История комиссара Нины Лебедевой

Перечитывая книгу великого Забайкальского писателя Константина Седых «Даурия» наткнулся на описание Сергея Лазо. Сразу видна огромная работа автора над историческими документами, но Сергей Лазо описан как то поверхностно, хрестоматийно без подробностей, например как наказной атаман Кияшко. Нет! Про Сергея Лазо в романе написано много, но это больше расхваливания, представление Лазо как легендарного, непобедимого героя, одним только присутствием своим на поле боя выигрывавшим битву.
Благоговейный трепет который внушает имя молодого, неизвестного в Забайкалье парня из Молдавии красногвардейцам, кажется преувеличенным. Советская мифология гражданской войны представляет дело так, будто Лазо одерживал сплошные победы. В действительности было несколько иначе. Со своим дебютным врагом, атаманом Семеновым, Лазо мучился полгода, но так его и не разбил. Война с Семеновым шла в Забайкалье, где атамана знали все, а Лазо - никто. Персонаж Сергея Лазо получился не живым, а как памятник, как образ идеального большевика. Окружение же товарища Лазо не описывается вовсе, если не считать выдуманный персонаж Василия Улыбина. Трагическая гибель Сергея Лазо вызывает сожаление и ненависть к интервентам.
Вот поэтому мне стало интересно, а кто собственно окружал, с кем общался легендарный красный командир.
Имя Сергея Лазо всегда будет напоминать людям о том, ценой каких усилий и жертв была завоевана победа советской власти на Дальнем востоке. Центральное Сибирское правительство по своему составу в 1917 году было многопартийным, много в его составе было эсеров. Левым эсером был и командующий Даурским фронтом Сергей Лазо, да и многие другие активные участники гражданской войны в Забайкалье. Здесь он занимался формированием интернациональных подразделений. Несколько позже члены Центсибири оказались и у большевиков, и в земстве Приморье, и у колчаковцев, и у атамана Семенова. Вскоре двадцатитрехлетний подпоручик, по приказу «Центросибири» был назначен командующим Даурским фронтом. Здесь уже можно проследить непосредственно с кем он общался, то есть интересен вопрос, а кто был рядом. Легендарных личностей всегда окружают неординарные люди. В начале марта Семенов был отброшен в Маньчжурию, но, получив помощь от интервентов, в апреле вновь начал наступление на Читу. Из книги Лазо О. А. «Сергей Лазо», 1965 года опубликованную тиражом 68 000 экземпляров мы узнаем что: «В Чите было тревожно. В городе подпольно орудовали белогвардейские банды. Штаб фронта разместился на станции Андриановка, куда стягивались силы красных. Для пополнения частей Даурского фронта прибыли рабочие] отряды из разных городов Сибири и Дальнего Востока и казачьи части из близлежащих станиц. Люди приносили с собой различное оружие: охотничьи ружья, винтовки старого и нового образца. В этот период Сергей Лазо был особенно деятельным. Вместе с прибывшими на фронт коммунистами и командирами отрядов он формировал воинские части, проводил беседы и митинги, боролся за крепкую военную дисциплину». Сразу бросается фраза «вместе с прибывшими коммунистами», странно для эсера. Хоть и левого.
Как же дело было на самом деле?
После роспуска каторг и тюрем в Забайкалье были организованы из бывших заключенных революционные армейские части их формированием занимался Яков Тряпицын и его сожительница комиссар Нина Лебедева.
Известно точно, что Тряпицина в 1918 в окружении Лазо не было, а вот товарищ Лебедева совсем другое дело. Относительно Нины Лебедевой наиболее авторитетный свидетель, пока на сегодняшний момент, это максималист И.И. Жуковский. В 1922 году в Чите он издал книгу "Н.Лебедева и Я.Тряпицын".
Лебедеву он хорошо знал лично.
Он пишет: "Во время выступления кровавого атамана Семёнова - Нина Михайловна явилась инициаторшей организации Красного Креста помощи раненным, в котором была избрана председательницей. Затем уехала на фронт сестрой милосердия, где работала под командой товарища Лазо, а вернувшись с фронта состояла секретарём Совета рабочих и солдатских депутатов. Так в беспрерывной революционной работе промелькнуло, почти, полтора года (с июля 1917), когда нам пришлось бежать из Читы от семёновских банд." - но это опять же всего один источник, посмотрим на другой. Автор (Богомягков (Богомяков) Николай Иванович), выступавший в альманахе "Минувшее" под псевдонимом Н. С. Сибиряков, в работе «Начало и конец Забайкальского казачьего войска» описывает Лебедеву: «Начальником штаба отряда Лазо была эсерка-максималистка Нина Лебедева. Она находилась в полном контакте с той частью отряда, которая была скомплектована из уголовников. Уголовникам Лебедева импонировала и внешностью, и поведением. Черная, глазастая, умеренно полные груди и бедра, плюшевый жакет, цветастая с кистями шаль, почти волочащаяся сзади по земле, огромный маузер на боку. Она не запрещает, а поощряет погромы с грабежом, за словом в карман не лезет. Рявкнет кто-нибудь: И, - услышит, откликнется: «Зачем же в рот, когда можно в..?» - поведет глазом и, стуча каблучками офицерских сапог с кисточками, пойдет дальше, поигрывая бедрами. Хевра радостно гогочет, восторженно глядит ей вслед. Своя в доску!». Богомякову верить можно, он непосредственно мог наблюдать Нину Лебедеву лично, так как сам был в отряде Сергея Лазо. Для объективности нужно отметить, что у Богомякова в описании Лебедевой есть не точности в которых ошибочно говориться, что Нина Лебедева приёмная дочь и племянница губернатора Забайкалья Кияшко. Двойную фамилию девушки историки объясняют по-разному. По одной из версий, Нину Лебедеву, когда она была на каторге, взяла под опеку семья её дальнего родственника и военного губернатора Забайкальской области Андрея Кияшко. По другой - девушка жила по поддельному паспорту на фамилию Кияшко, с которым и прибыла в отряд Тряпицына. Вторая версия выглядит более правдоподобной, поскольку известно, что в партизанский отряд Нина пробиралась по чужим документам.
В 1925 году в журнале «Сибирские огни» №4-5 за 1925 год товарищ Жуковский, бывший политический заключенный пишет: «Я категорически утверждаю, что максималистка Нина Лебедева никогда не была племянницей и воспитанницей губернатора Кияшко и никогда никаких отношений к данному лицу не имела». Он пояснял: «В период партизанщины Лебедева была секретарем первой партизанской конференции, происходившей 2 ноября 1919 г. в с. Анастасиевке, и здесь она приняла фамилию Кияшко, благодаря приобретенному паспорту. В тайге вплоть до Николаевска она фигурировала, как Нина Кияшко. После николаевских событий белогвардейцы стали распускать слухи, что она родственница губ. Кияшко. Слухи распространялись с целью восстановить против неё партизан, как против интеллигентки-аристократки». Нина Лебедева родилась в дворянской семье в Пензе в 1896 году, училась в гимназии и уже тогда связалась с социалистами-революционерами (эсерами), которые увлекались террором. За участие в покушении на пензенского губернатора она была приговарена к каторге. Наказание обывала в Забайкале, в Акатуйской тюрьме вместе с Марией Спиридоновой, лидером партии левых эсеров.
С детства Нина росла сорванцом, жизнь светской дамы ее совершенно не устраивала, а потому вечно искала на свою задницу приключений. Еще во время учебы в гимназии Нина связалась с политическим подпольем и вступила в партию эсеров-максималистов.
После Февральской революции Лебедева становится организатором Читинского союза максималистов.
Позже она сблизилась с анархистами, в отряде Лазо Лебедева отлично поладила с уголовниками. Маленького роста, с огромным маузером на боку, в кожаной комиссарской куртке и хромовых сапожках, она ходила перед строем расхристанных революционеров и "толкала речь". Если ее задевали какой-нибудь репликой, она разражалась таким виртуозным матом, что даже бывалые урки прикусывали языки.
На Даурском фронте С.Г.Лазо противостоял опытный воин Г.М.Семенов, который в двадцать четыре года попав на фронт, за три года войны был награжден всеми офицерскими боевыми орденами того времени вплоть до Георгия 4-ой степени и Золотого Георгиевского оружия. керенский назначил его комиссаром Дальнего востока и наделил полномочиями формировать для фронта (с Германией прим. автора) части из бурят и монголов.
Лазо же на фронт прибыл с рекомендациями от «Центросибири» по вопросам ведения боевых действий. Отряд Нины Лебедевой доставлял Лазо тоже много хлопот - анархисты занимались мародерством, но с ними проходилось мириться - на счету был каждый человек, чтобы выстоять против атамана.
Разведывательные вылазки семеновцев удалось прекратить большими жертвами. Г.М Семенов только формировал свое войско. Поэтому небольшие группы время от времени переходили границу для установления связей среди местного населения и в поисках оружия, но после того как 5 апреля войска атамана в полном составе перешли границу товарищ Нина вместе со своим отрядом убежала в Благовещенск, затем перебралась в Хабаровск. Здесь становится секретарем подпольной организации, поддерживает связь с красными партизанами. В это время она знакомится с 23-летним Яковом Тряпицыным. У них завязался бурный роман. Сергей Лазо тоже отправляется на дальний восток здесь он найдет свою смерть в мае 1920 года.
В ночь с 4 на 5 апреля 1920 года японцы напали на органы советской власти и военные гарнизоны Дальневосточной республики в Хабаровске, Владивостоке, Спасске и других городах Дальнего Востока России и захватило их. Охотский фронт, под командованием Я. И. Тряпицына, оказался изолированным от остальных вооружённых сил Дальневосточной республики. 22 мая 1920 года ввиду неотвратимости приближения неприятеля, Тряпицын начал переговоры с китайским консулом Чжан Вэньхуаном и коммодором Чэнь Шиином, о совместных с китайцами действиях против японцев. Китайцы, несмотря на давление со стороны командования Охотского фронта, отказались принять прямое участие в боях против японцев. Находясь в изоляции от Дальневосточной республики и не получив указаний от центрального штаба армии ДВР, ещё 10 апреля 1920 года руководство Охотского фронта ДВР приняло решение эвакуировать население в село Керби и уничтожить город Николаевск-на-Амуре и крепость Чныррах, чтобы не допустить создания военной базы японской армии и флота. «Для иностранных государств будет очень показательно, если мы сожжём город, а население эвакуируем» - заявил Тряпицын. Массовая эвакуация началась 23 мая и завершилась 30 мая 1920 года. Основная часть населения Николаевска и партизан была переправлена на пароходах в район села Керби. После проведения эвакуации, перед уходом оставшихся военных частей Охотского фронта из города, были расстреляны пленные японцы и арестованные граждане, подписавшие петицию к японскому императору. Всего в заключении в Николаевске в тот момент содержалось 129 японских пленных и ряд жителей и партизан. Расстрелом руководили Яков Трепицын и Нина Лебедева.
Когда большая часть населения покинула Николаевск, город стали готовить к уничтожению. Вопрос этот обсуждался на заседании штаба, были предложения сохранить Николаевск. Но Тряпицын настаивал: уничтожить! До трагического дня остается несколько дней. В Николаевск идут телеграммы: Тряпицыну уже приказывают признать «буфер», который смог бы остановить наступающих японцев. Но в ответ категорическое несогласие: скоро сожжем радиостанцию и уничтожим за собой все…
Уничтожение Николаевска началось 30 мая 1920 года. Каменные здания взрывались, деревянные поджигались. Тряпицын и Лебедева с ротой сопровождения покинул сожженный Николаевск 1 июня, 16 июня прибыли в Керби. Здесь они застали совсем других партизан - растерянных, обозленных, голодных, многим нужны были виновники случившегося. Тряпицын попытался навести порядок, предостеречь разложение отряда. Но методы были прежние - «врагов» расстреливать на месте. Вот потому против Тряпицына восстал отряд партизан-артиллеристов под командованием Андреева. Был создан временный походный штаб. 4 июня мятежники высадились на окраине села Керби. К пароходу «Амгунец», где находился штаб Тряпицына, подошла лодка с группой восставших, которые разоружили охрану, обманом вызвали из каюты Тряпицына, арестовали его, Лебедеву, других. Без выстрелов восставшие разоружили кербинский гарнизон. 6 июля состоялось общее собрание, на котором был избран суд «для рассмотрения виновности Тряпицына и его приспешников».
8 июля состоялся суд, который приговорил Тряпицына, Лебедеву и еще пятерых человек к смерти.
Сергей Лазо погиб на дальнем востоке по легенде его сожгли японцы в топке паровоза. На самом деле в апреле 1920 года японская газета Japan Chronicle сообщила, что он был расстрелян во Владивостоке, а труп сожжён. Несколько месяцев спустя появились утверждения со ссылкой на безымянного машиниста, видевшего, как на станции Уссури японцы передали казакам из отряда Бочкарёва три мешка, в которых были три человека. Казаки попытались затолкать их в топку паровоза, но они сопротивлялись, тогда их расстреляли и мёртвыми засунули в топку. Судьба Нины Лебедевой еще трагичнее, она погибла не от рук врагов, а от рук своих же товарищей, именем революции за которую она сражалась. Революция как древний бог пожирает своих героев.

Использованы материалы:

-Революция, тайга и любовь на чужой крови. Автор: Светлана Савич
-Нижнеамурская трагедия: расстрел на Керби. Автор: Александр ЧЕРНЯВСКИЙ.
-Газете «Дело» №3 от 8 марта 2017 года. Автор А.Баринов.
-материалы «Борзинского районного краеведческого музея.
-«Начало и конец Забайкальского казачьего войска» Автор: (Богомягков (Богомяков) Николай Иванович), выступавший в альманахе "Минувшее" под псевдонимом Н. С. Сибиряков
- Н.Лебедева и Я.Тряпицын" Автор: И.И.Жуковский
- «Даурия» Автор:К.Седых
- Штурмовые ночи Спасска. Николаевский дни - беседа с к.и.н. В. Г. Смоляком, исследователем Николаевского инцидента. «Тихоокеанская звезда», 20.03.2008
- «Сергей Лазо» Автор: О.А Лазо. 1965 год.