Кубанские казаки в ВОВ ч. 2

Кавалеристы корпуса генерал-майора Л.М. Доватора под Москвой.

В результате 6-я кавдивизия в первые же часы войны лишилась своего тыла и, как результат, столь необходимого для регулярной боевой деятельности снабжения. Но, несмотря на все жертвы и неясную боевую обстановку на других участках фронта, 6-я кавдивизия успешно держала оборону Ломжи до исхода дня 22 июня. Однако обстановка на других участках Западного фронта, на фоне стремительно развивавшегося немецкого наступления, катастрофически ухудшалась, а его штаб всё больше терял контроль над ситуацией и выпускал из рук управление войсками. В 23.30 22 июня командир Кубано-Терской казачьей кавдивизии ген. М. Константинов получил приказ командира 6-го кавкорпуса И. Никитина (отступившего со штабом восточнее – в местечко Подгуже) на отвод частей дивизии на Белосток в район Сокулка - Крынки. Приказ об отступлении, после удачного боя, вызывал у казаков досаду. Под покровом ночи, освещённой пожарами, они снялись с позиций и двумя походными колоннами в конном строю начали выдвижение в указанном направлении. Оставленные прикрывать отход два эскадрона и артдивизион 152-го Терского Ростовского полка были полностью разгромлены частями 23-й германской пд. В течение дня 23 июня 6-я Кубано-Терская казачья кавдивизия прошла форсированным маршем более 75 км. Всё это время враг не давал покоя, обрушивая на казачьи части бомбовые удары. В порядок маршевые колонны приводили себя на ходу. От налётов вражеской авиации казаки пытались укрываться в лесных массивах, однако это удавалось не всегда, и на открытом пространстве они несли тяжелейшие потери в личном и конском составе.

Подвергнувшись атаке с воздуха, эскадроны просто рассеивались и пытались выйти из-под огня на полном скаку, а «Мессеры» и «Штукасы» с бреющего полёта расстреливали всадников из пулемётов. Ещё серьёзнее пострадали на марше подразделения 35-го мехполка, танки и бронемашины которого, прикрытые только заградительным огнём немногочисленных казачьих орудий и зенитных пулемётов, представляли отличную мишень для германских лётчиков. В результате, к 17.30 23 июня, когда дивизия, выполнив поставленную задачу сконцентрировалась в Супрасельской пуще в нескольких километрах к северо-востоку от Белостока, она фактически состояла только из сильно поредевших 94-го и 48-го кавполков, двух эскадронов 152-го кавполка и различных разрозненных групп и подразделений. Тылы, значительная часть артиллерии и большинство бронетехники были потеряны. Личный состав - измотан физически. 23 июня в северной части Белостокского выступа была организована конно-механизированная группировка (КМГ) в составе 6-го мехкорпуса и 6-го кавкорпуса (формально она включала и 11-й мехкорпус, действовавший самостоятельно) для нанесения контрудара во фланг прорвавшейся группировке противника в общем направлении на Гродно. Её возглавил зам. командующего фронтом ген.-л-нт В.И. Болдин. Впоследствии он вспоминал, что уже 23-го в расположение его штаба прибыл командир 6-го кавкорпуса ген. Никитин и доложил дословно следующее: «Шестая Кубано-Терской дивизия, после героической схватки с гитлеровцами, разгромлена и перестала существовать».

При этом, правда, он высоко оценил действия дивизии в её первом бою, заявив: "Казаки превосходно дрались. Они буквально усеяли землю вражескими трупами, но не на шаг не отступили". Однако именно в тот самый момент преждевременно списанная своим корпусным командиром со счетов 6-я кавдивизия, как раз заканчивала отступление в назначенный ей район сосредоточения и, несмотря на большие потери, была готова драться опять. Что касается командования Особого Западного фронта, то оно в те трагические дни находилось в состоянии панической растерянности и, как результат, отдавало по поводу боевого применения 6-й Кубано-Терской казачьей распоряжения, далекие от адекватности. В Боевом распоряжении от 23 июня командующему войсками 10-й Армии оно отдало совершенно фантастический приказ: «6-ю кав. дивизию 24.6.41 г. сосредоточить в районе Свислочь в готовности 25.6.41 г. вести ею решительное наступление в направлении Пружаны». Достаточно посмотреть на карту, чтобы понять, что для выполнения этого плана казакам предстояло проделать ещё один почти 100-км марш и перейти с северного фланга «Белостокского выступа» на южный. Но, скорее всего, этот приказ не был доведён в дивизию и 6-я Кубано-Терская осталась под Белостоком. В ночь на 24 июня она выдвинулась на 35 км в направлении Сокулки и заняла оборону на широком фронте вдоль ж/д линии Сокулка-Белосток. Оставшиеся от 35-го Кубанского казачьего мехполка несколько танков и бронемашин и личный состав, переданные на усиление брошенных в отчаянное контрнаступление частей 6-го мехкорпуса были все уничтожены противником с воздуха, сожжены в наземных боях или брошены из-за отсутствия горючего.

Понеся потери, 6-я кавдивизия вынужденно стала отходить на Белосток. Не имевшие никакого прикрытия с воздуха, её части попали под удар авиации, были отрезаны и практически полностью уничтожены. 25 июня командир 5-й Ставропольской казачьей кавдивизии полковник Баранов получил приказ: занять рубеж протяженностью 20 км на Кишиневском направлении с целью не допустить противника к переправам через р. Прут. Утром 26 июня части Румынской королевской и 5-й немецкой дивизии перешли в наступление на участке дивизии, и 27 июня им удалось форсировать р. Прут в районе Фельчеул. На других участках казакам на время удалось отбросить противника на западный берег р. Прут... В конце июня 1941 г. на стратегическом шоссе Белосток-Волковыск-Слоним разыгралась героическая трагедия. По жертвенности и мужеству, она пожалуй, равнозначная Бресту, а по масштабу и боевому эффекту, превосходящая его. Это – зельвенская переправа, зельвенский прорыв. Зельва – старинное местечко на древнем тракте, ведущем из глубины Польши в недра России, через Белосток, Слоним, Барановичи, Минск – к Смоленску и Москве. Зельва стоит на западном берегу неширокой, но очень болотистой р. Зельвянке. Именно эта река, впадающая в Неман, стала водоразделом жизни и смерти для десятков тысяч офицеров и красноармейцев... Никогда доселе в истории войн не было такой массы войск, двигавшихся по одной дороге. Полки, дивизии, корпуса трёх армий заполняли шоссе так, что немецкие воздушные разведчики не видели начала этого исхода даже с высоты полёта. «Это намного превышает шестьдесят километров», – с тревогой сообщали они в своих донесениях.

Во всю ширину дороги двигались грузовики и танки, колонны пехоты и кавалерии, тягачи с орудиями и санитарные фургоны, телеги с беженцами и машины с армейским имуществом... Это был великий кровавый исход из стратегической западни «Белостокского выступа» – глубоко вклинившейся в германскую территорию новой белорусской обл. Сотни тысяч людей двигались на восток из Белостока в Слоним по 100 км участку шоссе, пока не остановились в Зельве перед взорванными мостами... Никогда ранее в истории войн не было столь убийственного избиения войск с воздуха. Немецкие пикировщики Ю-87 совершенно безнаказанно налетали волна за волной. Спасения от них не было ни в кюветах, ни в придорожных кустах, ни в перелесках. На 100 км, обочины этой дороги были едва ли не сплошь устланы телами погибших, завалены остовами сожжённых машин, сгоревшими танками, искалеченной техникой. Такого кровавого исхода в истории войн ещё не было, не было и такой ярости, с какой брошенные на произвол судьбы войска прорывали вражеские заслоны. Немецкие врачи, обследуя трупы своих солдат, с ужасом отмечали, что у некоторых были перегрызены горла. Зубами! Таков был накал ярости, отчаяния и гнева. Вермахт попытался перекрыть путь этому человеческому потоку, используя Зельвянку, как естественную преграду. Из «белостокского мешка» был только один выход – через «горловину» Зельва-Слоним. И её немцы изо всех сил пытались затянуть потуже. Никогда ранее не было и такой кавалерийской атаки: сабельные эскадроны мчались на пулемётный батальон вражеских мотоциклистов.

Лавина огня в 50 пулемётных стволов встретила казачью лаву. Конники рубили мотоциклистов, а всадники механических «коней» косили всё живое, что попадалось в их прицелы. Пулемёты молотили с высокой скорострельностью. «Страшнее никто ничего не видел, – писал в дневнике немецкий офицер. – Ржанье лошадей. Нет, это не ржанье – лошади кричат, кричат от боли рвущейся на куски плоти. Падают, давя, сбивая с ног друг друга, усаживаются на прошитые пулемётами зады, судорожно молотя воздух передними копытами. «Огонь!» Надо кончать это дело. Кончать. Тем, кто находится у противотанковой пушки, легче – танки, по крайней мере, не вопят». Публичное молчание о зельвенском прорыве длилось 70 лет. Историки знали об этом, но партийные идеологи не усмотрели в боях под Зельвой ничего героического; посчитали её чёрным пятном в летописях победоносной РККА. Но это далеко не так. Подвигом, равнозначным обороне Брестской крепости было то, что войска, казалось бы, в безвыходном положении – без связи и общего командования, находясь под постоянными ударами с воздуха, сумели собрать в единый кулак пехоту, танки, кавалерию и даже два бронепоезда и провести комбинированный удар по немецким заслонам. Ценой огромных потерь обречённые бойцы всё же сумели вырваться из стянутой горловины «белостокского мешка». Разгромили 107-й немецкий пехотный полк и, потрепав другие части, вышли, пусть без тяжёлой техники, к своим, приняли потом участие в последующих боях. А полегший казачий полк сумел сохранить своё знамя. Спрятанное под мостом через р. Зельвянку, оно сохранилось до наших дней.

Продолжение следует в части  3                http://proza.ru/2020/08/22/1691