Мнемозина Старой Дамы

                Мнемозина Старой Дамы

                - 1-

         Мнемозина, как она думала, появилась в незапамятные времена. Именно в незапамятные, то есть в такие времена, когда человек существовал за непроницаемой  стеной беспамятства, или за памятью, вне памяти,  жил без памяти о только что прошедшей минуте, не помнил о прошлом, о детстве, матери и отце, родине, своем родном доме…
        Незапамятные времена иногда наплывают, как цунами, на всечеловеческую историю и стирают мягким и своевольным ластиком память рода, память строительства и достижений, память личности…
       И больше всего она – Старая Дама -  боялась потери своей – исключительно индивидуальной – сугубо личностной памяти. Этот страх почему-то жил в ней с  раннего детства, преследовал её в юности и стал настоящей фобией незапамятного личного времени в старости.
      Правда, она совершенно не понимала, что стала стара, совсем-совсем не понимала и не принимала объективную реальность – смотрящая на неё женщина, отраженная в старинном багете  зеркале, виделась ей как чья-то  злая ирония или умелый  хищный шарж, или как странный образ всеми забытой актрисы, чье имя и слава слились с пожелтевшими фотографиями в давно никем не открываемом семейном альбоме, который хранил облики и лики, события и впечатления давно ушедшей и полинявшей эпохи…
     Иногда она сметала пыль с книжных полок, сокрушенно смотрела на свои, столь ею любимые вазы китайского белого фарфора с синей вязью, повествующей о древней охоте морского дракона за розовой жемчужиной…
       Вспоминала, что как только дракон проглатывает вожделенную добычу – розовую жемчужины, - тотчас счастье удачной ловитвы сменяется отчаянием и забвением…   
    Дракон теряет память о своем могуществе и талантах   и меняет свою сущность, но кем он в это мгновение становится – никто никогда не узнаёт…
       Как это всё странно, как всё это странно…
       Её мысли как бы проникали в водные морские и океанические глубины, она становилась ундиной, русалкой, сиреной, поющей сквозь завитую с розовой эмалью раковину.   
      Безмерно  удивлялась, почему  это ни Улисс, ни его спутники   не бросаются к её прекрасному, переливающемуся радугой хвосту, не восхищаются её пению, её голосу – для которого было совсем не сложно брать как самые высокие ноты, так и самые низкие,  -голосу, которому подчинялись волны и ураганы, даже музыка сфер меняла свои частоты и  тогда звёзды начинали мерцать по-иному…
    В одной из ваз стояла засушенная ветка  какого-то цветка.
    Она взяла ее в свою, побитую старческими кофейного цвета пятнами и морщинами, руку и внезапно ощутила запах свежести и весны.
     Да, весны!!! Это была ветка сакуры. Бело-розовые цветки сморщились, стали меньше и едва держались на веточке… 
      Несколько  цветков упало на пол и ей послышался звон, идущий издалека,  то ли колокольчика, то ли почти неслышной свирели…
       Это было в те незапамятные времена, когда и она, и её муж были молоды и сильны, красивы, умны, успешны и очень-очень счастливы.
     Само собой разумеется, что их крылатая любовь – она так и представила себе Любовь с крыльями на стройных ногах, почти как у Гермеса (если она не перепутала название греческих и таких знакомых ей еще до рождения Богов)  -  не покидала их ни на секунду.
       Никогда-никогда не покидала…
       Несколько скупых слезинок так же,  как и цветки  сакуры, упали на пол. Опять появился этот чудный звук колокольчика или свирели? Да нет же, это зазвонил телефон.
     Как некстати, - подумала Старая Дама. Я только что начала вспоминать, как муж прилетев из Гуань Чжоу, кроме виски Блэк Вельвет и шелкового шикарного халата (он и сейчас висит в шкафу – расшитый изнутри на фоне черного шелка драконом, а сверху на ярко желтого цвета шелке то там, то здесь были прочерчены цветы  белых хризантем) торжественным жестом  вынул из внутреннего кармана пиджака полу смятую веточку сакуры…
       Как она радовалась этой веточке, как была счастлива привету далекой и незнакомой, такой таинственной  страны, куда её муж часто улетал на довольно-таки продолжительное время.
       Ей почудилось, что она видит, как  мужчина украдкой срывает ветку цветущей вишни и бережно укладывает её возле сердца, чтобы привезти почти живое напоминание о том, что в любую минуту он помнит о ней, своей жене, помнит…
      Звонил сын. Да, сын… 
     Очень взрослый, очень талантливый и успешный.
     Они редко виделись – он живет в другой стране, другой, незнакомой ей жизнью, с малознакомой ей женщиной, которая была намного его моложе…
       Красавица, с длинными розоватыми волосами, легкой походкой, завораживающими зеленоватыми глазами…
      Последний раз они виделись на Новый год.
     Какой же это был год? Как он назывался? Год дракона, год тигра? Год собаки? Нет, не могу вспомнить.
     - Как дела, мама?
     - Всё, хорошо! Живём!
    -  Как папа?
     - Папа в больнице.
      - А что с ним.
     - Ему поставили кардиостимулятор.
     - Очередная операция на сердце?
      - Что-то вроде того.
     - Как он себя чувствует?
     - Как говорят врачи,  он больше не будет падать на улице. У него временами сердце останавливалось, он терял сознание, а потом приходил в себя.
        Это очень опасно. Его привели две женщины в приемный покой. Упал возде порога Академии, не дошёл до работы.
     - Ты его навещаешь?
    - Конечно. Каждый день. За исключением сегодняшнего.
    - Почему не пошла?
    - Плохо себя чувствую. Поменялась погода, повысилось давление, и сердце что-то жмет. У папы всё необходимое есть. Завтра с утра пойду.
    - А как долго он в больнице?
    - Вторую неделю. Обещали скоро выписать.
    - Мне приехать?
   - У тебя же много дел – работа, семья. Пока нет острой необходимости. Мы справимся.
  - Сообщи мне, когда папа будет дома. Может, деньги прислать?
   - Хорошо, мы позвоним, когда  папу выпишут из больницы. Денег не надо. У нас есть деньги. Нам хватает. А как ты?
   - Да всё ок. Времени не хватает. Кручусь, как белка в колесе. Завидую тебе, ты на пенсии.
     - Ничего, сынок, придет и к тебе время релакса и отдыха. Я уже и забыла, что это значит – каждое утро на работу через весь город ехать сквозь пробки…
    - Пока, мам!
     - Пока сынок, жене привет от нас передавай. Помним, любим…
     Тишина.  Незапамятная тишина. Такая, как в гробу.
     Я одна. Я совсем одна. Не буду плакать.
      
        Осознанное одиночество не может быть страданием в одиночестве.

        Отшельники специально  удалялись от мира, избегали людей и суеты, чтобы познать…  Познать ЧТО или КОГО ?

       Что эти странные люди-отщепенцы от стаи  себе подобных хотели познать в отдельной от всех и всего  жизни, что они стремились узнать, кого хотели узреть, каков их опыт, и были ли они совершенно  одиноки в своих пещерах и кельях???
 
      С ними-то наверняка ангелы беседовали, или  демоны порчу наводили, или сам Бог просвещал – в буквальном смысле освещал своим Невечерним негаснущим светом…
       Да, вся  человеческая история  строилась на двух типах людей – одни  хотели жить общиной, колхозом (коллективным хозяйством),  полисом, мегаполисом, государством (и чем оно больше, могущественней, тем меньше места для личной воли и личной памяти), а другие (совсем другие) уходили в пустыни (как Христос и Мария Магдалина),  в горы (как даосы), пещеры (как буддисты), странствовали…

     Но, в конце концов, и эти  -  другие  - объединялись в монастыри, братства, где подчинялись воле начальника, смотрителя, учителя…

        Какого это -  иметь свою волю?
       Какого это  - не подчиняться чужой, навязанной сверху,  воле, приказам и указам…
 И есть ли такие люди? И где они?
       Все под одну дудку пляшут, с незапамятных времен… 

      А сейчас вообще время тотального – мирового! – манипулирования личной волей и хоть какой-нибудь, но личной свободой. Коронавирус, или ковид-19, всех освободил от участия  в жизни вообще – государственной, общественной, корпоративной – хозяйственной, в конце концов…

      Как это странно и страшно. Даже она, Старая Дама, просто самоизолировалась, что для нее стало почти самоликвидацией.
       Спасение – в памяти, в надежной, как волны свежего воздуха на лесной поляне среди сосен и звуков пения майских птиц,  среди ярко желтых и мощных в своей энергии роста
одуванчиков – в буйстве эмоций и ассоциаций ее величестве Мнемозине!!!

      Живу пока помню, живут все те, кого любила, пока они в моей памяти предстают в своей изобретательной и гениальной близости – во весь рост, со всеми прожилками на руках, красными пятнышками на щеках… О, как я их люблю и помню!..

      Но все-таки были и такие, кто категорически сопротивлялся чужой и навязанной эпохой воли, такие   как Джордано Бруно и Леонардо да Винчи, и Данте и многие другие – Ницше и Фрейд, Достоевский… и мой любимый поэт Мандельштам…

       Рядом с близкими тебе по крови и духу человеком, конечно, легче дышать и жить. Но в истории и культуре остаются одиночки, вырвавшиеся из поля притяжения стереотипов и правил, общепринятых точек зрения и концепций. Против них – таких одиночек – всегда воевали Церковь, мораль толпы, Инквизиция,  коллективное бессознательное,  толпы единомышленников (меня всегда поражала способность единообразно мыслить! И возможно ли такое – без внешнего насилия и давления – мыслить одинаково со всеми?!!).
     Как правило, такое единообразие приводило  к краху –  отсутствию личной ответственности,  личной этики, падению уровня жизни и науки, фальсификации всех ценностей – включая ценности жизни как таковой…
      О, сколько примеров – на её веку – СССР, перестройка, распад государства, коррупция, власть денег и силы, которую гарантирует государственный аппарат, живущий за счет тех, кого он заставляет единообразно мыслить и насилует их души, ломая судьбы, лишая чести и достоинства…   
       Желание спокойствия ведет к стагнации, комфорт достигается за счет умирания и замирания – в том числе нейтронов мозга, который  протестует против запрета на принципиальную новизну. Не потому ли подростки всегда протестуют против родовых традиций, семейных запретов, внушенных воспитанием правил добропорядочности. И этот протест глушат и родители, и школа, и общество в целом…
 

      Да, всё думаю о свободе. Сладкое слово. Кто знает, что оно значит?
       Войны, революции, скандалы в семье, разводы и незаконная любовь – всё-всё во имя свободы.
      - Мнемозина, подскажи: когда  я была свободна? Что ты мне всё время  шепчешь о любви и рождении ребенка. (Я, кстати, родила двоих. А вот на старости, практически, свободна от них, как и они от меня. Но об этом позже. Трудная тема.)

     - А, ты мне кричишь о творчестве? О моей кандидатской диссертации? О моей свободе на даче? О свободе быть одной много-много времени, потому что я лишена  возможности читать лекции, проводить семинары, давать консультации…

      Может быть, свобода – это освобождение  человека от выполнения определенных обязанностей?

        Тогда и узник свободнее палача и сторожа тюрьмы…

      - Ох, ох, Мнемозиночка, что-то ты сегодня тупишь и в паузах молчаливее обычного.

       Хочется не только вспомнить и вспоминать, хочется знать, хочется понять и понимать, вот чего, Мнемозина, мне страстно и дико хочется. Помоги, – прошу!
      - Ах, вот что ты мне говоришь! Я слышу тебя, слышу!

     - С незапамятных времен каждый человек просил меня об этом. Но я не в силах помочь  понять происходящее, объяснить злой рок или добрую карму, прояснить петли и завихрения судьбы. Это не в моей власти.
     Я, к сожалению,  даже не могу обеспечить ясную и четкую память  любой, даже гениальной,  личности – ребенок рождается и не помнит, как  он это сделал. Он не помнит себя в первые годы жизни.
      (Очень редкие люди  всё-таки помнят себя с раннего детства, - это исключение из правил.  А человечество в целом не помнит ничего о легендарном и все-таки реально бывшем прошлом.)
      Никто не помнит о своей неизбежной смерти, пока здоров и счастлив, занят карьерой, семьей, любовью…
        Более того, никто не  помнит  минуту после смерти, не помнит о своем посмертном бытии…
      А ведь оно есть.
       И, конечно же, мало кто помнит свои сны, а ведь бОльшую часть жизни человек спит. И реально, и метафизически.   
 
     Мне, Мнемозине,   не подвластно объяснение символов и смыслов, я  не смею об этом говорить,  не могу и даже не умею.
     Это может только Логос, только Логос, но и он весьма избирателен и открывает тайные скрепы, пружины, конструкты и орбиты движения судеб в его Вселенной избранным из званых на его пир Жизни Идей…  далеко не всем, возможно, лишь избранным. Человек изначально ограничен временем, ситуациями, заданиями, возможностями…
       Но есть другие силы, кроме Мнемозины и даже Логоса, которые подсказывают личности, что сил у него намного больше, чем ему кажется, что его мышление безгранично и может проникать за тайные завесы и дымные провокации всяческих идеологий и  социальных схем, что даже физическое время его бренной земной жизни   напрямую зависит не от медицины, а от него самого…

     - Я многое помню, Мнемозина. Не сомневайся во мне. Но ты явно начиталась Платона и гностиков. Ум, рацио, конечно,  не к лицу Мнемозине. Тебе приличествуют впечатления, эмоции, чувства,  сюжетные линии, как правило, однотипных житейских банальных историй, без устали повторяющихся в новых декорациях при новых мелодиях изменяющегося климата – погодного и политического…

      - Уважаемая Старая Дама, я пока при тебе, но бойся потерять меня! Даже Плутарх, когда писал свои «Параллельные жизнеописания» сильных мира сего постоянно обращался ко мне за помощью.
      Это я подсказала ему – великому Плутарху! -  поискать и найти точки пересечения судеб тираннов и героев,  правда это плохо сочетается с категорией параллелей, которые не пересекаются в  Вашем мире гравитации  и торжества материи.

        - Мнемозина, я так люблю с тобой разговаривать. Ты необыкновенно интересный собеседник. Ты всё помнишь! Всё-всё. Ты постоянно наблюдаешь за человеческой жизнью,  ты видишь  с высоты Истории – большой Истории – повторения, дублирование одних и тех же ситуаций.
         Но ведь мир меняется – очень быстро. Меняются черты лиц, слова признаний, формы быта и торговли, меняются реакции на схожие обстоятельства…
     Однако и я – со своим скромными способностями – со смехом и горечью вижу знаковые повторения в кругу моих родственников и близких людей. Кто-то не проиграл ситуацию «до конца», другой, сам того не зная, подхватывает нить Парки и продолжает дурацкую и подлую (как правило, именно подлую) игру… Ставки сделаны, господа!

   - Приведи, Старая Дама, примеры, пожалуйста! Жду с нетерпением.

   - Один отец, разведясь, пришел через несколько дней после суда к бывшей жене. Был ясный октябрьский день.  Солнце заканчивало свой путь. Быстро темнело. В сумраке  небольшой комнаты  белела детская кроватка, в которой  двухмесячный ребенок  - девочка – мирно и тихо спала. Она вообще была спокойным  и ласковым ребенком.

      Её отец уверенным шагом подошел к кроватке, одернул одеяльце и стал снимать с него вышитый матерью пододеяльник. Времена были суровые, прошло не более семи лет после окончания  Второй мировой войны, и эта тряпица могла быть продана за небольшую, но все-таки какую-то сумму. Все  товары были в дефиците, особенно красивые товары, сделанные руками с любовью и нежностью.
       Мама подошла к своему бывшему мужу и стала тихим голосом просить не делать этого сейчас, когда девочка спит.

     - Давай попозже, когда ребенок проснется, я тебе сама всё отдам – и пододеяльник, и подушечку с наволочкой, и простыньки – всё-всё, что захочешь!

      Мужчина грубо ее оттолкнул, мама упала и заплакала в голос. Вторя маминым слезам и боли, зарыдал и ребенок.

       Криво улыбаясь, мужчина  бодро ушел, неся зажатый в руке пододеяльник, кончик которого волочился по полу…

       Много позже его навестила та самая девочка, его дочь. Они много лет не виделись. Дочь разыскала его, хотела узнать, нужна ли ему помощь, в его-то преклонные годы.  При встрече она заметила, что пальцы на правой руке отца не разгибаются.

        Мнемозина прервала Старую Даму.

      -  Да, я помню этот случай – нелепый и символический одновременно.
         - Мнемозина, самое интересное и практически схожее случилось в квартире этой девочки, вернее,  уже женщины, через много-много лет, в совсем другой исторической обстановке, когда люди были накормлены и одеты, хорошо зарабатывали, покупали машины и ездили к морб на отдых каждый год.

     Сама она была в другом – отдаленном месте от своей квартиры. Ей позвонил зять (муж  её дочери), и сказал, что дочь просит отдать им ковер для интерьера дачи.

       Она  уточнила – какой именно ковёр они хотят взять.
       Потом, после затянувшейся паузы, ласково и вежливо  она сказала, что он может взять любой ковер, какой пожелает.

      В её четырехкомнатной квартире ковры висели на стенах, лежали на диванах и  украшали полы.
       Она любила восточные интерьеры – вазы, ковры, картины, древние манускрипты, натуральную (из красного дерева) мебель…

      В её кабинете -  и на полу, и на диване - лежали одинакового рисунка чистошерстяные ковры восточной работы.

       - Представь, Старая Дама, я видела замешательство на лице молодого мужчины. Диван был застлан шелковым постельным бельем. Он не знал, какой ковер был под ним. Но именно он был ему нужен. Почему? – он и сам не знал.

         И хотя выбор был богатым, он с остервенением сдернул на пол постель и жадно вытащил ковер, свернул его и довольный ушел. Постель так и осталась лежать на полу.

    - Видишь, Старая Дама, исторический контекст изменился. Люди стали жить богаче, товаров в магазинах множество, дефицита никакого нет, деньги этот человек зарабатывал приличные. Что диктовало ему именно такое поведение? Какие нити Парки дернулись в этот момент? Почему именно с постели он достал ковер? Какая игра была доиграна, игра, начатая полвека назад другим мужчиной?
  - Ну, Мнемозина, если и ты не знаешь, то я и подавно. Знаю только, что дача (и этот злополучный ковер) были проданы, а деньги, как это всегда бывает, растворились в суете событий и дел…
     И вообще, это просто бытовой анекдот, в котором нет никакой смысловой драматургии и даже сходства, по большому счету. И пальцы у  зятя в порядке, правда, позвоночник болит, но это к делу не относится!  Да и расстались они, без скандалов и склок, и причины их развода никто не знает и они сами не вполне понимают, что произошло такого в их совместной – вполне счастливой и обеспеченной, успешной и удачной- жизни…

     - Старая Дама, ты права. Это для вас, людей, эти мелочи и стяжения  элементов сюжета человеческих неподотчетных разуму действий – импульсивных, как вам кажется, не значимых для Рока,  не имеют смысла.
       А для меня, Мнемозины, всё помнящей и замечающей детали (а именно из них и состоит течение вашей земной жизни) важно всё, совершенно всё.  ВСЁ!!!

      Для вас это мимо текущая действительность, а для меня – великое действо и мистерия…
    Вспомни:   Эдип хотел убежать от предсказанных ему убийства отца и женитьбы на собственной матери, уехал в другую местность, ходил в Дельфы, приносил жертвы – и что же? – А ничего – убил отца и женился на своей матери.

    - Это ты к чему?

    - Да к тому, что ведь отец Эдипа хотел убить прОклятого Сивиллой своего – ЭТОГО -ребенка, отнес его  к диким зверям, но пастух нашел его и вырастил. И действо, предсказанное (предначертанное) Роком (судьбой, кармой) свершилось в полном объеме жуткого и трагического сценария…

      Человек мало что знает о своей судьбе и  о тех поступках, которые он должен совершить, и как бы он ни противился Року, он всё равно ему подвластен.

       И этот маленький, как ты утверждаешь, бытовой анекдот из  жизни, Старая Дама, - тому пример.
       Действие, начатое с пододеяльника для младенца, завершилось снятием ковра с постели. Это внешние события, а внутренние заключались в том, что сердца обоих мужчин были ожесточены, оба не ценили жизни своих детей, любви их жен, оба были эгоистичны и  их мясные – слишком материальные -  сердца  были  не обрезаны. Оба были садистами: один избивал до полусмерти  свою жену (она после развода полгода лежала парализованная), а другой бил ребенка, а потом каялся и плакал… Крокодиловы слезы!

    - Ты маленькое приравниваешь к великому, Мнемозина.

   - А разве человек устанавливает размер и масштаб событий? 

      Вот бомба, сброшенная на Негасаки, называлась «Малыш», а сколь огромное зло было сотворено этим «Малышом».

    А  знаешь ли ты, Старая Дама, что новорождённый видит мир в перевернутом виде. А я до сих пор не знаю, как правильнее, как истиннее видеть мир – как вы, взрослые, или как младенец.
     Единственное, что меня утешает, это то, что в конце «зеленой мили», в конце жизни ваш взрослый мир переворачивается, и вы вновь видите его как младенец:  все ваши ценности  -  моральные, денежные, недвижимость и движимость – теряют в цене абсолютно и полностью, как и дружба, как и  все привязанности, как и любовь – всё-всё
уходит, исчезает и ничем не может вам помочь.
       И только я, Мнемозина, помогаю вам,  освещая ваш путь исчезновения из мира гравитации и тяжестей грехов и наслаждений.
       Это я  освещаю  ваше гаснущее сознание тихими и нежными впечатлениями весны и юности, запахами материнской заботы и земной цветущей бессмертной красоты…
     Я мягко напоминаю вам, что смерть не есть окончательный приговор и сам феномен жизни – конечно, в разных проявлениях и формах – бесконечен.

     - Ты права. Ты права. Вот у меня есть строка, которая ни с чем не рифмуется: «Ходят смертные люди по бессмертной Земле…»  Теперь я понимаю, почему дальше ничего  и нельзя написать…

      - Хочу тебе сказать, что и Земля не бессмертна. Смерть обновительна и зиждительна. И солнца гаснут, и планеты перерождаются, и галактики умирают и рождаются новые Вселенные, но  что  Вы, люди, об этом знаете? Вас это ужасает, пугает, отталкивает.
       Вы любите покой и комфорт, стабильность.  И вы делаете всё возможное и даже невозможное, чтобы  достичь искомого…
     Вы даже не помните, хотя и знаете, что Вы живете на несущейся  на большой скорости в космосе планете, которой ежесекундно угрожают астероиды, кометы, черные дыры и  вновь рождаемые  сверхновые звезды…
      Но Боги пока жалеют Землю и вас, людей, всячески  оберегают от больших галактических бед. Но, как я помню, это не будет длиться вечность…

      - Мнемозина, я хочу отдохнуть. Пока, пока. Сейчас выкурю сигарету и пойду спать. Не беспокой меня тяжелыми раздумьями. Дай отдохнуть, пожалуйста.

     - Старая Дама, я тебе удивляюсь. Ты же знаешь, что твой мозг, где я  присутствую, не имея отдыха ни днем, ни ночью, будет всё равно работать, заставляя твои легкие наполняться кислородом, почки вырабатывать мочу, печень очищать всю ту гадость, котрую ты забросила (на ночь глядя) в желудок, кровь нестись по венам, аортам и капиллярам, делать всю ту работу, благодаря который ты и живешь.
     Так что не прощайся со мной, а  то знаешь, что бывает при разлуке с Мнемозиной?.. 


                - 2 -
         

     Утро ненастное, утро весеннее. Туман. Привычный вид сквера  преобразился в одну из картин Тёрнера.
        От прогуливающихся собак остался только абрис, хвосты закручивают туман в бублики с дырками, сквозь них проглядывает угасающая падшая листва, постепенно превращающаяся в легко воспламеняемый рыжеватый порох.
      Бронхит. Генетически запрограммированная реакция на тлен и распад. Каждый раз при смене сезонов года  – с детства и до сего дня – бронхит. Вечером уснула здоровой – утром смертельно больна.
        Нечем дышать. Слизь забила всё. Нижний отдел бронхов болит, как будто мне дали ногой под дых.
       Заслужила. Конечно, полвека курить, сколько вздумается, когда вздумается.
       Как я люблю курить! На балконе, с бокалом вина, глядя на деревья, закатное солнце, прогуливающихся людей. Всё так красиво и вкусно!
       Или в кресле на даче. Под яблоней, цветущей бело-розовыми мармеладовыми цветами, над которыми кружатся пчелы и шмели, летают бабочки, роса лежит бриллиантами на газонной траве, и где-то крот  (о, пусть мои губы его не проклянут!) роет свою очередную земляную горку, в которой тонет высаженный мною сладкий горошек.
     Тонкий дымок вьется, подымается струйкой к небу и исчезает, как все мои мечты и рабочие планы на день.
     Ах, Господи!,   -  зачем работать – копать, полоть, поливать, -  когда так сладко сидеть с книжкой, блокнотом, сигаретой – и наслаждаться покоем и волей. Редкое счастье. Как хорошо, что у меня были такие дни!

      - Да, Старая Дама! Это очень хорошо, что ты умела брать тайм-аут и наслаждалась погодой, минутами проникновения космической красоты  в повседневный мир прозы и убогости,  духовной нищеты и всеобщей скабрезности.

    - Мнемозина! Что с тобой? Ты ругаешься как грузчик или бомж! И при чем здесь «духовная нищета»? Ты что, забыла (?!?) слова Иисуса Христа «блаженны нищие духом»?

     - А ты, Стара, Старая, Старая Дама, что ты понимаешь в этих божественных словах?

    - Я-то понимаю. Потому что у нищих духом всё-всё хорошо: если плачут – утешатся, если голодны -  будут сыты, и вообще – они Бога узрят.
      Но мне до них далеко, потому что редко плачу, почти никогда (кроме детства и студенчества), не голодна, а насчет «Узреть» - для меня это непостижимо.

       Самому  Моисею  при Неопалимой Купине сказано: «Увидишь заднюю мою»…
     Моисей воочию не узрел Бога, хотя получил скрижали, правда, потом он их разбил. С тех пор, Мнемозина, люди так и живут -  по разбитым скрижалям…
       Кто знает, что там было написано  на самом деле? Не просветишь?

    - Иди, дорогая, прокашляйся.
       А  то ненароком сама будешь разбита, как скрижаль. И весишь ты почти столько же, и надписи на тебе есть – в виде морщин да пятен, почти как у ягуара. И не кури сегодня, слышишь! Не кури! Всё – тебе запретили, я слышала. Нет больше благоволения на эту отраву. Раньше – можно было, а нынче – нельзя!

     - Мнемозина, родная! Сколько заботы в твоем злом голосе. Ну, не буду. И сама не хочу. И как курить, если почти не дышишь?  А от кого ты слышала, что мне запретили? От кого? Ты что, разговариваешь с Ним?

     - Тебе не дело. Прости, проговорилась. Просто помню, что до какого-то часа или минуты, или секунды человеку можно всё, а потом нельзя ничего. Совсем.
      Нарушишь запрет – казнь. Так что не надо!

      - Ладно тебе, не переживай. Пойду,  кофе сварю. Есть еще огрызок черного горького шоколада – в самый раз. Надо же себя чем-то побаловать!

        Конечно, грустно, что время и память  накладывают свои жесткие ограничения. Из множества красок и их оттенков остаются или туманно размытые или резко графичные – белое /  черное…
       Утро туманное, утро седое…
      Легкая прохлада просачивается сквозь приоткрытые окна. Люблю свежесть.
       
       Сердце иногда отрывается и летит в какие-то бездны. Кажется, что Ангел поддерживает его своим легчайшим перышком, и оно не падает окончательно и бесповоротно.

    Вспомнила предыдущий – недельной давности сон.

    Мужчина замахивается на меня ножом, остро отточенным, я закрываюсь руками. Он всаживает нож между рук, не достигая грудины. Вынимает нож и целится в сердце. В этот момент я указываю рукой на небо, где летит Ангел.

         Я чётко виже его белые одежды, он как бы приближен к моим зрачкам и одновременно находится высоко в небесах. Сон обрывается. Просыпаюсь. Боль в сердце. Но она скоро утихает. Я жива!

      Некоторые сны помню долго. В деталях. И кажется, что это и не сны вовсе, а картины для вразумления. Пророчества. Предсказания. Предзнаменования.

       Иногда накануне вижу предстоящие события. Часто в деталях, не нуждающихся в расшифровке. Иногда – в символах и образах, которые становятся понятными уже после происшедших событий.

      - Старая Дама, это наши обязанности. Мнемозина должна давать подсказки, поддерживать, объяснять. С моим-то тысячелетним опытом, с глазами, видящими все возможные ситуации, как не предупредить о категорически ясных последствиях любого действия, любой эмоции, любого жеста…

      - А тебе, дорогуша, не скучно вот так пребывать в этом чудесном мире,  всё зная и всё предвидя?

     - Нет! Старая Дама, нет!
       Вот расскажу тебе такой случай. Ты наверняка его вспомнишь, хотя у всех людей есть привычная способность забывать то худшее, что могло произойти, но,  по каким-то счастливым стечением обстоятельств,  не произошло.

      Как сейчас вижу: красная машина несется навстречу снегоуборочной машине, шофер, которой в обмороке,  – у него что-то с сердцем. То есть он краем сознания видит, что преграждает путь легковушке, но ничего сделать не может.

      Молодой человек тоже как-то в отвлечении: то ли звук радио переключает, то ли запрашивает удобный маршрут без пробок, потому что оценивает снегоуборочную машину как конец многокилометровой пробки.

       Скорость он почему-то не снижает. У него какой-то радостный ступор. Зрачки сужены. Рот растянут в блаженной улыбке.

     Я вот тотчас же и подумала: он что, смерти ищет? Отчего же? У него как раз сейчас всё налаживается.

      Вторая жена -  абсолютная дура, наконец-то, ушла.

      Вначале связалась с каким гастарбайтером, кавказской национальности. Чем прельстил?

       – А тем что у неё гормональные схватки на фоне приближающегося климакса, а дома – с мужем, вполне респектабельным и порядочным, -  секс только по выходным, и то, когда дочь или уже спит, или еще не проснулась.

       В однокомнатной квартире живут, не разгуляешься. А на полу на кухне, или стоя в ванне – куража уже нет. Хочется поленивее, покомфортнее – бочком вот так лечь, да и подставиться. Пусть себе трудится.
           А у меня, любимой и единственной,  впереди салон, маникюр за пять тысяч, и проханже по бутикам…

         А потом она вернулась, от казбека-то. Материально он ее не устроил, а сексуально затерроризировал.
 
       Дочь в этот период была рядом с отцом. Он отводил её на учебу, забирал, кормил, поил и развлекал, всё как положено в приличной семье, где родители получили хорошее и домашнее, и высшее образование. Только дело в том, то это образование ни от чего не спасает – я имею в виду карму, рок и судьбу. Говорю так тебе, что бы было понятнее.

       - И что Мнемозина произошло, когда она вернулась?

       - О, ты и сама всё прекрасно знаешь!
        Ведь это ты уговорила эту дуру-мать  свою  девочку оставить дома,   с отцом. Это ты пугала её, что мужчина, чью фамилию она даже не знает, может продать её дочь в сексуальное рабство или на органы, это ты пугала её лишением родительских прав и тем, что она останется бездомной и будет ночевать на Курском вокзале.

    - Да, Мнемозина.
      Я всё это говорила ей, безумной сорокалетней женщине, потерявшей рассудок на фоне  сексуальной недостании, из-за тотального отсутствия нежности и ласки, из-за превращения  семейной жизни в походы по магазинам по выходным дням  в поисках дешевой еды и сделанных в Китае из вторсырья  шмоток, которые выбрасываются через полгода, так и не будучи востребованы по назначению.
       Да, я пугала её перспективой, заканчивающейся абсолютным тупиком: за такую любовь придется, говорила я ей, расплатиться чьей-то смертью.

       - Ну, вот и накаркала смерть, Старая Дама!

        - Ты-то откуда знаешь, чем придется расплачиваться?  Хотя, признаюсь, у тебя определенный опыт есть. Но об этом позже.
         Позже (обещаю тебе!) мы всё выскажем друг другу – всё! -   без запятых, скобок и многоточий.

     - Мнемозина, так это ТЫ (!!!) спасла моего сына??? Это Ты обернула его оранжевым куполом, сорвала дверь возле руля и вытащила его в сугроб??? Это ты вызвала «Скорую
Помощь»? Это ты!!!???

     - Нет, моя дорогая Старая Дама. Это не я. Для спасения есть другие службы и силы.

       Я просто память и опыт. Иногда, соединяясь, они действуют заодно и помогают, а  иногда – мешают.

        Чего только человек не  делает, чтобы забыть и забыться, уничтожить память о прошлых падениях и трагических ошибках, чтобы убить на корню бесполезный опыт добра и красоты: мелькнет, наобещает, что так будет всегда – и исчезнет, тоже навсегда…

       - Послушай, Мнемозина, я ведь не вмешиваюсь в дела своих уже взрослых детей. Мне  не в чем себя упрекнуть. Я всегда встречала семью сына с хлебом-солью. Готовила вкусно, накрывала роскошные столы, дарила дорогие  подарки. Не пожалела даже золотые украшения – память о моей маме.

     - И это, Старая Дама, ты называешь «невмешательством»?

       Наверняка сын говорил твоей невестке, своей жене:
     - Видишь, какая у меня мама хозяйственная и хлебосольная. Почему у  нас дома не так? Видишь, как у мамы много книг, и какая она образованная и талантливая во всём, а почему ты не такая?

      - Ты, Старая Дама,  представляешь, что чувствует при этом молодая женщина, твоя невестка?
         Она тебя не просто ненавидит и презирает, у нее одно желание – уничтожить саму память о тебе, о твоем доме, твоем сыне и твоем существовании!

     - Боже мой!  Мнемозина, я никогда об этом не подозревала! Какой ужас! То есть получается, что  чем больше я старалась для них, когда они приезжали в гости – тем всё хуже обстояли дела?

     - Вот именно. Прозрела, наконец. Ты делаешь одни и те же ошибки из года в год, от ситуации к ситуации. И, признаюсь, наконец: Старая Дама, ты ничему не научилась ни из книг, которые ты без устали поглощаешь, ни из общения с разными, очень разными людьми, ни из той информации, которая, как и всех твоих современников, зомбирует, в меру своих сил и талантов.

     - Да уж, я прозрела.

       Я только теперь понимаю, почему сын, любя свою пусть и загулявшую жену, потребовал от нее справку от врача-гинеколога, вместо того, чтобы выпить шампанского, простить и заняться любовью.
        Ведь это я воспитала в нём эротическую брезгливость, надеясь спасти его от проституток и расфуфоренных, с рыбьими губами,разводил.

     - Старая Дама, не кори себя и  не казни.
     На всё есть свои причины и свои следствия. Поживешь – увидишь. Всё к лучшему, моя дорогая. Всё к лучшему!
       Самое плохое в этой ситуации, что  жена твоего сына, видя, как наладились, окрепли и душевно выросли отношения между ним и дочерью во время её отсутствия, решила наказать своего мужа, отобрав у него раз и навсегда дочь. Теперь он судится за право её видеть хоть несколько раз в месяц…
      
 
     - 4-


    -   Мир ещё не рухнул! И Слава Богу! И я ещё дышу – сквозь блевотину собственных миазмов.
       Как много в человеческом организме ядов, кала, всякой гадости. О духовной составляющей – молчу!..
       И пот…  Да, пот…

       Впервые я поняла, что вода может сочиться с корней волос, когда держала малютку Марию – свою третью внучку на немеющих от страха руках  на спуске огромной лестнице в  Парадизе, вернее Ренессансе, Алма-Ата…

     Это было не так давно. Всего пять лет назад. Но я почти этого не помню: всё как в тумане.
      Отчетливо помню, что я просила Всевышнего, чтобы я вернулась домой не в цинковом гробу.

       Это был шикарный угол Вселенной.

      Сочеталось несочетаемое: розы на фоне пихт и елей.
     Северные олени, замедляющие свой бег от невыносимой жары, верблюды, пасущиеся в степи, голубые, вернее почти изумрудные чаши озер среди гор, и, конечно, ротонда с бьющим фонтаном в глубине голубого бассейна, жара и бокал шампанского  температуры северной Арктики.
     Я была счастлива и хотела тут же и сейчас умереть от вечных ссор моей дочери с ее мужем, от внутреннего диссонанса моего любимейшего внука.

      Горы, поросшие елями в стройном порядке, сопровождали меня, когда поздним вечером я шла маршрутом « П» выбрасывать элитный мусор, которым потом два дня жили и питались местные жители…

     Муэдзин пел и кричал, пел и кричал – пел!: – Ал –лл- ах…

      У меня было в сердце «Ах» -! и я умирала, умирала…

       У меня до сих пор дыра в голове: смотри, Мнемозина, - видишь, вот волосы, а вот – нет волос! – я, конечно, зачёсываю эту про*****, то есть пустошь, то есть дыру, но она есть! И я тебе расскажу, как это было:

     хотя это очень сложно, рассказать, как ЭТО  было…

    Мне звонили пять раз.  Просили: - Мама, приедь!
   Но как приехать – пять тысяч километров? У меня папа (так я называю своего мужа, компенсируя, наверное, отсутствия в своей жизни отца), у меня квартира, дача, кот. Тысяча обязанностей, множество обещаний и планов. Оторваться от своей жизни – и улететь? Куда? В какую неизведанность? Зачем?
    Но когда я увидела фотографию внука (!) – он стоял, раскинув руки, и  по-видимому что-то орал: что, - я не знаю…
   Под носом у него синий треугольник, под глазами фиолетовые круги, а руки тонкие, как спички. Ужас. Я тотчас же приняла решение и через сутки я была в Алма-Аты.
   Вспоминать не хочется. Больно. При этом роскошная и богатая жизнь. Поездки в выходные по достопримечательностям – их в Казахстане много.
     Но… но все при этом страдают, не показывая вида.
        Мне было не только трудно, а почти невозможно дышать в такой атмосфере. Я живу в любви к мужу, детям, мне неизвестны молнии и громы, сгущающиеся с каждым часом в напряженной атмосфере дома – и не важно, говорят они или нет…
         Гром гремит, электричество сжигает и корни волос и нервы… Мозг разбухает от вопросов: зачем и почему???
     Ответа я до сих пор не  знаю. Может быть, это такой стиль современной жизни?

     Возможно, что им всем не хватает горячей и искренней любви – без материальных и иных претензий друг к другу?


 
                - 5 -


      
- Вот что я тебе скажу, Старая Дама, не твоего ума это дело.
           Миллионы людей перепутали понятия «счастье» и понятие «страдание». Возможно, страдание для них как наркотик. Им нравится и самим страдать по ложным и подчас несуществующим причинам, и главное, заставлять страдать других людей, как правило, самых близких – супруга, родителей, собственных детей.

        Эта такая традиция, такая мощная глубоководная река со своими  водопадами, омутами и воронками. Это такая питательная среда для манипуляций, определенного вида событий, и, возможно, без неё жизнь была бы невозможна как таковая. 

      Ты правильно сказала о громе и молниях. Без молний сама планета Земля  не могла бы развиваться.

       Так что забрось свои воспоминания в черный ящик непознаваемого и неопределяемого и займись насущными задачами.

       Пора выздоравливать, пора трезветь духовно, пора снимать очки или напротив,  вооружать новыми линзами твой потухший взгляд.

        Смотри в сегодня, а не оборачивайся на прошлое: его нет и уже никогда не будет.
 
Оставь. Оставь анализ уже ушедшего. Время не остановимо. И ты в нем – жалкая песчинка, несущаяся в потоке, который управляет тобой, а не ты – им.   

      - И что, Мнемозина, даже иллюзии нет, что я имею власть над событиями, над собой, своими эмоциями и мыслями?

       - Старая Дама, ты умеешь управлять своим позывами к затяжному кашлю? (не говорю о лекарствах – это другое). Тебе дана власть над содержанием снов? Ты, что действительно считаешь, что пишешь стихи САМА?  Ты что, думаешь, что твой выбор чего-либо или кого-либо, это действительно, по-настоящему, -  твой личностный выбор, а не стяжение обстоятельств,  людей, скерещение случая и цифры (в нашем современном цифровом мире)?

     Даже не отвечай. Просто подумай, прошу тебя. И не проси, чтобы я, Мнемозина, отпустила тебя!
       Еще не время, моя дорогая. Нам так много надо обсудить. Так много тем и проблем, недосказанностей, непонимания, те же,  как ты говоришь, громы и молнии. Ты же спасаешь себя забытьем – куришь и пьешь свой любимый коньяк, - а я этого просто не выношу.

       Меня, честно сказать, трясет от твоей привычки страуса, от твоих методов вытеснения неприятностей (которые, кстати, тебе посылаются, чтобы ты пробудилась, наконец!).

      -  Ну вот, Мнемозиночка, ты и раскрылась. А я думала, что у нас взаимопонимание! Теперь и на тебя нельзя положиться, как и на всё прочее. Спасибо за прозрение. Хотя час от часу не легче. Но все-таки жизнь прекрасна!

       Вот и солнце прорвалось сквозь тучи, и сердце затрепетало надеждой, что муж мой любимый будет жить, несмотря на страдающее сердце, от которого каждый из нас – я, сын, дочь,  внуки –  каждый из нас – откусывали, пусть по маленькому, но все-таки кровавому куску… 

      Буду собираться в дорогу, надо  идти в больницу.  Возьму для мужа чистую одежду, фрукты и, конечно, надежду.

       Надежда на жизнь – самая важная из всех возможных надежд, но она имеет скверный характер обманывать и обольщать верующих. Но,  как говорили древние, именно она умирает последней, или вообще не умирает, а превращается в саламандру, улыбку или слезы радости и горя…

       Да, моя надежда на выздоровление моего самого близкого и самого любимого человека, моего мужа… Будь бессмертной, моя надежда!!!   
      Хотя и воск бессмертья тает, как прошлогодний снег… 

      -  Смотря как смотреть, как понимать и как вспоминать.
         

                - 6 -


        14 дней я хожу в больницу, навещая мужа. Три года назад ему сделали операцию на сердце. Пережили. Теперь поставили кардиостимулятор.  Аритмию не сняли. Проблема осталась.
       - Мнемозина! Что делать? Подскажи. У тебя столько примеров в истории, связанных с сердцем.  Помоги, прошу!

     - Ты такая смешная и глупая, Старая Дама!
      И чем я могу тебе помочь? Новое сердце в этой  жизни, конечно, можно поставить.
Становитесь в очередь, ждите свежий труп со здоровым сердцем. Заменят! В Израиле  и не такие операции делают. Или в Штатах.
       Но у вас, бедных, есть только жалкие эмоции, боль, любовь, что там ещё,  банальное воплощение тоски по вечной жизни, о которой вы и понятия не имеете!   
      У вас нет средств, нет денег. Вы и представить не можете, сколько это стоит! Вы не Ротшильд старший, которому девять раз  делали пересадку сердца! Девять!!!
     Ну, будет у него, твоего мужа,  новое сердце, которое  тебя не знает и не помнит, оно (без аритмии)  заполнит его жизнь собственными воспоминаниями и эмоциями.
       Ты превратишься в то, чем и являешься: в жалкую старую женщину, положившую свою жизнь к ногам мужа. А он с новым сердцем не будет тебя даже узнавать, тем более любить и жалеть.
      С новым сердцем – всё новое: новая земля и новое небо. Тебе это надо?

    - Мнемозина! Да, надо! Я хочу, чтобы он жил, дышал, не падал оземь, когда его старое залатанное сердце останавливается и перезагружается…

      Знаешь, его подняли с земли две незнакомые женщины и принесли в приемный покой. Как бы я хотела их отблагодарить, но не смогу их  найти. Пусть Всевышние силы даруют им здоровье и благополучие!

     - Да, моя Старая Дама! Я вспоминаю этот случай. Пришлось несколько напрячься, но всё получилось.
       Мы послали своих помощниц, потом они жаловались, что их спутник был «тяжел».
 
        Не выясняли – в каком смысле: метафизическом или в физическом. Разбаловала ты его, раскормила, нагрузки никакой не даешь. Всё берешь на себя и думаешь, что это правильно.
      Прошу, опомнись, ты делаешь одни и те же ошибки. Перфекционизм на Земле – непрощенный грех.
       Смертные и грешные люди не принимают совершенство в любой форме.  Эволюция не терпит вершин, она идет или вверх или вниз – без пиков и тупиков.
      Не нарушай земной этики. Будь как все. Ты же никогда не ссоришься, не требуешь денег, не просишь нарядов и украшений. Прости, но ты просто абсолютная дура!!!

      Может, поэтому у твоего мужа и аритмия, что он не может понять, почему его жена, прости за выражение, такая ненормальная. Он же видит жизнь вокруг, жен своих друзей, женщин – и молодых, и не очень. Знает их запросы, требования, желания…
       Ты даже сейчас отказываешься брать у него деньги, хотя приносишь каждый день (каждый) фрукты, овощи, йогурты и всё остальное, а сама сидишь на  капустном супчике и поджаренном хлебе.

     - Но мне не трудно! Я хочу дать, а не взять!

    - Вот я и говорю, что ты непробиваемая дура. У него сердце от этого и  страдает.
      Он же знает, как  надо, а ты его ломаешь, мешаешь жить, опрокидываешь все возможные стереотипы   и, главное, ничего не  требуешь взамен! Ни-че-го.
      Ему каково всё это терпеть? Подумай, пожалуйста. Хорошенько подумай. Не мучай человека.
      Хотя он привык к тебе и другого поведения уже не ждет. Человек ко всему привыкает, я уж это знаю, как никто другой.
      Ты не женщина, а ослица, упрямая и жестоковыйная. Всё берешь на свою выю, то есть шею. Смотри, скоро сломаешь свою выю, кто ему поможет? Кто руки под его задницу подставит? Ведь другие – иные, совсем-совсем иные…

    И кто тебя учил? С какого века ты нам на голову свалилась?
    Мы не знаем, что с тобой делать! Жестоковыйная ты наша…
      Хотя и любим тебя, но не оправдываем, совсем не оправдываем. Ты делаешь всё-всё неправильно, с самого рождения, с самого рождения…

      - Не знаю, Мнемозина, что тебе ответить. У меня мама такая была. Горько вспоминать. Не буду сейчас о ней, а то буду рыдать навзрыд. У каждого свои представления о правде и правильности. Я за всю свою долгую жизнь чашку кофе за чужой сче не выпила, и пить не буду. За всё надо платить самой. Так я научена. Мне так легче. Никому не хочу быть обязанной.

      - Вот это есть самый страшный грех – грех гордыни. Ты не богиня, а земная, из плоти и крови, земная женщина. И мужчина должен платить за каждую твою улыбку и каждый жест, за походку и ласку…
       А ты всё сама -  да сама, глупая, глупая Старая Дама!..
    Ничему тебя жизнь не научила, как и книги… Ничему.
     И я здесь тоже бессильна. Мой опыт тебе не нужен. У тебя свои анналы и песни.
     Вот и мучайся, и страдай, и будь счастлива в своей гордыне самовластия. Тебе ещё повезло, что твой муж тебя очень любит, хотя в глубине души презирает твое бескорыстие и готовность служить до потери сил…
        Помни, что старуха у разбитого корыта никому не нужна!

       - Мнемозина, но ведь эта старуха хотела даже папой Римским стать, только не получилось – рыбка отказалась.

      -  А ты разве не замахиваешься на святость в быту, не стремишься к воплощенному духовному идеалу, когда вокруг невесть что творится…
       Хочу сказать, да язык не поворачивается перечислять все те мерзости, в которых погрязло человечество.
     Ты, собственно, кто такая? Кто тебя надоумил так жить, чтобы никому не быть должной?
       Ты по факту рождения должна всем и каждому.
       Ты. … А, впрочем, не поймешь! Ложись спать. Бронхит вылечили (за пять дней – в определенном смысле это рекорд!) без лекарств. Ведь ты даже к врачам не обращаешься, и на кого ты надеешься?

      - На тебя, Мнемозина! На тебя,  родная.  Я верю, что всё возможно, если веришь и любишь!
        - Опять эти твои глупости. Расскажу своим, они рассмеются!!!

               
                - 7-
 

     Вот счастье, вот права – мой дорогой муж выписан из больницы, где был 16 дней. Он выдержал очередную операцию на сердце! Он смог всё перенести без ропота и жалоб! Какое мужество, какая жажда жизни! Как я ему благодарна!
       Я  счастлива. Ведь и я выдержала – ни одной  моей слезинки он не видел. Приходила каждый день, подбадривала, беседовала. Приносила книги, воду, фрукты, чистое белье.
    Главное теперь – психологическая поддержка. Ни в чем ему не перечить, не настаивать на своем, - пусть сам выбирает режим жизни. Ты – только его помощница, только! – так я думала тогда.
     Мы вернулись в вымытую до блеска квартиру. На столе стояли свежие розы. С кухни доносились  свежие ароматы легкой еды.
      Мы были счастливы, что пережили этот рубеж, перешли (в очередной раз) границу между жизнью  и смертью, оказавшись на стороне жизни, где есть солнце, люди, музыка, работа  - и МЫ!
      Всё потихоньку налаживается: ритмы сердца стали совпадать с ритмом обычной жизни. Муж не оставил свою работу – он был востребован и нужен и своим опытом, и знаниями, и умением разрешать тихо и мирно конфликты, неизбежно возникающие в любом коллективе.
         Вообще, я всегда училась у него толерантности и спокойствию, благородству и благожелательности. Никакого превосходства над другими, никаких амбиций во имя себя, любимого, ни какого эгоцентризма и эгоизма.
       Эти качества – редчайшие в современном мире.

        Кажется, что навсегда  исчезают взаимопомощь и искренняя честная дружба, бескорыстие, любовь к человечеству в целом и общественная солидарность, любовь к  родине.

      Превалируют ненависть и месть, вражда  и ревность, зависть и корысть. Да и что говорить: дети не верят родителям, старшее поколение унижено и раздавлено невниманием и отсутствием заботы как со стороны государства, так и со стороны детей.
Врачи спрашивают о возрасте и советуют почаще смотреть в  паспорт: мол, зажились на этом свете, пора освободить место под солнцем. И без вас тут тесно и тошно!!!

      Сегодня – 04.04.2020 – сводки с экрана телевидения как с военных фронтов: в мире   более миллиона заболевших от коронавируса, тысячи людей умерли, страшные и трагические цифры возрастают день ото дня, все страны (кроме Беларуси) объявили карантин. Люди не выходят из дома, улицы и площади пусты, магазины (кроме продуктовых и аптек) закрыты.

           Жизнь замерла на паузе.

      Растерянность и страх, почти ужас – основные эмоции у жителей планеты. Врачи так и не нашли лекарства от этой заразы. Нет и вакцины. Вирус мутирует и становится всё агрессивней.

        Утро мое начинается с новостей, во время которых слезы катятся градом, а руки начинают трястись так, что я не могу удержать чашечку кофе. Весна медлит. Солнце едва просвечивает сквозь тугие серо-черные облака, а днем дуют сильные  северо-западные ветра  и разносят поток мелкого колючего снега.

      Прохожих почти нет. По аллее гуляют люди с собаками и мамаши с колясками  - недолго.

      Мне никто не звонит.

      - Мнемозина, спасай моё сознание, впавшее в глубочайшую депрессию. Верни мне смысл бытия!!! Верни желание жить!!! Верни право жить!!! Прошу тебя!

        Не только мне – всем!!! ВСЕМ!!!

Верни память о сострадании и жалости, взаимопомощи и любви. Право знать всю правду о катастрофе, постигшей планету.

          - Мнемозина, помоги человеку и человечеству  - вместе с Логосом и всеми  спасающими Землю  верхними и всевышними  силами –  помоги самой ЖИЗНИ, в её красоте и мудрости,  простоте и труде, любви и деторождении!!! По-мо-ги!!!
       Мы всё-всё вспомним, мы будем помнить, что вытворяли и что натворили, мы исправим и выпрямим наши пути. Спаси наши души: мы  в ужасе вглядываемся в бездну без дна. Но человечество хочет жить!!! Во имя правды и счастья,  во имя ПАМЯТИ…