И жизнь, и слезы, и любовь Киры X

    

                Глава одиннадцатая

                1
Прошло пять лет.
Кира не любит  вспоминать  годы учебы на филфаке Благовещенского пединститута - не просто было учиться на дневном отделении, вести домашнее хозяйство и растить несовершеннолетнего ребенка. Кира хронически  недосыпала: ночами она готовилась к семинарам и писала курсовые работы. По прошествии многих лет, она стала понимать, что именно тогда в ее отношениях с Кириллом стала образовываться брешь. Она не сомневалась в искренности своих глубоких чувств к нему, но у нее не было физических сил в полной мере отвечать на его неуемную и пылкую страсть. Кирилл ее никогда не упрекал, но она сама чувствовала, что ему недостает ее взаимности. Киру это стало настораживать. Скрепя сердце, она старалась не отказывать ему, но в то же время ждала, когда это поскорее закончится. Когда, прижавшись к ней, он засыпал, она легонько, чтобы его не разбудить, освобождалась из его объятий и с досадой, зевая, садилась за письменный стол...

Годы учебы в пединституте остались позади, подросла Ирочка  - Кира с облегчением вздохнула. Ее перестали угнетать семейно-бытовые заботы, напротив, она с удовольствием много времени проводила на кухне - Кирилл любил вкусно поесть. И здесь порукой ей стала близкая дружба с Соней, у которой Кира многое перенимала, поражаясь откуда в ней, выросшей вне семьи, столько  хозяйственных навыков и сноровки.
 
Именно сейчас Кира в полной мере стала постигать азы семейной жизни. У нее не было перед глазами такого опыта. Выросшая с рождения в неполной семье, только с матерью, женщиной строгой без каких-либо сантиментов, она только теперь стала понимать, как многим она была обделена.
За свою еще достаточно короткую жизнь сколько всего выпало на ее девичью долю: война, потеря любимого человека, фронт, встреча с Кириллом, рождение дочери. Время как будто спрессовалось. Прошло всего пять лет после окончания войны - у нее семья, любящий муж, дочурка и на руках диплом.
Кира гордилась собой и радовалась жизни. В ее отношениях с Кириллом стало больше гармонии и трепетности…
               
                2



Прошло еще пять лет.

Кира уже  пятый год работает учительницей русского языка и литературы в одной из средних школ города Благовещенска.
Ее мужу Долгалеву Кириллу  присвоили звание подполковника и назначили на должность командира полка.
Их дочери Ирочке недавно исполнилось  двенадцать - она  ученица пятого класса и учится  в той же школе, в которой работает ее мама.

Чета Долгалевых -  одна из самых приметных не только в военном городке, но и в городе. Кира и Кирилл подстать друг другу. К ее тридцати трем и его тридцати шести годам природа щедро вознаградила каждого из них: ее необычайным женским обаянием, а его мужской привлекательностью. Они постоянно испытывают  на себе взгляды: от нескрываемого восхищения до неприкрытой зависти.
Вместе с редким цветом волос их дочь Ирочка унаследовала от Кирилла   его характер, улыбку, привычки.  Вместе с тем в ее еще  не сформировавшейся девичьей стати  проглядываются  черты  облика Киры.
Она растет послушной  и доброй девочкой, но в последнее время Киру стали  беспокоить заметно проявляющиеся в ней черты упрямства.
 С первого знакомства Ира потянулась к Кириллу,  с годами проявляя к нему все большую привязанность. Именно привязанность, хотя любит одинаково и маму и папу, и гордится ими. Папа Кирилл балует ее, а мама Кира, как бабушка Нина, более строга…

                3               

В окно кухни заглядывает майское утро. На серо голубом небе сквозь  кучевые облака едва пробиваются  косые  солнечные  лучи. Воздух  напоен утренней свежестью. Ночная тишина сменилась гомоном просыпающихся птиц.
Легкий ветерок, заблудившись в перелеске, заигрывает с молодой  листвой. В утренней безмятежной речной глади Амура и Зеи, как в зеркале отражаются, парящие в небе, облака.

Каждое утро в одно и то же время за командиром  приезжает новый армейский газик, извещая о своем прибытии звуками клаксона. Услышав его, Кирилл машинально бросает   взгляд на настенные часы, и всегда с улыбкой поражается точности водителя.

Услышав автомобильный гудок, Ирочка вскочила из-за стола и, подбежав к окну, отодвинув занавеску, взмахом руки приветствует молодого шофера-водителя Сережу, любуясь солнечными бликами, отраженными зеленоватой полировкой  капота  “газика” Она счастлива, видя, как он, широко улыбнувшись, приветливо  машет ей в ответ.

    - Девочки, красавицы мои! Даю вам на сборы, - Кирилл, допивая чай, смотрит на часы, - ровно  15 минут. Я подожду вас возле машины, - говорит он, надевая портупею и через плечо  офицерский планшет.

    - Ира! Вернись к столу: доешь блинчик и допей какао. - На реплику мамы Ира хмурит глаза и неохотно садится за стол. Кира торопит ее:

    - Ты слышала, папа дал нам всего 15 минут...Уже осталось меньше.
Все в вставай со стола. Вот твой выглаженный фартук, одевай сандалии и не забудь ранец.

     - Мамочка, а почему мы перестали, как раньше,  ездить в школу на трамвае и теперь каждое утро должны подстраиваться под папу.

     - Раньше папа сам ездил на службу трамваем, а теперь когда он стал командиром части, за ним приезжает служебная машина. И вспомни, как тяжело было сесть на трамвай, который по утрам всегда настолько переполнен, что иногда, пропускал нашу остановку. Чтобы успеть в школу нам приходилось на час раньше выходить из дома.  Папе по пути и потому он нас подвозит.

Уже в дверях они услышали звук клаксона:

     - Все, Ирочка, папа нас уже торопит.

Подбежав к машине Ира, улыбаясь, как старому знакомому, протянула Сереже свою руку. В ответ он протянул ей несколько умытых утренней росой цветков ромашки, с ослепительно белыми лепестками и  желтыми, как солнышко, сердцевинками. У Сережи добрая белозубая улыбка:
      - Росли прямо на обочине дороги, притаившись в высокой зеленой траве.

Ирочка с восторгом прижала ромашки  к груди и благодарно посмотрела на Сережу…
Машина трогается и быстро, набирая скорость,  мчится по утренним улицам, пробуждающегося города. Глядя на счастливое лицо дочери, Кира продолжает, начатый  в дверях квартиры, разговор:

     -  Почему ты, Ирочка, вдруг, завела разговор о трамвае?
Разве тебе не нравится прокатиться с ветерком на машине?

      - Нравится! Очень нравится!.. Но все, кроме меня, в классе, в школу приезжают  на трамвае или идут пешком, - Ира насупилась. - Меня начали дразнить,-   у нее на глазах навернулись слезы, она начала всхлипывать. -  Я не хочу, чтобы меня называли барыней. Понимаете , не хочу, - Ира взмахнула рукой и, даже топнула ножкой,- не хочу!

 От неожиданности Кира и Кирилл опешили и не сразу нашлись, что сказать.  В наступившей паузе прозвучал робкий голос Сережи:

      - Дразнят потому что завидуют.
 Услышав это, встрепенулся Кирилл, а Кира еще ниже опустила голову.

      - Зависть - это очень плохое чувство, - сказал он, - и к хорошему не приводит. Из-за нее, даже друзья перестают быть друзьями.
Кира подняла голову:

      - Ты прав, Кирилл. Я не хотела говорить тебе, но меня тоже стали тревожить взгляды моих коллег.. Открыто никто не говорит, но смотрят как-то косо, с укоризной.

Скрипнув тормозами машина остановилась напротив фасада школы. Со всех сторон к ней бежали ученики младших классов, степенно, не спеша, шли старшеклассники, с озабоченными лицами подходили учителя. Со стороны казалось, что никто из них не обратил внимание на, выходящих из машины Киру и Ирочку. Махнув им рукой, Кирилл сказал:

      - Не переживай, доченька, мы с мамой подумаем как сделать так, чтобы тебя больше не дразнили.

 Ирочка, перестав всхлипывать, послала папе воздушный поцелуй, а Сереже приветливо помахала ромашками.
Открыв дверцу газика, Кира напомнила Кириллу:
     - Надеюсь, ты не забыл, что вечером мы приглашены к Гузеевым.

                4

Отрывая листики календаря, время листало года. Много воды за эти годы унесли своим  бурным течением  Зея и Амур.

Росло и множилось семейство Гузеевых: старшему Степе уже десять, он ученик третьего класса, Алене семь, она учится в первом классе, Пете скоро исполнится четыре, а Настене - один месяц.

 Глядя на Соню, Кира всегда любуется ею. Несмотря на то, что она родила четверых детей и, на первый взгляд, выглядит толстушкой, ее не назовешь дебелой женщиной. Соня обладает редкой белокожестью с неизменным румянцем на лице, причем, при явном лишнем весе, руки у нее не очень полные, шея сохраняет элементы грациозности, а ноги остаются стройными. В ее облике вдосталь притягивающего  женского обаяния.
А еще в ее женской сути главенствующее -  инстинкт материнства. Выросшая в детском доме, лишенная  материнской заботы и любви, она недополученные ею чувства с лихвой компенсировала  отношением к своим детям. Она не зацеловывала их, не баловала, но они в любое мгновение  могли прижаться к ней, чувствуя, как от нее исходит  необыкновенное материнское тепло и доброта. Зеркалом ее души были широко открытые серо голубые глаза. Они излучали какой-то особый свет. Их редко туманила пелена грусти и и печали. И потому в ее доме царили радость и любовь. Дети росли в обстановке  уюта и добра. При этом Соня, как принято говорить о хорошей хозяйке, была быстрая на руку - в доме всегда был обед и порядок.

Более сдержанный и, даже суровый, особенно на службе, ее муж подполковник Гузеев Василий Степанович, переступив порог своего дома, становился более мягким и улыбчивым. Он был на десять лет старше Сони и относился к ней не столько , как жене, а как к младшей сестре. За то счастье, которым она его одарила он готов был носить ее на руках. К детям, особенно к мальчикам, он был по сравнению с Соней достаточно строг, но никогда не наказывал, не повышал голоса, но они знали, что его слово для них - всегда закон и Соня старалась ему в этом не перечить. На дочерей смотрел, напротив, с несвойственным ему, обожанием и Соня обратила внимание, что глаза его при этом всегда увлажнялись. Она догадывалась - он вспоминал девочек от первого брака, погибших во время эвакуации.

К своим сорока пяти годам Василий Степанович стал выглядеть более приземистым, раздался в плечах, несколько располнел, засеребрились виски.  Его облик олицетворяет собой надежность и основательность. Рядом с ним Соня  чувствует себя, как за каменной стеной и это добавляет ей уверенности в завтрашнем дне.

Все было хорошо в семье Гузеевых: дружная семья, устоявшийся быт. Год тому назад  они переехали из тесной  двухкомнатной квартиры в домах офицерских семей в просторную, улучшенной планировки трехкомнатную городскую квартиру с балконом, смотрящим в сторону Амура. Соня была  безмерно рада. Одно ее огорчало, что теперь она не могла, как прежде, ежедневно  видеться с Кирой...

Более пяти лет тому назад, когда у них еще было только двое детей: пятилетний Степа и трехлетняя Аленка, Гузеевы во время очередного отпуска  поехали на родину Василия Степановича в Белоруссию в город Витебск.
 
Соня  влюбилась в этот город с первого взгляда. Несмотря на то, что в нем  еще  сохранились следы войны, Витебск покорил ее стариной и архитектурным великолепием. Северная Двина, на берегах которых раскинулся город, своим равнинным и плавным течением способствовала созданию в городе ауры спокойствия и уюта.
И именно в тот приезд Василий и Соня решили, что, что когда закончится срок его армейской службы и он выйдет в отставку, они обоснуются в Витебске, в городе, в котором он родился и рос...

Но они, даже предположить не могли, что это сбудется так быстро, почти внезапно. В 1955 году по прошествии всего десяти лет после Победы, неожиданно  началось масштабное сокращение численности Советской Армии. В гарнизоне Благовещенска первым попал под сокращение строительный батальон, командиром которого был подполковник Гузеев. Это известие прозвучало для него, как гром среди ясного неба и нарушало все его планы на предстоящие годы. Он засиделся в звании подполковника и лелеял мечту уволиться а запас в звании полковника. В строительном управлении Дальневосточного военного округа ему прочили должность начальника штаба управления, соответствующей по рангу этому званию...

В один день все коренным образом изменилось. Из штаба округа ему сообщили, что должность, которая ему была обещана  сокращается. Перед комбатом Гузеевым была поставлена задача в установленные сроки закончить сооружение военных объектов и подготовить батальон к расформированию и демобилизации личного состава независимо от даты призыва в армию.

Увольнение из армии в запас застало Гузеева, как и многих офицеров, врасплох.

     - Вася, что случилось? - Впервые увидев его таким подавленным и растерянным, спросила Соня. Он снял фуражку, вытер платком, выступившую на лбу испарину и, глядя Соне в глаза, глубоко вздохнул. У Сони холодок пробежал под грудью.

Услышав голос отца, с возгласом: “Папка пришел”! - из детской комнаты выбежали Аленка и Петя, прижимаясь к его коленям. Он поцеловал Аленку в лоб, Пете потрепал волосы и надел ему на голову  фуражку. Из полуоткрытой двери выглянул Степа:

      - Мама, Настена проснулась и плачет.

      - Ничего сынок, покачай ее. Нам с папой надо поговорить. Аленка и Петенька идите к себе в детскую. - Когда за ними закрылась дверь, Соня и Василий перешли на кухню.

       - Васенька, не томи, Ну, говори же! - Он взял своими двумя руками ее руки:

       - Все, Сонечка, отслужил свои годы в Красной Армии  подполковник Гузеев. Списывают за ненадобностью в расход. - Отпустив ее руки он, тяжело вздохнув, опустился на стул.

       - Постой, О чем ты говоришь? В какой расход? - Соня широко раскрыла веки. 

       - В запас, Сонечка, на совсем из армии, в отставку.- Сев, рядом с ним, Соня с облегчением выдохнула.
       
       - Фу, ты черт, напугал, я думала случилось что-то, - Соня вскочила со стула, подошла к Гузееву и стала двумя руками бить его по спине, потом, улыбнувшись, прижалась к нему:

       - Но мы же мечтали об этом дне. Так может лучше радоваться, чем так горевать?

       - Да! Мечтали. Но я не думал, что это так быстро произойдет. Пойми меня  - я  отдал армии двадцать три года. Мне вдруг стало страшно. Как мы жить будем - у нас четверо детей?

       - Как жить будем? - Соня выпрямилась, - Как все, Вася... Работать будем...Ты мужик еще крепкий, - улыбнувшись, она подмигнула, - еще  не старый. - Она прижалась к его груди и обняла его за плечи. - И я никакой работы не боюсь... Вначале поживем здесь в Благовещенске, квартира есть, осмотримся. Дети подрастут. Потом, глядишь, переедем в Белоруссию, в твой Витебск. Ты же знаешь, как он мне по душе пришелся. - Гузеев тоже приподнялся,  крепко прижал к себе Соню, поцеловал в губы и подумал, что с таким тылом ему никакие испытания не страшны. И  с  души его стала уходить тяжесть...

За окном, уставшее за день, солнце клонилось к закату, над городом сгущались вечерние сумерки, на небосводе загорались далекие звезды. Сквозь открытую  форточку со стороны Амура свежее дуновение ветра колыхало легкую тюлевую занавеску.

     - Однако, дорогой мой Василий Степанович, - Соня высвободилась из его объятий, - Надеюсь, ты не забыл, что сегодня у нас званные гости...Нашей крошечке Настене ровно месяц… У меня уже все готово. Соня посмотрела на настенные ходики:
     - Ба, да они уже должны скоро прийти. Пойду перепеленаю ребенка и переоденусь. А ты, Вася, раздвинь стол и расставь тарелки и все остальное. Детям накрой маленький столик.

                5

Заливистый  дверной звонок,  как всегда прозвучал внезапно. Соня вскочила со стула, глянув в зеркало, поправила подол платья  и пошла в прихожую открывать входную дверь:
    - Входите, входите , мои дорогие, увидев  в дверях Киру с Ирочкой, манерно проговорила Соня, широко расставив руки...
Кира держала в руках большой букет алых роз, а Иринка подарок. Пропустив их в прихожую, Соня выглянула на лестничную площадку:

     - Что-то я вашего командира не вижу?

     - А наш командир задерживается на каком-то важном совещании.
Соня с Кирой расцеловались. Соня прижала к себе Ирочку:

Ну, Ирочка, красавица наша, вся в папу и в маму. Как подросла - уже мне до плеча, - она поцеловала ее голову. - Иди в детскую - Степка с Аленкой уже заждались.

    - Ох, Соня! Соня! -  Кира с восторгом посмотрела на нее., - Сколько мы не виделись? Две недели. А после родов прошел месяц. А ты от раза к разу все хорошеешь. Не зря Киреев тебя так любит. Нет, не остановитесь вы на Настенке. Кира громко рассмеялась, А Соня вся зарделась:
 
      
    - А что, Кира, разве Кирилл тебя меньше  любит? Но я что-то не вижу результата. Кира потупила глаза и усмехнулась:
   
     - Значит меньше, И не так, как тогда во фронтовой землянке... с первого раза. Ну, да ладно - еще не вечер.

     - Я тоже так считаю. Извини, Кира, что я как-то неосторожно пошутила.
Просто выскочило, к слову пришлось.-  Соня снова обняла Киру и прижала к своей груди. Кира почувствовала запах грудного молока и ее пронзило теплое чувство к Соне.

Из кухни в прихожую открылась дверь и прозвучал скрипучий голос Гузеева:

      - Милые дамы, что-то вы так долго обнимаетесь в прихожей? Давно не виделись. Погодите, а где же ваш глава семейства и боевой командир подполковник Долгалев? - Гузеев обнял Киру.

       - Позвонил и предупредил, что не надолго задержится на каком - то важном совещании, - с укоризной ответила Кира, а у Киреева  опустились губы и сузились глаза.
   
       - Я кажется догадываюсь о чем это неожиданное совещание.- Соня и Гузеев многозначительно переглянулись. Это не ускользнуло от внимания Киры. На ее лице промелькнула тень тревоги.

      - Вы что-то знаете такое чего я не знаю, - встрепенулась она.
Василий Степанович и Соня снова переглянулись.

      - Ну, что вы переглядываетесь. Скажите, наконец. Я начинаю волноваться.

      - Успокойся, Кира, у тебя как  раз может быть и нет повода для волнений, -
Гузеев поднял на Киру глаза:
      - Сегодня правительство объявило о масштабном сокращении вооруженных сил Советского Союза.
       - И что из этого следует? - Встрепенувшись, спросила Кира.
       - Мое командование уже предупредило меня о моем увольнении в запас.

      -   У Киры перехватило дыхание. Она справилась с волнением и тень тревоги на ее лице, вдруг сменилось какой-то далекой надеждой и лицо ее озарилось легкой улыбкой:

      -  А что Кирилла тоже могут уволить в запас? - Робко спросила она.

      -  А это мы узнаем, когда он придет, от него самого...