Бродяга

Добравшись до городишка Соловьего, я первым делом проклял своего коллегу – Вадима, который пригласил меня в эту глушь.
В данный момент я мог бы сидеть в своей холостяцкой квартире и дорисовывать свой тридцатый по счёту пейзаж – «Солнце среди деревьев», если бы я не согласился на эту поездку.
Но нет же! Вместо этого я должен был проехать четыре долгих часа в ржавом поезде, как будто ещё с советских времён, выслушивая плач младенца и недовольные возгласы какой-то пожилой старушки.
– А ради чего? – прошептал я. – Ради несколько часовой рыбалки воскресным утром. Замечательно.
Спускаясь по трясущимся и звонким ступеням локомотива, я нашёл маленький и возможно единственный плюс этой поездки – чистейший свежий воздух, который удивил бы даже жителей гор.
Наконец-то я сошёл на твердую, не шатающуюся почву. На миг мне показалось, что мои ноги не смогут меня удержать, как это бывает у моряков, привыкших к постоянно трясущемуся судну, которые должны выйти на неподвижную землю. Но этого не произошло. Я стоял ровно и пошатывал меня лишь сильный ветер.
Создавалось ощущение, будто в этой местности круглыми сутками падал мелкий, однако морозящий всё тело дождик. Я не удивлюсь если в понедельник не выйду на работу по причине простуды.
Мочить свои ноги в лужах мне не очень-то и хотелось, поэтому я начал разглядываться вокруг в поиске какого-нибудь такси. Но я увидел лишь несколько людей уходящих прочь от перрона.
– Простите, вы мне не подскажите где здесь такси? – спросил я проходившего мимо меня дедушку, одетого в дорогой костюм и пальто. Он улыбнулся.
– Сразу видно приезжий, – сказал он, после чего рассмеялся. – Внучок, к твоему сведению – в Соловьего никогда не было, нет и не будет никаких автомобилей.
– Это как? – когда ты думаешь, что хуже быть уже не может, жизнь всегда найдёт как тебя удивить. На этот раз получилось. Получилось так, что я от удивления задал этот вопрос только через 10 секунд, когда здешний житель уже начал отворачиваться в сторону ступеней.
– Да так! Нету и всё тут, – он похлопал меня по плечу старческой рукой и добавил: – Не бойся ты так. Электричество у нас есть, не пропадёшь. Городок то не большой, от одного конца до другого идти всего пол часа.
– Спасибо, – увидев моё угрюмое лицо старик вновь рассмеялся, похлопал меня по плечу и ушёл. – Да уж, – сказал я уже отъезжающему поезду. – Приехали.
Мне пришлось идти к дому Вадима пешком.
Ничего интересного из себя этот город не представлял. Самые высокие жилые дома (двухэтажные) находились по бокам главной улицы. Ближе к центру я обнаружил несколько баров, банк и парочку магазинов. Выглядело это всё, как в фильмах про дикий запад, только более современное.
Из одного магазина под названием «Стрекоза» вышли отец с сыном. Сквозь туман я разглядел в руке ребёнка игрушечного солдатика в пластиковой упаковке, а в руке мужчины – бутылку водки. Я был уверен, что отец намеревается отметить начало выходных, но нельзя было и забывать про собственного сына. Это умиляло.
Наконец-то я добрался до нужного мне адреса. Дом, к моему несчастью, стоял почти на конце «получасового» городка. Когда я постучал в массивную дубовую дверь, мне открыл некий молодой человек на вид лет двадцати.
– Приветствую вас, Лев Аркадьевич, – произнёс он, – Вадим Анатольевич ожидает вас внутри. Проходите.
– Э… спасибо, – я был поражён. Неужели у моего друга детства есть свой слуга? Когда я встретился с ним в баре, мне показалось, что он является обычным среднестатистическим работягой. Особенно, когда он сказал, что живёт в такой жопе как Соловьего. Особенно, когда я приехал сюда.
Только зайдя в прихожую, я ощутил на сколько сильно я намок и замёрз. Нагнувшись чтобы снять старые кроссовки, я заметил, что джинсы мои были мокрыми до колен. Замечательно, ровно 30 минут назад я боялся, что промокнут лишь кроссовки.
– Привет, Лёва, – сказал Вадим, резко встав с кресла и раздвинув руки будто собираясь обнять меня. – Проходи, дружище.
Уж что-что, а пройти было куда. Гостиная, которая меня встретила была похожа на шикарный дворец и одновременно уютную и домашнюю квартиру. Кресло, с которого встал Вадим и точно такой же стоящий напротив него были обделаны дорогой на вид кожей, как и диван у стены. Стены к слову были обклеены бардовыми обоями с золотистым узором, что вносило свой вклад в ощущение, что этот дом принадлежит очень богатому человеку.
Параллельно от дивана стоял огромных размеров камин, где огонь жестоко пожирал древесину. Это и было тем источником тепла, давшим прочувствовать всю влагу моей одежды. Над ним висела старая деревянная кукушка.
– Ну как? Нравится моя халупа? – с улыбкой спросил Вадим, пожав мне руку.
– Честно, Вадим, я-то думал, что ты обычный работяга, а ты вот где живёшь.
– Все мои знакомые, так восхищаются. Сначала гнобят этот город, а потом забывают о всех недочётах, во время пребывания в моём доме. Я вижу ты уже до самых чертей успел обругать Соловьего, – сказал он с той же мягкой улыбкой. – Никита, принеси моему другу что-нибудь сухого.
Я переоделся в один из солидных костюмов Вадима и после обеда мы уселись в кресла запивая еду вином. Поинтересовавшись откуда у него столько денег, я узнал, что он работает букмекером. Рассказав ему про свою работу в больнице, я спросил:
– Почему этот город такой… странный?
– «Странный» говоришь? Ну что ж, я бы его тоже так назвал. Я люблю этот городок. Понимаешь, в нём есть что-то специфическое, думаю ты заметил это. Время тут как будто остановилось на девятнадцатом веке. Здесь нет машин. Только богатые люди могут позволить здесь ездить и то верхом на лошадях. Дома той эпохи, как и улицы. Поэтому то я его и люблю. Мне нравиться здешний стиль. Да что уж, я сам делал тут ремонт по тому времени и оделся соответствующе. – Он выпил глоток вина. – Знаешь, что забавно? Время тут в прямом смысле остановилось. В библиотеках ты не найдёшь ни одной книги изданной после девятнадцатого века.
– Не может быть!
– Сам в начале удивился, но уже успел привыкнуть. В магазины, к сожалению, поставки продуктов приходят от современных фирм и даже так – всё привозят на лошадях, но ты это никому, – приложив палец к губам, он душевно рассмеялся.
Я находился в этом городке лишь каких-то четыре часа, но у меня было ощущение, что я здесь живу очень и очень долго. Городские проблемы стёрлись словно их и не было вовсе. Меня собирались уволить с больницы, по этой причине я и удался в тот вечер в бар, где и встретил своего старого друга. В это воскресенье о работе я не смел думать.
Когда крупный дождь за окном стих и остался лишь еле видимый грибной, Вадим предложил мне прогуляться по Соловьего. Я не был против, мне уже нравился этот город. Может я не возлюбил его из-за непривычки? Не важно. Теперь же избавившись от всей повседневной суеты, я был готов встретить его с новыми красками.
Вадим приказал Никите принести мне плащ и шляпу, которые казалось были сшиты специально для меня. Одевшись, мы вышли встречать вечер девятнадцатого века.
Последствиями ливня оказались гигантские лужи на дороге из грязи. Но этот минус нисколько нас не затруднил, так как мы были верхом на лошадях. Как человек в первый раз оседлавшего лошадь, я не чувствовал ни капли дискомфорта и интуитивно смог управлять ею. Меня это поражало.
– Она что, специально натренированная? – спросил я Вадима, едущего рядом на своём чёрном коне. – Слишком уж легко у меня получается.
– Да, это натренированная лошадь, – сказал он. – Её зовут София кстати, самая умная лошадь из всех имеющихся.
Так мы ехали по мрачному городку, которого уже начинали накрывать сумерки. Помимо краснеющего солнца, улицу освещали только окна домов.
В один момент я чуть не рухнул с лошади, потеряв сознание. То, что я увидел на перроне, когда мы подъехали к нему, заставило моё тело дрожать и задержать дыхание. София встала на месте, как вкопанная, видимо учуяв мой страх.
Нет, мне не кажется – у этого существа нет головы.
– О нет! – услышал я весьма спокойный голос Вадима. – Совсем забыл тебя предупредить, – посмотрев на него, я увидел улыбку.
Что здесь происходит?
– Что? О чём ты? – прошептал я. – Кто это?
– Я думаю лучше тебе об этом рассказать в особняке. Поехали обратно, – с этими словами он развернул коня и поскакал к дому.
Я не мог оторвать взгляд от этого человека. Он шёл в даль, в другую часть городка, которую мне не удосужилось разведать. Выглядел он, как слегка выпивший бомж и походка была соответствующая. Но у него не было грёбаной головы!
– Лев, – окликнул меня Вадим. – Ты едешь? – я на миг закрыл глаза и почувствовал, как София подо мной начала разворачиваться в сторону дома. – Я обещаю всё тебе сказать о нём. Поехали уже, а то уже чувствую, что сейчас свалишься и тогда уже даже самая натренированная лошадь тебя не удержит.
– Хорошо, – вряд ли он услышал мой голос на таком расстоянии, но ничего громче выдавить у меня не получалось.
Я в последний раз обернулся назад, но безголовый уже успел скрыться за перроном. Стоило мне подумать о том, что мне стоит догнать Вадима, как София сразу же ускорила свой шаг.
Остаток пути к дому вырезался из моей памяти. Помню лишь, что не обращал внимания ни на растёкшуюся вокруг темноту, ни на золотой свет окон, удивлявший меня раньше.
– Да, я знаю, это удивляет, – отозвался Вадим после ужина – впервые после прогулки. – Ты хочешь услышать объяснения, верно?
– Да, – сказал я, и чтобы смягчить ответ добавил: – Пожалуй.
– Хорошо, – он достал из брюк пачку сигарет и вытащив оттуда две штуки, протянул одну мне. Я не отказался, хотя и бросил курить 5 лет тому назад. Сейчас был особый случай. – Ладно, начнём. То, кого ты увидел сегодня в Соловьего называют безголовым бродягой или же просто Бродягой. Как ты мог заметить – у него нет головы. Тут о нём есть легенда, которая передаётся от поколения к поколению… Ай!
Его стеклянные глаза внезапно зажмурились. Рука, в которой Вадим держал сигарету замахала в воздухе, а окурок упал на дубовые доски пола.
– Вот сука! – сказал Вадим, подув на пальцы. – Какой я неуклюжий.
Он зажёг спичками следующую сигарету и затянувшись, продолжил:
– Так на чём я остановился? Ах да, легенда. Она гласит о том, что когда-то в девятнадцатом веке в этом городе родился бессмертный ребёнок. В детстве отец беспощадно бил его и его мать, порой ломая малому кости. Но тот был способен срастить их в течении нескольких часов, представляешь? Однажды отец зарубил топором его мать вместе с ним. Но ты не поверишь – он вернулся домой через два дня целым и невредимым, несмотря на то, что после убийства отец расчленил жертвы и разложил по разным мешкам. Пацан в итоге после возвращения задушил отца.
На этот раз Вадим опередил догорающую сигарету и сделав паузу, потушил её прежде чем она вновь обожгла его пальцы. Он зажёг следующую.
– Будучи подростком, – продолжил он, – парень воровал. Когда он украл у какого-то приезжего мужика пару рублей, тот застрелил его из дробовика во время его побега с места преступления. По крайней мере думал, что застрелил, – его зачарованные глаза смотрели вдаль словно он был очевидцем этой истории. – Мальчишку увидели в городке на следующий день, а вот приезжего уже никто никогда не видел.
На протяжении дальнейшей жизни он только и делал, что грабил, насиловал и убивал, – потушив сигарету и тяжело вздохнув, он зажёг новую. – Никто не знает сколько раз его казнили, однако известно, что точно не один десяток раз. Делали это различными способами: пытались казнить на электрическом стуле, вешали, расстреливали, резали, отрубали голову – всё без толку. Он воскресал каждый грёбаный раз без каких-либо проблем.
Но после того, как его признали виновным в похищении, насилии и убийстве пол сотни детей, новому шерифу пришла в голову идея, как достичь правосудия. Если бессмертного невозможно отправить в ад, тогда необходимо создать для него персональный ад на земле. Они вновь отрубили ему голову. Но на сей раз её не похоронили вместе с телом, а закопали её в глубине Сибири.
Он вновь воскрес. К счастью шерифа и всех жителей Соловьего, голова его не отросла. С того момента он бродит по этому городку и самое странное, что он не выходит за границы этого места, а просто шныряется туда и сюда. Говорят так же, что именно из-за него время тут остановилось.
***
При других обстоятельствах я бы ни на секунду не поверил этой легенде и возможно даже бы посмеялся с неё, но насколько же логичным и правдоподобным казался этот рассказ. Да чего уж там, я же сам видел мифического Бродягу собственными глазами.
А может нет? Может я его не видел? Всё-таки на улице были густые сумерки. Может мне показалось, а Вадим решил меня разыграть и придумал эту историю на ходу. Люди порой верят в то что хотят верить.
Но глаза Вадима, глядящие в пустоту… Нет. Он не выдумал. Он верил в то, что сказал.
– Но… как такое возможно? – спросил я.
– Если бы я только знал. Когда видишь его при свете дня задумываешься, за что Бог его так не любит? Ни один человек не заслуживает на то, чтобы бродить по родному городу, ничего не видя и не слыша на протяжении вечности. Ходить, чувствуя лишь холод, голод и как тебя иногда пинают под зад.
– Думаю – это была единственная возможность остановить его от совершения преступлений.
– Чушь собачья! – крикнул Вадим. – Его могли бы заковать в цепи или посадить в специальную тюрьму. Но не заставлять же скитаться без головы. Впрочем, не важно, поздновато уже, спокойной ночи, Лёва. Никита отведёт тебя в спальню для гостей.
Никита привёл меня в средних размеров комнату, где место занимали деревянная кровать у окна, ночная тумбочка, стоящаярядом с ней и небольшой столик у стены. На столе лежала аккуратно сложенная пижама.
– Спокойной ночи, Лев Аркадьевич, – сказал он и ушёл, закрыв дверь за собой. Пожелав ему того же, я принялся переодеваться.
После истории Вадима мне очень хотелось пить. Поэтому я с благодарностью обнаружил на тумбочке большой стакан, наполненный водой. Выпив залпом воду, я потушил свечу, стоявшую на столе и улёгся в кровать. Она оказалась удивительно мягкой и удобной. До такой степени, что, приняв абсолютно случайную позу, у меня не хватило сил перевернуться на правый бок, хоть на протяжении нескольких лет я сплю только на боку. Мне казалось, что засну я очень медленно и меня будут преследовать беспокойные сны, но на удивление заснул я почти сразу, как только моя голова коснулась подушки.
***
– Сиди смирно! Не рыпайся! – разбудил меня чей-то знакомый голос, но он обращался не ко мне. Он был далеко. – Сиди, я сказал!
Кто это? Кому он это говорит?
Внезапно послышался глухой звук, а позже за ним треск. Работая двенадцать лет в больнице, я смог определить его – это был треск ломаемой кости.
– Вот так то, будешь теперь знать, – этот голос. Это был голос Вадима. Он доносился из за стены. – Ты меня не слышишь, но знай, что всё это я делаю для твоего блага.
Я было хотел встать и пойти посмотреть, что происходит, но не смог и пошевелиться. И Бог видит, что не от шока. Я был связан.
Пока Вадим шумел в соседнем помещении, что-то перетаскивая, мои глаза успели привыкнуть к темноте вокруг. Я находился далеко не в той же комнате, в которой ложился. Эта была похожа на подвал. Изумрудные обои спальни сменились сырыми кирпичами и вокруг не было абсолютно ничего, кроме моей пастели. По ощущению я лежал на металлической раскладушке.
Небольшая доля паники уже постепенно начала вкрадываться в мою душу, и я начал пытаться рывками вырваться из объятий верёвок. Ничего не выходило, становилось только хуже, потому что при каждом рывке узлы затягивались всё сильнее. Когда эта простая истина дошла до моей головы, я попытался успокоить себя и расслабиться, не делая резких движений.
– Твою мать! – прошипел я сквозь зубы. – Приехал, блять на рыбалку.
Что здесь происходит? Кого Вадиму пришлось утихомирить, сломав кость? Зачем он это сделал? Зачем меня связали, когда я спал? Что будет дальше? – эти и подобные вопросы засоряли мою голову и у меня никак не получалось сконцентрироваться хотя бы на одном из них.
Вновь пытаясь выбраться, верёвка сдавила мне ногу и её свело судорогой. Боль была настолько чудовищной, что у меня не хватило сил подавить резкий крик. Тут же сразу из-за моих движений верёвка сдавила мне горло. Из-за крика я начал чувствовать, как паника буквально пожирает меня изнутри. Вдруг я почувствовал, как лечу вниз. Я повалился с кровати прямиком на сырой бетонный пол.
Суета за стеной сразу же стихла, а моё сердцебиение наоборот становилось лишь громче. Во рту я почувствовал металлический вкус собственной крови. Скорее всего это расколотые зубы вскрыли дёсны, так как боль была сильней чем от тысячи судорог. Я не смог проглотить кровь, по причине передавленного горла, неспособного сглотнуть. Поэтому я также и не смог закричать.
Послышались шаги. Тихие, осторожные. Издаваемый ногами монотонный шум приближался.
Кто этот чёртов тип? – подумал я. – Это не может быть Вадим. Нет, это не может быть тот самый человек, с которым мы вместе ходили в школу, сидели за одной партой и вместе с Викой устроили тройничок после выпускного. Какой-нибудь грабитель или его конкурент, но не мой друг.
– Я вижу ты проснулся, дружище, – услышал вновь я голос. Это был он. Как бы мне не хотелось верить в обратное – это был Вадим. – Не паникуй, скоро всё закончится.
Я пытался крикнуть, но услышал лишь еле слышное кряхтение, уверен он услышал тоже самое. Взяв максимально глубокий вдох, я внезапно поперхнулся своей же кровью. Но кроме неё я также почувствовал что-то острое в глотке. Неужели осколок зуба?
Но эта боль была ничем по сравнению с облегчением, которое я почувствовал, когда верёвки, успевшие слиться в едино с моим телом, расслабились и рука Вадима со всей силой врезалась мне в лопатки, заставляя окровавленный кусок зуба вылететь из горла.
– Не смей сдыхать! – крикнул Вадим. – Ты мне пока живым нужен.
Он стоял сзади меня и когда я хотел было обернуться назад, я на секунду увидел его безумное лицо, смотрящее на меня и улыбающееся. Но как я и сказал – длилось это секунду, а дальше наступила тьма.
***
Я на самом деле не хотел возвращаться. Но к сожалению боль во рту и гудение в голове возвращали меня в сознание против моей воли.
Кто-то нёс меня в другое помещение. Яркий свет ламп. Кровь. Два стола. На одном ничего не было, но на другом… кто-то лежал. Кто-то живой, он дёргался и извивался на железной поверхности, пытаясь избавиться от ремней, лишивших его свободы. Что-то с ним было не так… У него не было головы. Бродяга.
Очень странно, что безголовый человек казался мне более живым чем человек не потерявший голову и сидящий в углу. Открыв глаза шире, я заметил вокруг человека бордовую лужу и… у него было перерезано горло. Это был слуга Вадима. Как его звали? Александр? Григорий? Уже не важно.
– Что ты наделал, Вадим? – услышал я собственный хрип и боль прожгла глотку вновь, но меня это не останавливало. – Что ты, нахуй, натворил, ублюдок?
– Я ещё ничего и не сделал толком. Я только начал, – сказал он. – А теперь спать.
Далее вновь чувство удара по затылку и тьма.
***
– Просыпайся, дружище, –услышал я голос Вадима. – Не верю своим глазам. Наконец-то у меня получилось. Ты видишь меня?
Я открыл свои глаза и увидел перед своими глазами всю заляпанную в крови махающую мне руку.
– Да, – услышал я свой голос, хотя у меня не было ни сил, ни желания отвечать ему.
– Отлично! Какое же счастье! Спустя девять лет попыток, я смог это сделать.
– И скольких ты обезглавил ради меня? – спросил я.
О чём я вообще говорю? Почему я не чувствую своего тела?
– Тридцать три человека. Каждого донора я выбирал осмысленно, но ничья голова не подходила. И теперь наконец-то нашлась та самая.
Я сел и увидел на соседнем столе лежачего Бродягу. Но это был не тот стол, на котором он лежал раньше. А может и тот, не помню. Безголовый перестал дёргаться, он казался… мёртвым.
Нет, это не правда! Этого… этого не может быть!
Тело на столе было одето в ту самую пижаму, выданную мне этим вечером. Отличалась она только засохшими брызгами крови в районе шеи.
– И зачем же ты решил вернуть мне голову? – спросил кто-то или что-то, используя мой рот.
– Дружище, я вернул тебе нормальную, прежнюю жизнь, о которой ты молил Бога, нарезая круги по Соловьего. И чтобы меня отблагодарить – ты будешь на меня работать.
Последнее предложение он сказал с мерзкой улыбкой на лице.
Какая она отвратительная. С радостью бы вырезал её с его сранного лица. Я убью его. Буду бить его голову об стену вновь и вновь, пока она не превратится в кашу. Но тридцать три человека… Просто убить его будет мало.
– Как и до этого, ты будешь грабить банки и богатых людей, только теперь ты будешь делить долю со мной, – продолжил Вадим.
Нет. Я не смогу убить его медленно. Он должен сдохнуть сейчас. Жалко. Я бы посмотрел, как он мучается.
– Прости, ДРУЖИЩЕ, – сказал я, вставая. – Но я работаю один.
Я сделал шаг в его сторону, но рука моего нового тела дёрнулась. Она была скованная наручниками, прикреплёнными к ножке стола.
– Неужели ты подумал, что я настолько глуп? – сказал Вадим и рассмеялся. – Нет уж, мой дорогой друг. Ты будешь сидеть тут так долго, пока не согласишься, неблагодарный засранец. И да, насчёт надёжности ножки не переживай. Ты её не вырвешь
– Ты уверен, что я буду здесь сидеть? – сказал я и вцепился обломанными зубами в своё запястье. Я почувствовал жар, как в руке, так и во рту.
– Не бойся, – услышал я голос Бродяги в своей голове. – Мы убьём его. Сейчас!
После этого, я резко встал и потянул на себя руку. Жар усилился, но рука освободилась. Бросив быстрый взгляд на неё, я обнаружил, что кисть мою оторвало. Но это было не важно. Нужно убить этого уёбка.
– Что скажешь теперь? – спросил я и улыбнулся. Улыбнулся также, как и он несколько минут назад. Но теперь его рожа застыла в гримасе ужаса. Удивительно, на сколько быстро жизнь может развернуться вверх ногами.
– Не смей… – это были последние сказанные Вадимом слова перед тем, как я впился зубами в его шею. Дальше он только хрипел и махал руками, пока в конце молча не упал в лужу собственной крови.
***
Мы умылись и переоделись в самый дорогой костюм Вадима. Позже мы вышли из этого дома. Я был удивлён, как легко у меня получилось оставить свою предыдущую жизнь. Наша рука срослась всего за пару минут, как и обещал мой новый друг – Иван. Новые зубы вылезли спустя десять минут, выдавливая старые осколки.
Теперь же, оседлав Софию, мы направились в сердце Соловьего, оставляя горящий дом моего друга позади.