Неведомое. Глава ХL

(продолжение. Предыдущая глава ХХХIX– http://www.proza.ru/2020/04/01/2155)

(Начало. Глава I - http://www.proza.ru/2020/01/01/1248)

       - Как будем прыгать? – спросил журналист, когда оба стрелка дошли до середины карниза, под которым находилось крыльцо. Селятин с опаской глянул вниз. – Так я и думал, Ничего не видно! Темно, хоть глаз выколи! А тут нужно видеть, что делаешь, иначе ничего не получится из задуманного…
       Каминский пошарил по карманам, зажег огарок свечки и поводил им из с стороны в сторону. Пламя свечи затрепетало от ночного ветерка и почти сразу же погасло.
       - Похоже, что свечка тут не годится... - сказал Каминскй разочаровано и засунул огарок обратно в карман.
       - Давайте, я попробую, Владислав Леопольдович! – сказал Селятин. – Я легче вас примерно на тридцать фунтов. Крыша должна меня выдержать. А потом я освоюсь на месте и подсоблю вам спуститься.
       - Рискованно, Нил Карпович! – сказал Каминский – Сначала надо  наладить освещение.
       - Это каким же образом?
       Вместо ответа журналист достал из кармана куртки фляжку с эликсиром Свирского, отвинтил крышку и завернул фляжку в огромный платок Верещагина, завязав концы платка прямо над ее горлышком. Он перевернул емкость донышком вверх, дождался, когда материя пропитается крепким самогоном, и зажег о доски спичку.
       - Вот вам и светильник, Нил Карпович, - сказал он.  – Только помните, что в нашем распоряжении всего несколько минут, пока не кончится горючее. Действовать придется очень быстро!
       С этими словами Каминский поднес спичку к кончикам платка, и они вспыхнули голубоватым пламенем. Подкинутая уверенной рукой, фляжка улетела за крышу и упала рядом с крыльцом. Огонь стал намного ярче, осветил внутренность двора, и дал стрелкам возможность как-то различать окружающие предметы. Каминский достал из-за пояса наваху, щелчком откинул лезвие и быстро вырезал в досках чердака отверстие на уровне своего пояса и просунул туда свою ладонь. Он попробовал прочность хвата, потом наклонился и воткнул клинок в стык между досками карниза.
       - Дайте вашу руку, Нил Карпович, - сказал он. – Я придержу вас, когда вы начнете спускаться. Потом  ухватитесь за рукоять моего ножа. У него надежное, прочное лезвие, откованное в знаменитом испанском Толедо. Так что вас вес оно запросто выдержит. Когда опуститесь на крышу, поможете мне…
       - Ну как там? – спросил Каминский, когда следователь спустился вниз и принял от журналиста винтовку.
       - Плохо, Владислав Леопольдович! Крыша сильно шатается, прямо ходуном ходит. Боюсь, что может просто обвалиться…
       - Ничего не поделаешь - придется рискнуть!
       Журналист осторожно присел на карниз и, ухватившись за рукоять навахи, спустился к Селятину.
       - Вы правы! – сказал он, когда почувствовал, какая зыбкая у него под ногами опора.
       - Сделаем так: вы идете по левому краю до самого края крыши. Постарайтесь устроиться там как можно надежнее. А я возьму правый фланг. По краям проходят деревянные стропила, он довольно толстые. Правда, нельзя с большой уверенностью утверждать, что дерево еще не подгнило. Сооружению-то - около ста лет!
       - Будем надеяться, господин журналист, что пронесет нелегкая! 
       Каминский перекрестился: - Ну, с Богом, Нил Карпович!
       - С Богом, Владислав Леопольдович! – осенил себя крестным знамением Селятин.
       Мужчины опустились на четвереньки и направились к краю крыши, за которым, рассеивал окружающую темноту горящий на земле самогон Свирского.
       Едва стрелки уселись на самом краю, как стропила под ними угрожающе затрещали.
       - Поторопимя! – крикнул Каминский. – Боюсь, что все скоро рухнет!
       - Эгегей! – закричал Селятин. – Мы здесь!
       Журналист поддержал его оглушительным свистом. Сюда, вурдалаки! Сюда!
       Кадавры скоро их заметили. Довольно много мертвецов столпилось перед крыльцом. Их было хорошо видно даже в слабом свете импровизированного светильника, лежащего на земле.
       - Начали! – крикнул Каминский, вскинул винтовку и выстрелил. Следователь последовал его примеру и стал аккуратно всаживать пули в черепа кадавров. Стреляли они довольно быстро, но никто из них ни разу не промахнулся.
       - Отлично стреляете, Нил Карпович! – похвалил журналист, спещно пополняя магазин своего винчестера. Револьвер у вас маленький, но патроны, видимо, довольно мощные! Каков калибр?
       - В моем галане - стандартные военные патроны, принятые во французской армии. Двенадцать миллиметров. Очень убойные боеприпасы на коротком расстоянии.
       - Понятно! Поторопимся, Нил Карпович!
       Они стреляли и быстро перезаряжали оружие. От каждого выстрела кадавры молча валились на землю. Их лежало перед крыльцом уже гораздо больше двух десятков.
       Каминский истратил четыре магазина и, заряжая винтовку в очередной раз, вдруг заметил, что Селятин убрал свой револьвер в карман.
       - Вы почему не стреляете, Селятин? – крикнул он и щелкнул затвором. – Их осталось не так много!  Через несколько минут мы уничтожим этих выходцев из ада!
       - Я пустой! – отозвался следователь. – У меня было всего девятнадцать патронов. Я же не рассчитывал на такую войну, когда ехал сюда!
       - Понятно!  Ничего страшного, я сейчас дам вам свой револьвер… Один момент!
Журналист поймал на мушку очередного мертвеца и метким выстрелом снес ему верхнюю часть черепа.
       В этот момент крыша крыльца качнулвсь, сильно затрещала и с грохотом провалилась. Оба стрелка оказались на земле прямо перед десятком кадавров, стоящих пред крыльцом. Каминский успел вскочить на ноги, подобрать оружие и стволом винтовки увести в сторону направленный ему в живот длинный нож, которым пытался его ударить один из них. 
       - Держитесь, Селятин! – закричал он, делая подсечку и ловко сбивая нападавшего с ног. Второго кадавра журналист встретил яростным ударом приклада прямо в лоб. Лежавший на земле мертвец полоснул его ножом по голени. Каминский вскрикнул и, опустив винчестер, двумя выстрелами разнес ему голову. Второго упыря он тоже успел застрелить, истратив в спешке последние две пули. Владислав Леопольдович бросил ружье и схватился за револьвер, но выстрелить не успел – ближайший от него кадавр обрушил на журналиста топор. Каминский увернулся, но его револьвер отлетел далеко в сторону, выбитый этим ударом из его рук.
       Селятин оказался в еще худшем положении. Он был завален обломками крыши и из последних сил отбивал куском стропил тяжелые удары двух топоров, которым пытались его достать два стоящих над ним мертвеца.
      
       Верещагин стоял перед дверью и напряженно прислушивался к тому, что творилось на снаружи. Когда рухнула крыша крыльца и раздался отчаянный крик Каминского, а  винчестер журналиста замолчал, напоследок громыхнув четыре раза подряд, Зосим Петрович понял, что без него там никак не обойдутся. Он быстро откинул засов и попробовал открыть дверь. Несмотря на значительное усилие с его стороны, она приоткрылась только на пядь. Помощник следователя отступил на шаг и мощным ударом ноги, каким он привык открывать закрытые двери злачных притонов и бандитских малин, распахнул ее настежь.
       Он сразу пристрелил одного кадавра, упавшего на груду щепок от удара дверью, и, громко хакнув, как будто рубил суковатый березовый чурбак, нанес страшный удар кастетом в голову другому. Он отбросил плечом падающее тело в сторону, отшвырнул с пути загораживающие дорогу доски и взобрался на часть упавшей вниз крыши. Открывшаяся его взору картина ужаснула его. Селятин был едва  виден под упавшими на него обломками, два кадавра рубили его топорами, а Каминский ужом вертелся между тремя окружившими его мертвецами, наседавшими на него с ножами и топором.
       - Ну, мать твою! – заорал Верещагин не своим голосом и вскинул револьвер. Двумя выстрелами он покончил с кадаврами, пытавшихся убить следователя, а потом аккуратно прострелил головы тем, кто нападал на журналиста. Стряхнув с руки кастет себе под ноги,  он быстро открыл рамку смит-вессона и, резко нажав на ствол, выбросил из барабана стреляные гильзы.
       - Помогите Селятину, Каминский! – крикнул он, торопливо вталкивая новые патроны в  гнезда барабана. Однако, журналист можно было бы и не просить – он и так уже спешно разбирал завал из упавших досок.
       Пока журналист освобождал из обломков следователя, Зосим Петрович зорко осматривал двор, держа оружие наготове. Хотя самодельный светильник уже погас, но ночная тьма понемногу рассеивалась и уже виднелись дворовые постройки. Никакого движения во дворе заметно не было.
       Верещагин оглядел усеянный неподвижными телами двор, сунул револьвер за спину и устало сказал: - Ну, вот и все, господа! Чудом выкрутились!
       Каминский помог Селятину подняться на ноги и участливо спросил: - Вы не ранены, Нил Карпович?
       - Вроде бы, цел, слава тебе, Господи!
       - Очень хорошо, а вот меня, кажется, изрядно поцарапали…
       Журналист приподнял мокрую от крови штанину. На его голени зияла длинная резаная рана.
       - Надо звать Глухова, вас надобно перевязать, иначе изойдете кровью, Владислав Леопольдович!
       - Я не против…
       - Держитесь за мое плечо…
       - Спасибо!
        - Найдите мою винтовку и револьвер, Зосим Петрович и закройте дверь в воротах. Не дай Бог еще кто-то пожалует! Мне и так незваные гости изрядно надоели...– попросил Каминский, когда Селятин повел его к дому.
       - Не беспокойтесь, Владислав Леопольдович. Все сделаю, как надо. Тут еще прибраться надобно. Пришлите ко мне Воронина.
       - Хорошо, сейчас пришлем!
        - Добро! – кивнул Верещагин, пошарил под ногами, подобрал кастет, брезгливо отряхнул его  и направился  к воротам. Следователь с журналистом кое-как пробрались через груду обломков и хотели уже подняться на крыльцо, как вдруг Селятин остановился и прислушался
       - Мне кажется, что там кто-то есть, - сказал он, указывая на покрытый трухлявой дранкой большой кусок крыши.
       - В самом  деле, кто-то царапает доски…
       - Подождите здесь, Владислав Леопольдович, я проверю!
       Селятин выхватил из рукава стилет, быстро взбежал по ступенькам, осторожно заглянул под большой кусок крыши, вертикально стоящий на крыльце, и отшатнулся. Из под обломков прямо на него глянули страшные, хорошо различимые даже в полумраке, глаза. Кадавр был намертво пришпилен к столбу крыльца вилами. Мертвец рвался напасть, но не мог освободиться от стальных зубьев, пронзивших его шею . Он корчился у столба, скалил зубы и пытался достать следователя черными скрюченными пальцами.
       - Мать Пресвятая Богородица! – сказал потрясенный Селятин, отступил назад и несколько раз перекрестился.
       - Что там, Нил Карпович? – спросил журналист.
      – Тут еще один недобитый упырь! Этот тот, кого Воронин приколол вилами.
       - Бог с ним, оставьте его в покое, Нил Карпович…– устало сказал Каминский. Потом с ним разберемся…  Лучше помогите мне взобраться на крыльцо…  Мне очень плохо…
      
(продолжение следует. Глава ХLI – http://www.proza.ru/2020/04/04/1674)