Апокал. Рёв 24

Иллюстрированный вариант этой книги ("Критика чистого чувства") смотрите и читайте:
- на авторском сайте Анатолия Бочкарёва   "Ревущаябочка.рф"
https://bo4ka-rev.ru

- на авторском канале А.А.Бочкарёва - в Яндекс Дзен -  "Ревущаябочка".
Статьи и нарративы из книг автора. С использованием документальных фото, картинок и анимации.
Источник изображений: https://images.yandex.ru



                *   *   *



ВОТ ОНА И ПОДОБРАЛАСЬ НАКОНЕЦ —  Sonderkommando, зондеркоманда рыцарей без страха и упрёка (Ritter sonder Furcht und Tadel), -  мужей-насильников, на новом историческом этапе подписавшихся «уродовать женскую душу России».

Вслед за немецкой принцессой на русском троне, за нашествием «двунадесяти языков» Европы -  эти решили теперь действовать напрямую, непосредственно. Конечно, также не впервые. О том же было размечтались ещё псы-рыцари, да Александр Ярославович Невский почему-то не разрешил.

ДАЖЕ НАВСКИДКУ галерея портретов новых псов-рыцарей весьма впечатляюща, если не сказать зловеща. Злодей на злодее. Но это в финале. А если всмотреться, увеличить изображение, сдвинуть фокус на более ранние времена -  выплывут портреты реальных людей, со всеми их страстями, интригами, подлостью и благородством.
Люди-то действительно никогда не меняются. Мерзавцами и негодяями всё же большей частью становятся.


И всё-то у них было впереди!
Все-все они, БУДУЩИЕ МИРОВЫЕ ЗЛОДЕИ, тогда ни сном ни духом не чаяли, что на самом деле развиваются в направлении не-людей, что их будет судить Международный трибунал, многие будут повешены, как военные преступники. Другие просидят десятилетия в тюрьме. Третьи сами отравятся или застрелятся.

Если знать своё будущее -  тогда наверное ни миссий, ни истории не будет.
Какая она есть. Да и людей самих тоже не будет. В принципе. Таких -  какими они изначально призываются на этот свет -  гремучей смесью человеческого и не-человеческого.
Со скользящими пропорциями того и другого. И ещё непонятно было, кого куда вывезет.



В альтернативной версии истории физиономии нацистских главарей -  на многих деньгах мира.

РЕЙХСЛЯЙТЕР НСДАП и русский министр без портфеля Розенберг, рейхсминистры гауляйтеры Геббельс, Риббентроп, Тодт, Шпеер, Заукель, Дарре, Функ, рейхсмаршал Геринг, рейхсфюрер СС Гиммлер, начальник партийной канцелярии рейхсляйтер Борман, фельдмаршал Кейтель, генералы Нагель, Томас, Гальдер, Цейтцлер, Йодль, гауляйтеры Востока Кох, Лозе, Франк, эмиссары и ведущие функционеры русско-перестроечного плана "Ольденбург" Лейббрандт, Дайц, Кубе, Шикеданц - 
и многие другие птеродактили из гнезда фюрерова помимо общей для всех нахрапистости и амбициозности, которые им обязательно регулировал Гитлер,
имели и свои собственные точки зрения.

НИКОМУ НЕ ВОЗБРАНЯЛОСЬ высказывать своё мнение и даже некоторое время отстаивать перед фюрером - 
и по поводу внутренней и внешней политики рейха, и по европейскому обустройству  и, конечно, в отношении узла всех проблем великого "жизненного пространства" Европейской семьи народов -  России.

В определённые моменты существования третьего рейха каждый нацистский начальник, каждый «пёс-рыцарь» как мог стремился проводить в жизнь свою собственную установку, "не совпадая" не только друг с другом, но иногда, осторожно, даже и с самим фюрером.
И ничего ему за это не было. Европа-с!..

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ВЕЕР ранне-нацистских мнений трепетал, распускаясь и схлопываясь, пока в определённый момент не сжался в одну тугую связку. Тогда уже все соратники выстроились в нешелыхающийся ряд вокруг одной, непререкаемой воли Гитлера - 
под финал не смея и на шаг отойти от предписанной им директивы или просто властного хотения вождя.

Образовалась, как всегда вокруг сильнейшей воли, уже ВПОЛНЕ СЕБЕ ВОРОНКА. То есть, без ходу назад.
И только потом, совсем-совсем уже под занавес, прикатил коллапс -  вполне большевистская кома и самого «тысячелетнего рейха», и всего военно-политического руководства Германии.
То был неизбежный исход затеянной ими великой Перестройки юбер-лебенсраум'а Русланд.



ПОНАЧАЛУ ВОЖДЬ немецкого народа, своей железной волей сталкивая, всё же объединял "народных руководителей" в дееспособное целое, порой виртуозно гася самые непримиримые конфликты,
всегда находя удачный компромисс  (с годами всё более силовой).
Он сам от того немало выигрывал, обнаруживал новые возможности. Совершал очередные стратегические прорывы, периодически продолжая после этого вновь устанавливать "плюралистическую вольницу".
Раскручивал при строгом своём контроле "АВТОРИТАРНЫЙ ХАОС", являясь с его помощью настоящим генератором действий и идей, рывков и прочих тогда необходимых режиму флюктуаций.

ЗАТЕМ ФЮРЕР временно «прикрывал хаос», принимался опять устанавливать ЖЁСТКИЙ МОРАТОРИЙ НА ВОЛЬНОДУМСТВО среди своих партайгеноссе, военных и государственников,
до упора стягивая на себя абсолютное количество власти.
И вновь, совершив прорыв и потом как бы уже не осилив ношу непререкаемого единовластия,
отпускал понемногу вожжи. Переходил обратно с ручного управления на автоматическое.
Всем -  и себе и соратникам -  давал перевести дыхание.  Набраться новых идей и мнений.



К КОНЦУ коричневой онтологиады, когда третий рейх уже едва дышал на ладан, Гитлер (как Сталин в 1941 году) перестал играть в поддавки со своим окружением.
Он захлопнулся в оцепенелом коллапсе. Никакой ВЗЛЁТНОЙ «КОЛЛЕГИАЛЬНОСТИ».

БУКВАЛЬНО КАК ПУТИН -  один только он и принимал решения по всем подворачивающимся проблемам, далеко не только стратегического характера, но и влезая в каждый горшок в своей ставке и в бункере.

ЭТО БЫЛО СТОЛЬ характерное для Русланда «ручное управление» от деспота!
Вылезло ещё одно родимое пятно нацизма! Ближе к смерти обычно все потайные гены и ползут кверху.
Напоследок погреться под солнцем бытия.

ВЕКТОР ИСТОНЧИЛСЯ в игольное острие и теперь не только сподвижники, а уж весь германский народ даже по мелочам, чисто по-русски должен был испрашиваться своего вождя -  как поступать, как думать, как правильнее размножаться. Хотя буквально три, или тем более пять-семь лет назад, до войны, до русской Перестройки, даже в её начале, 
всё обстояло решительно по-другому.



КОГДА ВОЖДЬ германского народа находился в зоне своего подъёма, он даже отдалённо не мог быть уподоблен перманентным диктаторам России. Действительно -  всеобщий любимец. Лапочка-демократ, хотя и со стальными зубами. Но всё равно -  никакого сравнения с азиатскими деспотами из России.

Самый выдающийся из тиранов русских (после Путина), Иосиф Сталин во все свои времена, за исключением двух-трёх лет, 1942-1944 гг., никогда не допускал противоречащих ему мнений, а с их авторами поступал предельно недвусмысленно. Недоверчивость тирана, его подозрительность никогда не имели пределов.
Другое дело, что реально до Великого Перелома и полного уничтожения оппозиции он ещё не всё мог.
Такое же отношение с его подачи всемерно культивировалось и среди всей большевистской номенклатуры.

ПОСЛЕ ПЕРИОДА условных «внутрипартийных дискуссий» (закончившихся со смертью Ленина) тотальное, всепоглощающее единство навсегда осталось у ортодоксальных большевиков абсолютным требованием ко всем без исключения. И во всём без исключения.
В ничтожных мелочах, в том числе совершенно частной жизни, никто не смел иначе думать и поступать чем вождь, ИНАЧЕ ЧЕМ ПРЕДПИСАНО. Самая пришибленная и невзрачная сельхозартель даже при строительстве нужников и бараков руководствовалась твёрдыми централизованными нормативами и всегда оставалась уязвима для главного начальнического надзора.
Что-либо изменить могла (и может) разрешить только Москва, а то и непосредственно Сам Хозяин. Великий Хан.



БЕЗУПРЕЧНЫМ В РОССИИ -  как всегда -  не мог оставаться никто. Посадить всегда могли (и могут) за что угодно.
Всё традиционно оказывалось выстроенным так, чтобы к каждому обязательно можно было придраться и обвинить по всему спектру всевозможных пороков и недостатков. Любой мог пойти под расстрел или в лагерь даже за косо брошенный взгляд на портрет вождя, за опечатку, за оговорку. За просто так.
«Ты виноват уж в том, что хочется мне кушать!»

СТАНОВЯЩИЙСЯ ЖЕ ФЮРЕР радикально отличался от красного диктатора в России. Но когда он всё-таки состоялся и принялся смыкать свои границы, Гитлер уже всё более сходился с большевистским генсеком.
Пока не уподобился. И наконец не обогнал того по пути в могилу. Но это неизбежный путь всех без исключения тиранов.

И всё же при всём своём неумении слушать (а вот Сталин внешне как раз умел слушать и изображать терпимость) и терпеливо воспринимать аргументы оппонента до конца,
при всём своём невнимании к непосредственному окружению и вообще к людям,
Гитлер всегда оставался поразительно доверчив и лоялен. И зачастую действительно оставлял впечатление крайне миролюбивого человека.

За несколько месяцев до войны Гитлер был выдвинут на Нобелевскую премию 
мира в частности и за Берлинскую Олимпиаду, 1936 г. ;
Лени Рифеншталь -  режиссёр фильмов о нём «Олимпия» и "Триумф воли" -  была безнадёжно влюблена в своего кумира.


ЗАТО, когда обманывался, в гневе фюрер бывал поистине бесподобен, впрочем, и отходчив. Ни просто злопамятности, ни заурядной кавказской мстительности (за исключением мести заговорщикам 20 июля 1944 г., тут-то он поступил как настоящий кремлёвский горец).
Таким фюрер являлся на восходе своём.

В то же время и он со старта своего претендовал являться такой же последней инстанцией для своей страны и особенно для высшего эшелона руководства, как и его усатый большевистский соперник. А тем более как сейчас -  безусый.

ТОЛЬКО ПРОДЕЛЫВАЛ он это всё же «помягче», как бы «культурнее», считаясь и с более высоким уровнем своих подчинённых,
да и с самим твёрдым, законопослушным, упорядоченным отношением немцев к институтам своего бытия, составлявшим основу трезвого народного взгляда на жизнь -  куда более трезвого, нежели русский народный взгляд.

МНОГОПРОГРАММНОСТЬ, многопрофильность и «разноукладность» различных возникавших или исчезавших, сходу или постепенно отметаемых концепций и направлений - 
это было то, чего в принципе на взлёте нельзя никак избежать. Даже тоталитарному вождю,  если он не слишком бывал ограничен.



ОДНАКО Гитлер мог бывать каким угодно, но только не ограниченным. Он понимал, что сейчас разнобой в меру ему лишь на пользу, что многовариантность его исходных позиций только укрепляет его. Она непременно окажется источником и совершенно новых возможностей  (кои и не снились "красным мудрецам").

Безусловно, за многочисленными авторами исключительно противоречивой внутренней и внешней политики третьего рейха зачастую не стояло собственных, таких уж очень глубоких, серьёзных политических и теоретических концепций или каких-либо иных обоснованных наработок.
Но всех их фюрер побуждал именно к этому. К созиданию. В том числе и собственным примером побуждал.

ТАК, ФЮРЕР очень скоро сам объявил свои первые Пролегомены, изложенные в книге "Майн кампф", совершенно устаревшими (свидетельство его министра и друга А.Шпеера) и призвал своих сторонников принять активнейшее участие в создании НАСТОЯЩЕЙ КОНЦЕПЦИИ ПЕРЕУСТРОЙСТВА, ПЕРЕСТРОЙКИ МИРА   
(Расплата:  Третий   рейх:   падение   в   пропасть.   -   М.:  Республика,   1994.   с. 226).

Гитлер сам приглашал и даже уговаривал переделать свою концепцию, свою «устаревшую» доктрину национал-социализма.
Можно ли представить себе Ленина или Сталина, уговаривающими своих приближённых переделать учение марксизма-ленинизма как уже устаревшее и таки изрядно надоевшее?! Можно ли себе представить Путина, уговаривающего страну урезать его бескрайние полномочия?!



ОТСЮДА СРЕДИ ПРИБЛИЖЁННЫХ фюрера -  проявление определённой амбициозности, даже нестационарности, своеобразного непостоянства. Многие с лёгкой руки своего вождя усвоили, что совсем неплохо было бы сейчас -  непрерывно что-то выдвигать, чего-то достигать.
Нужно только особо не завихряться, а действовать в некоем конкретно ему обозначенном, очерченном створе.  И по вполне определённым правилам.

ВСЯК СВЕРЧОК конечно должен был знать свой шесток. Гитлеровские министры, партайгеноссе всех рангов и специализаций, фельдмаршалы, генералы и промышленники получали некоторую свободу рук, но только в пределах определённого очерчивающего императива.

Его-то Гитлер довёл буквально до каждого соратника: как, кому и главное где, в какой области компоновать свою концепцию и приниматься действовать. К примеру, Герингу — только люфтваффе и экономика фронтовых зон (да ещё немножко пограбить культурные ценности). Ну и четырёхлетний план по рейху.
Розенбергу -  все рейхскомиссариаты Русланда с их лебенсраумами. Заукелю -  трудовая политика. Бальдуру фон Шираху — молодёжь, гитлерюгенд и т.д.
ИНОГДА РЕЙХСКАНЦЛЕР запускал некие пробные шары, как бы прото-директивы, неоформленные и противоречивые собственные «распоряжения», которые ещё только могли стать настоящими приказами.

А МОГЛИ И НЕ СТАТЬ. Такое фюрер тоже часто практиковал, спуская подчинённым
для обкатки и доработки заурядные, чуть ли не житейские свои суждения по тому или иному поводу. Их, разумеется, никто сразу не выполнял. Но постоянно имел в виду.

ЭТО ПО-НЕМЕЦКИ ГРАМОТНО делалось для устроения своеобразной сшибки мнений и прочих частных «правд» -  с целью выяснения самого оптимального решения. Поближе к истине. 
(Ельцинские, а тем более путинские "опрометчивые", на редкость суматошные и решительно невыполняемые Указы -  того же, подстрекательского рода. Но конечно куда более примитивные, упёртые и потому совсем непродуктивные).



БОЛЬШИНСТВО СОРАТНИКОВ ФЮРЕРА сразу отдавало предпочтение только тому, что сверкало и блистало программным нацистским интересом (однако эта мишура имела характерную особенность всё время отодвигать проблему и засорять её разного рода непредвиденными осложнениями).
Поэтому принимались тогда реагировать ещё и на элементарное жизнеподобие формулировок задач, их выпуклость и эмоциональность, "достоверность" подачи, вообще на всякое актуальное движение темы. Делали только то, что проявлялось в повестке дня.

ЗАСТЫЛОСТЬ, НЕПОДВИЖНОСТЬ ПРОБЛЕМЫ (как в глазной сетчатке хладнокровных животных) приводила к тому, что она практически не регистрировалась и не возводилась в ранг значимой, сколько-нибудь нужной.
Если проблема застыла, не изменяется, значит она не существует.
ПРОБЛЕМА ДОЛЖНА ПОСТОЯННО ШЕВЕЛИТЬСЯ и отчётливо дышать, всячески выказывая себя, даже капризничать -  тогда ею станут заниматься и неизбежно решат её, даже если она и не очень важная. Но в принципе любая проблема конечно доступна всем, лишь бы эти все хотели ею заниматься.
А если они, как ни дыши на них, всё равно не хотят действовать, значит той проблемы и нет вовсе.

Это и есть золотое «правило мукусацу»: 80% проблем решаются сами, а 20 % проблем не решаются вовсе!


ПРИМЕРНО ТАК "шёл Процесс" реагирования нацистскими функционерами и на разнообразные перестроечные циркуляры рейхсканцлера. Прежде всего принималось во внимание то, что радикально выглядело, что наиболее решительно могло бы изменить какую-нибудь обстановку.
В чём действительно, отчётливо виделась проблема.

Любые, самые незаметные директивы или ставшие известными но заурядные суждения фюрера каждым крупным нацистом словно просеивались, поляризовались, истолковывались на предмет обнаружения, оформления и развития какой-нибудь достаточно важной задачи для страны и их движения.
А ПОУТРУ ФЮРЕР, проснувшись, бывало узнавал, что он оказывается намедни обнаружил и поднял новую проблему мирового масштаба.
Но в принципе так ведь оно повсюду со всеми и бывает. В отношениях с проблемами. Особенно мировыми. «Когда б вы знали из какого сора Растут они, не ведая стыда!»

КОНЕЧНО, не все апостолы "нового порядка", не все прорабы нацистской Перестройки бывали таковы. Кое-кто вообще никогда ни назад, ни вперёд не заглядывался, ни по сторонам даже -  эти летели на всех парусах куда-нибудь туда, к мировой национальной социалистической революции,
и часто даже вовсе не для неё самой, а ради одного лишь свободного пролёта к ней.
Их противники по партии нарекли эту фракцию романтических национал-социалистических преобразователей "ЧЁРНЫМ ФРОНТОМ".



ПО УТВЕРЖДЕНИЮ ШЕФА политической разведки СД Вальтера Шелленберга «Чёрный Фронт» со временем стал работать чуть ли не в прямой координации с Коминтерном.
Впрочем, и многие другие нацистские подразделения и структуры ещё до официального сближения с большевистским режимом уже вовсю и самостоятельно контактировали с Коммунистическим Интернационалом, извлекая из этого опыт, стратегические и методологические приёмы подрыва любой ситуации.
Причём, это оказывалось вполне возможным ещё в пору веймарского бытия, до захвата власти НСДАП.

ГИБКОСТЬ НАЦИСТОВ, как и самих большевиков, формально вовсю поливающих их грязью, уже тогда доходила до самого тесного сотрудничества с «вероятным противником».
АЛАН БУЛЛОК подчёркивал, что такое, почти братское, партнёрское взаимодействие будущих явных врагов отмечалось, в частности, при организации совместных, нацистско-коммунистических забастовок при проведении избирательных кампаний.   
(Буллок А. Гитлер и Сталин: Жизнь и власть: Сравнительное  жизнеописание: В 2 т.   Т. 1. - Смоленск: Русич, 1994. с. 303).

Даже первый в мире спецназ  для охраны многих совместных мероприятий и для разгона протестующих (слабый аналог современной Росгвардии) нацисты и коммунисты тогда создавали вместе.



САМОЕ «РОМАНТИЧЕСКОЕ» НАЦИСТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ "Чёрный фронт" долгое время составляли партфункционеры и многие члены СА, которые «приняли ориентацию "национального большевизма"», хотя в действительности представляли собой после "Ночи Длинных Ножей"
уже разгромленное и организационно не существующее левое крыло нацизма.

Однако в свою деятельную бытность «Чёрный фронт» очень активно выступал за более целостный, интер-национальный, "общеевропейский подход" к строительству социализма в Германии, а затем соответствующего возведения такового же в России, нежели центровые и правые национал-социалисты.  (Шелленберг В.   Лабиринт.   Мемуары  гитлеровского   разведчика...    с. 167).

ГРЕГОР ШТРАССЕР, глава этого, левого крыла НСДАП, кадровый бог нацистов, сподвижник Эрнста Рёма, лидер и выразитель "национал-большевистских" тенденций, терпеть не мог "робкую попытку легальности", осуществляемую Гитлером и призывал осуществить
переход партии к настоящей "политике катастроф", "месячных Апокалипсисов" (сам-то не будучи даже отдалённо русского происхождения) -  к насильственному захвату власти.
Даже самые решительные действия Гитлера в этом направлении (тот же "пивной путч") им пренебрежительно назывались "революцией с соизволения господина президента".

ПОТОМУ ЧТО ТОГДА Гитлер даже в условиях уже начатого восстания, послужившего ему уроком на всю жизнь не переходить рамок закона, (но с возможностью «в мелочах» конечно отодвигать их сплошь и рядом),
тем не менее ещё всячески пытался соблюсти хоть какую-то законность, обеспечить формальную договорённость, например, заручиться покровительством властей Мюнхена.

«РОБКАЯ ПОПЫТКА ЛЕГАЛЬНОСТИ» тогда не помогла. Шествие нацистов всё равно расстреляли. И поэтому Гитлер, в 1923 году «ожёгшись на молоке», долгие годы потом «дул на воду».
Был с тех пор крайне осторожен. А это «национал-большевикам» в НСДАП не нравилось.



КАК И ШТРАССЕРУ, Гитлеру также нужна была катастрофа, конец, предел, чтобы там и отыскать всё искомое. Фюрер также виртуозно владел апокалиптическим стилем в политике, но в отличие от собственных и русских большевиков он пытался извлечь из этого побольше дивидендов простым соблюдением дистанции.

Вождь НСДАП после Мюнхена старался держать себя от усиленно поддерживаемой им катастрофы одновременно как можно дальше -  и с тем, чтобы уберечь свою репутацию, и с тем, чтобы получить как можно больше преимуществ. Какое-то время это ещё совмещалось с резко радикальной, чисто "марксистской тактикой" «левого крыла».

БОЛЬШЕВИКИ ВНЕ И внутри партии (штрассеровцы и Рём) меняли способы действий и линию партии как перчатки, неустанно следуя за изменяющимися  "объективными обстоятельствами".  Гитлер же всегда и всюду, поступая ровно так же, в то же время  "предпочитал оставлять себе свободу выбора" до конца.   
(Буллок  А. Гитлер и Сталин: Жизнь и власть... т. 1. сс. 171, 191, 194).

Грегору Штрассеру, как и ранним русским большевикам, нужно было немедленно -  вынь, подай и разверни катастрофу, да поужаснее.
ДЛЯ СТАНОВЯЩЕГОСЯ ГИТЛЕРА же куда важнее свершившейся катастрофы -  необходимо было лишь сеять её предчувствие и, не доводя до обвального, непоправимого финала,
вовремя притормозить стихию, потом чуть-чуть отпустить.
И по ходу дела собирать со струхнувшего мира богатейшие дивиденды.

ДЛЯ СУГУБО практических соображений расчётливый при всей своей вспыльчивости и кажущейся неуправляемости Гитлер оказался куда более удобен,
а в искусстве политической авантюры - гораздо дальновиднее и устойчивее. Мог договориться с кем угодно. И где угодно.



ФЮРЕР И В САМОМ ДЕЛЕ был подобен катамарану на высокой волне. До определённого момента трудно перевернуть. Устойчив, дальновиден, весьма практичен.

То же касается и неизбежной раздачи обязательств, посулов. Как раз именно становящийся Гитлер и тут бывал неизмеримо осторожнее и чистоплотнее любых большевиков. И в самом страшном сне остерегался он измазаться, не соблюсти себя.
ОН никогда не заводил себе дойных фабрикантов больных на всю голову (как Савва Морозов у большевиков), которые его потом дискредитировали бы на каждом шагу,
НЕ занимался вооружёнными "эксами", грабежом на большой дороге,
НЕ продавался налево и направо, лишь бы провести очередной съезд  (другое дело пожертвования, большие членские взносы, дорогие входные билеты на митинги и собрания -  тут нацисты собирали немалые средства).
ОН был честен, выпукл и всегда подотчётен. До щепетильности.

АЛАН БУЛЛОК пишет: "Распространённое мнение, что перед приходом Гитлера к власти нацистов щедро финансировал большой бизнес, не соответствует историческим данным. ...Нацисты, в основном, сами добывали себе средства" -   те же пожертвования, входная плата на митинги, обязательная система страхования.  (Там же. с. 202).
А уж дойти до того, чтобы поставить партию на финансовое содержание у генштаба чужой, да ещё воюющей с твоей родиной страны -  до этого Гитлер не смог бы докатиться даже в самом кошмарном сне.
КОШМАРЫ ЕМУ и впрямь часто снились. Как всякой вещей натуре.
Чего боялся, то иногда в ночных кошмарах и являлось.



НАЦИОНАЛ-БОЛЬШЕВИКИ внутри НСДАП делали своё дело, тянули к "интернационализации" будущего социалистического переустройства мира, к нечистоплотности в применении и так без комплексов избранных средств.

Отто Штрассер пошёл дальше своего брата Грегора, войдя не только в тактический, но и в мировоззренческий разлад с Гитлером, чего тот уж никак не мог простить. В отличие от фюрера Отто Штрассер утверждал, что вождь есть лишь слуга идеи,  её проводник, её орудие, отелеснённая программа,
сама же идея всегда вечна, отстранена от дел земных и потому -  непреходяща.

ГИТЛЕР БЫЛ необыкновенно задет такой про-большевистской, "объективно-идеалистической" эскападой молодого своего функционера, и твёрдо заявлял, что рабочим и всему народу нужны не идеи,
а конкретные хлеб и зрелища, что никакой апелляции к идеям для них не должно существовать, что люди должны видеть одного своего вождя, как саму идею Бога, Счастья, да чего угодно позитивного, и потому повиноваться беспрекословно одному ему, вождю. «Объективату Демиурга». 

Это правильно именно методологически, а значит "действительно верно" -  вождь и идея -  оболочка и суть, форма и содержание -  это одно и то же, в первую очередь для практики партии, для содержания затеянных ею преобразований.
Только это и имеет смысл, поэтому-то и каждый национал-социалист должен руководствоваться не целесообразием, не идеей, а лишь им одним -  вождём своим.
Тогда и он сам окажется идейно безукоризнен.



САМЫЙ КРУТОЙ БОЛЬШЕВИК среди германских национал-социалистов Отто Штрассер на почве своей непримиримости быстрее всех откололся от Гитлера,
создал про-большевистский Союз революционных национал-социалистов  («ЧЁРНЫЙ ФЛАГ»),
как и большевики ЭРНСТА ТЕЛЬМАНА нагнетал поистине апокалиптические в том числе и отвлечённо-идейные страсти, сеял лавину террора и разрушений.
Не выдержав борьбы на два фронта (против своих и чужих), от него отказался и родной брат Грегор, ещё остающийся в НСДАП.

ОТТО ПОТОМ УСПЕЛ эмигрировать и в отличие от брата же избежал компактной гитлеровской «катастрофки», карманного Апокала, устроенного фюрером специально для любителей именно таких
острых ощущений внутри своего движения и партии -  кровавой расправы в «Ночь Длинных Ножей» (типичной «большой внутриноменклатурной разборки»).  (Там  же.    сс. 209-210).
Только их расстреливали не танки любимой «кантемировской дивизии», как у Ельцина, не Росгвардия, как у Путина, а свои же партийные охранные отряды во главе с Гиммлером, сделавшим на этом карьеру.

И ВОТ ТОГДА-ТО, сбросив груз сомневающихся и критиканов, фюрер наконец открыто и уверенно "объявил о приоритете собственной воли над волей закона".  (Там  же.  с. 423).
Теперь идея -  целиком он. Даже вечная абстрактная категориальность по сравнению с "шагающим экскаватором" её забойного воплощения -  вторична, ведома. 
Любое начинание, всякая Перестройка, каждое "обнуление" -  тоже только он. Со всех сторон вылитый Владимир Владимирович!

Новое, немецкое самодержавие, таким образом, -  ещё оставалось перифразом русского, в том числе и пришедшего через полвека - «суверенно-демократического», путинского.
Уж очень последнее его сейчас напоминает... Да так, что просто оторопь иногда берёт!



ПРАВЫЕ И «ГРУППА ЦЕНТР» В НСДАП с подачи журналистов при дворе фюрера долгое время именовались как бы кулуарно, но и вполне открыто -  как единый, монолитный КОРИЧНЕВЫЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ, то есть, анти-интернационал.

Хотя в него входили совершенно разные течения, возглавляемые Риббентропом, Геббельсом и Розенбергом, но на первых порах они и впрямь казались едины (пока наконец не был наголову разгромлен и расстрелян ревкомиссарский "Чёрный фронт").
ЗАТЕМ ПРАВОЕ КРЫЛО нацизма сочло себя единственным хранителем идей истинного национал-социализма и верности своему фюреру.
И соответственно начало открытое размежевание внутри себя.

КОРИЧНЕВЫЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ был конечно исключительно националистическим по духу направлением нацизма и "интернационалом" продолжал зваться лишь по причине очень широкого состава участников, которые и держались-то вместе поначалу
лишь благодаря необходимости бороться с "Чёрным фронтом" (вот кто являлся более всех интернационалистичным, хотя и назывался "национал-большевизмом"), 
а затем из боязни отойти от "генеральной линии", от идеи, то есть, от верности фюреру.

Пронацистским журналистом, буквально походя и на века изобретшим на редкость неудачный термин КОРИЧНЕВЫЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ, оказался ставший впоследствии матёрым "антифашистом" и лучшим другом сталинских большевиков Эрнст Генри.
С 1934 года начал "жить и побеждать" в периодике и по специальным исследованиям этот
его расхожий, но на самом деле совсем не отвечающий обозначаемому явлению, термин.



КАК МАРКСОВА МЕТАФИЗИКА обозначала анти-диалектику, а не то, что на самом деле есть метафизика, так и «изобретение» Э.Генри безусловно обозначало скорее антипод Коммунистического Интернационала, а внутри НСДАП -  "Чёрного фронта" и затем "Чёрного флага",
чем вообще что-либо хоть отчасти напоминающее интернациональное.
Конкретно в понятие КОРИЧНЕВОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА будущий любитель ИНТЕРНАЦИОНАЛА КОММУНИСТИЧЕСКОГО вкладывал конечно содержание антикоммунистического и столь же разветвлённого, мирового масштаба -  контр-заговора.

С самого начала КОРИЧНЕВЫЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ включал в себя деятельность как минимум двух могущественных организаций в НСДАП -  розенберговской и геббельсовской. Некий общий масштаб их условного объединения потом только и определял никчемную, но модную приставку -  «интер».
После победы над "Чёрным фронтом" в КОРИЧНЕВОМ ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ немедленно наметились расхождения, разумеется, на эти самые -  правое и левое "крылья".
В правом «крыле» мрачный романтик и ортодокс Розенберг занял самые правые позиции.

ПРАГМАТИК ГЕББЕЛЬС остался верен концепции так называемого национал-социалистического "интернационализма и мессианства". Он считал, что будущее нацизма как национального движения не в одной только Германии, а прежде всего во всей многонациональной Европе в целом.
При том особое внимание он уделял России, из которой для него всегда сиял свет разнообразных озарений.
Поэтому Геббельс не мог ей отказать и в наделении изрядной долей национал-социалистического мессианства -  она должна была на пару с Германией высоко нести миру свет нового великого учения, новый великий порядок мироустройства.
 Так считал рейхсминистр пропаганды, вторая умная голова в рейхе после фюрера (по мнению последнего).



БЕЗУСЛОВНО, У КОРИЧНЕВОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА  были и предшественники. Своеобразным «родителем» его можно считать созданное осенью 1933 года в Берлине общество "Антикоминтерн" (инициаторы - А.Эрт, русский эмигрант, и Э.Тауберт - со-председатель от берлинской организации НСДАП).
Впоследствии с этим обществом слилась "Международная лига борьбы против Третьего Интернационала" (ЛИГА ОБЕРА).

ЙОЗЕФ ГЕББЕЛЬС, гауляйтер Берлина, получивший у берлинцев глупое прозвище "усохший германец", совершенно определённо считал все эти организации кровными учреждениями своего министерства. 
(Буханов  В.А.   Европейская  стратегия  германского  фашизма. 1933-1939. - Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1991,  с. 100).
«Лига Обера» и "Антикоминтерн" одной из главных своих задач считали спасение России от жидобольшевизма.

Ещё раньше, даже в "до-кампфовский" период НСДАП, проблема России вставала у нацистов не только в форме борьбы с Коминтерном, не только во взаимоотношениях Гитлера со своим собственным и зарубежным большевизмом.
На самом деле антикоминтерновские настроения многих видных нацистов, а также Гитлера долгое время не были столь преобладающими,
как впоследствии, когда ими был создан уже международный пакт против Коммунистического Интернационала.



ОТНОШЕНИЕ РАННИХ НАЦИСТОВ к России было более многогранным, более "понимающим" истинное положение дел, чем у них же, более зрелых политиканов, «зациклившихся» на антибольшевизме.
Как во всех апокрифах -  в нацистских именно такая, более универсальная картина и прорисовывается.

Связано это было и с тем, что в истоках самого нацизма находились не только некоторые абстрактные идеи самого "русского мессианства", их разрабатывали
не только обруселые немцы, выходцы из России, успевшие даже побывать в партии большевиков, но и сами русские эмигранты.
ДА ЧТО ТАМ ГОВОРИТЬ, если даже свою свастику нацисты вырезали из болванки славянской. Просто тогда они ещё не слишком успели отпочковаться от забежавшей к ним на минутку погреться беженки с востока, от Русской Идеи.

Сам фюрер (всё ещё и вправду чуть ли не «ein Ritter sonder Furcht und Tadel», рыцарь без страха и упрёка)
в сущности пока что шёл по пути заурядного русского подвижника, которого ещё не факт, что канонизируют. Но что-то такое уже назревало.