Отрывок из романа Детектор ошибок, продолжение 8

  Частный детектив Фёдор Кукушкин не подвёл и поработал на славу. Заказчик слушал очередную запись, предоставленную Кукушкиным и мысленно хвалил себя за предусмотрительность. За профессорским диском велась настоящая охота. К делу подключились серьёзные криминальные структуры и вмешался некто любопытный третий. Кто? Играть с бандитами в кошки-мышки очень опасно, и тем не менее он не собирался отступать. Численное и тактическое преимущество пока на их стороне, но стратегическое - на его, потому что они нечего не знают о его существовании, а он знает о них всё. Лишь бы Федя нигде не засветился.
На записи был следующий телефонный разговор:
- Шеф. Всех проверили. Глухо. Они ничего не знают.
- Плохо. Что с диском?
-Ничего кроме песни на нём нет. Исполнитель - непрофессионал, поёт на казахском языке что-то про степь, свободу и прочую лабуду.
- А девка? Что удалось узнать?
- Девка - бывшая квартирантка Садовского.
- Квартирантка? Он сдавал квартиру?
-  Это давно было, ещё при жене. Консьержка сказала, что девчонка -  родственница хороших друзей.
-Тем более ищите. Чувствую, это непростое совпадение.
- Где искать-то? Хату её вверх дном перевернули – пусто.
- Кем работает, выяснили?
- Журналистка.
- Этого только не хватало. Прижмите по-тихому. Рабочий компьютер проверьте.
- Понял. Разберёмся.
- Да, чуть не забыл. Один любопытный психиатром интересовался.  Потолкуй с ним как следует, чтобы не совал свой длинный нос, куда не просят.
- Ясно. Сделаем.
- Только не перестарайся.
- Оформим в лучшем виде
- А с психиатром лучше радикально. Помогите больному человеку. Только чтобы чисто без явного криминала.
- Поможем. Эвтаназия – наш профиль.

* * *
 Наступил злополучный понедельник. Всю дорогу до института, находясь за рулём своей «Мазды», Кирилл Пронин нервничал, не зная как поступить. Пресловутый «детектор ошибок», о котором они говорили с профессором накануне его гибели, подавал сигналы: sos! Совесть подсказывала: сообщить полиции, что пропавшие из квартиры профессора дневники загадочным образом оказались у Зеленцова. Но с другой стороны, следствие по факту смерти профессора прекращено. Экспертиза определила, что Садовского никто не убивал - он скончался от инфаркта. А пропавшие дневники действительно могут послужить науке. Или отдельным её представителям? У Крокодила явно личный интерес. Что же делать? Терзаясь сомнениями, Кирилл Сергеевич подошёл к кабинету нового шефа чуть раньше назначенного срока. Секретарши на своём месте не оказалось, и он оставил папку в приёмной, не желая лишний раз встречаться с Горынычем.

   В лаборатории его ждал неприятный сюрприз.
- Кирилл Сергеевич, беда!- выбежала к нему на встречу растрёпанная лаборантка.- Не знаю, как и сказать. Тут такое дело. Мыши из трёх клеток пропали.
- Как пропали? - искренне удивился Пронин.
- Может, убежали, - девушка беспомощно развела руками.
Ничего нелепее за свою двадцатилетнюю работу в лаборатории он ещё не слышал.
- Очень интересно. Сами открыли клетки и убежали?
Поправив привычным жестом постоянно сползающую дужку очков, Пронин вошёл в бокс. Мелкие животные, находившиеся на постоянном изучении, не отправлялись в общий институтский виварий, а для удобства исследователей жили здесь в лаборатории, в специальном боксе.
На столах стояли пустые клетки под номерами 5, 6 и 7. Ни в одной из них подопытных мышей не оказалось. Это были самые крупные и наиболее удачные экземпляры. Воспользовавшись срезами мозга этих животных, можно было попытаться определить состав микросферы или хотя бы большую ее часть. И что теперь?
На всякий случай учёный заглянул под столы, за шкаф, надеясь, что хоть одна мышка где-то сидит, забившись в уголок.
- Бесполезно, Кирилл Сергеевич, - заметив его телодвижения, сказала лаборантка.- Я здесь уже всё обшарила и по соседям пробежалась – нигде ни одного мышонка.
-  Не могли же они сами разбежаться. Кто-то специально открыл дверцы. Ты-то куда смотрела?
- Я же только утром заступила. А вчера не моя смена была,- объяснила Катерина.
- А чья?
- Насти Захаровой
- И она конечно уже ушла? А ты, как всегда, приняла смену, даже не заходя в бокс?
- Дело в том, Кирилл Сергеевич, что ночью её не было. У неё мама тяжело заболела, и Всеволод Николаевич разрешил ей не ночевать в лаборатории.
- Сева разрешил? Странно.  Мог бы со мной согласовать или хотя бы поставить в известность. Ладно, занимайся уборкой, я с ним сам поговорю.
Но Всеволода Третьякова на рабочем месте не оказалось.
- Он просил передать, что приболел и его не будет сегодня,- сказал Саша Ладынин и попросил: - Если что, прикрой его перед Крокодилом.
- А что случилось? – удивился Кирилл, хотя заметил, что в последние дни Сева действительно плохо выглядел, осунулся, замкнулся в себе. Какой-то нездоровый взгляд, неестественный румянец.
- Он же язвенник. Наверное, опять проблемы с желудком. Да ещё у дочки приступ случился. Ты же знаешь, что у него дочка инвалид. Всё одно к одному.
- Понятно,- недовольно пробурчал Кирилл.
Вот невезуха. Гришка в отпуске. Коля в запое. Сева отпросился. Мыши сбежали. Ну, как работать в такой остановке?
Стуча высокими каблучками, прибежала новая секретарша.
Кирилл всегда удивлялся, как вообще возможно ходить в подобной обуви и не падать, да ещё работать целый день, ведь это же страшно неудобно.
- Вот вы где? Геннадий Гаврилович попросил срочно зайти,- проворковало юное создание, хлопая длинными накрашенными ресницами.
Тяжело вздохнув, Пронин поплёлся на экзекуцию к Крокодилу.
Долго и нудно он объяснял Зеленцову, что в профессорских дневниках нет состава микросферы. Несколько страниц из дневника выдраны. Потом растолковывал о причинах, затрудняющих процесс восстановления капсулы экспериментальным путём, припася напоследок сюрприз о разбежавшихся мышах.
- Как сбежали? Поймать немедленно!- кричал разъярённый Горыныч.
- Вы лучше прикажите посмотреть плёнку с видеокамер. Не могли же мыши сами открыть клетки, - предложил Кирилл, прорвавшись сквозь бурный поток «крокодиловых слёз».
Зеленцов тут же принялся кому-то названивать. Через несколько минут в кабинет вошёл крепкий качёк в камуфляжной форме – старший охранник.
Старшой что-то сбивчиво объяснял про короткое замыкание, случившееся как раз в ночь на воскресенье. Поэтому изображение с камер отсутствует, следовательно, найти виновных не представляется возможным.
Горыныч в ответ нёс какую-то ахинею и орал, что уволит всю охрану, которая даже мышей не ловит.
 Пронин молча развернулся и ушёл. Он уже не слышал, что начальник кричал ему вслед. В памяти всплыли и назойливо крутились детские стишки из сказки Корнея Чуковского:
                “Горе! Горе! Крокодил
                Солнце в небе проглотил
                Наступила темнота,
                Не ходи за ворота:
                Кто на улицу попал —
                Заблудился и пропал.

                Плачет серый воробей:
                “Выйди, солнышко, скорей!
                Нам без солнышка обидно —
                В поле зёрнышка не видно!”

С трудом досидев без работы до обеденного перерыва, Кирилл  не пошёл в столовую, дождавшись, когда все сотрудники лаборатории разойдутся, он позвонил Севе. Узнать про здоровье - это само собой, но самое главное спросить о пропавших мышах.
Третьяков разговаривал потухшим голосом, сославшись на плохое самочувствие. Да, он был в воскресенье в лаборатории. Да, отпустил лаборантку. А в чём криминал?
- Да ты что, Сева. Я тебя ни в чём не обвиняю. Просто странно всё это. Сначала пропали документы с микросферой, теперь мыши. Я хотел сделать спектральный анализ именно этим мышам. Смотрю, а в термостате какие-то срезы. Похоже срезы мозга мышей. Ты не в курсе?
- Нет. А ты что, для Зеленцова стараешься?- неожиданно резко спросил Третьяков.
- Нет, конечно. Ну, надо же что-то делать. Представляешь, Горыныч отдал мне дневники шефа. Спрашивается, откуда они у него? Есть у меня один знакомый юрист, может, подскажет что делать. Пропало важное изобретение, и никому дела нет.
- Не связывайся, – посоветовал Сева.- Генке ничего не будет, он блатной, только себе нервы испортишь.
- Наверное, ты прав. Хотя, что же, вечно его терпеть? Ещё с пропавшими мышами надо разобраться. Натуральное вредительство. Не нравится мне, что кто-то хозяйничает в лаборатории. Всё-таки я сегодня заеду к юристу.
Третьяков отмалчивался.
- Ладно, Сева выздоравливай. Мне работать не с кем.
- Постараюсь, – неубедительно пообещал Третьяков и, не прощаясь, положил трубку.
Разговор с коллегой ясности не прибавил, посеяв новые сомнения. Чтобы как-то дожить до конца рабочего дня Кирилл  наметил план исследований и занялся своим привычным делом: получением культуры клеток, пригодных для дальнейших экспериментов. Дождавшись ночной смены, он лично проинструктировал дежурную лаборантку, чтобы не отходила от мышей ни на шаг, проверил замки клеток, заглянул в глазок видеокамеры, попрощался с охранником на выходе и уверенной походкой отправился на стоянку машин.
Сев за руль своей «Мазды», Пронин проехал по знакомым дрожкам института, погляды-вая в зеркальце заднего вида. Убедившись, что всё в порядке, он вывернул на проспект и направился привычным маршрутом к центру города.
В городе наступил час-пик автомобильного движения, и мимо него сплошным потоком проносились машины на любой вкус и цвет. Сам Кирилл принадлежал к категории осторожных водителей,никогда не лихачил и неукоснительно соблюдал скоростные ограничения.
Сосредоточившись на дороге, он ловко перестроился во второй ряд, как положено всем следующим на мост машинам. Спокойно проехав по мосту на противоположный берег,  двинулся дальше вниз по трассе и вдруг почувствовал, что не может регулировать скорость. «Мазда» не слушалась управления. От этого открытия у Пронина вспотел не только лоб, но и очки. Стрелка спидометра, поколебавшись, предательски поползла вверх, а затем резко отклонилась вправо. Он придавил тормоз. Тормоза не работали. Несмотря на все его усилия, автомобиль  почти на предельной скорости летел вниз. От панического страха заложило уши и застучало в висках. Под возмущённые гудки ошарашенных водителей,он проскочил поворот на красный свет. Кирилл хорошо знал этот участок дороги. Впереди остался ещё один поворот. Если ему не удастся справиться с управлением и повернуть, то он неминуемо погибнет, перелетев за ограждения моста с обрывистого берега Оби. Мелькнула спасительная мысль - выпрыгнуть из машины. Легко сказать, но как это сделать на полном ходу, ведь он далеко не герой и не спортсмен, он - обычный учёный, «типичный ботаник». Поворот конечно не удался. До верной гибели оставались считанные минуты. Кирилл обречённо снял очки, ничего не видя перед собой, деревянными пальцами отстегнул ремни безопасности, открыл дверь и, зажмурив глаза,  вывалился из салона. Он больно ударился об асфальт плечом, грудной клеткой и коленом, кубарем покатился куда-то вниз, подпрыгивая на кочках, как футбольный мяч, стукаясь о невидимые препятствия. Где-то рядом раздался оглушительный грохот. За ним последовал взрыв. Кирилл с трудом разлепил глаза, увидел простирающиеся откуда-то снизу клубы дыма и потерял сознание.