Перекресток времён

На пути познания значительно важнее войти в РИМ, чем создавать важные представления о РИМЕ.

Что такое пространственно-временной континуум? Искривляется ли пространство, согласно теории  Эйнштейна?

Споры и расчеты, расчеты и споры.
Господа! Оно, таки, искривляется! И все мы живем в этом «искривлении». И пространственно-временной континуум, таки, существует! Время не есть самостоятельная величина. Время – одна из неотрывных категорий пространства, а по сути - само пространство, которое виртуально ОТ БЕСКОНЕЧНОСТИ И ДО ТОЧКИ, И ОТ ТОЧКИ И ДО БЕСКОНЕЧНОСТИ.

Иначе бы не  происходили в жизни некоторых людей спонтанные переходы в иное время.  И для этого не нужно  быть суперменом. Человек может попасть в "кротовую нору" или в мини "черную дыру", даже не заметив особенностей своего измененного ментального и физического состояния в момент перехода из одного измерения в иное. Такие случаи известны в летописях человечества.

 И об одном таком событии  - этот рассказ.

Формулы, формулы, расчеты и расчеты.
Господа! В этом мире нет незыблемых законов, как и нет окончательных знаний о законах и законности. И то, что вам кажется правильным сегодня, завтра может пополнить ряд прошлых заблуждений.

Поэтому моя «беллетристика» порой стоит дороже многих формул. Простите за наглость! Но это так. Потому что это реальные истории о кажущейся реальности.

К сожалению или к счастью невозможно  принять такие истории на веру.

Не открыв тайную дверь – не узнаешь и не поверишь, а переступив порог – не вернешься, чтобы доказать.

Даже став человеком, сложно понять:  что есть человек?

 А тому, кто умудрился балансировать на грани и  между  - уже оторвался и еще не ушел – участь слыть "белкой".

                У КРАСНЫХ ЯГОД КАЛИНЫ.

Был воскресный день.  Чудная прощальная пора осени  еще щедро одаривала  солнечным теплом и яркими красками уходящее бабье лето.

Карусель городского парка несла меня в состояние невесомости и умопомрачительного головокружения, а  волна свежего воздуха, размазывая по лицу накатывающиеся слезы, тут же их высушивала. Я театрально улыбалась, чтобы  там, внизу на земле,  никто из  наблюдавших за полетом, и  стоявших в очереди за кусочком своего карусельного счастья, не мог даже предположить, что я плачу.

Как же было горько на душе в этом сладостном полете тела!
Сегодня должно было состояться мое первое настоящее свидание! Я проснулась счастливая! Меня  не огорчил даже тот факт, что погода выдалась пасмурной. Но, конечно же, такой знаменательный день должен был быть чудесным! О! да! безусловно!

И когда я  в назначенный час  вышла за калитку своего двора, вдруг неожиданно в глаза брызнуло солнце, словно выпрыгнув из-за туч и в сказочный миг рассеяв туманную дымку.

Как же великолепно и хорошо было на душе…
Я прождала его целый час у куста калины, что рос на обочине у перекрестка дорог, не веря происходящему моменту фиаско! Почему? Как так?
И глотая подкативший  к горлу ком, пошла в парк, как впрочем, и было ранее договорено с Пахомом, что встретившись на обозначенном перекрестке,  мы  вместе    отправимся  на карусели.

И вдруг с высоты кружения,  увидела, как Пахом  направлялся к аттракциону. В голове пронесся рой вопросов: может, он опоздал  по уважительной причине? и может, он идет сюда в надежде увидеть меня? а может, он обманул меня? и может, здесь у него свидание с другой девчонкой?

Пахом был божественно красив и очень похож на Ален Делона, без всякого преувеличения. Такой же великолепный высокий и стройный  брюнет. Правда, глаза у Пахома были не синие, а жгуче черные. Впервые мы встретились на школьных спортивных соревнованиях в конце сентября. Учились мы в разных школах, и нам было по четырнадцать.  Пахом рано повзрослел телом и выглядел значительно старше своих лет.  Девки уписивались при его взгляде.

Ох, божечки! Когда эти угольки его глаз сверкнули в мою сторону, я затрепетала, как  дрожащий листик, что боится утратить равновесие и сорваться в последний путь…
«Ах, куда мне до него!» - подумала и не лелеяла надежд.

Но, как ни странно, мой маленький «листик» чем-то его впечатлил. И удивительным оказалось то, что при такой выдающейся внешности, Пахом в свои четырнадцать лет все еще оставался девственно чист, романтичен и курьезно стеснителен.  Пахом был холеным мальчиком, единственным и очень любимым сынком уже немолодых родителей, которые баловали его всем лучшим, что можно было купить для дитяти в то время.

А я жила в ином мире, далеком от Пахома.
Но при всей сложности  существования на грани между жестокой для меня реальностью и запредельной мистичностью, я не росла дитям подворотни  и не входила ни в какие группировки подростков с сомнительными желаниями и устремлениями. У меня были, конечно же, друзья и подруги, но чем старше я становилась, тем больше времени проводила в одиночестве. Вероятно, это было связано с теми нестандартными событиями, что часто меня сопровождали.

Иногда я любила бродить по улочкам своего городка, и даже проложила несколько излюбленных маршрутов.
Вот на одном из них  мы вновь столкнулись с Пахомом. Не знаю, куда он направлялся, когда мы  случайно встретились, но увидев меня, он свернул со своего пути и на расстоянии десятка метров молча шел вслед за мной. В руках у Пахома был новенький и дорогой транзистор, из которого доносились загранпесни. По тем временам это было круто и супермодно!

И с той  встречи в течение более месяца мы, не договариваясь ни о чем, регулярно  в три часа   дня приходили прогуляться вдоль красивых улочек нашего старинного городка. Путешествие начиналось от перекрестка, на обочине которого рос шикарный куст калины, усыпанный гроздьями ярко красных ягод.

 Под музыкальный шум транзистора, соблюдая расстояние, мы ходили медленно и чинно в странном молчании, словно эти встречи наши были совершенной случайностью. Я всегда шла первой, а Пахом следовал за мной.

И в этом было особое неповторимое удовольствие, где переплелись юношеская неуверенность, робость и опасение спугнуть что-то новое, неизвестное и сладко-трепетное.

Спустя годы, вдруг понимаешь, что именно  чувственно-романтические встречи, которые не переросли в бурный роман страстей, остаются самыми светлыми воспоминаниями. Страстей, где рвутся основы всякой нравственности, увы! на каждую жизнь хватает… И в  безудержных страстях человек успевает нагадить всем и самому себе под завязку.

А про забавные встречи на давно канувшей в лету красивой улочке старинного городка в осенней желтизне и с  калиной в ярких ягодах, хочется вспоминать ностальгически тепло.

Расстояние между нами с каждым днем постепенно сокращалось, и конечно же, я ждала, когда он подойдет и скажет что-то важное.
И вот:

- Привет! – улыбаясь, сказал Пахом, наконец, сменив свою дислокацию и став рядом со мной. – Давай вместе  слушать музыку.
И я кивнула головой в ответ.

О! Господи! Как много это значило в тот миг!

Он вращал бегунок приемника, отыскивая  звучание без помех, комментировал музыку и песни и выяснял, что я люблю слушать. А я соглашалась с каждым его мнением и мне все нравилось…

Вечерело, и нужно было идти домой. Наступал самый главный момент. Пахом должен был назначить мне свидание. О! Да! Он это сказал:

- Давай будем встречаться!
Ну, да! Я, конечно же, согласна!

- Приходи завтра  к калине у перекрестка дорог,  – он смущенно запнулся и засмеялся, - как всегда в три. Пойдем в парк на карусели…
-Да!

Я летела домой впервые такая счастливая! И вот оно пришло -  воскресенье завтра. Я  ждала Пахома у калины пунктуально с трех часов воскресного дня и преданно до четырех дня, а потом, глотая слезы, пошла на карусель сама.

И вот с карусельной высоты вижу Пахома.
- Привет, девчонки! Кто со мной? – кричит Пахом и машет рукой в сторону визжащих девиц на карусели.

Я  оглядываюсь вокруг и только теперь замечаю, что здесь почему-то  все лица мне незнакомые. А Пахом и вовсе вызывает изумление. Чего он там внизу всем лыбится и куда зовет? А одет-то как! Да, Пахом всегда модничал, но чтобы так вырядиться…Это было через чур в те времена! И  уж слишком по-взрослому. Пахом красовался в черных брюках, черной рубахе и стильном белоснежном пиджаке.

А девицы как с ума посходили. Слышу, то одна, то другая визжит:
- Пахом, выбери меня!

Как же так?   Что значит: - «выбери меня»? Ведь мы договаривались о свидании.

И я  в отчаянии тоже крикнула:
- Пахом, я здесь!

Карусель остановилась. Гуськом все начали сходить по трапу. Пахом стоял у выхода, и когда я поравнялась с ним, схватил меня за руку, выдернул из общего движения и сказал:

- Иди за мной.
И пошел, а я с недоумением последовала. Поведение Пахома было весьма странным, а слова, брошенные нам вслед, какой-то ярко одетой и накрашенной  красоткой, и вовсе жестко резанули слух.

- Пахом! Ты что,  совсем сдурел и переключился на малолеток? Педофил!
Пахом не оглянулся, а я шла, как собачонка на привязи, потупив голову и не понимая,  что происходит. Так мы прошли через  парк, и вышли к перекрестку с кустом развесистой калины на обочине.

И только здесь Пахом остановился и повернулся ко мне лицом.
- Ну, здравствуй, Валя! – сказал с  ухмылкой и дохнул на меня едким запахом вина.

У меня случился ступор и,  опешив, я молчала, пребывая в стойке оловянного солдатика, потому что увидела разительную перемену в Пахоме сегодняшнем и Пахоме вчерашнем.

Это был Пахом, без всякого сомнения. Другого такого не только в нашем городе, во всем мире не сыщешь, так я полагала тогда. Застыв, я смотрела в его взрослое и наглое лицо, и пыталась понять откуда такие метаморфозы…И нашла объяснение для самой себя! Ведь это алкоголь меняет людей до неузнаваемости. Но  почему  он  выше ростом? Может,  его странный наряд создает такое впечатление?

И пока в моей голове кружились эти мысли, Пахом бесцеремонно меня разглядывал и без тени смущения сказал:

- Ну, надо же, шесть лет прошло, а ты так и не изменилась. Такая же маленькая девочка подросток…Он хмыкнул:
- И та же кофточка, и та же юбочка… Тебе что? Нечего надеть?

Я оглядела себя.
- Это моя почти новая кофта, - сказала, - и что это с тобой? –  спросила.

- Что со мной?! Ха! Ну да, ты ничего обо мне не знаешь и никогда не интересовалась, ни у кого не спрашивала: - как  там Пахом? А я армию отслужил, вернулся, а Ирка, сучка, замуж успела выскочить. Так я  теперь на аттракционы хожу, когда хочется, - он пошло засмеялся, – снимаю с качельки очередную телку и веду к себе… А сегодня бац! И ты там кричишь:  «Пахом, Пахом, я здесь!» Чего вдруг? Забыла, какой ты мне выпендреж устроила тогда возле школы? А???

Я ничего не понимала из  этой абракадабры  слов и в изумлении наблюдала за пьяным Пахомом, не веря глазам своим…

Мне было невдомек, что я «пролетела» на шесть лет вперед. Я еще не готова была  осознать такую нереальную реальность этой реальности.
 А Пахом не осознает ее, пока не откроет заветную дверь безвозвратно.

-  Какая Ира? Какая армия? И что я устроила?- спросила тихо и даже со страхом.

- А-а-а… Так ты и про выпендреж свой не помнишь? Ну ты, молодец...Пришла, растоптала меня… Я тогда неделю из дому не выходил, так тошно было… Сначала думал: пойду разберусь, с чего это вдруг весь цирк был, но не смог… Слова твои все в башке звучали, как приказ, чтоб близко не подходил  и что видеть такого мерзавца ты не желаешь…Вот и решил не подходить к стерве, что меня так унизила и ноги об меня вытерла. Ну, ничего… Потом попустило… Я Ирку встретил. Красотку писанную! и влюбился!. Мы с ней жили вместе до армии. Провожала она меня. Договорились свадьбу сыграть после дембеля… Месяц назад приехал, а она уже замужем и с пузом… Вот так…

- Пахом, ты пьян и бредишь…У тебя может быть горячка?

- Такой недотрогой казалась, - продолжал Пахом, не обращая внимания на мою растерянность, -  А теперь уже созрела! С карусельки готова соскочить ко мне в постель. А когда-то я глупо мечтал дотронуться вот до этой кофточки, - он вдруг на миг замолчал, затаив дыхание протянул руку и тихо погладил  мой рукав, - вот так и только так, - проронил грустно, - и только идти рядом  и дышать, - добавил. Потом громко набрал воздуха и язвительно продолжил

- Что ж вы такие все суки? А?

 - О! Боже! О! Боже! – у меня закружилась голова и пересохло в горле…

-  Что? боже-боже… А я иногда о тебе вспоминал и расспрашивал знакомых.. Вот и вчера  увидел твоего одноклассника и спросил…Он сказал, что ты в Киеве где-то учишься… А ты сегодня нарисовалась…В гости приехала?

- В Киеве моя старшая сестра живет и учится, а я еще  в школе …- я заплакала – и не понимаю, что с тобой,  лучше пойду домой, уроки учить…

И тут с лица Пахома слезла язвительность и наглость.

- Э! Ты учишься в школе? Так ты – не Валя, что ли?  Может ты ее младшая сестра?! Ема-ё! Поверить невозможно!  Как две капли воды… Я не знал, что у нее есть младшая сестра…

Меня душили слезы, и я не смогла ему ответить.

- Твою мать! – Пахом грязно выругался,  а я еще больше заревела…

- Ну точь-в-точь вылитая копия…Вас там что? под копирку строгают? Твою мать! Еще и кофточку ее надела! А меня откуда знаешь? Валька рассказала?… Чего там с карусели  меня звала? Ты куда со мной идти собралась?  А??? Маленькая стервочка! Тебе мужик понадобился? Так я не педофил и малолеток не трахаю!

Он взял меня за плечи, развернул на 180 градусов и грубо пнул коленкой под зад.

- Пошла вон! Сучка!

Я не удержалась на ногах и,  тараня асфальт, упала  сначала на четвереньки,  а после по инерции, продолжая «счастливый полет»,  и вовсе распласталась на дороге напротив ярко сиявших гроздей калины. Пахом стоял в стороне и просто наблюдал, как я с трудом поднялась и пошла прочь от перекрестка дорог с кустом калины на обочине, к которому всего пару  часов назад мчалась на легких крыльях.

Подойдя к калитке, вытерла слезы, отряхнула пыль, отдышалась, чтоб мамка ничего не заметила, но почему-то долго не могла открыть калитку, хоть она ни на какие замки не закрывалась. 

Я налегла на нее всем телом, а калитка вдруг скрипнула и резко распахнулась, так что я с разлету вскочила во двор едва удержавшись, чтобы вновь не упасть, и на миг у меня потемнело в глазах до полумрака. Хотя осенние дни ведь коротки и уже вечерело. В окнах горел свет.

Придя домой, прошмыгнула тенью мимо мамки. Я ей ничего не рассказывала, а она и не спрашивала. Утром я услышала, как мамка хлопнула входной дверью. Она работала в садике и рано уходила. Меня  не будила и никогда не контролировала. А чего ей меня контролировать? Я была прилежной ученицей по собственной воле.

Но в то утро я знала, что не смогу пойти в школу. Какая школа? Если для меня мир рухнул! Лежала в постели до обеда, тихо скуля, пуская сопли и слезу. Я не размышляла над словами Пахома, о якобы прошедших шести годах и о том что он армию отслужил. Ясное дело, он все это наболтал спьяну.  Проскакивали лишь мысли о какой-то Ире, о телках, о выпендреже. И очень болело в груди… из-за услышанных вчера оскорблений. За что? Меня морально раздавили, уничтожили… И что делать теперь с этим? Как найти силы жить дальше?
Накативший вопрос прислал и ответ. Надо встать! Встать! Иначе я упаду, провалюсь еще глубже и еще больнее. И пришло решение! Неожиданное  и кардинальное.

Ко времени окончания уроков, я стояла недалеко от  школьных ворот, где учился Пахом. Он  меня увидел, как только вышел.

- Привет! Ты пришла! – подошел широко улыбаясь. -  А я вчера ждал…

Передо мной стоял прежний Пахом:  в школьном костюме, аккуратно причесанный и без наглости в лице. Хотя меня это уже не впечатлило…

- Протрезвел? – спросила.

- Что?!- он изумился ровным счетом, как я вчера.

Но в мою задачу не входил план выяснений  ситуаций. Главное было сказать заготовленную фразу, вылить ее вместе с болью и уйти.

- Ты обманщик, лжец, гад и мерзавец! Никогда не подходи ко мне! Видеть тебя не хочу! Никогда! Пошел вон, сука! – выпалила я на одном выдохе.

И повернувшись к оцепеневшему Пахому спиной,  демонстративно пошаркала ногами по асфальту тротуара, словно что-то раздавливала, а после еще и вытерла ноги.
 
Вообще, такое поведение было мне несвойственно и стоило большого напряга, но я это сделала!.

-Все! страница закрыта, – сказала.
 
И ушла дальше жить!

И лишь спустя более трех десятков лет, эта история вновь напомнила о себе.
К этому времени, мной было пройдено множество историй и событий и пережито перестройку, как государственную, так и личностную. Овдовев, сменив несколько мест работы, я ради выживания в новых реалиях общественного бытия, организовала в своем частном доме мини ателье по пошиву женской одежды, в которое однажды и пришла новая заказчица - одна из бывших жен Пахома.

Новая клиентка оказалась приветливой и разговорчивой дамочкой. И пока шила у меня несколько нарядов успела выложить историю своей жизни и жизни своего  мужа.

А жизнь Пахома  была весьма взбалмошной и бестолковой.  Он пять раз официально женился и разводился. Много пил, болел, быстро состарился и умер в одиночестве, когда ему было всего сорок пять лет.

-  Пахома больше нет? О! Господи! – вырвалось у меня после такого сообщения.

- А вы его знали? – переспросила заказчица.

- Немного знала, - ответила. – На школьных соревнованиях вместе бегали. Мы ведь одногодки…

И после этого получила еще порцию откровений.

Пахом так и не забыл и не простил Ирку, которая его не дождалась из армии. Часто ее вспоминал, чем доставал всех своих жен. Как выпьет, так и начинает про Ирку рассказывать. И еще про какую-то малолетнюю сучку  иногда говорил.

Заказчица ушла, а я загрустила, вспоминая куст калины красной и перекресток дорог, на котором ФАТУМ спутал пути разных времён.
 
У меня давно не было обид на Пахома… Сначала я их просто уничтожила, растоптав на асфальте, и пошла дальше жить.

 А спустя годы, пришло понимание запредельности многих ситуаций, случившихся в моей жизни, и  пришла возможность пересмотреть и переоценить многие вещи.
Пахом нес свою карму, а я – свою. И каждый нес ЕЁ, как умел. Но наши кармы не соединялись в один путь.

Теперь, вспоминая Пахома, я не хочу углубляться в ужасы его судьбы. У меня своих собственных достаточно.  Но у нас был удивительный,  осенний месяц октябрь! И Пахом остался в нем девственно чистым мальчиком– великолепным красавцем, жгучим брюнетом, похожим на Ален делона.

Прощай, Пахом!