой! Когда я огляделся, то понял, что она лилась из какой-то странной штуковины, которая висела рядом с окном. Только потом, повзрослев немного, я понял, что это было радио.
Дети мои, вы не представляете, какое это было наслаждение! Какое неземное, божественное чувство – услышать первый раз в жизни музыку в исполнении самого настоящего симфонического оркестра! О, я не могу передать это словами!
– Дядя Иоганн, плостите, позалуста. А как вы узнали, что это был симифичес… сифимичес… ну, олкестл этот?  – робко спросила Кваруся.
– Очень просто. Через пару минут музыка закончилась, и чей-то голос объявил: «Вы прослушали концерт № 2 для фортепиано с оркестром Сергея Васильевича Рахманинова в исполнении Государственного симфонического оркестра…»
Дальше я дослушать не успел, потому что в этот самый момент в комнату вошёл рыбак, и я от испуга в два прыжка выскочил в окно, которое, к счастью, было открыто.
Всю дорогу до дома я будто летел на крыльях, как птица.
– Рахманинов! Рахманинов! Спасибо тебе, Рах-ма-ни-нов!
Да, друзья мои, это была поистине гениальная музыка, которая, между прочим, спасла мне жизнь.
– А потом? Что было потом, когда вы вернулись домой, дядя Иоганн?
– А что потом? Потом меня очень сильно наказали за непослушание. Оказалось, что Квакунья Семёновна видела, как я попал в сетку-ловушку для рыбы. Но вместо того, чтобы вовремя спасти меня, она стала неистово квакать на всю округу:
– Лягушки! Лягушки! Беда! Гаврила Квах попал в сетку к рыбаку! Пропал ребёнок!
На её крики сбежалось всё лягушачье сообщество.
– Где этот негодяй? Я убью его! Я задушу его вот этими лапами! – кричал мой папа, который был уверен, что у него самые сильные лапки в мире.
– Гаврюша, сынок, что же ты натворил! – причитала мама.
Переполох был нешуточный. Старшие лягухи и лягушки один за другим стали засыпать моих родителей советами, как поступить, перекрикивали друг друга, ссорили и даже чуть не подрались, доказывая свою правоту.
В результате, пока они галдели, я сам вернулся домой. Что самое интересное, они меня сначала не заметили и, наступив на лапку, даже прикрикнули:
– А-ну, отойди отсюда, малыш! Не видишь, взрослые разговаривают?
И только тогда, когда я наконец добрался до возвышающегося на берегом холмика, где стояли мои родители, толпа наконец-таки смолкла. Мама схватила меня на лапки и как давай целовать! А папа, наоборот, как закричит:
– Та-а-ак! Нашёлся, беглец? Ну-ка, быстро домой!...
Дома меня поставили в угол и прочитали большую и суровую нотацию о том, как должны вести себя порядочные лягушата. Мне казалось, что это будет длиться вечно, но всему есть конец.
– Значит, так: теперь ты должен съедать в два раза больше комаров в день, – вынес свой вердикт папа. – И выброси, наконец, из головы всю эту ерунду! Звуки он, понимаешь ли, чувствует! Делом займись!
И я послушно исполнял волю своего сурового отца, а сам продолжал мечтать о музыке… И что вы думаете? Мечта моя была настолько сильной, что однажды она всё-таки сбылась!
В один прекрасный день рыбак взял с собой на берег радио. Как я узнал позже, об этом его попросил внук, который приехал на каникулы из города. Когда я услышал музыку, льющуюся с берега, то ушам своим не поверил! Как зачарованный, я мигом подплыл как можно ближе и спрятался в камышах.
Дети мои, вы не представляете, как мне повезло! Ведь я услышал «Маленькую ночную серенаду» Вольфганга Амадея Моцарта.
– А кто это? – спросила Кваруся.
– О! Это величайший композитор всех времён и народов. Гений на нашем музыкальном Олимпе!
– А почему? А Олимп – это что такое? А гений – это как? А почему он величайший, этот Квоцарт? – тут же посыпались вопросы от любопытных малышей.
– Охо-хо! Сколько интереса я вижу в ваших глазах, друзья мои! Обещаю, что чуточку позже отвечу на все ваши вопросы. А пока мне не терпится продолжить свой рассказ. Итак, на чём я закончил? Кто мне подскажет?
– На том, что вы спрятались в камышах, – подсказал пухлый лягушонок Квалёша, который слушал внимательнее всех.
– Спасибо, Квалёша. И вот сижу я в камышах, закрыл глаза и слушаю музыку. И никто бы меня не заметил, если бы я не стал отбивать лапкой ритм музыки. Дело в том, что у внука рыбака был абсолютный слух, ведь он учился в музыкальной школе и играл на скрипке.
– Дедушка, смотри! Этот лягушонок чувствует ритм! – восторженно выкрикнул он и схватил меня прежде, чем я успел осознать ,что происходит.
– Максим, брось эту гадость, – сказал ему дед, не отрывая глаз от поплавка. – Подумаешь, лягушонок какой-то. Тут их тысячи. Выброси его, пока бородавку какую-нибудь не подхватил.
Но Максим не слушал ворчание дедушки: он разглядывал меня, а я –его.
– Не бойся, малыш! Я тебя не выброшу. Давай лучше вместе слушать музыку.
Не знаю, почему, но я даже не попытался от него убежать и чувствовал себя в полной безопасности. Я верил, что человек, который любит музыку, не может причинить зла ни одному живому существу. И мы вместе с Максимом легли на траву и стали слушать музыку, глядя на проплывающие облака. Так мы и подружились.
Когда солнце стало опускаться за горизонт, Максим с дедушкой засобирались домой. Они связали удочки, собрали все свои снасти и вещи, разбросанные вдоль берега и самое главное  – они выключили радио!
Боже мой, что тогда со мной произошло? Какое-то, право, наваждение. У меня внутри вдруг что-то оборвалось: музыки больше не было! Она просто закончилась!
– Нет, пожалуйста, только не выключайте музыку! Я не хочу! Пусть она звучит! Пожалуйста! Я вас очень прошу! – чуть не плакал я, отчаянно прыгая вокруг Максима и его дедушки.
Но они меня не слышали, не понимали. Они просто собрались и ушли.
– Это конец! – сказал  сам себе. – Больше я никогда на свете не услышу настоящую музыку! Ни-ког-да! Это ужасно! Ужасно!!
И я зарыдал.
Но совершенно неожиданно произошло то, чего я никак не мог предполагать: Максим вернулся!
– Дедушка, я забыл на берегу свой карандаш. Я сейчас. Ты иди, я догоню тебя.
На самом деле он не забывал никакого карандаша – он вернулся за мной. Я сразу это понял. Максим присел на корточки, протянул мне свою ладошку, улыбнулся и сказал только одно слово: «Прыгай!»
И это слово мгновенно решило мою судьбу. Ничуть не сомневаясь в том, что именно так, а не иначе, я должен поступить, я прыгнул к нему в открытую ладонь. В тот момент я не думал ни о родителях, которые так любили меня и так боялись потерять, ни о доме, ни о друзьях – ни о чём, кроме музыки. Она манила меня в свой удивительный и волшебный мир. Я не смог устоять и просто прыгнул навстречу своей мечте!
Максим засунул меня в карман своих брюк и унёс домой.
– Вы сбежали из своего болота? – спросил лягушонок, который за всё это время не произнёс ни единого слова. – А разве так можно? Разве можно убегать из дома?
– Нет, конечно, убегать из дома нельзя. Это плохо. Ты абсолютно прав, мой дорогой Квартём. Но в тот самый момент я просто не мог поступить иначе. Я вдруг понял, что больше не смогу прожить ни дня без музыки – она стала частью моей души, она играла в моей голове, она билась в моём сердце.
– А потом сто было? Вы плисли к нему домой? – непоседливой Кварусе хотелось поскорее услышать продолжение истории.
– Да, мы пришли домой к Максиму, вернее, к его дедушке. Но самое главное, что с этого самого момента мы с Максимом больше не расставались.
Каждый день мы слушали музыку, и я открывал для себя всё новые и новые мелодии. Благодаря моему другу я узнал, что в мире существует огромное количество музыкальных инструментов, и каждый из них звучит по-своему. Как они выглядят, я не знал, ведь по радио не показывали картинок. Поэтому я фантазировал и представлял, что флейта, например, могла быть похожа на камыш, что растёт на нашем болоте, а фортепиано похоже на лунную дорожку, подёрнутую мелкой рябью, что разбегается по поверхности воды. Гобой похож на утку. «У него, наверное, такой же важный клюв», – думал я. Барабан почему-то представлялся мне в виде толстого листа кувшинки, по которому бьют капли дождя.
Единственный музыкальный инструмент, который я видел своими глазами, – это была скрипка, на которой Максим играл каждый вечер. Она так грустно и тонко пела, что мне казалось, всё вокруг замирает, чтобы насладиться этими волшебными звуками.
Дедушке Максима тоже нравилось слушать, как играет его внук. И бабушка в деревне тоже нравилось. Она даже называли Максима «наш Артист». Он им порой целые концерты давал, а они радовались и от души ему аплодировали.
Это было время музыкальных открытий – волшебное время.
Но, как я уже говорил, всё когда-нибудь заканчивается. Кончилось и лето. Максим вернулся в город, захватив меня с собой. Кстати, к этому времени у меня благодаря моему талантливому другу появилось и новое имя – Иоганн. В честь великого композитора Иоганна Себастьяна Баха. Так я сменил и имя, и, как говорят взрослые, место жительства.
Правда, свой новый дом я смог разглядеть очень нескоро, потому что мне всё время приходилось прятаться. Ведь мама Максима терпеть не могла домашних животных и тем более лягушек. Один раз она меня чуть пылесосом не засосала. Я еле-еле удержался, обхватив всеми четырьмя лапками ножку кресла.
– Вот это да! – подскочил от восторга Квова. – Вот это я понимаю настоящее приключение! Как, наверное, было бы здорово оказаться внутри пылесоса!
– Какой ты смешной, Квова. Что же там интересного?
– Там микробы. Я же их никогда не видел!
– И не увидис, потому сто они отень и отень маленькие, – с серьёзным видом одёрнула его Кваруся.  – Я знаю, мне мама говорила.
– Да сама ты маленькая! – напрыгнул на неё Квова.
– Друзья мои, не будем ссориться. Это нехорошо, – остановил их Иоганн Квах. – А что касается настоящего приключения, многоуважаемый Квова, то оно ждало меня впереди. И именно об этом я и хотел рассказать вам, друзья мои.
Однажды Максим со своей бабушкой пошёл на концерт одного знаменитого оркестра, а я, как всегда, тихо и смирно сидел у него в кармане. Никогда до этого я ещё не был на концерте, поэтому у меня было такое чувство, что сердце вот-вот вскочит из груди от волнения.
Сначала было очень шумно, люди всё время о чём-то говорили. Их было много, и я ничего не мог разобрать. Потом я услышал, как звенит какой-то колокольчик: один раз, потом два, а потом три. Это были звонки для зрителей, они оповещали о том, что все должны были занять свои места в зрительном зале.
Тишина… Музыканты настроили свои инструменты… И – концерт начался!
Сначала тихо и нежно, как будто издалека, раздались звуки флейты. Она пела и звала за собой, открывая какие-то невидимые створки души, наполняя всё вокруг лёгкими, прозрачными переливами. Потом постепенно к ней стали присоединяться другие инструменты. Музыка заполнила собой всё пространство. Она подхватила меня на свои лёгкие крылья, и я будто взмыл вверх, в самые облака, полетел над рекой, на поверхности которой сияли блики солнца, ощутил запах родных болотистых берегов и дыхание тёплого летнего ветра, слегка коснулся лапками сочной зелёной травы… Моё воображение рисовало всё новые и новые картины. Они были прекрасны! Всё вокруг было прекрасным!
Я уже не мог спокойно сидеть на месте и потихоньку, пока никто не видит, вылез из своего «укрытия». О, это было невероятно! Никогда ни в одном сне я даже представить себе не мог, что увижу однажды, как оркестр создаёт самую настоящую музыку. Она была здесь, рядышком. Моему восторгу не было предела.
И тут, друзья мои, произошло самое неожиданное: я настолько сильно погрузился в мелодию, так проникся ею, что, когда оркестр пошёл на коду, то не выдержал и… запрыгал от восторга. И – о, ужас! – что тут началось! Все дамы, сидящие рядом и разодетые, как цветы на поляне, дико завизжали. Я, испугавшись их крика, стал прыгать с кресла на кресло, спасаясь от дамских сумочек, которыми меня со всей силой пытались прихлопнуть, и сам не заметил, как прыгнул на дирижёрский пульт.
В зале воцарилась мёртвая тишина. Дирижёр и оркестр замерли. Зрители тоже.
– Всё! Мне конец,  – пронеслось в моей голове.  – Прощай, Макс! Прощайте, мама и папа! Я вас очень любил.
И вдруг ко всеобщему удивлению на лице дирижёра появилась улыбка, он взял меня в свою огромную ладонь, поднял над собой и произнёс:
– Дамы и господа! А сейчас наш симфонический оркестр сыграет в честь этого любопытного малыша. Ведь музыка принадлежит всем, не правда ли?
И оркестр заиграл так прекрасно, что в конце концерта дамы плакали от счастья. И я вместе с ними! Такого оглушительного успеха оркестр ещё никогда не имел.
Начиная с того самого дня,  дирижёр стал моим новым другом и даже назначил меня «талисманом оркестра».
Вот так я и попал в мир большой музыки. Моя мечта сбылась, и теперь я никогда не расстаюсь с музыкой.
– Ой, а как зе вас длуг?  – тихим голосом спросила Кваруся, на которую этот рассказ произвёл какое-то необыкновенное впечатление.  – Как зе он?
– Максим часто приходит на наши концерты и обязательно забегает к нам за кулисы, чтобы повидаться. А один раз он даже солировал вместе с нами на праздничном концерте. Какой у него был чудесный номер! По всему видно – талантливый из него выйдет музыкант. У него всё получится, я в это верю. Мне очень хочется, чтобы однажды он стал первой скрипкой нашего оркестра. И тогда я каждый день буду смотреть на него и с гордостью говорить: «Вот он – мой Максим! Мой друг, открывший для меня удивительный мир настоящей музыки. Спасибо тебе! Ведь если бы не ты, то я бы никогда не был бы так счастлив».
А историю эту я рассказал вам не просто так. Дорогие мои друзья,  верьте в свою мечту, идите за ней шаг за шагом. И самое главное – слушайте своё сердце. Потому что только оно укажет вам верную дорогу к призванию!