Витёк Примула-Мышца

  По неуточнённым статистическим данным нелегальная эмигрантка писательница Диззи Губнушка в своём романе "Мадам Говори" училась жить одним днём и на птичьх правах пользоваться птичьим доверием безвозмездно.
  Она уверовала, что у каждого кармана своя карма с ярко выраженной кормушкой. К птицам высокого полёта отнести её было нельзя - не позволяли мизерный образовательный ценз и незавидная участь.
  Похоже Диззи принадлежала к птичкам-невеличкам, выискивающим зябликов, прозябающих на голых ветках и страдающих от недостатка любви, невнимания со стороны и громоздких мыслей о собственной несостоятельности. А Диззи чертовски надоело есть на клеёнке и спать на полу.
  Вымирающие чувства к ископаемым животным составляли особую статью в разделе Губнушкиных расходов до момента пока она не встретила удивительный экземпляр воздухоплавающего.
  Продукты питания, употребляемые им, переживали период трансформации - он клевал семена лука, а пахло от него чесноком.
  Это её, обладающую прожиточным минимумом приживалки, не только не отталкивало, а ещё больше интриговало.
  Срабатывала торопыга предвкушаемых отношений, связанных с телесными показаниями зяблика, которого, как оказалось, крутые обитатели, время от времени поклёвывашие лапшу с развесистых деревьев, величали Витьком Примулой-Мышцей.
  Поговаривали, что в погоне за мечтой его заносило на поворотах. (продолжение не следует)