Отрывок из романа Детектор ошибок, продолжение 5

   В редакции «Эко Сибири», как всегда, царил полный аврал. Рабочий день был в самом разгаре. По коридорам сновали репортёры, за ними носились, хлопая дверьми, редакторы, безудержно звонили телефоны, заглушая трескотню компьютерных клавиш.
Видеть никого не хотелось. Настроение после посещения кладбища не располагало к общению с шумными коллегами. Гульнара  проскользнула в кадры отметить командировку и намеревалась поскорее улизнуть никем незамеченной.
- Каримова?! – неожиданно послышалось за спиной.
Гуля обернулась. Перед ней стояла её бывшая сокурсница с факультета журналистики Валька Дерюгина.
- Привет, Валюш. Ты чего здесь?- изумилась Гульнара.
- Мы же соседи. Я в отделе расследований «Криминального вестника» обитаю. Забегала к вашему главному по одному конфиденциальному делу. Ты -то как?
- Всё так же, – пожала плечами Гуля, скромно опустив голову.
- Да ладно, не прибедняйся. Регулярно читаю твои разгромные статьи на первой полосе. Здорово ты в последний раз по «Асфальтобетонному» прошлась. Как на личном? По- прежнему страдаешь по Голубеву или как?
- Или как, – вяло отреагировала Гуля, не желая обсуждать эту тему.
Из редакции они вышли вместе. Похоже, дождь не собирался заканчиваться, вздымаясь на лужах крупными пузырями.
- У тебя как со временем? – поинтересовалась Валюха. - Может ко мне? Посидим, как раньше, вспомним молодость?
Идти никуда не хотелось, хотя свободного времени был вагон с прицепом. Дела, конечно, имелись. Надо поехать к тётке, забрать Филю, вещи и домой. Потом убраться в квартире, привести себя в порядок. Но ведь впереди выходные. Успеется. Она вдруг представила, как будет сидеть дома одна, пусть даже в обществе кота Фили, и оплакивать профессора - на душе сделалось ещё хуже. Нет. Уж лучше к Валюшке. В конце концов, не каждый день встречаешь однокурсницу, почти подругу, с которой не виделись несколько лет.
Дерюгина жила в той же трёхкомнатной родительской квартире, в которой они, будучи студентами, частенько устраивали вечеринки. Здесь Гульнара познакомилась со своей первой и пока единственной любовью, студентом финансово-экономического, Владом Голубевым. Их роман стремительно развивался у всех на глазах и грозился перерасти в прочный семейный союз. Однако не срослось. Сейчас она научилась вспоминать о Голубеве без боли или почти без боли, но для этого ей понадобились годы. Целых пять долгих  лет – срок не малый. Она почти забыла, как его мама, гордясь своей великоросской чистопородностью, с презрением выговаривала сыну, что не потерпит нашествия мусульманского ига на их исконно славянское семейство. И как потом Влад ушёл из родительского дома, громко хлопнув дверью, и они мотались по съёмным квартирам, считая каждую копейку до стипешки, но были безумно счастливы и сыты одной любовью. Однако это была всего лишь иллюзия счастья - жалкая копия чужой жизни. Он представлял себя Джоном Ленноном, а она была его Йоко Оно. Худой, высокий, длинноволосый парень, европейской внешности, в очках, под руку с хрупкой девушкой восточных кровей – очень романтично. Но студенчество окончилось, и моло-дому человеку наскучила прежняя роль, явно не вписывающаяся в его дальнейшие представления о счастливом будущем. Она делала всё возможное, чтобы его не тянуло к богатой жизни в родительском доме: зарабатывала деньги, создавала уют. Но он всё больше отдалялся от неё, где-то пропадал и задерживался. А потом и вовсе ушёл. Не попрощавшись, ничего не объяснив, просто сбежал и всё. Она ещё долго ждала и верила, что он вернётся, пока однажды не наткнулась в светской хронике на счастливое свадебное фото Влада с дочерью крупного политика. 
Тяжело переживая предательство возлюбленного, Гульнара с головой ушла в работу, уже не надеясь обрести личное счастье.
— Не грусти, подруга, давай выпьем, — предложила Валя, извлекая из стратегических запасов армянский коньяк.
Гульнара рассказала о внезапной смерти профессора:
— Он был мне, как отец. Я до сих пор своим старикам ничего не сказала. Не могу. Боюсь расстраивать. Папа относился к дяде Боре лучше, чем к своему родному брату. Не знаю, как он переживёт его смерть. Так внезапно. Не болел и вдруг…
Выпили молча, не чокаясь. Коньяк приятно обжёг внутренности. Нервные тиски разжа-лись, и временно полегчало.
— Замуж тебе пора, подруга. Тридцатник для бабы — предел.
— А тебе разве не пора?
Валентина Дерюгина была разведёнкой. Выскочила замуж по залёту. А как только поняла, что муж не собирается, ни учиться, ни работать, предпочитая расслабляться, не напрягаясь  — развелась.
— У меня хотя бы Ромка-сынок есть, пятый годик, – с гордостью изрекла Валя. — Он сей-час с моими родителями на даче. А что? Нормально. Вырастит, будет кому стакан воды подать. Сейчас многие женщины для себя рожают. У тебя хоть есть кто-нибудь на примете?
— Откуда.
— Ну, ты, подруга, даёшь. Так нельзя. Это уже клинический случай. Пора лечить. Будем принимать экстренные меры, – пригрозила Валентина и, закуривая сигарету из пачки «LM», принялась куда-то названивать:
— Алло. Лёха, привет. Какие планы? А может, я соскучилась. Естественно. Нет, с подру-гой. Приятеля захвати. Само собой. Ждём.
— Валюш, не надо, очень прошу. Настроение не то, — взмолилась Гуля, догадавшись, что подруга пригласила каких-то мужчин.
— Всё путём. Учись расслабляться, иначе наживёшь глубокий невроз и болезнь невыраженных эмоций, что впрочем, одно и то же. Давай накатим по второй. Запомни, алкоголь и секс — лучшие антидепрессанты.
Когда пришли двое мужчин, они уже успели накатить по третьей. От сигаретного дыма и выпитого коньяка в глазах слегка затуманилось и, Гуля подумала, что у неё дежа вю. Пе-ред ней стоял тот плечистый, небритый  с кладбища.
— Григорий, — представился он, вглядываясь в её лицо.
Он по-прежнему был небрежно одет. Всё в той же куртке и помятых джинсах. На второго – Алексея, обнимающегося с Валентиной, она даже не обратила внимания. Кажется, он был одноклассником Дерюгиной. Гулю всегда поражала её чрезмерная общительность. И как только Валюха умудрялась поддерживать хорошие отношения со всеми своими знакомыми, начиная с горшка детского сада.
- Гуля, - тихо произнесла она, взмахнув бархатными ресницами.
Григорий обалдел. Перед ним материализовалась принцесса из арабских сказок, часто являющаяся ему во сне. Но это был не сон. Он откровенно залюбовался  красиво очерченной линией бровей, высокими скулами,  выразительными восточными глазами, как угли горящими на бледном лице.
- Кажется, сегодня мы уже встречались? - первым нашёлся он, вынырнув из сладкого плена неземного очарования, исходившего от этой девушки.- Я не ошибся? Сегодня на кладбище у могилы Садовского?
Она кивнула, лёгким движением руки убрав со лба длинную чёлку. Тёмные шелковистые волосы ниже плеч заиграли едва уловимой густой волной
- Профессор был другом моего отца. Я называла их с Людмилой Петровной вторыми ро-дителями. Вы знали Бориса Марковича?
- Садовский - мой шеф, - и тут же поправился, - к сожалению, бывший. До сих пор не могу поверить, что его нет. Я работал у него в лаборатории.
- Каримова, ну ты даёшь. Ты что не помнишь Гришку Шульгу? – удивилась Валюха, накрывая на стол. - Он же учился с нами в универе, на биофаке. Мы  вместе ездили на картошку на первом курсе и дразнили их ботаниками, а они нас – папарацци.
Понятно, почему ей показалось знакомым его лицо. Наверняка они пересекались во время учебы в университете, просто тогда она не замечала  никого кроме Голубева.
У Дерюгиной они просидели до 4-х утра, выпили все запасы горячительного, включая содержимое вместительного пакета, который мальчики принесли с собой…
Гуля смутно помнила, как они доехали к ней домой на такси. Григорий отправился её провожать. Уже у подъезда её дома, неожиданно обнаружилось, что она забыла у Валентины сумочку с ключами от квартиры. Возвращаться к Дерюгиной сейчас – означало помешать её общению с Лёхой. Пришлось ехать к Грише, хотя это было против её традиционных правил - никогда не ночевать у мужчины дома, тем более в первый вечер знакомства.
Шульга жил в старой пятиэтажке на Кошурникова. Собственную квартиру при разводе он оставил жене и дочке, а сам снимал малогабаритную однушку.
Встречаться с разведённым мужчиной, тоже было против её обычных правил. Это вовсе не означало, что Гуля предпочитала женатых - никогда в жизни. Просто ей всегда казалось, что если от мужика ушла жена, то значит с ним что-то не так. Ну, какая нормальная баба оставит хорошего мужа?  Но в такой постановке вопроса прослеживалось слабое звено: была ли баба нормальной?
«Да, Каримова, до чего ты докатилась»,- упрекнул внутренний голос.
 Железные принципы, лелеянные годами, рассыпались, как карточный домик, под одним пристальным взглядом небритого самца.
Хотя если честно, сейчас ей было совсем не до глупостей и абсолютно всё равно, куда её приведут и где положат, только бы оставили в покое и дали выспаться.
Накрыв девушку тёплым пледом, Гриша улёгся на узком кожаном диванчике, демонстри-руя чудеса понимания.
Она проснулась от яркого солнечного света, нагло слепящего глаза сквозь оконное стекло, лишённое всяческих занавесок. Григория на диванчике не было. Сладко потянувшись, Гульнара легко вспорхнула с тахты и отправилась на кухню в поисках источника питья и хозяина квартиры. На кухне никого не оказалось. Странно. Неужели сбежал? Может и квартира не его, и сейчас сюда нагрянут настоящие владельцы, застукав её тёпленькой? Доказывай потом, что ты не воришка. Напившись прямо из графина, стоящего на столе, она обнаружила записку.
«Дорогой Цветочек»! – прочла Гуля и улыбнулась.
Вчера она рассказала Григорию, что её имя «Гюльнар» в переводе с арабского означает «цветок граната».
«Вынужден отлучиться по неотложному делу. Ты так сладко спала, что мне стало жаль тебя будить. Бутерброды на столе. Кофе, к сожалению, только растворимый, в шкафчике над плитой. Пиво - в холодильнике. Дождись меня. Всё время думаю о тебе. И подпись: Бодрый Левша».
Она ещё не успела забыть, что это не псевдоним, а дословный перевод его имени и фамилии. Древнегреческое имя Григорий означало «бодрый», а украинская фамилия  Шульга, доставшаяся ему от предков, Запорожских казаков, по-русски - левша.
«Нет, дорогой, ты не бодрый ты - борзый левша. Не хорошо оставлять девушку одну в чужой квартире в первый же день знакомства»,- дописала она карандашом.
 Что это за подозрительные неотложные дела в выходной день и странные просьбы, больше напоминающие приказ?
Пожалев о своём легкомысленном поступке, ночевать у первого встречного, она быстро умылась, привела себя в порядок и, захлопнув дверь, поспешила домой.

В свою квартиру Гуля Каримова попала только вечером.
Валентины Дерюгиной, у которой она забыла сумочку с ключами, не было дома целый день. Валька ездила к родителям на дачу и вернулась довольно поздно.
Возвращая подруге сумку, Валентина не забыла поинтересоваться:
- Ну, как тебе Гришка?
Гуля неопределённо пожала плечами, не желая развивать эту тему. Она смертельно устала от бесконечных скитаний по чужим хатам, а еще, потому, что боялась сглазить то хрупкое, едва уловимое и глубоко личное чувство, всколыхнувшееся в её душе после встречи с Григорием.
- Правда, он чем-то похож на артиста Машкова? Если бы не Лёха, я, пожалуй, взяла бы его себе, - не унималась Валюха.
«Что за манера лезть в чужую личную жизнь, как в собственный карман: нагло и бесцеремонно», — раздражённо подумала Гульнара и обиженно отвернулась.
- Да ладно, не боись, я пошутила. Думаешь, я не просекла, как между вами заискрило. Не будь дурой, не упусти хорошего мужика. Он только с виду потрепанный, а на самом деле - умница редкий, просто ему не везёт с бабами.
За мыслями о Григории Гуля не заметила, как добралась до своего дома. Открывая дверной замок, который почему-то заедал, и не хотел открываться, она мечтала, как первым делом примет ванну…
Гульнара вошла в квартиру и привычным движением руки нажала кнопку выключателя на стене. Яркой искрой вспыхнул свет, и почти одновременно за ним вырвалось:
- Ой, мамочка!
От неожиданности она застыла на месте, с удивлением взирая на погром, царивший в её жилище. Нет. Она, конечно, в спешке собираясь в командировку, раскидала кое-какие вещи, но не до такой же степени.
В маленькой однокомнатной квартире было перевёрнуто буквально всё: одежда, обувь, книги. Шкафы с открытыми дверцами зияли пустыми полками.
Она осторожно заглянула на кухню. Там было не лучше. Выпотрошенные из ящиков ку-хонного стола пакеты с крупами, кастрюли, банки с приправами - всё было свалено в кучу, напоминая гигантскую пирамиду. В центре этого бедлама красовалось перевёрнутое мусорное ведро. 
Её некогда уютная квартира превратилась в огромную помойку. Чуть
больше недели её не было дома и за время её отсутствия, здесь кто-то, мягко говоря, похозяйничал. Неприятный холодок страха пробежал по спине. Её ограбили! Ну, зачем воришки забрались именно к ней, ведь ничего ценного в её скромной однокомнатной квартирке, кроме пары хороших туфель и золотых серёжек нет? Перешагивая через завалы, Гуля ринулась к заветной шкатулке с драгоценностями, хранившейся в шкафу рядом с комплектами постельного белья. Шкатулки, впрочем, как и белья на месте не оказалось. Со слезами на глазах она села на корточки, внимательно приглядываясь к предметам, валявшимся на полу. Подняв обломки шкатулки, она с радостью обнаружила под ними одну серёжку. Может, где-то отыщется и вторая? Довольно быстро она нашла пару под книгами возле дивана. Рядом валялась серебряная цепочка и браслет - подарок братишки на тридцатилетие. Зачем же воры перевернули верх дном всю её квартиру, если даже не взяли украшения? Конечно, серьги были не самые крутые, без камешка, но довольно крупные из хорошего золота. Странно. Квартиру открыли, всё перерыли, а золото не взяли. Что за дикие шуточки? Здесь явно что-то искали? Но что? Она точно знала, что у неё не было ничего такого, ради чего надо было устраивать такой доскональный обыск. Может, в городе завелась новая банда грабителей-извращенцев, целью которых является устраивать погромы в домах мирных граждан? Скорее всего, они просто ошиблись квартирой и, разозлившись на недобросовестного наводчика, стали крушить всё подряд. В любом случае нужно позвонить в полицию – пусть разбираются.
В дежурке какая-то грымза противным прокуренным голосом отчитала её за ложный вы-зов:
- Гражданочка, вы сперва определитесь, что конкретно у вас украли, а потом названивай-те по ночам. С чего вы решили, что вас ограбили? Дверь взломана?
- Нет.
- Деньги, ценности, на месте?
- Вроде, да. У меня и не было ничего такого. Деньги я храню на карточке. А золотые серьги не взяли. Просто все вещи перевёрнуты. В квартире жуткий бардак…
- Ну, народ. Совсем оборзели. Вы что же хотите, чтобы полиция занималась уборкой вашей квартиры? В голове у вас бардак, дамочка. Вызывайте психиатрическую.
От обиды и полной беспомощности Гуля расплакалась. Ей было страшно оставаться од-ной в раскуроченном жилище. Если воришки без труда забрались к ней однажды, то почему бы им снова не повторить попытку проникновения. Тем более что дверной замок для этого не помеха. Завтра она поменяет замок. Купит какой-нибудь сложный с наворотами, чтобы в следующий раз желающим похулиганить пришлось выносить его вместе с дверью. Всё это будет завтра. А сегодня? Как она останется здесь ночевать, если не чувствует себя в безопасности. Стрелка часов ползла к одиннадцати. Возвращаться к Валентине – неудобно. Ехать к тётке в Быстровку - далеко. Ведь завтра понедельник, и ей нужно на работу.
И она набрала номер Григория. Он звонил ей сегодня несколько раз, а она упорно не брала трубку, не зная, что ответить. Решила поиграть в гордую и независимую, чтобы не думал, что смог покорить её за один вечер. Но тогда она ещё не знала, что ей срочно потребуется его помощь. И сейчас уже всё равно, что он о ней подумает. Ей просто жизненно необходимо чувствовать рядом сильное мужское плечо.
Он ответил сразу:
- Привет, Цветочек. Ты так внезапно сбежала, я расстроился. Звоню тебе целый день, места себе не нахожу. У тебя всё в порядке?
- Если честно, не совсем. Извини, что так поздно. Ты мог бы сейчас ко мне подъехать? Это очень важно.
- С радостью, -  отозвался Григорий.- Дом помню, подъезд помню, а квартиру нет.
- 315.
- Уже лечу.
А потом они вместе разбирали завалы в её квартире. Если этот мусор оставить хотя бы ещё на день, то зайти в квартиру без противогаза будет просто невозможно, и тараканы со всего подъезда переберутся к ней на вечные времена
Закончив с уборкой, она отправилась в душ, а её спаситель остался хозяйничать на кухне. Из сохранившихся целыми и невредимыми яиц он быстренько сварганил холостяцкую яичницу и заварил свежий чай.
За нехитрой трапезой опять обсуждали странное вторжение.
- Нет, я удивляюсь. Как такое может быть? Квартиру открыли, в вещах порылись и нечего не взяли? Странные грабители. Устроили разгром и убрались восвояси. Не нравится мне всё это. У тебя явно что-то искали.
- Знать бы что?
- А может это как-то связано с твоей работой?
- Да, ну, - отмахнулась Гульнара. -  Что можно взять с журналистки?
- Не скажи. Если им не нужны материальные ценности, то значит всё дело в информации. Документы, диски, файлы -  компромат, одним словом.
- Шутишь. Какой компромат? Я же занимаюсь экологией. Вполне безобидная тема. Хотя иногда после моих статей предприятия-виновники облагаются немаленькими штрафами.
-  Вот видишь. Штрафы, сломанная карьера – серьёзная тема.
-. Честно говоря, эта мысль почему-то не пришла мне в голову. Но даже если ты прав и я кому-то перешла дорогу или наступила на хвост, то всё равно непонятно зачем лезть ко мне домой. Все материалы по журналистским расследованиям на работе. Дома у меня сейчас даже компьютера нет. Некогда забрать ноутбук у тётки. 
- Но грабители-то этого не знали.
- Слушай, Гриш, мне страшно. А вдруг они снова захотят у меня порыться?
- Не бойся, у тебя же есть я. И я готов тебя защищать все двадцать четыре часа в сутки
- А как же твоя работа?
- Я в отпуске и могу стать твоим круглосуточным телохранителем.
Прозвучало смело и нахально, но именно эта бесшабашность и привлекала. Григорий очаровывал подкупающей раскованностью и прямотой.
Он ей понравился, но она побаивалась этой слишком стремительно развивающейся симпатии. Ужин затягивался. Чай был давно выпит, а они всё сидели друг напротив друга, обмениваясь красноречивыми взглядами. Над ними буквально витало предчувствие любви. Как совершенно точно подметила Дерюгина: «искрило».
Он осторожно протянул свою ладонь и слегка коснулся её тонких,  подрагивающих пальцев. Оба замерли в ожидании. Он первый бросился ей на встречу, сгрёб в охапку, прижал и поцеловал. Она была такой по-девчоночьи хрупкой, беззащитной и поначалу очень робко ответила на поцелуй. Но потом смелее прильнула к нему своим нежным, тоненьким телом и сама потянулась навстречу его губам…