Анамнез. Глава 4

       А ещё через день мать сообщила, что надо собираться в Ярославль – лечащий врач сказал, что если ехать, то сейчас, потом будет поздно. Серёжке принесли одежду. На улице в такси их ждал отец. Дороги до Ярославля Серёжка не запомнил – происходящее он воспринимал с трудом, часто впадал в забытьё. Остановились перед каменным зданием старой постройки с поблекшей от времени вывеской на фасаде – ГИВ (Госпиталь инвалидов войны).


       … Ярославль. Областной город в верховьях Волги. Город, сумевший сохранить не только множество бульваров и сквериков, но и целую россыпь часовенок, церквушек  и церквей. Здесь, в этом патриархальном царстве, Серёжка и встретит свою первую любовь….


       ГИВ занимал двухэтажное каменное здание, выкрашенное в жёлтый с белым цвета. Внутри, вдоль фасада, длинный коридор, из него - двери в палаты. В отличие от больницы в родном городе, госпиталь представлял собой тихое местечко. Пациенты были плановые, лечились подолгу. Штат медработников устоявшийся, сплоченный.


       Сережка с матерью, постучавшись, зашли в кабинет главного врача. Довольно симпатичная женщина, лет тридцати, подробно расспросила обо всём, прочитала направление и определила больного в отделение к Серафиме Петровне – как позже выяснилось, опытному хирургу, оперировавшей ещё со времен войны.


       Палата, в которую попал Серёжка,  была просторной и светлой. Три окна выходили на двор, а одно в небольшой парк, примыкавший непосредственно к госпиталю. Пять коек были заняты, а шестую, у окна, занял Серёжка. Операцию назначили на завтра, а пока взяли анализы и поставили клизму.

 
       Чувствовал Серёжка себя неважно, поэтому пока общаться с обитателями палаты не смог, а как только освободился от процедур, то постарался заснуть.

 
       А утром всё закрутилось. Две сестры прикатили каталку, помогли Сережке на неё перебраться и повезли в операционную. В операционной переложили  на стол, подключили капельницу, задали несколько незначащих вопросов и… очнулся он уже на койке в своей палате.

 
       Первое, что он увидел, это были глаза. Серьёзные и внимательные, они смотрели на Серёжку не сверху, а на уровне его собственных глаз. Ниже шла шея, затем торс, а ещё ниже  - два обрубка вместо ног. Обрубки стояли на тележке. Деревянная, на четырёх колёсиках – Серёжка такие видел только в кино. Сразу после войны на них передвигались фронтовики - инвалиды.


       Обладатель внимательных глаз протягивал стакан с клюквенным морсом, - пей, браток, полегчает.


       Позже, когда  они познакомились, выяснилось: Лёша,  так звали парня, в армии служил подводником. Это их лодка прошла подо льдом Северный полюс. Прошли-то они прошли, но вот только частично затопленными. Многочасовое стояние в ледяной воде и сыграло свою роковую роль: постепенно конечности отмирали. Леше делали операцию, удаляли отмёршую часть, проходило какое-то время, отмирала ещё часть,  её удаляли, а потом всё повторялось.


       Но всё это Серёжка узнал позже, а сейчас он просто жадно глотал прохладный кислый морс.