10. 6. Одинокая императрица. Чайка и орел

«Лебединое озеро и тайны сказочного короля Людвига».
( история и политика, публицистика, черновик)

ВНИМАНИЮ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ КНИГОИЗДАТЕЛЕЙ!
ОТ АВТОРА ЕВФ:

Принимаю предложения от профессиональных издателей о сотрудничестве по поводу публикации авторского исследования (книги) о жизни всемирно известного короля Людвига Баварского, получившего среди современников титул « последний в мире сказочный король». Книга  «Лебединое озеро и тайны сказочного короля Людвига».
Учитывая большой опыт публичных выступлений, яркую внешность автора и несомненную харизму, возможно участие автора в многочисленных презентациях книги, событийных мероприятиях, вплоть до авторских вечеров и проведения лекций с использованием аудио-видео-аппаратуры, что, несомненно, простимулирует интерес к книге и продажу ее широкой публике. Возможна организация PR- компании по продвижению книги в СМИ.
Возможно сотрудничество с турфирмами, организующими поездки по Баварии и непосредственное включение книги в турпакет, что без сомнения, обеспечит гарантированную продажу книги.

Объем  – примерно 15- 18 усл. п.л. с уникальными цветными иллюстрациями
Возможен выпуск подарочных VIP- изданий на хорошей бумаге увеличенного формата.
Целевая аудитория – неограниченный круг читателей разных возрастов, интересующихся загадками истории и жизнью выдающихся людей, а также широкий круг путешественников по историческим местам мира.

По вопросам сотрудничества обращаться: helenavagner@mail.ru,
Фейсбук: Елена Вагнер Федосеева.
Skype:helenavagner2011
Whatsup:+ 7 926 896 86 61
Viber:+ 7 926 896 86 61



Гл. 10. Людвиг и женщины.

29 08 2008
10.6. Одинокая императрица и сказочный король – чайка и орел

«Женщина веками играла роль зеркала, наделенного волшебным и обманчивым свойством: отраженная в нем фигура мужчины была вдвое больше натуральной величины»
Вирджиния Вульф


1.Сиси и Людвиг - Зеркальное отражение или половинки одного яблока
2.Близкое знакомство Сиси и Людвига
3.Сиси –старшая  сестра,  подруга, единомышленник, родственная душа ?
4. Разногласия между Сиси и Людвигом
5.Эротическое влечение, нежная дружба или платоническая любовь?
6. Напряжение в отношениях императрицы и короля в период  душевного заболевания Людвига
7.Реакция Сиси на смерть короля Людвига
8. Связь после смерти – миф или реальность?

В течение длительного уединения Людвига, его практически полного душевного и физического одиночества, ни один человек в мире, кроме единственной женщины, не играл столь значительной роли в его жизни. Этой женщиной была императрица Елизавета Австрийская, его кузина и сестра его бывшей невесты Софи. В ее духовные глаза он с особым удовольствием глядел, отражаясь в них, как в зеркале, зеркале правдивом и подчас слишком откровенном. Было ли это отражение « вдвое больше натуральной величины» - неизвестно. Но она понимала и разделяла стремления его души, а от этого у романтичного Людвига отрастали крылья.

1.Сиси и Людвиг - Зеркальное отражение или половинки одного яблока?

Сиси, будучи уже императрицей со стажем, замужней дамой с детьми и намного старше Людвига, все же завоевала полное доверие короля, в частности, своей любовью к искусству верховой езды. Верховая езда была любимым хобби Людвига в течение многих лет до тех пор, пока он не заработал грыжу, которая мучила его и не позволяла получать удовольствие от быстрой езды верхом на лошади. Но общее хобби – только вершина айсберга. На самом деле встретились две одинокие и непонятые даже самыми близкими родственные души. По некоторым свидетельствам, отношения Людвига и Сиси были похожи на платонический роман. Длительные прогулки верхом наедине, нескончаемые беседы на темы слишком далекие от реальной жизни, чтобы быть понятными окружающими.

Более того, баварцам казалось очень странным, что несостоявшееся обручение  короля с ее сестрой не повлияло на дружбу Императрицы с ее  кузеном. Это давало возможность предположить, что Людвиг чувствовал себя вправе разорвать помолвку, без каких-либо серьезных изменений в отношениях с Сиси. Порой близким даже казалось, что если бы разрыва не произошло, Сиси не почувствовала бы удовлетворения от продолжения дружбы с Людвигом открыто.

Нет сомнения, в том, что Сиси была единственной женщиной, которая в действительности полностью понимала Людвига. Его сверхчувствительность, его любовь к романтике и его страстное желание одиночества не были чужды и ей. Идеальная дружба между этими двумя людьми была так крепка и так искренна, что никакие внешние обязательства, связи и узы, не могли разделить их. Императрица была не только удивительно красивой внешне, но чрезвычайно интересной и живой женщиной. Она никогда не вмешивалась в политику Баварии, у нее был такой же беспокойный и неугомонный менталитет, такое же страстное желание одиночества и такая же брезгливая боязнь контактировать с народными массами, как и у ее кузена. Позднее, когда король Людвиг почувствовал в себе необходимость полностью отказаться от всякого участия в выполнении придворных и светских  обязанностей и удалился в горы, занимаясь реализацией и приведением в исполнение своих долгожданных планов, Елизавета была идеальным партнером в его мире грез, к которому ни одна женщина, кроме нее не имела доступа. Она была старше его на девять лет и также, как и он, получила огромную власть над людьми очень рано, в возрасте шестнадцати лет. С ранних лет она вынуждена была культивировать в себе авторитарность и уверенность  в себе. Со своим девизом « я могу делать все, что хочу!» она была сильным фактором, способствующим в реализации Людвигом его романтических планов.

            Наиболее присущей Елизавете тенденцией в поведении, впрочем, как и для Людвига,  было удаление от всего мира, и ее боязнь людей с течением времени возрастала. Сама Сиси также более всего была расположена к своему кузену королю Людвигу II , который в свою очередь очень любил ее. Отношения между ними вначале их личного знакомства были не столь близкими. Эти сложные натуры должны были узнать друг друга, чтобы найти глубинные точки соприкосновения. Между ними случались серьезные ссоры, имеющие корни в отношениях семей. Негласное соперничество между королевскими и герцогскими линиями Баварии было необычайно старым.  Их родство было не очень близким: Дед Людвига Король Людвиг I, и мать Сиси Людовика, были братом и сестрой, что  делало Сиси кузиной отца Людвига, Короля Макса II. Восьмилетняя разница в возрасте играла большую роль в их молодые годы. Когда принцесса Сиси покинула Баварию в 1854 году в возрасте 16 лет, крон принцу Людвигу было всего лишь восемь.


2. Близкое знакомство Сиси и Людвига.

Десять лет спустя, Людвиг стал королем. Ему было 18, а Сиси 26.  Они оба повзрослели и стали ближе друг другу духовно. После вступления на престол в 1864 году, молодой король посетил свою кузину Императрицу в Бад Киссенгене. Этот визит в Бад Киссенген, как показывает история, зафиксированная биографами обеих сторон, была насыщена для Людвига интеллектуальными и эмоциональными событиями. В то же самое время он встретил в Киссенгене и русскую царицу, которая также была старше его на 21 год, но завладела его воображением не меньше, чем Елизавета. Невозможно точно определить, кто из высокопоставленных женщин произвел на молодого короля большее впечатление, но в Бад Киссенгене он остался на три недели вместо запланированных трех дней.

Известно, что Людвиг с Сиси совершали длительные пешие прогулки, и разговаривали на столь интимные темы и в таких подробностях, что императрица позже рассказывала своей семье, что она: « наслаждалась их пребыванием в унисон друг с другом, разделяя многие часы досуга с ним». Это  заставляло ее любимого брата Карла Теодора («Гакля») ревновать и чувствовать себя несчастным. Елизавета и Людвиг неизменно привлекали всеобщее внимание, когда гуляли вместе. Молодой король был изысканно красив, высокий, серьезный, склонный к романтике, рядом с ним его кузина из рода Виттельсбахов в полном расцвете своей красоты, высокая и стройная, слегка  бледная и меланхоличная. Эффект, который производил Людвиг на двор в Мюнхене, был даже более сильный, чем реакция, которую производила Сиси на Венский двор. Принц Филипп Эуленбургский вспоминал, что Людвиг ходил важный, напыщенный  « красивый как золотой фазан среди этих домашних кур» .

Оба, и Людвиг, и Сиси чувствовали глубокое презрение к их ограниченному сплетнями и интригами миру и доставляли себе удовольствие тем, что каждым новым эксцентричным поступком шокировали всех, кто находился вокруг. Оба выражали свои пристрастия,  предубеждения и антипатии чрезвычайно открыто, особенно Людвиг. Когда, например, у него в гостях были люди, которые ему не нравились, он ставил перед собой на стол гигантский букет цветов, таким образом, чтобы не смотреть на «презренного беднягу». Несчастный, неугодный хозяину гость со своей стороны вынужден был прилагать отчаянные, практически безнадежные усилия, вытягивать голову, чтобы увидеть хозяина.

Оба, Сиси и Людвиг любили одиночество и ненавидели скованность, принужденность и условности двора. Следующие выражения Людвига могут лишь в малой степени отразить его настроение, поскольку вышли из-под пера Елизаветы, учитывая, что это было в Мюнхене, а не в Вене: « Молчу и закрылся в моей золотой тюрьме …. Едва ли могу дождаться этих благословенных майских дней, чтобы покинуть на длительное время ненавистный, проклятый город, который так утомляет меня, в котором я живу с непреодолимым отвращением» . Так она записала слова, произнесенные Людвигом.
Елизавета также любила поступать не шаблонно, была  чужда условностям и вызывала раздражение закоснелых, негибко мыслящих  конформистов, окружавших ее своим необычным экспрессивным поведением, часто до такой степени, что некоторые делали выводы, что она слишком, или по меньшей мере, очень « странная и эксцентричная» , как и ее баварский кузен.

Например, Мари Лириш писала, что: « Во многом Императрица была очень похожа на Людвига II, но они различались тем, что Елизавета обладала умственной и физической силой, чтобы пасть жертвой эксцентричных идей. Она имела привычку говорить, наполовину серьезно, наполовину шутя: « Я знаю, что иногда я выгляжу сумасшедшей». Когда она так говорила, она надевала насмешливую улыбку, а ее золотисто-карие глаза сверкали, похожие на вспышку молнии, выражая   сдержанное озорство. Все, кто знали Елизавету хорошо писали о том, что она получала удовольствие от того, что поддразнивала простаков. Так, например, с честнейшим лицом  она могла иногда сказать совершенно возмутительные, скандальные или оскорбительные вещи, или с очаровательной улыбкой, бросала кого-либо с элегантной неучтивостью, с тем чтобы, когда она сделает это, наслаждаться изумлением ее слушателя».

3.Сиси –старшая  сестра,  подруга, единомышленник, родственная душа ?

Позже, когда ее кузена враждебно и яростно критиковали в Венской прессе по поводу громадных сумм денег, которые Рихард Вагнер и король потратили на постановку спектаклей, а также по поводу его дорогостоящих проектов по строительству замков, она утешила его словами: «Но после всего этого мы можем делать все, что хотим». Когда люди отважились открыто вопрошать друг друга, «неужели Его Величество действительно сумасшедший», она напомнила ему о Гамлете, отмечая: « Я думаю те, кого принимают за душевно больных в действительности, просто интеллигентные люди». Да, литературные примеры, в частности, шекспировского Гамлета,  и Князя Мышкина – самого изысканнейшего «Идиота» в мире, идеальный образ, тщательно выписанный Достоевским, подтверждают эту мысль.

Было ли в реальности заступничество Елизаветы благоприятным для Людвига или нет, трудно сказать. Но в любом случае, ее художественные взгляды странным образом совпадали со взглядами Людвига, а дружба между ними достигла такой высоты, что в регулярных письмах, которые они посылали друг другу он называл ее «голубка», в то время, как для нее он всегда был «орлом». В Эрмитаже на острове Роз был письменный стол, от которого только у них двоих были ключи. Этот стол служил своеобразным интимным почтовым ящиком для этих странных и удивительных царственных особ.

Императоры, короли и известные государственные деятели посещали Баварию, так и не увидев ее царствующего монарха, скрывающегося от посторонних глаз на вершинах Альпийских гор в своих сказочных замках.  Но когда его любимая кузина приезжала из Вены в Фельдафинг на Штанбергском озере, Людвиг немедленно наносил ей официальный визит, получая право на ответные  визиты с ее стороны. В то же самое время он отказывался встречаться с кем бы то ни было, кроме нее.  Как известно, Елизавета проводила летние месяцы на берегу Штанбергского озера. После ее прибытия в Поссенхофен или Фельдафинг, король никогда не пропускал случая навестить ее. Особенно в период с 1870 по 1885 годы, они часто встречались в полночь в отеле «Страус». Король, как правило, проводил довольно много времени в замке Берг и часто посещал остров Роз, свой маленький остров посередине Штанбергского озера напротив Фельдафинга. Чтобы попасть с  острова на берег,  Людвиг пересекал озеро на своем корабле со значимым для него названием « Тристан». Судно причаливало к берегу к специальному причалу . Здесь его ждала карета, запряженная двумя лошадьми и полным галопом они мчали его через парк к отелю.

Король обычно приезжал на полчаса или час, чтобы выпить чаю с Императрицей. После этого, он на высокой скорости возвращался назад к причалу, садился на корабль и тут же отчаливал от берега. Он спешил на свой Розовый остров, чтобы сохранить мельчайшие детали приятного для него во всех отношениях визита и предаваться своим розовым мечтам о совершенном мире в стране неведомых никому волшебных грез.
Известно, что в 1880 году Императрица нанесла ответный визит королю. До причала она скакала верхом на лошади, несмотря на проливной дождь. На следующий год, Сиси нанесла еще один ответный визит на остров Роз. Она пересекла Штанбергское озеро на лодке, принадлежащей отелю Страус в сопровождении лишь одного гребца и ее преданного черного слуги Рустимо.

Визит явно носил неофициальный характер. После дня, проведенного вместе на острове, Сиси вернулась в отель. На обратном пути Людвиг II сопровождал ее на простой лодке. Судна плыли параллельно друг другу, и в этом унисоне была неописуемая романтика и прелесть. Во время плавания по озеру  черный слуга Императрицы  пел свои национальные песни и играл на гитаре. Его мелодичный голос разливался над водой озера и казалось, улетал ввысь, навстречу заходящему за горизонт солнцу. В качестве награды за выступление, король  подарил Рустимо свое золотое кольцо.
 
Король Людвиг II выражал свои нежные чувства к Елизавете много раз. Он  дарил ей великолепные букеты роз и альпийских цветов, а также время от времени посвящал ей  стихи. Впрочем, стихи посвящала ему и Елизавета. Что может быть романтичнее, чем обмениваться поэтическими посланиями. А учитывая, факт, что оба были весьма образованными людьми, то такое общение доставляло обоим несказанное удовольствие.
Людвиг дарил Елизавете цветы, целовал ее руку. Они писали друг другу письма  и сочиняли искренние стихи.
      
         « На пик горы высокой   
           Чайка тебя принесла,
           В знак приветствия от бушующих волн
           Горным вершинам и вечному снегу счастье дала.

           Мы встретились однажды в безвременье
           Тьма  расстояний и свет вечных истин позади,
           Мы встретились над водою, на восхитительном острове дальнем,
           Когда розы в полноте красоты расцвели».

Эти стихи были написаны Елизаветой в 1885 году. 
Людвиг ответил ей следующими строками:

      « С далеких берегов,  заброшенных, печальных,
        приветствие от чайки настигло меня…
        К орлиному гнезду она путь  нашла
        Принесенная ею на крыльях мягкого ветра
        Милая память старых времен».

      Он восхищался ею, называя себя ее «преданным рабом, который будет обожать ее всегда и везде на века». Когда в июле 1867 года он сопровождал Елизавету Австрийскую на поезд, он написал ей: « Моя дорогая кузина, ты даже не представляешь какое это счастье для меня. Я считаю часы, проведенные мною на железнодорожной станции самыми счастливыми в моей жизни. Моя память никогда не поблекнет».
      
      Освободив себя от исполнения светских обязанностей, а значит и от жесткого расписания, они могли позволить себе в пять часов утра, когда все еще спали, бродить вдвоем по чудесному саду на острове Роз. О чем они говорили? О чем молчали в эти утренние часы, когда весь мир еще спал? Они словно альпийская роза и небесно голубой гиацинт, которые появлялись летом на покатых склонах гор Альгау под звон тайных ручейков, бегущих с гор. Они гуляли по полянам, ступая по мягкому мху, берега озера были одеты зеленой травой, восходящее солнце золотило своим светом верхушки деревьев, а в тенистых сосновых лесах кричали черные глухари… То были дни восстановления сил, когда Людвиг и Сиси забывали о мире вокруг них и его печалях.
 
     Весь мир в течение всей их жизни ожидал от них, чтобы они притворялись теми, кем они никогда не были в действительности, в то время, как сами они воспринимали друг друга такими, какими они были на самом деле. Сиси знала, какие проблемы беспокоят Людвига и что может ему помочь. Она знала его внутренний мир с его радостями и печалями. В часы его наиболее полного одиночества  и нападок со стороны агрессивной элиты и правящих кругов Баварии Сиси, пользуясь своим положением в обществе, вставала на его сторону и защищала его как могла. Часы, проведенные Сиси вместе с Людвигом были мгновениями полной взаимной гармонии, часы ее собственного одиночества и всех одиноких душ, разбросанных в этом мире. Так или примерно так можно было бы описать ранний период их платонической дружбы. Так писали об этой венценосной парочке сладкоголосые королевские и императорские  биографы.

4. Разногласия между Сиси и Людвигом.

    Но Людвиг и Елизавета были отнюдь не ангелы. Может они и были полубогами, учитывая их царственное положение в обществе, сложность внутреннего мира и  гиперчувствительность к человеческой лжи, но прежде всего они были людьми, со всеми их недостатками и несовершенствами. Так что время от времени, мирная гармония в их отношениях нарушалась. Иногда инфантильный король действовал энергичной Елизавете на нервы, и она выражала свое недовольство им такими словами: « О, если бы король Баварии оставил меня в мире и покое». Что касается Людвига, то он со своей стороны находил подробные рассказы Елизаветы о ее любимой дочери, Валери, довольно скучными. Известно, что реакция Сиси на несостоявшийся брак Людвига с ее сестрой Софи была не столь уж и безобидной. Во всяком случае, сохранились доказательства того, что когда в 1867 году Людвиг обручился с сестрой Сиси Софи, но затем решительно отказался от помолвки и отложил свадьбу на некоторое время перед окончательным разрывом, Елизавета была крайне разъярена.

Во всяком случае она демонстрировала своим близким недовольство поведением Людвига. «Ты даже не можешь вообразить,  в какое бешенство приводит меня король Людвиг, Император гораздо лучше», - писала она своей матери. Но добавила, между прочим, как бы в утешение: « Бог знает, она никогда бы не была счастлива с ним как с мужчиной». Елизавета знала, о чем говорит, она понимала и знала Людвига, как никто другой. Ведь, как ни странно, несмотря на разницу в возрасте,            Людвиг и Елизавета гармонично подходили друг другу во всем. Это было удивительно, необъяснимо и даже пугало. Они оба были эксцентричны, эгоцентричны, замкнуты, меланхоличны и экстравагантны. Они разделяли самые элитарные чувства друг друга до такой степени, что никто не понимал их.

Оба  отлынивали  от выполнения их монаршего и семейного долга,  окутывая себя завесой своих бесконечных болезней и страданий одинаковым образом. Что совсем удивительно, они оба даже имели плохие зубы. Сиси ненавидела Вену, Людвиг – Мюнхен. Она чувствовала себя запертой в ее « тюремной камере – во дворце», он в его «золотой клетке». И хотя в последние годы жизни Людвига - после 1880-х гг. встречи между королем и его любимой кузиной стали более редкими, до самой смерти Людвиг никогда не прекращал восхищаться Елизаветой, постоянно посылая ей великолепные букеты роз или букетики альпийских цветов. « Они были коронованными детьми…».

Несомненно, многие поступки и Елизаветы и Людвига были не понятны нормальному взрослому человеку, они шокировали своей эксцентричностью и непредсказуемостью настроения и поведения. Принц Эленберг, например, подчеркивая отдельные штрихи  личности Императрицы, писал: «Елизавета имела обыкновение казаться несколько эксцентричной, она была, несомненно, талантлива, всегда более других понимала своего кузена, чем все остальные смертные. Принимая во внимание, что она часами работала в своем светском салоне за трапезой, играя в любезность, надевая этот принятый в кругах костюм, или внезапно  - одетая только в длинный плащ поверх трикотажного костюма, пешком шла от Фелдафинга до Мюнхена, преодолевая расстояние в 50 км ( я однажды столкнулся с ней, одетой подобным образом), вполне понятно, почему она находила экстравагантность своего кузина «объяснимой», его самые худшие эксцессы и крайности, несомненно, достигали ее ушей»6.

Как Елизавета, так и Людвиг любили внимательно, вдумчиво читать великие произведения, особенно классическую литературу. Оба имели обыкновение размышлять над прочитанным и, несомненно, им было интересно делиться друг с другом своими мыслями. Оба восхищались Шопенгауэром. Оба были противниками кровавых войн. Оба чувствовали огромную уверенность в себе, и в частности, в своих чувствах относительно церкви. Людвиг писал крон принцу Рудольфу: « Позвольте людям испытывать их добрые чувства в рамках католической веры, с ее обещаниями покоя в потустороннем мире, с его чудесами и таинствами, но как вы правильно заметили, образованный человек не может быть удовлетворен этими устарелыми взглядами»7.  Сиси ни с кем другим не могла говорить так откровенно о своей свекрови, эрцгерцогине Софи, как со своим «королевским кузеном», который рассматривал мать австрийского императора как «сторонницу абсолютного авторитета римского папы и обманутую религией женщину»8.

5.Эротическое влечение, нежная дружба или платоническая любовь?

     Несомненно, в отношениях между Людвигом и Елизаветой было много моментов, которые заводят в тупик, в частности, было ли между ними сексуальное влечение. Однако, смеем утверждать, что эротизм, несмотря на голословные утверждения  бесстыдных моралистов того времени в пику царственным особам, не играл особой роли в их отношениях. «Целомудренный король» возмущенно отвергал этот вид чувств, особенно в отношении  женщин. « У большинства молодых людей, - написал Людвиг однажды, - чувствительность служит препятствием  для любви, я искренне в этом убежден».  Людвиг, который  называл себя « девственный король», в реальности имел гомосексуальные наклонности, хотя он и боролся с собой всеми возможными средствами, всегда прилагая усилия к сохранению идеала рыцарской чистоты. Поскольку, « Благодарение Господу», он ничего не знал о желаниях по отношению к женскому полу, он однажды написал, что его « преклонение перед чистотой женщин» становится « все более и более глубоким чувством».

Чтобы наиболее точно обрисовать странные отношения между этими двумя баварскими родственниками, мы всегда должны иметь в виду абсолютное отсутствие у Людвига сексуального влечения к женщинам. Это была ( судя по чувствам Людвига) « абсолютно чистая, непорочная» - другими словами, совершенно неэротичная любовь между утонченно красивым королем, который находился в 1870-х гг. на границе между нормальностью и безумием и императрицей, которая по меньшей мере,  была зрелой женщиной и во все возрастающей степени культивировала в себе эксцентричные наклонности. В любом случае, Елизавета также не была склонна к чувственной любви:
 
              « Как долго живу я на  этой земле,
                Любовь приводит меня в содрогание».

Так писала она, и приводила в пример ее дружбу с графом Андрашши. Она рассматривали их отношения как достойные похвалы, которые не были  «отравлены любовью».

Несомненно, Елизавета и Людвиг были близки. Но не в том смысле, как могут быть близки мужчина и женщина. Это были интимные отношения двух личностей, склонных к сказочным фантазиям, которые уходили от реальности и оставляли далеко позади себя общество «нормальных людей».

В течение 1860-х гг., однако, более старшая по возрасту и занимавшая более высокое положение в свете Елизавета, все еще была для молодого короля персоной, достойной всякого уважения, поскольку она знала слишком много и была более известной в мире.  Она могла позволить себе бранить его в недвусмысленных выражениях. В частности, в 1865 году, когда Бавария признала Италию как независимое Королевство, Елизавета высказывала мнение, что Людвиг показывал слишком мало солидарности с позицией Виттельсбахов и предпочитал поддерживать правителей Италии, особенно короля и королеву Сицилии.  Елизавета писала Людвигу: « Я не могу скрыть от тебя, что я  очень удивлена твоим признанием Италии, особенно, если учесть факт, что ты представляешь интересы Баварии. Для каждой из высланных королевских семей, включая членов Баварской королевской фамилии это удивительно. Хотя я воображаю, что причины, которые вынудили тебя к этому необъяснимому шагу, должны быть настолько весомы, что мой простой взгляд на твою позицию не может быть даже принят к рассмотрению, соблюдая важные интересы и выполняя священный долг, который ты должен отдать».

Но это были, несомненно, обычные придворные клише. Комментарии Сиси по поводу выступлений ее театрально экзальтированного кузена были часто весьма саркастическими. Например, она писала из Баварии своему сыну Рудольфу, которому в то время было 16 лет: « Вчера король нанес мне весьма длительный визит, и если бы бабушка в конце-концов не покинула нас, он бы до сих пор был здесь. Он был вполне мирным, я была удовлетворена его поведением, он целовал мою руку так часто, что тетушка Софи, которая подглядывала за нами из-за двери, после всего спросила меня, неужели я все еще терплю это! Он снова был одет в австрийскую униформу и источал сильный запах духов.»

Под тетушкой Софи, упомянутой в этом письме, Елизавета имела в виду свою младшую сестру. Из-за ее необычайной красоты и высокопоставленных родственников в Вене, было довольно много претендентов на ее руку, и Софи раздавала отказы потенциальным женихам налево и направо. Напомним, что в  1867 году Софи была обручена с королем Людвигом II. Конечно, это была любовь в стиле Людвига: пылкая, духовная, не от мира сего, без всякой «чувственности», которую Людвиг ненавидел. В конце концов, раздираемый противоречиями, Людвиг взял скульптурный бюст своей красавицы невесты и безжалостно выбросил его из окна. Спустя всего несколько месяцев, Софи вполне утешилась и оправилась от несостоявшегося брака и обручилась с равным себе по положению в обществе и весьма привлекательным внешне герцогом Аленсоном. А Людвиг, как известно,  более даже  и не  предпринимал попыток найти себе новую королеву.  Несмотря на весьма щекотливую ситуацию с несостоявшимся браком и весьма натянутые отношения с родителями невесты, восхищение Людвига Елизаветой, однако, осталось прежним.

 В начале 1870-х гг., каждый раз, когда Елизавета останавливалась в Поссехоффене, Людвиг наносил ей визиты. Его прибытие всегда вызывало огромное беспокойство и суету, поскольку король не желал видеть никого, кроме Елизаветы. Он не желал встречаться ни с ее кровными братьями, ни с ее сестрами,  ни даже со  своей бывшей пассией, ни с ее родителями. Даже слуги не должны были показываться ему на глаза во время его визитов в Фелдафинг.  Графиня Фестетикс, фрейлина Елизаветы,  вспоминала: « Он быстро снимал шляпу, которая едва-едва держалась на его великолепных волнистых волосах, кивер. Он был одет в австрийскую ( !?) униформу  и выставленную напоказ, пересекающую его грудь наискосок ленту с орденом Великого Креста Святого Стефана поверх нее. Он выходил из кареты – красивый мужчина с манерами театрального короля или похожий на Лоэнгрина из свадебной процессии».
В пику желаниям Людвига, как бы поддразнивая его, Елизавета представляла королю своих фрейлин. В своих воспоминаниях слуги описывают великолепные карие глаза Людвига, которые быстро меняли выражение « от мечтательно мягких до ярко сверкающих , похожих на вспышку злорадного удовольствия, и если сказать в целом, то ярко светящиеся, сверкающие глаза с нарастанием выражения холодности, быстрый взгляд, всплеск эмоций, более похожий на  жестокость в них!!

Затем вновь он смотрел меланхолично и кротко, его глаза выражали безграничную интеллигентность, он говорил хорошо и самоуверенно» 14. Это было в то самое время, когда младший брат Людвига Отто был уже глубоко болен и официально признан докторами сумасшедшим.. В Людвиге также определенные характерные штрихи поведения во все возрастающей степени выдавали явные незначительные несоответствия нормальным стандартам. Даже в течение визита Людвига в Фелдафинг в 1872 году, свидетелем которого была фрейлина Елизаветы графиня Мария Фестетикс, она отреагировала явным состраданием и жалостью на странное поведение Баварского короля.

6. Напряжение в отношениях императрицы и короля в период  душевного заболевания Людвига.

В 1870 – гг. дружба между Людвигом и Елизаветой протекала уже не без некоторой неловкости, и в воздухе витало вполне заметное напряжение.  Несколько раз Елизавета буквально настаивала, чтобы возле нее во время  встречи с Людвигом находилась маленькая Валери, ее любимый « единственный ребенок», так она называла свою младшую дочь. Чрезмерная материнская любовь Елизаветы, выказываемая Елизаветой, давала Людвигу повод острить на этот счет. « Я действительно не знаю, зачем  императрица постоянно рассказывает  мне о ее дочери Валерии? Возможно, она и хочет видеть меня, но я не хочу видеть ее» - жаловался Людвиг одному из своих доверенных лиц. Сиси, со своей стороны писала своему мужу в 1874 году «Если бы только король Баварии оставил меня одну».

Сиси также жаловалась своей фрейлине относительно частых визитов Людвига. Было ли это маской, чтобы скрыть свою заинтересованность в дружбе с Людвигом, ведь, несомненно, он был близким ей по духу человеком? Или, действительно, поскольку Людвиг к тому времени уже проявлял несомненную странность в поведении, его визиты утомляли Елизавету, которая, учитывая разницу в возрасте, находилась на иной стадии зрелости души и личности? Возможно, ее более уже интересовали проснувшиеся материнские чувства и в ее поведении проявлялись элементы сострадательности? По свидетельству графини Фестетикс Елизавета чувствовала « неизмеримую жалость» к Людвигу, потому что он не был сумасшедшим в той мере, чтобы его заключить в сумасшедший дом, но слишком ненормален, чтобы находится в мире и чувствовать себя комфортно  с благоразумными людьми». 

Длительные и проходящие в основном в молчании визиты короля утомляли ее, но  в соответствии с утверждениями графини Фестетикс, она в целом выдерживала те новые характерные штрихи в их встречах, которые они со временем приобрели». С тех пор, как Людвиг полюбил одиночество и, как он утверждал, « стал непонятым и недооцененным», Елизавета полагала, что они похожи в этом друг на друга, и следы меланхолии в нем являются еще одной связующей нитью между ними! – Боже упаси, чтобы эта похожесть была реальна».

Графиня Фестетикс успокаивала себя мыслью, что: « Это только одна из ее ( Елизаветы – прим. Авт.) идей, похожих на извинение, чтобы объяснить почему она ведет столь уединенный образ жизни. Это была одна из особенностей семьи, которую никто не желал принимать в расчет».

В начале 1879 г. только крон принц Рудольф поддерживал и проявлял чуткость к отношениям между Людвигом и Елизаветой.  34-летний король Людвиг был чем то даже похож на 15-летнего крон принца, который безмерно, оживленно и очень вдумчиво читал и любил классическую музыку.  Людвиг с удовольствием обсуждал с ним пьесы Гриллпайзера и музыку Рихарда Вагнера. Он посылал ему много восторженных писем, наполненных заверениями в искренней дружбе и множеством славословных фраз и гимнов  в адрес его матери Елизаветы.

Несмотря на то, что  привязанность  Людвига к Рудольфу давала свободу для роста его интеллектуальной независимости, связь с Елизаветой стала даже ближе, чем в течение всего предыдущего десятилетия. Оба и Елизавета, и Людвиг, чувствовали себя непонятыми, элитарными в своих чувствах по отношению к окружающему миру, избранными, не обязанными подчиняться никаким человеческим законам, обязанностям и долгу. Как и в молодости, во время своего величайшего триумфа, 42-летняя Елизавета все еще подшучивала над королем из-за его комичного поведения и слишком сильных эмоциональных реакций на несовершенство окружения. Сейчас, почти двадцать лет спустя после их личного знакомства, она изменилась, слишком углубилась в себя, в свой богатый внутренний мир, чрезвычайно сторонилась компании чуждых ей людей и упивалась своими эмоциональными проблемами и страхами. Она обнаружили в себе некоторые признаки поведения и эмоциональных реакций, которые проявлял ее царственный баварский кузен. 

Возрастание привязанности и  тесной дружбы с умственно больным королем Людвигом служило доказательством огромного риска усиления психической нестабильности одинокой стареющей императрицы.

Все неожиданные встречи двух кузенов в течение 1880-х гг. казались весьма странными. Именно в этот период, а точнее в 1881 году Сиси арендовала лодку и пересекла Штанбергское озеро, чтобы попасть на Розовый остров, куда Людвиг II сбежал от дел управления государством. Она взяла с собой, как мы уже упоминали, только Рустимо, своего черного мавра. Во время обратного путешествия король сопровождал ее на отдельной лодке.  Когда они пересекали озеро, Рустимо пел национальные народные песни и аккомпанировал себе на гитаре и в качестве вознаграждения, король Людвиг надел на его палец свое королевское кольцо. По этому поводу Елизавета написала стихотворение, в котором она представляет себя северной чайкой. Надо заметить, что строки стихотворения написаны ею во время пути в Голландию. Людвига Елизавета изобразила в образе горного орла. Она не стала посылать эти стихи Людвигу обычным путем, посредством письма, а оставила их в замке Людвига на Розовом острове, в  специальном, известным только им двоим, почтовом ящике, которым служил письменный стол и от которого только у них двоих были ключи. Это произошло только в июне 1885 года, но, к сожалению, в тот момент король был в отъезде.

Людвиг  получил трогательные стихи Сиси только в сентябре 1885 года. В ответ он написал стихотворение в элегантном тоне. К ним он приложил письмо в качестве пояснения. « В течение нескольких лет я не посещал Розовый остров, только несколько дней назад я узнал об удовольствии, которое ожидало меня здесь. С этими новостями я поспешно улетел на идеалистический остров и нашел там драгоценное послание от моей чайки!! Глубочайшие и самые пламенные благодарности»18.

В 80-х гг. встречи между Людвигом и Елизаветой  были не столь частыми. В это время Людвиг II жил уединенно, он скрывался от суеты окружающего мира в своих волшебных замках, спал все дни напролет, а по ночам  катался по горным дорогам в сказочно красивой карете, запряженной великолепными лошадями. Это было именно тот период его жизни, когда Людвиг жил в тотальной изоляции от людей в плену своих неуемных фантазий и не находил дружеской поддержки даже в кругу своих самых близких членов своей фамилии, так что Елизавета вынуждена была защищать своего королевского кузена даже в семе6йном кругу. Более того, она стала интересоваться природой умственных заболеваний, которые приписывались членам фамилии Виттельсбахов, среди которых были реальные жертвы этих заболеваний. Елизавета ощущала магическое притяжение к людям, которые переступили границу между «нормальностью» и « безумием». В 1874 году, в сопровождении королевы Марии Баварской, матери Людвига II и его сумасшедшего брата Отто, Елизавета посетила приют для душевнобольных в Мюнхене. Графиня Фестетикс, которая также присутствовала при этом визите, вспоминала, что « … Императрица была бледна и угрюма, но королева, хвала Господу – у которой двое душевно больных сыновей,  забавлялась и даже улыбалась».

Но Елизавета, несмотря на мистический страх, который она испытала во время визита в мюнхенский приют для душевно больных, все же была по-своему очарована и поражена этим визитом.  Она  повторила его настолько быстро, насколько это было возможно. Спустя шесть месяцев, императрица посетила психиатрическую лечебницу в Лондоне. Мария Фестетикс, которая сопровождала ее, очень осторожно выражает  страхи Елизаветы и ее впечатления от визита в лечебницу, она записала размышления императрицы: « Кто может сказать точно, где та черта, которая разделяет безумие и обоснованную ложь? Где порядок и спокойствие останавливается в человеческом мозгу? В какой момент разум и спокойствие покидают  человека? Где чувство, которое  правильно отражает –  воображаемые  и реальные несчастья – реальное наслаждение и фиктивные фантазии, где начало и где конец?».

Елизавета очень боялась, что у нее могут проявиться наследственные признаки болезни, носителем которой она могла бы быть, учитывая наличие жертв слабоумия среди ее ближайших родственников. Умственное расстройство Людвига и Отто передалось предположительно по материнской линии ( королева Мари была урожденная Хохенцоллерн), к которой герцогская ветвь Виттельсбахов, правда, не имела никакого отношения. Но дедушка Елизаветы, герцог Пиус Баварский, был также умственно болен и провел последние годы своей жизни, как отшельник, абсолютно отрезанный от человеческого общества.  Некоторые из братьев и сестер Елизаветы были в психическом отношении, по меньшей мере, очень нестабильны. В любом случае, они проявляли признаки сильной склонности к меланхолии. У ее сестры Елены было зафиксировано несколько психоэмоциональных срывов и депрессий после смерти ее сына в 1851 году. В соответствии с воспоминаниями дочери Елизаветы эрцгерцогини Валери, тетушка Елена « часто казалась сумасшедшей в ее сильнейших душевных волнениях и вспышках чувств» 20. Правда, такие состояния были совсем не характерны для ее младшей сестры Елизаветы Софии, в замужестве герцогини Аленсон.  Что касается « итальянские» сестер» Сиси, Мари и Матильды, то они также, по свидетельствам очевидцев, в зрелом возрасте были весьма подвержены депрессивным состояниям.

Интересуясь проблемами безумия и формами его проявления у людей, Елизавета сформировала собственное мнение по этому вопросу. Свое понимание проблемы безумия она буквально навязала своему учителю греческого языка Константину Кристоманосу. Она убеждала его, приводя примеры из классической литературы: « Не замечали ли вы, что у Шекспира сумасшедший Гамлет был просто очень чувствительным человеком? Таким же образом, в реальной жизни мы достоверно не знаем, где заканчивается  благоразумие и где начинается сумасшествие, точно также,  как мы не можем точно знать, является ли действительность вымыслом или вымысел и фантазии наиболее реальны. Я склонна рассматривать того человека разумным, кого все прочие называют безумцем. Почему действительное благоразумие рассматривается как « опасное безумство»? 21.

7.Реакция Сиси на смерть короля Людвига.

Когда в 1886 году произошли события, касающиеся в высшей степени странного поведения короля Людвига, и он был объявлен душевнобольным и низложен  правительством с престола, Елизавета находилась в Баварии и жила в Фелдафинге.  По странному стечению обстоятельств она находилась на  другой стороне Штанбергского озера, в водах которого ее бедный кузен король  Людвиг и встретил свою смерть Ходили слухи, что Елизавета, зная о его заточении в замке Берг, хотела помочь Людвигу бежать и послала экипаж, готовый отвезти его в Фелдафинг.  Но эти слухи не подтверждены ни одним источником и сами по себе кажутся невероятными. Ввиду того, что Елизавета едва ли обладала необходимой энергией,  чтобы организовать такое театральное похищение в  столь  сложных условиях.  Однако, правда то, что она сделала попытку поговорить с интернированным королем, но отказалась от своих планов, когда ей настойчиво посоветовали не делать этого» .

Елизавета, будучи к тому времени чрезвычайно экзальтированной особой,  восприняла смерть Людвига по своему. Окружающие стали свидетелями ее горестных стенаний и жалоб на несовершенство окружающего мира. Елизавета не считала нужным скрывать свое отчаяние и пылкие чувства, которые интенсивностью просто пугали всех вокруг нее. Дневник эрцгерцогини Валери дает некоторые представления о вечере того дня, когда были получены новости о смерти Людвига: « Когда я находилась с мамой на вечерней молитве, она упала головой на пол, я вскрикнула, поскольку  подумала, что она что-то увидела. Я схватила ее и сжала так крепко, что, в конце концов, нам было не до смеха. Мама сказала, что  единственное, чего она хочет, так это молить Господа о прощении, раскаянии и смирении за ее мятежные мысли. Она просила Господа  выбить палкой из ее головы мысли относительно непостижимости Бога, непостижимости его решений относительно будущего отпущенного нам земного времени и жизни в   вечности, за то, что она изнывает от своей бесполезности и греховных размышлений. Она была в этот момент решительна, и просила е Господа сил, чтобы  всякий раз, когда в ней  возникнет сомнение, смиренно сказать: « Иисус, ты велик, Ты Бог милосердия, прощения и мудрости».

Как обычно, хорошо информированный корреспондент в Берлине Тагеблатт позже писал, что Елизавета упала в глубокий обморок у катафалка Людвига во время похоронной процессии. « Но когда она открыла глаза и вновь овладела речью, она категорически потребовала, чтобы короля Людвига вынесли из церкви – что он не умер, а только притворяется умершим, чтобы его навсегда оставили в мире и покое этот мир и эти невыносимые люди». Сообщения в газетах  были в полной мере правдоподобны, когда в них утверждалось, что « вскоре, нездоровье Императрицы внезапно и стремительно стало нарастать».

Камергер императрицы, барон Нопска, даже информировал графа Андрашши относительно болезненного состояния ума Елизаветы. Вместе с тем, писал он, императрица была « Слава Господу, в добром здравии, несчастное состояние ее разума не настолько велико, как мне показалось, когда я видел ее. Хотя нет причин для этого, она, тем не менее, эмоционально обеспокоена. С тех пор, как она стала так крайне одинока, она разговаривает сама с собой и углубляется в себя все более и более» 25.
Даже Виттельсбахи, близкие родственники Сиси, чувствовали, надо заметить вполне оправданно, беспокойство относительно умственного состояния Елизаветы в течение этого горестного для нее периода.  Дочь герцога Карла Теодора, Амели,  писала в своем дневнике после смерти короля Людвига: « Тетушка Сиси разбита.  Часто я боюсь после ее заявлений и слов  Валери о ней, что с ней не все в порядке. Это было бы так ужасно!!!». Позднее Амели писала о «ставящем в тупик и смущающем блеске ее глаз, быстром взгляде, ее мрачном, беспокойном выражении лица в течение этих дней».

Крон принц Рудольф приехал в Мюнхен на похороны Людвига. Он выразил сильное беспокойство о здоровье матери и выразил это словами, обращенными к  Валерии, что он  « находит маму  обеспокоенной вопреки его ожиданиям и задающей много вопросов» .

Елизавета очень медленно оправлялась от потрясения, вызванного внезапной смертью Людвига. Она с трудом возвращалась к состоянию, когда  вновь смогла писать стихи. Вдохновение пришло и нельзя не сказать о том, что ее творчество не изменилось со смертью ее кузена. Поэтические упреки Елизаветы были нацелены на баварское правительство, действия которого привели к смерти короля. Елизавета называла правительство безжалостным и беспощадным. Она жаждала реванша и возмездия. Возлагая принципиальную ответственность за смерть Людвига ( а она никогда не сомневалась, что это был суицид) на Принца Регента Леопольда, Елизавета была согласна с общественным мнением в Баварии того времени.

Людвиг II был чрезвычайно популярен среди простых людей из-за его эксцентричности и в духе  не обсуждаемого  верноподданства народ винил в его смерти принца регент Леопольда, который заработал себе плохую репутацию на долгие годы. В народе считалось, что он интернировал Людвига II, что и привело его к его смерти. Кстати сказать,  принц Леопольд так никогда и не стал королем Баварии. Он имел титул принца Регента в течение всей его жизни, вследствие того, что официальный преемник Людвига, его брат Отто, был слишком безумным, чтобы полноценно править. Императрица Елизавета так никогда и не примирилась с Леопольдом. Однако, волею судьбы, ее родство с Леопольдом стало еще теснее, поскольку именно он стал свекром ее дочери Гизелы. В отличие от императрицы Елизаветы, ее дочь герцогиня Гизела принимала горячее участие в жизни принца регента, что отчасти объяснялось серьезными разногласиями между матерью и дочерью.  По мнению матери Сиси Людовики, необходимо было надеяться, что Людвиг был безумен, « чтобы не обвинять его в ужасном и тяжком пренебрежении ответственностью за процветание его земель, что едва не погубило невероятно верноподданных субъектов даже самого низкого происхождения».

Любимый брат Сиси, герцог Карл Теодор, который знал Людвига II очень хорошо и который, будучи доктором, лично диагностировал некоторое безумие  у короля уже в 1860-х гг., был также полностью на стороне « государственной позиции» и принца регента Леопольда. Возможно, так своеобразно проявилась ревность Карла Теодора, ведь Людвиг был избран Сиси в качестве близкого друга? В соответствии со свидетельствами герцогини Валери, Карл Теодор продолжал утверждать, что « не могло быть сомнений относительно полного безумия короля и пытался успокоить Маму ( то есть Елизавету), которая ужасно беспокоилась и находилась в весьма эмоциональном состоянии, что делает меня очень печальной». 29.  Попытки Карла Теодора успокоить и утешить любимую сестру Сиси и наладить дружеские семейные отношения были тщетны. После смерти Людвига серьезные разногласия Елизаветы усилились не только с остальными членами Баварской фамилии, но и с ее самым любимым братом вследствие занятой им по отношению к Людвигу позиции.

8. Связь после смерти – миф или реальность?

Даже годы спустя, Елизавета оплакивала смерть своего королевского кузена. В духовной работе над собой она весьма глубоко погружалась в меланхолию и выходила  за пределы нормальной гармонии и соразмерности, как и на протяжении ее дружбы с Людвигом. Елизавета, которая при жизни Людвига виделась с ним весьма редко и от случая к случаю, после его смерти сотворила из него идола и воскресила в своей памяти образ умершего «орла». Отдавая дань памяти о Людвиге, Елизавета даже приезжала в 1888 году в Байрот, чтобы присутствовать на премьере «Парсифаля».

Ее реакция на музыку была чрезвычайно сентиментальна. « С тех пор я почувствовала тоску по родине. Особенно это проявилось в течение моей поездки к северному морю. Это стало чем-то, чего я всегда желала, и что никогда не закончится, что это будет продолжаться вечно» 30. Эрцгерцогиня Валери писала: « Мама была так восхищена и очарована, что пожелала увидеть дирижера, Моттла, и певцов, которые принимали участие в постановке спектакля, и исполняли партии Парсифаля и Амфортаса… однако их непоэтическая внешность ослабила ее иллюзию чего-то необычайного».

На волне воспоминаний о Людвиге, императрица также вела длинные беседы с Козимой Вагнер. Естественно, они говорили преимущественно о Людвиге. Козима Вагнер позже рассказывала племяннице Елизаветы Амели, что « она никогда еще не видела никого, кого бы так взволновал «Парсифаль», как Тетю Сиси» 32. Козима Вагнер тоже упоминала сходство, которое она подметила, между Людвигом II и Елизаветой. Впрочем, это неудивительно, поскольку особенно чувствительные и наблюдательные люди, к которым, несомненно, относилась и Козима Вагнер, обладают даром распознавать то едва уловимое для обычных людей сходство между родственными душами, которые разделяют взгляды и сокровенные чувства друг друга.
Кроме того, спиритуалистические способности самой Елизаветы в конце 1880-х гг. также возросли.  Фигура Людвига приобрела огромную важность в ее воображении. Боль от его утраты обострила ее чувствительность настолько, что она часто упоминала, что он « показался» ей и разговаривал с нею. В ее нарастающей изоляции судьба Людвига казалась ей едва ли не вызывающей зависть. Она писала:

« Снова и снова я завидую тебе
Ты живешь так далеко от людей
И сейчас божественное солнце обходит тебя
Звезды сверху оплакивают тебя»

Императрица жаждала утешения и даже особого вида духовных ощущений, граничащих с особой степенью набожности, от этих неожиданных спиритуалистических встреч. В 1887 году Валери писала  в своем дневнике : «Благодарю Господа, что Мама борется со своей мировой скорбью и своими сомнениями относительно последнего года.  Ее вера в Иисуса возросла более успешно, чем у меня, достижению этой цели она посвятила себя после смерти короля Людвига, чтобы найти успокоение от тех мучений и которые преследуют ее, ее вера является абсолютной. Ей свойственно все, что по нраву Ему  и она следует Его руководству, она все отдала в Его руки. Я никогда не думала, что мама может быть столь всецело предана Ему, как с тех пор. Это позволяет мне полагать, что ее спиритуалистические отношения с Гейне и с королем одобрены Богом… Благочестие и набожность Мамы являются, однако, совершенно другими, нежели у остальных людей…. экстравагантными и абстрактными, как и ее культ смерти».

Комментарии: С позиций 21 века, когда эзотерической литературой полны витрины магазинов даже с  самой консервативной репутацией и только самый ленивый и тугодумный не вникает в проблемы существования тонкого мира вокруг нас, становится совершенно очевидно, что Елизавета, возможно, действительно, обладала духовным даром ( или развила в себе эти свойства) контактировать с тонким миром, другими словами, с  некогда умершими людьми. Широко известен способ контакта, называемый в 21 веке ченеллингом. Возможно, Елизавета владела им и ее стихи, возможно, действительно, были навеяны духом Генриах Гейне, на духовной волне и в гармонии с которым она находилась.

После всех произошедших печальных событий, возросшей набожности Елизаветы и взлета ее духовнсти, ее дочь Валери писала: « С момента начала ее спиритуалистических контактов Мама действительно стала … умиротворенной и счастливой, и в медитативной и творческой поэзии… она нашла удовлетворение и работу всей своей жизни». 

Стихи Елизаветы также подтверждают факт, что ее спиритическое общение с ее умершим «королевским кузеном» принесли ей утешение и облегчение.

В духовных опытах императрица, к ее счастью, была не одинока и неожиданно получила поддержку одной из подруг своей молодости, графини Ирен Паумгартен из Мюнхена. В «очень  конфиденциальном» докладе Бисмарку, принц Эуленбург, заявлял, что знает «несколько посвященных». Он писал: « Графиня Паумгартен является так называемым « пишущим медиумом». Она владеет способностью « автоматического письма», которое можно описать так: ее рукою руководят « духи», в то время, как она впадает в сомнабулическое состояние подобное сну. Когда задается вопрос, она записывает ответы, данные «духами». Императрица имела контакты с этим медиумом в течение многих лет.  Она использовала ее пребывание в Мюнхене для проведения « сессий», но она также посылала письменные требования графине, когда сталкивалась с проблемами в  личной жизни».

Интерес к спиритуалистическим опытам и контактам с потусторонним миром буквально завладел умами и сердцами представителей аристократического общества. Действительно, Елизавета была не одинока в своем интересе к тонкому миру.  Сеансы с опрокидывающимися столами были обычным времяпровождением для светской знати. Тайные общества и огромное число разных медиумов  свирепствовали в высшем обществе. Используя интерес к тайнам жизни и смерти, известнейшие медиумы процветали в финансовом плане и поставили этот бизнес на широкую ногу. И  хотя среди них было много откровенных шарлатанов, медиумов не переставали приглашать в светские салоны даже после того, как один из них был разоблачен как мошенник.

Медиум Бастиан, например, был найден никем другим, как сыном Елизаветы, крон принцем Рудольфом, в течение сенсационной охоты на медиумов-шарлатонов в 1884 году. Рудольф был среди наиболее активных оппонентов спиритуалистических причуд, даже писал памфлеты ( Несколько слов относительно Спиритуализма) , которые были опубликованы анонимно в 1882 году. Возможно, эта разоблачительная деятельность крон принца была косвенно направлена против его матери, которая, как ему казалось слишком углубилась в непонятную для большинства тайную жизнь. Хотя сама Елизавета находилась в полном неведении и, конечно, ничего даже и не подозревала об анти спиритуалистических памфлетах своего сына Рудольфа, поскольку она считала его своим другом и единомышленником.

Принц Эуленбург также не находил ничего необычного в том факте, что императрица Елизавета была спиритуалистом. Для него, как и для других персон, кому был адресован доклад, принцу Бисмарку, например, был важен только один вопрос, оказывала ли графиня Паумгартен политическое влияние на императрицу. Но в этом отношении, Эуленбург мог абсолютно успокоить канцлера. « Я не способен назвать  автоматическое письмо графини вредным, поскольку она  лояльна  и ее характер гарантирует ее честность. Графиня использует свои влиятельные связи не иначе, как в личных целях. Но Ее Величество верит в послания из духовного мира, которые могут при определенных обстоятельствах иметь огромное значение, в этом не может быть сомнения».


Сиси даже брала с собой Мари Валери на один из таких сеансов.  Практичная, пятнадцатилетняя девушка, однако, была не вполне довольна спиритуалистическими контактами и, изумленная, записала в своем дневнике следующий  диалог между императрицей и Ирен Паумгартен: Елизавета умоляла своего друга, « Сегодня ночью императрица Марианна у наших ног» ( императрица Мари Анна была женой императора Фердинанда I и умерла в 1884 году). После чего Ирен Паумгпартен ответила, « О, она до сих пор все еще блуждает во тьме».

Мари Лариш, которая находилась рядом с Елизаветой долгие годы, цитирует слова императрицы, в которых она объясняет свои  духовные склонности: «Я не принадлежу к тем, чьи тонкие духовные чувства наглухо закрыты. Вот почему я слышу – или, скорее чувствую мысли, которые касаются меня и моего духа. Вот почему вижу белокурую Эльзу Рхайн и Буби ( ее племянника Таксиса, который умер молодым), однажды я также видела  Макса ( императора Мексики Максимилиана), но у него не было силы сказать мне, что он ясно желал бы сказать мне… Эти образы приходят ко мне в состоянии бодрствования, тогда как в памяти просыпаются «фантомы» в то время, когда мы спим. Но то, что я вижу в состоянии бодрствования, не является фантомами.

Это не галлюцинации, как некоторые люди, кому недостает понимания, заявляют, и таким образом слова становятся бессмысленными вместо логических объяснений…. Это доставляет мне величайшее удовлетворение и глубокое успокоение во многие часы, которые я могу превратить в контакт с духами из иного мира. Но даже  с этими несколькими оговорками, никто не понимает это. И что бы ни думали несведущие люди, но они объявляют это как нонсенс, абсурд, сумасбродство» 38.
Императрица пыталась получить послания из тонкого мира любым возможным способом. Она пыталась также постичь глубину будущего, и  была в высшей степени  суеверна. Мари Лариш пишет: « Иногда она разбивала белок яйца в стакан воды, и мы вместе пытались прочитать предзнаменование в формах, которую он принимал. Когда  Елизавета видела сороку, она всегда кланялась ей три раза, и при новой луне она молилась, чтобы ее давно и глубоко затаенные желания могли бы стать правдой и исполниться. Императрица твердо верила в защитную силу холодной стали и никогда не проходила мимо гвоздя,  не выкидывала лошадиную подкову, а напротив, собирала их.  У нее был безграничный страх перед злыми и порочными глазами, и она боялась вредного и губительного влияния тех, кто ими обладал».

Елизавета также безоговорочно верила всем предсказателям.  Например,  она верила в существование легендарного Монаха с озера Тегернзее, чья обреченная душа освободится только при условии, если переживет последнего из оставшегося в живых наследника герцогской ветви в Баварии. Неоднократно императрица рассказывала, что монах предсказывал ей: « Через сто лет наша ветвь вымрет». В виду значительного числа молодых принцев и принцесс, эти слова звучали неправдоподобно.

Однако, спустя сто лет ветвь баварских герцогов, действительно, вымерла.  Нынешний глава дома, герцог Макс Баварский, вышел из королевской ветви и был усыновлен последней представительницей герцогского дома и утвержден в качестве наследника.

Елизавета неоднократно рассказывала своей дочери Валери и Мари Лариш о «явлении призрака» Людвига II. Однажды она сказала, что услышала шум, похожий на булькание воды, в то время, как она лежала в постели.

«Постепенно эта мягкая струя заполнила целую комнату, и я испытала совершенно реальное  состояние того, что я тону. Я захрипела и почувствовала удушье, стала судорожно хватать воздух. Затем ужас и страх исчезли. Из последних сил я села на кровати и могла вновь вздохнуть свободно. Взошла луна, и ее свет озарил комнату так ярко, как будто наступил день. Затем я увидела, как дверь медленно открылась, и вошел Людвиг. Его одежда была пропитана водой, она стекала на пол и образовала маленькую лужицу на паркетном полу. Его влажные волосы прилипли к его белому лицу, но это был Людвиг, он выглядел точно также,  как и при жизни».

Затем Елизавета продолжила разговор с духом Людвига, он рассказал о горящей женщине: « Я знаю, что эта женщина любит меня, и до тех пор, пока ее судьба и миссия не будут выполнены, я никогда не обрету свободы. Но позже ты встретишь нас, и все трое вместе мы будем счастливы в раю». 

Неудивительно, что в  книге, опубликованной в 1913 году, Мари Лариш интерпретирует эти пророчества как обращенные и относящиеся к смерти несостоявшейся невесты Людвига, младшей сестры Елизаветы Софи Аленсон( герцогиня Софи Аленсон погибла в Париже в 1897 году во время пожара) и смерти Елизаветы, которая произошла годом позже.

Елизавета писала Мари Лариш: « Но  пока я говорила, призрак  исчез, однажды я вновь услышала капание невидимой воды и булькание воды у берега озера. Я была охвачена ужасом, я почувствовала близость холодного призрака из другого мира, который устремлял свои призрачные руки, пытаясь найти успокоение в жизни».

Да, надо признать, что Сиси была довольно необычной, экзальтированной особой. То же можно сказать и о Людвиге. В этом их несомненное сходство.

Две одинокие, невостребованные и до конца нереализованные души по воле Всевышнего посетили эту суровую землю. Учитывая их веру в загробную жизнь и связь родственных душ после смерти, неудивительно, что близкие им люди оставили столь необычные воспоминания о их глубокой связи. Тонкие чувствования и реакции на невидимый мир были, несомненно, свойственны и Сиси, и Людвигу и это надо принять как факт. А узы духовной связи близких при жизни людей, как известно, со смертью физического тела, некоторое время сохраняются.

Совсем неудивительно, что Сиси, будучи родственной душой Людвига, переживала его смерть весьма болезненно. Спиритуалистические встречи Сиси с Людвигом фиксирует и племянница императрицы баронесса Валерси.

Она писала в своих мемуарах, что императрица Елизавета  рассказывала ей о видении, связанном с Людвигом Баварским в таких словах: « Луна взошла, и лунный свет осветил комнату так ярко, как днем. Я увидела, как дверь медленно открывается, и появился Людвиг. Он  вошел, его одежда была тяжелой от воды, которая капала с него и на паркетном полу образовалась небольшая лужица. Влажные волосы облепили вокруг его белое лицо. Это, несомненно, был Людвиг…Он смотрел точно так же, когда был в живых.

Мы пристально посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись друг другу.
Затем Король спросил меня медленно и печально:

            «Ты меня боишься, Сиси?»
            «Нет, Людвиг, не боюсь»,- ответила я.
            «О, дорогая Сиси, - вздохнул он, - смерть не принесла мне покоя. Она горит, чтобы умереть в агонии. Пламя мерцает вокруг нее, она задыхается от дыма. Она горит, чтобы умереть и я не могу спасти ее.

            «Кто горит, чтобы умереть, дорогой кузин?» -  спросила я.
            «Я не знаю, ее лицо скрыто», - ответил он, - но я знаю, что это женщина, которая любит меня и до тех пор, пока ее судьба не решена, я не буду свободен. Но после всего, ты непременно встретишь нас, и мы трое будем вместе счастливы в раю».

            « Что это значит? Когда я встречу тебя?».
            « Я не могу сказать,- ответил Людвиг, - в царстве духа нет таких понятий, как время».

            « На каком пути я встречу тебя? Будет ли это путешествие через мучительную старость полную угрызений совести и воспоминаний?»
            « Нет, Сиси, - сказал мой кузен, - в твоей жизни будет много хорошего, но будет и много суеты и страсти. Тебе будут знакомы  угрызения совести, и тебя будут преследовать воспоминания, перед тем, как ты придешь к нам. Но твое путешествие завершится быстрым и ужасным концом.

            « Я буду страдать?»
                Он улыбнулся:
            « Нет, ты не будешь страдать».

            « Как мне узнать, что я не  сплю и что все, что я чувствую происходит реально? – спросила я.
            Людвиг медленно приблизился к моей кровати. В воздухе явно ощущался  холод смерти и могилы.
            
           « Дай мне твою руку», - приказал он.
            Я протянула руку, и его мокрые пальцы накрыли ее. В тот момент жалость шевельнулась во мне.
           «Пожалуйста, остановись», - крикнула я. Не оставляй своих друзей, которые любят тебя, чтобы вернуться к своим страданиям. О, Людвиг, молись со мной, чтобы твоя душа  получила мир и покой».
Но в то время, когда я говорила, его фигура исчезла».

Елизавета уверяла свою племянницу, что в этой истории «каждое слово -  чистая правда» и что в том, что она сказала, нет ничего общего с фантазией или вымыслом.

Позже Императрица опознала горящую женщину как свою сестру Софи, несостоявшуюся невесту Людвига.  Имеется еще одно упоминание о мистическом опыте общения Сиси с покойным Людвигом  Баварским.

Его Дух явился к ней на Корфу. Именно из его уст Сиси узнала о подробностях своей смерти. Он сообщил Сиси, что ее душа выскользнет из тела через крошечное отверстие в груди. Собственно, так и произошло…


Начиная с середины 1880–х гг. императрица часто говорила о суициде. Воды Штанбергского озера, где утонул Людвиг, обрели особую привлекательную силу для нее.

Мари Валери была одной из немногих, кто хорошо понимал эмоциональное состояние горя Елизаветы. Ее дневник регистрирует беспокойство по поводу  отчаяния и безысходности, с которыми пятидесятилетняя Императрица реагировала, например, на приступ ишиаса, пояснично-крестцового радикулита.

« Гораздо большую тревогу, чем нездоровье вызывает отчаяние и безысходность, которые испытывает мама. Она говорит, что это мучение – быть в живых. И она дает понять, что хочет убить себя.

« Тогда ты попадешь в ад» - сказал Папа.
И Мама ответила: « Но мы здесь на земле все находимся в аду!».

И расстроенная семнадцатилетняя девушка успокоила себя:
« Мама никогда не убьет себя – в этом я уверена. Конечно, она знает, что ее жизнь – это тяжелая ноша и думает, что такой ее сделал Папа – только это делает меня несчастной – об этом я могла бы рыдать часами».