М. Саидов. Два яблока. Перевод А. Курбановой

         В середине зимы Ашура перестала есть молочную пищу, мясные блюда. Ее потянуло к острым блюдам, кислым фруктам.
         – Если так будешь кушать соленые помидоры, то не хватит и на три дня тех трех баллонов из твоих солений, – улыбнулся Имацци, тепло, посмотрев на жену, с аппетитом евшую соленые помидоры. А потом его взгляд коснулся растущего живота жены.
         «Будет ещё один наследник в нашей семье», – подумал он и провел большой шершавой ладонью по бритой голове. Тем временем Ашура съела еще два помидора с хлебом. А потом вытерла пальцы и кисти рук краем полотенца и принялась убирать с обеденного стола.
         – Последнее время я часто вижу во сне краснощекие, сочные, полусладкие кайтагские яблоки.  Думала, хоть помидорами удовлетворю свою мечту. Но не получается, – она, виновато улыбаясь, поправила коричневый поношенный платок на лбу, спрятала под него смоляные черные волосы. В улыбке загадочно блеснули ее большие черные глаза, обнажился ровный ряд перламутровых зубов. Выпрямив стройный стан, она посмотрела на Имацци.
         – Да, откуда же им, этим краснощеким кайтагским красавицам-яблокам, быть в морозную зиму на снежных вершинах наших гор?
         – Если хозяйка моего маленького дома, многоуважаемая Ашура этого желает, не только кайтагские яблоки, но и карабахский виноград я достану, – сказал Имацци, вскочив с тахты. Он распрямил широкие плечи, потер  большие ладони друг о дружку, несколько раз прошел в раздумье по комнате.
         – Я пошутила, Имацци. Разве ради нескольких яблок нужно ехать зимой на коне более 150–200 верст?
         – Желание беременной женщины, надо удовлетворить, сынок, ибо оно может отразиться на здоровье наследника, – прошептала соседка Хункар, молча вязавшая носки из цветных ниток для будущего наследника.
         Имацци с томлением ждущий второго сына, чтобы непременно назвать его именем своего отца, не мог допустить, чтобы с наследником что-нибудь случилось: «Он не должен родиться с каким-нибудь дефектом».
         Накануне следующего базарного дня он заново подковал коня, на ночь дал большую порцию ячменя. На рассвете, когда прокричали первые петухи, оседлал своего Гнедого. Надел полушубок, белую косматую папаху, накинул на плечи черную бурку, обвязал вокруг шеи белый башлык, окантованный красной каймой, и на коне направился вниз, на равнину, к славным кайтагцам.
          Коренной его кунак, Кулижан Курбан, встретил его с радушием. В честь приезда почетного кунака он собрал соседей, родственников и полтора суток гости пировали в его доме. А на улице в снежном вихре пировала пурга, отмечая зимнее празднество.
          Когда Имацци собрался в обратный путь, ему наполнили хурджины ароматно пахнущими яблоками. Держа коня под уздцы, пировавшие кулижинцы вышли провожать кунака до окраины села. Быстроногий Гнедой поспешил домой.
Утолив голод и жажду кулижинскими яблоками, Ашура мечтательно огляделась вокруг,  предаваясь  приятным мыслям:
          – Нет, только в сказках бывает, чтобы для любимой через горы и долины джигит ездил за заветными яблоками. К тому же, не осенью, в пору созревания красных яблок, а зимой, в двадцатиградусный мороз, на дряхлом коне. Во всяком случае, в таком большом ауле Катанух до сих пор ничего подобного не было, да и в соседнем ауле о таком я не слышала. Шутки – на языке, а в сердце у моего Имацци – доброта, доброта – Ашура расплылась в широкой улыбке. Хотя вокруг их саманного дома с плоской крышей бушевала февральская метель, в комнате и на душе Ашуры расцветала радужная весна: «Я никогда не мечтала о таком внимании мужа ко мне. Такое счастье, что ты, Имацци, у меня есть! Такой радости я раньше не знала! – Ашура невольно покружилась на одной ноге.
          А Имацци, глядя на жену, подумал: «Не мог же я допустить, чтобы носитель имени моего отца родился с красным пятном на шее с размером среднего яблока, как об этом рассказывает соседка Хункар.
          Говорят, мой отец в детстве очень любил кайтагские кисло-сладкие яблоки. Видимо, в будущем наследнике есть что-то от своего деда. Иначе, чем объяснить такую тягу к яблокам у Ашуры? Ничего подобного не наблюдалось за ней до её беременности…»
          Говорят, мой покойный отец за одну кайтагскую яблоню отдал целого осла. Правда, на этой яблоне яблок ни он, ни мы, его сыновья, не видели. В пору цветения дерева морозы всегда обжигали её неж¬ные бледно–розовые цветы. Ничего. Когда родится сын, то мы с ним посадим целый яблоневый сад. Если мой отец не смог вырастить яблок, то я для моего сына их выращу. У моего друга Василия из Сибири выпишу семена морозоустойчивых сортов и посажу сад». 
           «А если родится девочка? – подкрались к нему неприятные сомнения. – Нет-нет, сомнений не может быть, природа не ошибается. Раз ребёнок хочет яблоки, будучи еще в чреве матери, он явно пошел в своего деда.  Наследственные признаки передаются через поколения, – говорил наш доктор Гапиз», Имацци уверял сам себя и прогонял прочь сомнительные мысли. Время шло по своим природным законам. Прошел лютый февраль, пришел март.
         «Вах! Мой отец тоже родился в марте. Может быть, и мой ребёнок родится в марте. Правда, погода ещё прохладная, а порой и холодная, с внезапными снегами и ветрами. Но для настоящего мужчины погода не помеха», – думал Имацци и волновался больше, чем беременная Ашура. Где–то в конце марта начались у Ашуры родовые схватки.
         – Да, это мой отец, верно, он самый. Даже месяц рождения совпал. – От радости и волнения Имацци хватался за голову.
         – Плод боком лежит, надо гинеколога из райцентра вызвать, – засуетилась акушерка.
         – Правильно, мой отец тоже любил лежать на правом боку, –  улыбался Имацци.
         – Причем здесь твой отец, когда здесь речь идет о рождающемся ребёнке, – хмурилась санитарка Патимат, плотно закрывая дверь роддома.
         – Я чувствовал! Я знал! Я догадывался, что на этот раз родится мой отец!  Какое сходство желаний! Все признаки своего деда на лицо, – восторгался Имацци, вышагивая возле дверей.
         Через час на машине скорой помощи появилась «женский доктор».  Прошел час, как она зашла к роженице, но поздравлять Имацци с рождением сына, никто не выходил. Роды патологически затянулись. Всех, кто был рядом с роженицей, охватила тревога.
          «Может быть, Ашуре надо было дать больше солений или кайтагских яблок?», – в голове у Имацци появились сбивчивые мысли. От напряженного ожидания он устал и суетливо побежал домой. Взял два яблока и вернулся к дверям роддома и тихонько постучал.
         – Кто еще там? – приоткрыв дверь, санитарка Патимат высунула голову.
         – Попроси, пожалуйста, сестра Патимат, доктора на минутку выйти, –  прошептал Имацци мягким вежливым голосом.
         – Тебе тоже плохо? – ехидно улыбнулась санитарка.
         – Есть у меня что-то доктору сказать.
         – Ладно!
         – Я Вас слушаю? – в белоснежном халате и таком же колпаке, как ангел, бледнолицая, сероглазая, стройная, молодая женщина посмотрела в глаза Имацци.
         – Пожалуйста, доктор, эти яблоки положите на живот жене, – Имацци, без тени сомнения на лице протянул два красных яблока.
         – Это что за фокусы? – чуть-чуть возмущенно, но улыбчиво, – спросила гинеколог. 
         – Я Вас очень прошу, возьмите. Роды легче протекают, говорят, если на живот роженицы поставить яблоки. В нашем роду есть такая примета…
          – Уговорили! – доктор усмехнулась, но взяла яблоки. Она положила их на живот роженицы.
          – «Родовая примета», – многозначительно улыбнулась доктор и посмотрев на Патимат.
          Санитарка одобряюще кивнула головой. На удивление медработников, даже видавшей виды Патимат, скоро на свет появилась маленькая ручонка, она сжималась и раскрывалась, казалось, тянулась за яблоком. Показалась и вторая ручонка. Она тоже точно так же сжималась и раскрывалась. Наконец, вышел на свет и сам карапуз, весом 4,5 килограммов.
          – Вао! Вао! – кричал он, оповещая белый свет о своём рождении. – Точно! Это мой отец – любитель кайтагских яблок! – услышав писк новорожденного, воскликнул Имацци. – Люди! У меня родился сын – продолжатель отцовского рода!